Из племени свободолюбивых
[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTMudXNlcmFwaS5jb20vcy92MS9pZzIvWVFGVmwxUWJrR2FKam4zcVd0RVI5TUpEMDdNOW41MGU4eUlDWkIydkpkU0FEcllxRERPc1RHSkVnYTVRVG5CNHVsR2Zsd3dLS2ZmcDVXQl93ZUZ2SmFKaS5qcGc/cXVhbGl0eT05NSZhcz0zMngyMiw0OHgzMiw3Mng0OSwxMDh4NzMsMTYweDEwOCwyNDB4MTYyLDM2MHgyNDMsNDgweDMyNCw1NDB4MzY1LDY0MHg0MzIsNzIweDQ4NiwxMDgweDcyOSwxMjYweDg1MSZmcm9tPWJ1JmNzPTEyNjB4MA[/img2]
Николай Петрович Репин. Декабристы у ворот Читинского острога зимой. 1828-1830. Бумага, акварель, белила. 17,1 х 22,1 см. Государственный Эрмитаж. Изображены (слева направо): А.З. Муравьёв, М.А. Фонвизин, Я.М. Андреевич, М.А. Бестужев, А.Н. Сутгоф и Н.П. Репин (с трубкой).
Известие врача Петровского завода А.И. Орлова о состоянии Я. Андреевича находящегося при смерти вызвало приезд в Верхнеудинск М.К. Юшневской, а потом «отчёт» об этой поездке - письмо к И.И. Пущину. Его жом на поселении в Туринске, а потом в Ялуторовске, был своего рода штабом, куда стекались все подробности о житье-бытье декабристов в Сибири.
Письмо это писалось на Туркинских минеральных водах, о чём и указано на его первой странице. И вот, прервав лечение, Мария Казимировна сочла необходимым навестить одинокого тяжелобольного Андреевича. Она предпринимает совсем не прогулочную поездку по условиям того времени и для её пожилых лет. Он рассматривала эту поездку как свой святой долг. Мы уверены и в том, что с таким визитом её направили в Верхнеудинск и сами декабристы, - из тех, кто жили поблизости. И среди них её муж А.П. Юшневский - бывший член Южного общества, с которым объединилось Общество соединённых славян, в котором состоял Я.М. Андреевич.
Вот та часть письма, которая привлекла наше внимание.
«В конце апреля, - пишет М.К. Юшневская, - похоронили бедного страдальца Андреевича. Я в самую дурную погоду переправилась на лодке через Уду. Была на выносе и при погребении. Очень рада что могла хоть я одна исполнить долг при бедном Якове Максимовиче в последнюю минуту его жизни. Он был исхудавши, на себя не похож. Жил Андреевич в больнице Верхнеудинской, которая построена за Удой. Река Вам знакомая, Вы через неё два раза переезжали. Комната его была очень незавидная, но чистенькая. Умер он от чахотки и сильно скучал о нас. Потом уже дошёл до такого состояния, что редко узнавал Александра Ивановича Орлова, который часто его навещал по должности своей...»
Из письма М.К. Юшневской становится ясным, что всё то время, которое находился Андреевич в Верхнеудинске, он провёл в больнице. И тем самым письмо уточняет факт: Андреевич в Верхнеудинске был лишь на лечении, а не сослан сюда на поселение, как иногда указывается в литературе.
Современники декабристов и люди поздних поколений, историки и поэты восславили подвиг самоотверженных жён декабристов, отправившихся за мужьями на каторгу и в ссылку. Приезд М.К. Юшневской в Верхнеудинск к одинокому, обречённому Я.М. Андреевичу со всем основанием должен быть расценен как продолжение этого подвига.
Она и не могла поступить иначе, эта благородная женщина. Ей было уже сорок восемь лет, когда она из южного Тульчина отправилась на край света - в каторжный Петровский завод.
В прошении к сибирскому генерал-губернатору она писала:
«Для облегчения участи мужа моего повсюду последовать за ним хочу, для благополучия жизни моей мне больше теперь ничего не нужно, как только иметь счастье видеть его и разделить с ним всё, что жестокая судьба предназначила...»
Но она не только мужу облегчила пребывание на каторге. Благодаря ей узники Петровского каземата Николай и Михаил Бестужевы все девять лет своего заключения здесь вели большую переписку с родными и друзьями. Никто иной, как Мария Казимировна, по двое суток иногда, как сама она об этом поведала, переписывала черновики их писем, отправляла эти письма и получала всю корреспонденцию для них. Сами декабристы этого права были лишены...
Я.М. Андреевич умер в конце апреля 1840 года в Верхнеудинске (Улан-Удэ). Место его погребения до сего времени не было точно известно: мнения раздваивались. Одни утверждали, что он был похоронен в ограде Спасской церкви - в городе; другие указывали на кладбище за Удой.
Сибиряк историк Б. Кубалов, ссылаясь на «Бурят-Монгольскую правду» № 290 за 1924 год (эту ссылку проверить мы не смогли: этого номера газеты в хранилищах Бурятии нет), указывает:
«Согласно записи в метрической книге Верхнеудинской Спасской церкви Андреевич похоронен на кладбище при Вознесенской кладбищенской церкви» (Б. Кубалов. Декабристы в Восточной Сибири. Иркутск, 1925, с. 188).
Видимо, соседство в одном документе двух названий церквей и дало повод для разнотолков. Однако при нынешнем рассмотрении обстоятельств тех дней совершенно определённо устанавливаются такие факты.
Первое. За Удой находилась кладбищенская Вознесенская церковь, построенная там в 1809 году, деревянная, которая, будучи по своему уставу церковью кладбищенской и была приписана к Верхнеудинской городской Спасской церкви.
Второе. Говоря современным языком, в круг деятельности Вознесенской церкви - церкви кладбищенской - ведение метрической книги не входило. И потому запись о погребении Я.М. Андреевича сделана в метрической книге Спасской церкви.
Третье. В непосредственной близости к кладбищенской церкви за Удой размещалась и городская больница.
Старожил, врач М.В. Танский в своей книге «Странички из прошлого Улан-Удэ» пишет:
«Городская больница находилась в Заудинской станице, на мыске, при слиянии Вознесенской протоки с Удою, в деревянном здании, неуютном и угрюмом, с коридорами посредине и с комнатами по сторонам... Здание больницы было окрашено в традиционный жёлтый цвет, в нижнем этаже помещались две палаты для арестантов...»
Таким образом, не остаётся никакого сомнения, что Я.М. Андреевич в Верхнеудинске находился в Заудинской больнице, в одной из её комнат, «не завидной, но чистенькой» - в другом месте на лечении он находиться не мог. Это была в Верхнеудинске и его предместьях единственная больница. Лишь через двадцать лет, в шестидесятых годах, как пишет М. Танский, была открыта в городе по улице Троицкой (ныне ул. Куйбышева) городская больница (в этом здании ныне отдел милиции Советского района).
Нет никакого сомнения и в том, что Я.М. Андреевич похоронен на кладбище Вознесенской церкви, так как иного кладбища за Удой не было.
Кладбищенская Вознесенская церковь сохранилась до наших дней.
Ряд зданий, стоящих ныне по соседству с церковью, находится на территории бывшего кладбища, как и церковная ограда в её нынешних размерах.
Единственным документальным свидетельством смерти Я.М. Андреевича является сохранившаяся в Государственном архиве Иркутской области переписка между начальником Верхнеудинского округа и губернским управлением Восточной Сибири.
Эти документы, во-первых, официально подтверждают дату смерти Я.М. Андреевича - 18 апреля 1840 года. А во-вторых, в них сообщается, что после смерти Андреевича осталось его собственных денег 131 рубль 42 1/4 копейки серебром или 460 рублей ассигнациями, «полученные им в пособие от разных лиц из преступников», и «благотворителей», которые он, Андреевич, «завещал государственным преступникам братьям Борисовым».
Завещание Андреевича явилось поводом некоторой растерянности губернского начальства. Могло ли оно вручить такую сумму «государственным преступникам»? И военный губернатор Восточной Сибири генерал-лейтенант Руперт шлёт в столицу запрос самому шефу жандармов графу А.Х. Бенкендорфу. Шеф внял завещанию покойного и генерал Руперт своим письмом от 3 июня 1840 года разрешил гражданскому губернатору исполнить волю умершего...
Смерть Я.М. Андреевича, как и короткое пребывание в Верхнеудинске, самим фактом своим будоражила умы жителей города, заставляла горожан задумываться над судьбами людей, которые своё собственное благополучие приносили в жертву благородным целям борьбы за свободу...
Живой Андреевич наносил звонкие пощёчины своим судьям. Он говорил: «Благоденствующие потомки почтут мою смерть».
Мы чтим и смерть его и жизнь!
Мы горды и тем, что не «где-то в Сибири», а в Улан-Удэ, в земле нашего города покоятся останки одного из первых революционных борцов с самодержавием...
Пусть же эти строки о последних днях жизни и кончине Якова Максимовича Андреевича служат памятным словом о декабристе.
Но пришло время почтить его и памятным делом.
Ещё в год смерти Андреевича А.П. Юшневский писал И.И. Пущину:
«О памятнике или плите на могиле Андреевича жена говорила и ещё будет писать Горбачевскому, но он принимает это как-то равнодушно, и потому полезно было бы, если бы и Вы ему написали».
Остаётся, однако, неизвестным: привели ли хлопоты Юшневских и Пущина к тому, что памятник на могиле Андреевича был поставлен...
Было бы совершенно справедливо в эти дни назвать заудинскую Производственную улицу именем декабриста Я.М. Андреевича, а у здания метеостанции, которое стоит на территории бывшего Вознесенского кладбища, воздвигнуть мемориальный знак.
А. Куртик, сотрудник Центрального архива Бурятской АССР.
М. Спектор, сотрудник республиканской научной библиотеки им. М. Горького.
«Правда Бурятии», 1975, 23 октября.
