№ 6 (9)

1826 года, февраля 24 дня, в присутствии высочайше учреждённого Комитета Саратовского пехотного полка прапорщик Шимков при спросе добровольно показал:

1

1825 года, сентября первых чисел, в лагерях под местечком Лещином комиссионер Иванов1, встретясь со мной, спросил, не говорил ли мне о чём Громнитский или Борисов1, на что я ему отвечал, что ничего от них не слыхал, он же, расставаясь сказал, что они желают говорить со мною. Чрез несколько дней действительно поручик Громницкий дал мне Славянскую клятву, не объяснив, однако, мне ничего по неимению времени, и из которой я ничего, однако, не понял, он вскорости взял её у меня обратно, говоря, что она уже не нужна мне.

На другой или третий после этого день он же, Громнитский1, и капитан Тютчев1 объявили мне, что есть в Государстве общество, которое называется Соединённые славяне и которое печётся о перемене правления, каким родом сие могло статься, мне в то время не было объявлено, а сказали только, что гвардия его императорского величества, 13 полков во 2-й армии, 4-й корпус и часть 3-го желают сей перемены; московское дворянство тоже употребляет свои старания к достижению сей цели и наконец сказали, что скоро будет собрание, в котором я могу более узнать, ибо там будут и такие люди, которым все подробности известны, а именно: Муравьёв и Безстужев.

Молодость, в которой большею частию мы бываем легковерны, завлекла меня в сие общество, расположенность моя к людям, которые меня приглашали в оное, не дозволила отказать им, полагая, что человек, меня приглашающий, расположен тоже ко мне и не захочет быть причиною моей погибели, отдался в полную их волю. Вот // (л. 17 об.) самые главные причины моего вступления в сие общество, злым умыслом никогда не был я руководим, и совесть моя спокойна на сей счёт.

В тот день, когда было назначено собрание, я был занят и приехал в местечко Лещин на квартиру подпоручика Борисова, с которым квартировал тогда и другой артиллерийский офицер, фамилию которого я не упомнил; в то время, когда окончилось собрание и разъезжались, у входа дверей я встретился с Безстужевым и капитаном Тютчевым, сей последний рекомендовал меня Безстужеву как готового поступить в члены оного общества. Тогда я ничего не узнал, а сказано было, что будет скоро совещание у Андриевича в селении Млинищах.

После сего я советовал Громнитскому и Тютчеву открыть со всею острожностию о сём обществе подпоручику Мазгалевскому, так как им сия статья была более известна, они хотя некоротко были с ним знакомы, но решились говорить ему о сём, из слов их Мазгалевский ничего не мог понять, наконец, предоставлено мне сказать ему о сём и согласить, что и было сделано мною.

В первый раз нашего сбора у Андриевича в ожидании Безстужева было говорено о принятии других членов в общество, иные утверждали, что всякий может принимать, другие не хотели предоставить сего права каждому, но полученная майором Спиридовым от Безстужева записка прервала сие; он извинялся в ней, что встретились препятствия, которые не дозволили ему быть сегодня, и мы разошлись с тем, чтобы на другой раз собраться у Веденяпина 2-го в селении Песках, но каким родом отменено собраться опять у Андриевича, мне сие неизвестно.

Члены известные мне: Безстужев, Спиридов, // (л. 18) Тютчев, Громнитский, Лисовский, Мазгана, Фролов, Борисов, Иванов, Бичасный, Андриевич 1-й и 2-й, Горбачевский, Веленяпин 1-й и 2-й, Усовский, Кузьмин, барон Соловьёв, Щепила, Мазгалевский2 и я. Мною здесь помещены те, которых я видел в собрании, списка же оных не читал, может быть там и превышает число показанных мною.

2

Цель или намерение сего общества, по словам объявивших мне, состояла в том, чтобы вместо Монархического правления ввести Конституционное. Средства же предположены к достижению сего: первоначально поселить желание сие в войске. При вступлении моём в оное общество мне не было объявлено, чтобы для достижения сей цели непременно должно лишить жизни блаженной памяти государя императора.

3

О решительной перемене правления узнал я в последнее собрание у г[осподина] Андриевича из слов Безстужева, где, между прочим, говорено было им, что кровопролития у нас никогда не может быть так, как случалось в других нациях, и всё так обдумано, так приуготовлено людьми, которые посвятили себя совершенно сему предмету, что можно быть3 покойными и что, наконец, ежели будет требовать войско сей перемены, то чернь не имеет способов противиться, а напоследок и та будет склонена представлением им всех собственных их выгод.

4

Из членов, стремившихся наиболее к выполнению сего преступного предприятия, был Безстужев, которого советы и наконец речь его имела влияние на общество. // (л. 18 об.)

5

В последнем собрании у Андриевича сказано было Безстужевым, что в 1826 году преступлено будет к действию открытым образом, но как сие должно начаться, о сём он умолчал.

1 Фамилия подчёркнута карандашом.

2 Все фамилии подчёркнуты карандашом.

3 Слово «быть» вписано над строкой.

О совещаниях, происходивших у Муравьёва, ничего донесть не могу, по причине той, что я не был на них и с Муравьёвым не знаком. А говорено мне было капитаном Тютчевым, что, по словам Муравьёва, предполагают начать открытые действия летом в 1826 году, во время смотра государем императором 3-го корпуса, и что сначала предложено будет, в случае же несогласия провозгласить Конституцию без воли блаженной памяти императора, ежели бы сие в крайности стоило и жизни его величества.

Когда бы сии предположения были открыты каждому из новопоступивших при самом начале, то я уверен, что очень мало нашлось бы решившихся поступить в сие общество. О сём говорено мне было Тютчевым уже после речи, говоренной Безстужевым, в которой он отдалил сей предмет и склонил, как ниже сего будет пояснено, оною дать обещание всем содействовать к предположенной цели, которая, ежели бы рассудив тогда же здраво, не могла иначе быть достигнута, как сим величайшим преступлением.

Выше мною упомянуто, что на совещаниях у Муравьёва не был, и о назначении из членов для покушения на жизнь блаженной памяти государя императора из вопросных пунктов мне делается только известным. // (л. 19)

О арестовании Главной квартиры 2-й армии при вступлении в караул Вятского полка мне никто никогда не сказывал, и сие опять из вопросных пунктов узнаю. Короче сказать: самые дальние, самые отважные предприятия были сокрыты от меня и от всех новопоступивших с предупреждением ещё, чтобы о сём не обижались, говоря, что не все тайны должны быть всякому известны, или со временем откроют, - или же время само откроет оные.

6

Средства мне неизвестны, но надежду имело общество в достижении цели, по словам Безстужева, на войска довольно многочисленные, как-то: гвардию его величества, 23 полков 2-й армии, 4-й корпус и большую часть 3-го, но почему более полагаться должно было на сии войска, Безстужевым на сей счёт не было сказано. На совещании же у Андриевича говорено было Безстужевым, что к обществу сему принадлежат Муравьёвы братья, полковники Швейковский, Тизенгаузен, Враницкий и, наконец, князь Трубецкой.

Тогда же была говорена им речь, в которой, возбуждая негодование против вышней власти, призывал нас на помощь, говоря, что с нами готовы соединиться вышеупомянутые войска, всё московское дворянство и многие знатные люди в России, называя Раевского и графа Орлова, дабы ниспровергнуть Монархическое правление, и что к сему стремятся уже с 1816 года, но 1826 год должен решить сие без всяких дурных последствий. // (л. 19 об.) Речь сия имела желаемый им успех, она поколебала на время молодые умы, и мы, целуя образ, снятый им с шеи, исполнили тем наши уверения, что мы действительно будем содействовать к достижению цели, не зная, однако ж, многие настоящей.

Тогда же был решён спор о принятии в общество членов, право сие дано одним поверенным, которыми тогда же были избраны: в 8-й дивизии - майор Спиридов, в 8-й артиллерийской бригаде - подпоручик Горбачевский, в 9-й дивизии - поручик Щепила, в 9-й артиллерийской бригаде - неизвестный мне.

В совещании сём говорено было о том, чтобы возбуждать неудовольствия в нижних чинах к начальству, но на сей раз сказано быть осторожными; таким образом, что если кто имеет полную надежду и видит, что не подвергнет ни себя, ни других опасности, тот должен поселять ропот.

Ежели же кто не имеет в виду оной, тот лучше пускай останется в бездействии, чем соделается наконец вредным членом обществу. Насчёт присоединения г. г. офицеров говорено было им же, Безстужевым, что общество довольно многочисленно и не требует увеличения членов. Но на чём основывался он, сие неизвестно мне.

Удостоверений с моей стороны на содействие командуемой мною части, сколько могу припомнить, не приносил по той причине, что часть моя неизвестна была мне, я недавно служу в // (л. 20) сём полку и [во] время службы моей был в откомандировке при корпусной квартире в жалонерной команде, а в бытность в лагерях я хотя стоял в своём полку, но не имел влияния никакого на них, ибо я прикомандирован был для обучения в егерской бригаде жалонеров, где и проводил большую часть времени, и потому не мог узнать их мыслей, а, следовательно, не мог ручаться.

Наконец скажу, что, может быть, при уверениях других, сказал и я: «Ручаюсь за мою часть», - но сие было так необдуманно, как и поступление моё в сие общество, что я и доказал моим бездействием, на которое общество имеет право жаловаться.

Кто из офицеров старался возбудить неудовольствие к начальству в нижних чинах, сего я не мог знать по причине, что мы не были вместе по выступлению из лагерей. В первом же собрании у Андриевича говорено было поручиками бароном1 Соловьёвым и Кузьминым, что нижним чинам не должно объявлять о сём до того времени, пока не нужна бы была их помощь, но что они надеются на доверенность к себе их рот, что если бы потребовала необходимость, то в один час они бы были готовы, но сие тогда можно было приписать их хвастовству и самонадеянности.

В моей же части роты, сколько я мог знать, в лагерях никто не действовал, по приходе же из оных я четыре раза переводим был из одной роты в другую для уравнения наличного числа офицеров и на сей счёт ничего не могу сказать, // (л. 20 об.) разве делано сие скрытно, так что и мне не было известно - сие, однако, невероятно.

Возмутительных катехизисов мне и никому не было дано во время совещания, а разве после, что мне не было известно так же, как и о том, существуют ли они и в какой силе писаны. Наконец о распространении оных между нижними чинами теперь мне делается только известным. В лагерях заметил я один раз в день манёвров, которые сопровождаемы были дождём ещё большим, чем накануне сего дня, во время церемониального марша неудовольствие в нижних чинах.

1 Слова «В первом же собрании у Андриевича говорено было поручиками бароном» подчёркнуты карандашом.

Сидя в моей палатке, я слыхал, когда сказано было выходить, то солдаты без малейшего сопротивления исполнили сие, говоря про себя в палатках, что это не манёвры, а мучение, не успели осушиться после вчерашнего, сегодня ещё больше обмокнем. Сие я приписал непогоде, и, действительно, при возвращении на квартиры они были веселы и покойны, что продолжалось, сколько я мог заметить, и до моего отъезда из полка.

Когда же дошло известие о происшествии, случившемся в Черниговском полку, что узнали во время моего караула, то они называли их глупцами, не знающими, что делают и на какой конец. О возмущении нижних чинов против начальства никто не может меня уличить, ибо я сего никогда не делал, а по возвращении из лагерей старался забыть, что нахожусь в сём обществе, что может // (л. 21) подтвердить то, что я ни с кем из членов не имел никакой переписки.

7

О намерении общества отправить осенью членов несколько и каких именно в Таганрог для покушения на жизнь покойного императора мне никогда не было известно.

8

И о преступном действии посягнуть на жизнь его высочества цесаревича Константина Павловича никогда и никем не было мне говорено, тем более те члены, которые готовы были сие исполнить, не могут быть известны. О сих намерениях из вопросных пунктов узнаю.

9

О составе и цели сего общества, сколько мне было объявлено, я полагал, что оное существует для перемены правления, и по словам членов оного же общества, и для благотворения. Действия коих, равно и цель истинная, были мне неизвестны, но которые правительством открыты и обнародованы.

10

Об обществах, существующих в Польше и губерниях Волынской, Киевской и Подольской, мне не было известно, а я в то время начал только догадываться, что оные существуют, когда арестованы были граф Мушинский и князь Яблоновский. Наконец о Малороссии скажу, что уже третий год не был в оной и переписку имею только с отцом, из писем которого, кроме поучительных наставлений, ничего не мог почерпнуть. // (л. 21 об.) При выступлении войск из лагерей подпоручик Борисов1 дал мне прочесть Конституцию2, говоря, что сия есть самая сокращённая и что некоторые статьи и не помещены в оной, пространная же, по словам его, была у Муравьёва.

1 Фамилия подчёркнута карандашом и на полях против строки помета: «Борисов».

2 Слово «Конституция» подчёркнуто карандашом.

Я начал читать, но начало было для меня совсем непонятно, он начал мне было объяснять, но кто-то из офицеров приходом своим помешал. Борисов, простясь со мною, оставил сию бумагу у меня, я её по приходе из лагерей читал, но начала по-прежнему не понимал, хотя и прочие статьи мало были вразумительны и темны по краткости своей. Перед выступлением же из лагерей было говорено мне капитаном Тютчевым1, что он слыхал, будто бы к обществу сему принадлежит комендант крепости Бобруйской и статс-дама княгиня Мещерская2.

Здесь показано мною всё то, что даже поверхностно мне было известно. Теперь позвольте надеяться на сострадание и человеколюбие судей моих, в руках которых судьба моя, что предстательством своим смягчает справедливый гнев милостивого монарха.

Вам известно вступление моё в общество, причины оного, действия, которые, однако, не покажут того, чтобы я был человек, заблудший совершенно и не подающий надежды к исправлению, наконец, известно и положение, в котором я теперь нахожусь, оно пребудет незабвенно до конца дней моих3, и оно послужило бы уроком на всю мою жизнь, которою ежели бы дозволено было наслаждаться мне, для того чтобы я мог показать в себе верного и полезного моему государю и Отечеству подданного и оправдать временное моё заблуждение, тогда бы почёл я счастливейшим себя из смертных.

Саратовского пехотного полка прапорщик Шимков4

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 8)

1 Фамилия подчёркнута карандашом.

2 Слова «он слыхал, будто бы к обществу сему принадлежит комендант крепости Бобруйской и статс-дама княгиня Мещерская» подчёркнуты карандашом.

3 Слово «моих» вписано над строкой.

4 Показания написаны И.Ф. Шимковым собственноручно.

№ 8 (6)

1826 года, марта 3 дня, в присутствии высочайше учреждённого Комитета Саратовского пехотного полка прапорщик Шимков спрашиван в дополнение прежних его показаний.

В бумагах ваших оказались:

а) «Конституция Государственный завет», b) отрывок в прозе вольнодумческого содержания и с) стихи под № 1 и 2 и две песни под № 3-м и 4-м, наполненные мерзостным ругательством.

Отвечайте откровенно и без малейшей утайки:

1

От кого именно получили вы «Государственный завет», чьею рукою оный писан и кому вы давали читать или списывать с него копии?

2

Вашею ли рукою писаны и вашего ли сочинения отрывок в прозе и стихи под № 1-м и 2-м, 3-м и 4-м, давно ли и где оные составлены? Кому из ваших знакомых были читаны или даваны для снятия списков и с какою целью? // (л. 10 об.)

3

Если же отрывок и стихи сии сочинены и переписаны не вами, то кто именно составлял и переписывал их, и от кого, когда и где вы получили оные?

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 11)

№ 10 (2)

Высочайше учреждённый Комитет требует от прапорщика Шимкова откровенного показания1.

1

Как ваше имя и отчество и сколько от роду лет?

2

Какой веры и каждогодно ли бываете на исповеди и у святого причастия?

3

Присягали ли на верное подданство ныне царствующему государю императору?

4

Где воспитывались? Если в публичном заведении, то в каком именно, когда и куда из оного были выпущены, и ежели у родителей, то кто именно2 были ваши учители и наставники?

5

В каких предметах вы старались наиболее себя усовершенствовать или приготовить?

6

Не слушали ли, сверх того, особенных лекций, в каких предметах наук, у кого, когда и где именно? // (л. 3 об.)

7

С которого времени и откуда заимствовали первые вольнодумческие и либеральные мысли, т. е. от внушений ли других или от чтения книг, и каким образом мнения сего рода в уме вашем укоренялись?

8

Когда вы вступили в службу, где и каким образом продолжали оную и не были ли за что-либо в штрафах или под судом, когда и чем дела были окончены?

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 4)

1 Первые три строки отчёркнуты на полях карандашом.

2 Слово «именно» вписано над строкой.

№ 11 (3)

Саратовского пехотного полка прапорщика Шимкова откровенное и чистосердечное показание:

1

Имя моё Иван Фёдоров сын, от роду 22 года.

2

Вероисповедания греко-российского, на исповеди, у святого причастия по обряду христианскому ежегодно бываю. В течение моей жизни два раза только не был: 1-й, по неимению времени, 2-й, прошедшего 1825 года по нерадению, которого плоды теперь вкусил.

3

На верное подданство ныне царствующему государю императору я присягал в полку.

4

Воспитывался я в императорском Харьковском университете, и в 1819 году, вышедши из оного, поступил я на службу по желанию моему в Алексопольский пехотный полк.

5

По положению университетскому первый год я слушал общие науки, после избрано мною отделение словесное, которое мне тогда казалось занимательнее и легче других по причине, что в оное не входили науки, требующие глубокого рассуждения, и которых, имев тогда 14 лет от роду, не мог я слушать.

6

Лекций особенных ни в каких предметах наук я ни у кого не слушал. // (л. 4 об.)

7

Вольнодумческие и либеральные мысли с малолетства отдаляли от меня как родители, так и наставники мои, стараясь поселить во мне при воспитании любовь и почтение к богу, государю, отечеству и ближнему. Книг не было мною читано таких, которые могли бы развратить, а ежели и посещали меня иногда вольные мысли, то оные были быстро проходящие, которые я считал тогда же преступлением и которые не вкоренялись в сердце моём. Молодость, в которой мы от одного предмета обращаемся к другому, не давая себе времени с точностию рассуждать о каждом, представляла ей с каждым днём новые занятия, новую пищу.

Когда в лагерях под местечком Лещином мне объявлено было капитаном Тютчевым и поручиком Громнитским о существовании тайных обществ и о членах оных, которые, по словам их и по слухам носившимся, я знал как людей уже с зрелым рассудком, хорошими понятиями и не могущих подпасть заблуждению, в то время, ежели бы прежде моего поступления я старался узнать подробно обо всём, рассудил бы, припомнил бы советы моего родителя, которого таковой поступок может оскорбить и наконец отравить дни его, // (л. 5) наверное, не был бы членом сего общества.

Вступление же моё было скоро, без размышления и соображения, а в последствии времени изредка только рассуждал и предусматривал могущее случиться со мною, сии последние мысли, как беспокойные, старался отдалять от себя. Наконец промыслу всемогущего угодно было здесь меня вывесть из заблуждения и уверить в сей неоспоримой истине, что наказание божие служит ни к чему иному, как к исправлению нас же. Вот всё, что могу сказать о времени моего заблуждения и моего вольнодумства.

8

1820 года, июля 7-го, определился я на службу в Алексопольский пехотный полк, в котором продолжал оную ревностно и усердно, имея всегда хорошее мнение о себе моего начальства, и за отличие по службе произведён был при корпусной квартире в портупей-прапорщики. Мая 20-го 1824 года произведён я был в прапорщики в Саратовский пехотный полк. В штрафах и под судом никогда не бывал.

Саратовского пехотного полка прапорщик Шимков1

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 26)

1 Показания написаны И.Ф. Шимковым собственноручно.