7. Где и когда жил в Петербурге Николай Тургенев?

В феврале 1807 г. Н.И. Тургенев впервые приехал из Москвы в Петербург. Сведения об этой поездке отсутствуют во всех рассматриваемых указателях (Вершевская, Марголис, Сиротин). Будущий декабрист не указал точного времени приезда в столицу, однако известно, что 13 февраля он был уже в Петербурге. Нет точных сведений и о времени отъезда Николая Тургенева из Петербурга в Москву. 2 мая 1807 г. он находился ещё в Петербурге, а 31 мая - уже в Москве. Путь от Петербурга до Москвы в то время обычно занимал три дня. Таким образом, Н.И. Тургенев покинул Петербург не позднее 28 мая.

В период с февраля по май 1807 г. Николай Тургенев нанимал квартиру, как он записал в дневнике, «на Фурштадской улице, в доме поганой Корфши, против кирки». «Киркой» Н.И. Тургенев называл лютеранскую церковь Св. Анны, построенную в 1775-1779 гг. по проекту архитектора Ю.М. Фельтена и располагавшуюся между 1-й и 2-й Фурштатскими улицами недалеко от Литейного проспекта. 1-я Фурштатская улица сохранила своё название, а 2-ю Фурштатскую улицу в связи с тем, что на ней находилась церковь («кирха») с начала 1820-х гг. стали называть Кирочной. Современный адрес церкви Св. Анны - Кирочная ул., д. 8.

В 1807 г. ещё существовали 1-я и 2-я Фурштатские улицы, однако Н.И. Тургенев не назвал номера улицы, на которой он поселился. Установить, на какой из двух Фурштатских улиц жил будущий декабрист, позволяет упоминание о «Корфше», которой принадлежал дом. В литературе имеются сведения о том, что некая «полковница Корфова» в 1790-х гг. владела участком на углу Фурштатской улицы и переулка, который проходил между Сергиевской (с 1923 г. - ул. Чайковского) и 1-й Фурштатской улицами (Дубин А.С. Фурштатская улица. М.; СПб., 205. С. 211-212).

Этот участок находился прямо против лютеранской церкви Св. Анны. Автор книги, в которой были приведены сведения «о полковнице Корфовой», сообщал, что «в 1800-1810-х годах» дом уже принадлежал другому владельцу, но, видимо, «Корфова» или «Корфша» всё же имела какое-то отношение к дому и в первые годы XIX в.

Переулок, на углу которого находился участок «Корфовой», в начале XIX в., по-видимому, не имел названия. С 1820-х гг. его стали называть Кирочным, так как он вёл с Сергиевской улицы к церкви Св. Анны, а в 1887 г. переименовали в Друскеникский. В первые десятилетия XIX в. на участке стоял небольшой деревянный дом с балконом. Н.И. Тургенев писал в дневнике, что выходя на балкон, он видел перед собой «реформаторскую церковь», а по сторонам - Таврический сад и Литейный проспект. Дом выходил только на Фурштатскую улицу; в угловой части участка и за домом находился сад.

Деревянный дом, в котором жил Н.И. Тургенев, не сохранился. В 1840-х гг., когда участок перешёл к Яковлевым, архитектор А.П. Гемилиан построил там большой каменный дом, выходящий на Фурштатскую улицу, и на Кирочный переулок. Сначала дом был трёхэтажным на высоких подвалах; в 1899 г. его надстроили до пяти этажей. Теперь это дом № 12 на Фурштатской улице.

В середине июня 1808 г. Н.И. Тургенев вновь приезжал в столицу по пути из Москвы в Гёттингенский университет. «Я в Петербурге, - записал он в дневнике 20 июня. - Другую неделю я живу здесь. Ездил на Строганова дачу. Оттуда на Крестовский остров, оттуда на Елагин остров. Когда едешь по Неве и видишь великолепные царские чертоги, прекрасные барские дома и простые домики, которые смотрятся в прозрачных водах Невских; трактиры, которых освещение живописуется в воде - всё это очаровательно и только ожидают своего живописца, который бы мог представить свету окрестности славнейшего города и торжество величественной Невы». На следующий день Николай Тургенев оставил Петербург, при отъезде побывав в Ропше и Стрельне.

Возвращаясь из заграничного путешествия, Н.И. Тургенев в середине февраля 1812 г. приехал в Москву, а около 7 мая - в Петербург. «Вот уже с неделю, как я опять в Петербурге», - записал он в дневнике 14 мая 1812 г. Н.И. Тургенев поступил на службу в Министерство финансов и в Комиссию составления законов при Государственном совете, но уже 24 октября 1813 г. выехал из Петербурга во Франкфурт к барону Г.-Ф.-К. Штейну, так как был назначен членом Центрального правительственного департамента, созданного для управления освобождёнными от французских войск германскими землями. «В пятницу ввечеру выехали мы из Петербурга», - записал Н.И. Тургенев в дневнике в понедельник 27 октября 1813 г.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTU4LnVzZXJhcGkuY29tL2M4NTU1MjAvdjg1NTUyMDk5NS8xOTE5YWYvOFA4WkhOejZITFkuanBn[/img2]

По окончании деятельности департамента Н.И. Тургенев не торопился возвратиться в Россию и приехал в Петербург только осенью 1816 г. В указателях М.В. Вершевской и А.Б. Сиротина верно сообщалось, что в 1816-1824 гг. декабрист жил на квартире брата Александра в доме Министерства народного просвещения на Фонтанке (д. 20). Однако следует напомнить, что министерство, в котором служил А.И. Тургенев и которому принадлежал дом на Фонтанке, в 1817-1824 гг. называлось Министерством духовных дел и народного просвещения.

Кроме того, в названных указателях отсутствуют даты приезда Н.И. Тургенева в Петербург в 1816 г. и отъезда из него в 1824 г. А.Д. Марголис ошибочно «уточнил», будто декабрист появился в столице «весной» 1816 г. В действительности весной и летом 1816 г. Н.И. Тургенев был ещё в Германии, в основном во Франкфурте. 25 сентября он выехал из Берлина, в начале октября приехал в Москву и, пробыв там «дней 12», только около 22 октября возвратился в Петербург. «Вот уже неделя, как я здесь», - писал декабрист брату Сергею из Петербурга 29 октября 1816 г.

В апреле 1824 г. Н.И. Тургенев уехал из России. Он отправился в длительный заграничный отпуск, а после восстания 14 декабря отказался возвратиться в Российскую империю. Согласно «оправдательной записке», декабрист выехал из столицы 9 апреля. В книге «Россия и русские» Николай Тургенев писал, что он «24 апреля 1824 года покинул Петербург». Это не вполне соответствует дате, указанной в «оправдательной записке», даже если считать, что в книге, предназначенной для европейского читателя, даты приведены по так называемому новому стилю.

По-видимому, следует считать более верной дату, указанную в «оправдательной записке», а не в книге, которую декабрист начал писать через 14 лет после отъезда из России. Автор сопроводительной статьи С.В. Житомирская по неизвестной причине писала, будто Н.И. Тургенев «в начале» 1824 г. уехал «для лечения за границу». А.Д. Марголис, комментируя «дневниковые записи» Н.И. Тургенева, сообщил, что декабрист «с весны 1824 находился в заграничном отпуске», но не внёс это уточнение в указатель адресов декабристов.

В последний период жизни в Петербурге декабрист надолго покидал столицу в середине 1818 г. и в начале 1821 г. «Вчера ввечеру приехал я сюда», - записал Н.И. Тургенев в дневнике 3 июля 1818 г., имея ввиду Москву. Чтобы оказаться в Москве вечером 2 июля, Николай Тургенев должен был выехать из Петербурга 29 июня. Побывав в Москве и в Симбирской губернии, Н.И. Тургенев вернулся в Петербург 9 сентября.

«Третьего дня в полдень возвратился я сюда», - записал он в дневнике 11 сентября 1818 г. В письме к брату Сергею от 12 сентября Николай Тургенев тоже сообщал, что он приехал в Петербург из Москвы «третьего дня». Расхождение на один день объясняется либо тем, что декабрист машинально повторил в письме выражение, только что употреблённое в дневнике, либо тем, что он начал письмо 11, а закончил 12 сентября.

1 января 1821 г. Н.И. Тургенев на дилижансе отправился в Москву. Ещё 15 декабря 1820 г. он сообщил брату Сергею: «Я намерен воспользоваться учреждением дилижанса и съездить в Москву во время праздников». Утром 1 января 1821 г. Николай Тургенев писал брату: «Сегодня в 9 часов утра отходит дилижанс, с которым я отправляюсь в Москву. Охотников ездить в дилижансе очень много; записываются за две недели, чтобы иметь место; в особенности задолго занимают места задние, за которые платится половинная цена. Вообрази себе два верха кибиточные, один к другому спинами поставленные посреди саней. Вот и скелет дилижанса. Едем в трое суток».

Декабрист участвовал в съезде представителей управ Союза благоденствия в Москве, ездил в свои поместья в Симбирской губернии. В начале марта он вернулся в Москву, а 9 марта приехал обратно в Петербург. «Четвёртого дня, в среду, около полудня, возвратился я сюда, выехав из Москвы в воскресенье, в 4 часа после обеда», - записал Н.И. Тургенев в дневнике в субботу 12 марта. В письме к брату Сергею из Петербурга от 15 марта 1821 г. он сообщил проще и яснее: «9-го марта возвратился я сюда».

Лето 1823 г. Н.И. Тургенев провёл в основном на даче на Чёрной речке недалеко от известного сада графа Строганова, лишь иногда ненадолго приезжая в город. Он перебрался на дачу 23 мая и возвратился «на городскую квартиру» 24 сентября.

Итак, Николай Тургенев проживал в Петербурге в следующие периоды:

февраль (не позднее 13) - май (не позднее 28) 1807 г.;

июнь 1808 г. (около 10 дней по 21 июня);

около 7 мая 1812 - 24 октября 1813;

22 октября 1816 - 29 июня 1818;

9 сентября 1818 - 1 января 1821;

9 марта 1821 - 9 апреля 1824.

9. Переговоры на Каменном острове

Весной и летом 1821 г. одновременно с Н.И. Тургеневым к формированию Северного общества приступил также Н.М. Муравьёв. Летом 1821 г. состоялись переговоры между Н.М. Муравьёвым и Н.И. Тургеневым об объединении их управ. На них присутствовал и М.С. Лунин, который в это время находился в отставке, жил в доме Муравьёвых на Фонтанке и вместе с Никитой Муравьёвым участвовал в формировании нового общества. Переговоры проходили, как писал Н.И. Тургенев, в «доме» Н.М. Муравьёва «на Каменном острову».

Ещё в 1765 г. Екатерина II подарила Каменный остров, до этого принадлежавший канцлеру графу А.П. Бестужеву-Рюмину, великому князю Павлу Петровичу. С этого времени до 1917 г. остров считался собственностью членов императорской фамилии. В 1787 г. Павел Петрович раздал первые дачные участки на острове. Один из них, первоначально полученный коммерции советником Кусовым, в 1808 г. был передан сенатору барону Ф.М. Колокольцову. К 1810 г. на участке был построен двухэтажный дом с двумя боковыми ризалитами и башней с куполом. После смерти Колокольцова в 1818 г. дача на Каменном острове перешла к его дочери Е.Ф. Муравьёвой, матери декабристов Никиты и Александра Муравьёвых.

Дача располагалась прежде всего вдоль Южного берега Каменного острова (по берегу Малой Невки) между Каменноостровским и Крестовским мостами. В первой половине 1820-х гг. у Каменноостровского моста находился участок обер-шенка графа Г.И. Чернышёва. В его восточной части в 1812-1814 гг. построили одноэтажную оранжерею, украшенную портиками на боковых фасадах и пилястрами.

Западная часть участка с 1792 г. принадлежала Ф.Ф. Вадковскому, отцу декабристов Фёдора и Александра Вадковских, а после его смерти в 1806 г. - их матери Е.И. Вадковской (до замужества Чернышёвой). В 1813 г., когда братьям было 13 и 12 лет, участок Вадковских приобрела Ланская. От неё участок до 1822 г. перешёл к графу Г.И. Чернышёву, но так и остался незастроенным.

К юго-западу от участков Чернышёва находился небольшой дом статского советника А.П. Званцева, а за ним - дача «тайной советницы» Екатерины Фёдоровны Муравьёвой. Рядом с ней располагались участки наследников коммерции советника Кусова. В период своей службы у графа М.А. Милорадовича (1819-1822 гг.) на даче Кусовых «под осень» (год неизвестен) жил Ф.Н. Глинка. Далее по берегу до Крестовского моста находились две дачи княгини Долгоруковой, дача вдовы обер-гофмейстера Торсуновой, две дачи «инструментального мастера» Февриера, а также дачи «генеральши» В.А. Татищевой и графини А.А. Миних.

В 1810-х гг. художник И.В. Барт изобразил дачи, расположенные по южному берегу Каменного острова, на гуаши «Вид набережной Малой Невки на Каменном острове». Дачи, расположенные у Каменноостровского моста, хорошо видны на литографии С.Ф. Галактионова «Вид с Каменноостровского моста» (1822). Оранжерея Чернышёва находилась на примыкавшей к мосту части берега, не попавшей на литографию, поэтому на переднем плане оказалась дача Званцева, обращённая к берегу боковым фасадом.

Далее видны дачи Муравьёвой с башней и наследников Кусова с широким низким куполом. Участки Чернышёва, Званцева и Муравьёвой располагались между Каменноостровским мостом и аллеей, в настоящее время именуемой Средней (до 1929 г. она называлась Большой), причём дача Муравьёвых - у пересечения набережной Малой Невки и Средней аллеи.

К середине XIX в. владельцы некоторых участков переменились. В 1849 г. бывший участок Чернышёва принадлежал «принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому». Далее, как и в 1820-х гг., находился участок Званцевой, а за ним - бывший участок Муравьёвых, принадлежавший Бутурлину. В настоящее время у Каменноостровского моста, сразу за оранжереей, в западной части бывшего участка Чернышёва, находится так называемая дача принца Ольденбургского, иногда именуемая также дачей Долгорукова (набережная Малой Невки, д. 11).

Это здание было построено в 1831-1833 гг. архитектором С.Л. Шустовым для князя Долгорукова, в 1833 г. куплено принцем П.Г. Ольденбургским и в конце 1830-х - начале 1840-х гг. перестроено архитектором А.И. Штакеншнейдером. Затем следует незастроенный участок, на котором в первой половине XIX в. находилась дача Званцевых. Далее к западу, у Средней аллеи, где находился участок Муравьёвых, но дальше от берега, чем их бывшая дача, теперь стоит дом академика В.М. Бехтерева, построенный в 1914 г. (набережная Малой Невки, д. 25).

Во время переговоров на Каменном острове Н.М. Муравьёв предложил Н.И. Тургеневу «присоединиться к нему и к Лунину для составления нового общества». Лунин тоже настаивал на объединении. При этом Никита Муравьёв показывал Николаю Тургеневу «какой-то листок литографированный, содержащий правила предполагаемого общества». Ещё в 1819 г. Лунин купил на средства общества «у одного мастера на Невском проспекте» «литографический станок, чтобы литографировать разные уставы и сочинения тайного общества и не иметь труда или опасности оные переписывать».

По словам Лунина, «литографический станок после двух или трёх проб не удался». По-видимому, одной из «проб» и было литографирование новых «правил» тайного общества, составленных Н.М. Муравьёвым, возможно, при участии Лунина. Какие-то разногласия помешали объединению: Н.И. Тургенев «отказался под различными предлогами».

11. Где служил и жил декабрист М.Ф. Митьков?

В известном справочнике «Декабристы» в биографической справке о М.Ф. Митькове была допущена ошибка или, возможно, опечатка: там сообщалось, будто Митьков состоял в л.-гв. Измайловском полку. Упомянув о том, что в 1806 г. Митьков поступил в «императорский батальон милиции», авторы справочника «пояснили»: «впоследствии в л.-гв. Измайловский полк». В то же время во вступительной части биографической справки Митьков был верно назван полковником л.-гв. Финляндского полка. При этом осталось неясным, когда и как Митьков перешёл из Измайловского полка в Финляндский. В действительности никаких сведений о службе Митькова в Измайловском полку не имеется.

Авторы указателей петербургских адресов декабристов, по-видимому, пользовались справочником «Декабристы». В результате А.Д. Марголис в качестве основного адреса Митькова в 1806-1823 гг. указал адрес офицерских казарм Измайловского полка, где Митьков никогда не служил. А.Б. Сиротин тоже ошибочно назвал Митькова в числе тех, кто служил в Измайловском полку.

В действительности Митьков, поступив в Императорский батальон милиции, не переходил ни в какой другой полк, а остался в этом подразделении и после его переформирования и переименования в Финляндский полк и до восстания 14 декабря числился в Финляндском полку. Таким образом, следует из сведений о Митькове исключить адрес казарм Измайловского полка и указывать только адрес казарм Финляндского полка.

Императорский батальон милиции был сформирован 12 декабря 1806 г. в Стрельне. В него поступили принадлежавшие императорской фамилии крестьяне, изъявившие желание служить. Цесаревич Константин Павлович лично занимался обучением новобранцев в своём дворце в Стрельне. 22 января 1808 г. батальон был причислен к гвардии, а 8 апреля 1808 г. переименован в л.-гв. Финляндский батальон («батальон Финляндской гвардии»). Его поместили в казармах на Васильевском острове, а в летнее время переводили в Стрельну. 19 октября 1811 г. батальон, получив пополнение, был переформирован в л.-гв. Финляндский полк.

Батальон состоял из четырёх рот и артиллерийской полуроты с четырьмя орудиями. 18 декабря 1806 г. окончивший 2-й кадетский корпус прапорщик Митьков поступил в артиллерийскую полуроту. В 1810 г. несколько офицеров Финляндского батальона, в том числе и Митьков, были командированы для обучения «фронтовой службе» матросов только что сформированного Гвардейского морского экипажа. 1 января 1811 г. экипаж впервые участвовал в параде.

27 января 1811 г. Митьков «получил высочайшее благоволение за усердное старание и доведение к познанию фронтовой службы всех чинов Гвардейского экипажа». Таким образом, в 1810 г. Митьков находился на службе не только в казармах Финляндского полка, но и в казармах Гвардейского экипажа, который тогда квартировал в Галерной гавани.

В конце XVIII в. на Васильевском острове на набережной Большой Невы между 19 и 20 линиями находились шесть домов, построенных в разное время и принадлежавших разным лицам. Они занимали участок от набережной до переулка, не имевшего названия и проходившего между 19 и 20 линиями. Пять домов (кроме находившегося на углу набережной и 20 линии дома князей Долгоруковых) с начала XIX в. стали использоваться как казармы. В 1808 г. в них был помещён Финляндский батальон. Все пять зданий числились и числятся под одним номером: в 1820-х гг. - Васильевская часть, 5-й квартал, литера Ю; в настоящее время - д. 43 по набережной Лейтенанта Шмидта.

По окончании войн с Наполеоном полк снова разместили в казармах между 19 и 20 линиями. Офицерские квартиры находились на стороне зданий, выходившей на набережную. В 1814 г. в казармах Финляндского полка была устроена полковая церковь «во имя преподобного Спиридона». После постройки в 1820 г. госпиталя Финляндского полка на Большом проспекте церковь была перенесена в здание госпиталя.

В 1816-1820 гг. по проекту архитектора А.Е. Штауберта были построены трёхэтажные казармы для Финляндского полка на 18 линии (д. 3). В связи с этим переулок, проходивший за новыми казармами между 17 и 18 линиями, стали называть Финляндским. Здание казарм сохранилось, с 1920-х гг. в нём разместился завод метеорологических приборов.

После 1860-х гг. Финляндскому полку был передан и бывший дом Долгоруковых на углу набережной и 20 линии (д. 1/43). До этого в нём размещалась Главная морская аптека, а потом Горная аптека. В 1880-х гг. казармы на набережной были перестроены.

М.В. Вершевская написала, что Финляндский полк размещался на месте д. 43 по набережной Лейтенанта Шмидта между 19 и 20 линиями, но не упомянула о казармах на 18 линии. Так же поступил и А.Б. Сиротин, при этом ошибочно указав д. 45 вместо д. 43. А.Д. Марголис, напротив, не только учёл все казармы, но и включил в адрес Финляндского полка времён декабристов здание на углу набережной и 20 линии (20 линия, д. 1), которое в первой половине XIX в. ещё не было передано полку.

И М.В. Вершевская, и А.Д. Марголис считали, что казармы, которые Финляндский полк занимал в 1810-1820-х гг., когда там служили декабристы, не сохранились. А.Б. Сиротин даже написал, будто казармы Финляндского полка были «снесены во время строительства Горного корпуса». Однако общеизвестно, что Горный корпус был построен архитектором А.Н. Воронихиным в 1806-1811 гг., и его строительство не могло привести к сносу казарм Финляндского полка, существовавших в 1810-1820-х гг.

Авторы недавно изданной наиболее подробной книги о Васильевском острове не только указали на то, что построенные специально для Финляндского полка казармы на 18 линии сохранились, но и полагали, что и здания на набережной между 19 и 20 линиями «сохранились, но в перестроенном виде» (Никитенко Г.Ю., Соболь В.Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга. СПб. 2002. С. 116).

Внешний вид бывших казарм подтверждает такой вывод. Шесть принадлежавших Финляндскому полку домов не были заменены одним зданием, якобы построенным на их месте после их сноса. Застройка между 19 и 20 линиями, набережной и безымянным переулком по-прежнему представляет собою шесть примыкающих друг к другу, но всё же отдельно построенных домов, расположенных уступами, то есть всё более и более выступающих по мере приближения к Горному институту. Такое же ступенчатое расположение видно на планах Петербурга второй половины XVIII - первой половины XIX вв.

В 1830-х - 1840-х гг. служил в Финляндском полку и жил в его казармах известный впоследствии художник П.А. Федотов. В 1989 г. на стене казарм, выходящей на набережную, была установлена гранитная доска с надписью: «В этом доме в 1834-1844 годах жил и работал выдающийся художник Павел Андреевич Федотов». Однако Федотов, как и офицеры-декабристы, жил в казармах до их перестройки в 1880-х гг.

Итак, во времена декабристов Финляндский полк размещался в д. 3 на 18 линии, выходившем также на Финляндский переулок, и в пяти домах на набережной между 19 и 20 линиями (д. 43), выходившими также на переулок, не имевший названия. Шестой, западный дом, выходивший на 20 линию, ещё не был отдан Финляндскому полку, поэтому д. 1 на 20 линии не следует указывать как один из декабристских адресов. Не следует также безоговорочно утверждать, будто казармы Финляндского полка не сохранились. Прежде всего сохранилось здание на 18 линии, построенное специально для полка. Дома на набережной, по-видимому, тоже следует считать не снесёнными, а перестроенными.

В ноябре или декабре 1823 г. на квартире Митькова состоялось совещание членов Северного общества. В это время декабрист жил в доме жены коллежского асессора Мазуркевич на Васильевском острове, на углу 16 линии и Большого проспекта (16 линия, участок дома 13; Большой проспект, участок дома 46).

В указателе М.В. Вершевской адрес квартиры Митькова отсутствовал. А.Д. Марголис и А.Б. Сиротин не вполне точно сообщили, что дом принадлежал коллежскому асессору Мазуркевичу (а не его жене). А.Б. Сиротин написал также, что Митьков жил на 18 линии, так как эта линия была указана самим Митьковым. Однако уже давно установлено, что декабрист ошибался и что дом Мазуркевич, в котором он жил, находился на 16 линии.

И А.Д. Марголис, и А.Б. Сиротин полагали, что Митьков проживал в доме Мазуркевич в 1822-1824 гг., однако для этого нет оснований. Ни в каких документах нет сведений о том, что декабрист поселился в этом доме в 1822 г. Возможно, эта дата появилась в литературе в связи с тем, что «Указатель жилищ» С. Аллера был издан в 1822 г. Однако в этом справочнике ничего не говориться о Митькове, а лишь сообщается, что под № 632 (с 1823 г. - под № 642) в 5 квартале Васильевской части числился дом жены коллежского асессора Мазуркевич.

Митьков же был упомянут как живущий в доме № 642 в «Руководстве к отысканию жилищ» С. Аллера, изданном в 1824 г. и содержавшим сведения на конец 1823 г. и, возможно, на самое начало 1824 г. (цензурное разрешение от 28 января 1824 г.). Таким образом, на основании справочников С. Аллера можно утверждать, что Митьков жил в доме Мазуркевич в конце 1823 - начале 1824 гг.

Обстоятельства жизни Митькова показывают, что он не мог поселиться в доме Мазуркевич ранее осени 1823 г. До конца 1822 г. Митьков находился на службе и, по-видимому, как и многие другие офицеры, имел квартиру в казармах полка. 17 декабря 1822 г. Митьков был на два месяца «отпущен в отпуск для излечения болезни», а 13 февраля 1823 г. получил отпуск ещё на 8 месяцев.

Декабрист провёл отпуск в Москве и возвратился в Петербург только осенью 1823 г. Он решил больше не служить и приехал «просить о увольнении <...> по болезни <...> от службы». Вероятно, именно поэтому Митьков не поселился в казармах полка, а нанял частную квартиру. Вместо отставки Митькову был предоставлен длительный «отпуск за границу до излечения болезни», и он «уехал в генваре из Петербурга».

Таким образом, Митьков жил в доме Мазуркевич с осени 1823 г. по январь 1824 г. До ареста Митьков уже больше не бывал в Петербурге. Из-за границы декабрист вернулся в августе 1825 г. и остановился в Москве, где его и застало восстание 14 декабря.

13. Казармы Гвардейского экипажа

Гвардейский морской экипаж был сформирован в феврале 1810 г. на основе команды придворных гребцов и команд придворных яхт. Он состоял из четырёх рот и артиллерийской команды; в нём насчитывалось более 500 человек. 8 июля 1813 г., в то время, когда экипаж участвовал в боевых действиях против французов, в Петербурге сформировали резервный Гвардейский экипаж. По возвращении гвардии из похода экипажи объединили и в декабре 1815 г. был окончательно сформирован Гвардейский экипаж, по численности равный пехотному батальону. Экипаж состоял из восьми рот, артиллерийской, ластовой и музыкальной команд; в нём насчитывалось 1285 человек.

Сначала экипаж, как до этого команды придворных яхт, квартировал в морских казармах в Галерной гавани на западном берегу Васильевского острова, а в 1811 г. был переведён в так называемый Литовский замок.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTM4LnVzZXJhcGkuY29tL2M4NTU1MjAvdjg1NTUyMDk5NS8xOTE5N2YvSFk1T242N0h5Y3cuanBn[/img2]

Замок был построен в 1783-1787 гг. архитектором И.Е. Старовым по образцу Бастилии и находился между Мойкой, Крюковым каналом и Офицерской улицей. Позднее вдоль четвёртой (западной) стороны замка был проложен переулок, получивший название Тюремного ( с 1919 г. - переулок Матвеева). В конце XVIII в. и в первые два десятилетия XIX в. замок использовался как казармы.

В начале XIX в. в нём квартировал Литовский мушкетёрский полк; по-видимому, от него замок и получил своё название. 15 июня 1823 г. Александр I повелел «обратить бывшую Литовскую казарму в городскую тюрьму». Во время февральской революции 1917 г. Литовский замок был разрушен и сожжён. В 1929 г. его снесли, а в 1929-1934 гг. застроили участок жилыми домами. В настоящее время на участке находятся д. 29 по улице Декабристов и д. 3 по набережной Крюкова канала.

После окончания войн с Наполеоном Гвардейский экипаж вновь разместился в Литовском замке. Однако с увеличением его численности в замке стало тесно, и в 1815 г. часть экипажа была выведена из Литовского замка в «морскую казарму у Калинкина моста». Калинкиным или Калинкинским (теперь Старо-Калинкин) называли мост через Фонтанку в её устье. Перед мостом с Фонтанкой соединялся Екатерининский канал (канал Грибоедова), и через него был построен Мало-Калинкин мост. Перед мостом через Фонтанку находилась Калинкина площадь (площадь Репина), на которой стоял «съезжий дом» 4-й Адмиралтейской части, а за мостом начинался Петергофский проспект.

В самом начале проспекта, сразу за мостом, и находились морские казармы (наб. Фонтанки, д. 156 - Старо-Петергофский пр., д. 2). Противоположная сторона казарм выходила на речку Таракановку.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTMudXNlcmFwaS5jb20vYzg1NTUyMC92ODU1NTIwOTk1LzE5MTk4OC9mSE9WVDhDR25zOC5qcGc[/img2]

Морские казармы изображены на созданной около 1840 г. литографии Ф.-В. Перро «Площадь у Калинкина моста» (здание за мостом слева от него). Позднее казармы у Калинкина моста были переданы Военно-морскому госпиталю.

Итак, в 1815-1820 гг. Гвардейский экипаж размещался одновременно в двух казармах: в Литовском замке и в «морских казармах у Калинкина моста» на Петергофском проспекте, что и следует отмечать в сведениях о каждом служившем в экипаже декабристе. К сожалению, не имеется сведений о том, какая именно «часть» экипажа была переведена к Калинкину мосту. Однако ясно, что при любом распределении всем офицерам экипажа либо по служебным делам, либо по личным отношениям приходилось бывать и в тех, и в других казармах. Неизвестно также, остались ли офицеры и матросы экипажа в казармах у Калинкина моста после того, как основная часть экипажа перешла из Литовского замка в новые казармы на Екатерингофском проспекте.

Для постройки новых казарм Гвардейского экипажа была использована территория так называемого старого полкового двора морского ведомства, располагавшегося между Крюковым и Екатерининским каналами и Екатерингофским проспектом (проспект Римского-Корсакова). Согласно сведениям, сообщённым в справочнике «Памятники истории и культуры Санкт-Петербурга», на этой принадлежавшей морскому ведомству территории находились два каменных трёхэтажных здания: офицерские казармы («штаб- и обер-офицерский дом») и служебный корпус (проспект Римского-Корсакова, д. 22).

Остальные казармы были деревянными, поэтому их решили снести и построить на их месте каменные «в три этажа». Работы на Старом полковом дворе начались в 1807 г., ещё до сформирования Гвардейского экипажа. Ими руководил А.Д. Захаров, в 1805 г. назначенный «главным адмиралтейским архитектором». К 1809 г. старые деревянные постройки были сломаны, а приготовленное для строительства «порожнее место ограждено новым забором». К 1820 г. на полковом дворе были построены казармы для «нижних чинов» с двумя дворовыми флигелями, а офицерские казармы перестроены. Осенью 1820 г. экипаж был переведён «во вновь выстроенные для него казармы» на Екатерингофском проспекте.

Автор книги об архитекторе Захарове В.К. Шуйский, не обнаружив в архиве документов о том, как шло строительство казарм, пришёл к неожиданному выводу, будто казармы (в которых разместился Гвардейский экипаж) ... так и не были построены. Ещё дальше пошёл автор книги «Там, где Крюков канал...» Г.И. Зуев. Он дал одной из глав своей книги название «Нереализованный замысел зодчего Захарова» и написал: «Однако в силу ряда обстоятельств каменные казармы на правом берегу Крюкова канала, у Кашина моста, так и не были построены.

Позже на подготовленной архитектором А.Д. Захаровым строительной площадке возвели четыре многоэтажных жилых дома, включенных в реестр городских строений под номерами 13, 15, 17 и 19». Ошибка Г.И. Зуева была вызвана тем, что автор слишком буквально истолковал встречавшееся в документах упоминание о том, что старый полковой двор находился напротив Никольского собора. Речь шла об обширной территории, заключённой между Крюковым и Екатерининским каналами и Екатерингофским проспектом, которая действительно находилась напротив Никольского собора через Крюков канал, а Г.И. Зуев решил, что имеется в виду ряд домов, расположенных непосредственно на набережной канала.

Казармы Гвардейского экипажа выходили на Екатерингофский проспект, Екатерининский канал и Большую Мастерскую улицу, но со стороны Крюкова канала к территории экипажа уже в 1820-х гг. примыкало несколько домов, не имевших к экипажу никакого отношения. На углу между Екатерининским и Крюковым каналами находился дом «мастера» Вейдлина. Тогда он числился под № 1 в 1-м квартале 4-й Адмиралтейской части. Теперь здесь находится дом 19 по Крюкову каналу.

Далее к северу по Крюкову каналу стоял дом действительного статского советника Вильсона (с 1823 г. - дом № 2, теперь - дом 17 по Крюкову каналу). За ним находился «Дом для воспитания бедных» Императорского человеколюбивого общества (тогда - дом № 3, теперь - дом 15 по Крюкову каналу). Угол у Кашина моста, образованный Крюковым каналом и Екатерингофским проспектом, не был застроен. Его стали использовать как «дровяной двор» Гвардейского экипажа.

Позднее на месте «дровяного двора» был построен дом 13/18. Рядом с «дровяным двором» на Екатерингофском проспекте стоял небольшой дом купца Иванова (с 1823 г. - дом № 4, теперь - дом 20 по Екатерингофскому проспекту). Автор недавно изданной книги «Морские солдаты Российской империи» В.Г. Данченко, видимо, не знавший о существовании казарм за Калинкиным мостом, написал, будто в 1815 г. «часть экипажа переехала» в казармы на Екатерингофском проспекте. Тот же автор полагал, будто Гвардейский экипаж переселился из Литовского замка на Екатерингофский проспект в 1819-1820 гг. и разместился там «в доме купца Анурьева».

В указателях петербургских адресов декабристов о размещении части Гвардейского экипажа в морских казармах у Калинкина моста не упоминалось. В указателе М.В. Вершевской не сообщалось и о Литовском замке как казармах Гвардейского экипажа, а А.Б. Сиротин, указав адрес экипажа на Екатерингофском проспекте, отметил лишь: «До 1820 г. на наб. Крюкова кан., 3» (не пояснив, что речь идёт о Литовском замке).

О казармах на Екатерингофском проспекте А.Б. Сиротин сообщил: «Сооружение служебного корпуса относится к концу XVIII в., казармы для нижних чинов и штаб- и обер-офицерский дом построены в начале 1820-х». Однако экипаж был переведён в новые казармы осенью 1820 г., да и сам А.Б. Сиротин написал, что в старых казармах экипаж оставался до 1820 г. Таким образом, у составителя получилось, что казармы были построены после того, как экипаж поселился в них.

В указателе А.Д. Марголиса Литовский замок упоминался в сведениях о каждом офицере, поступившем в Гвардейский экипаж до 1820 г. Однако автор не учёл, что переход в новые казармы состоялся только осенью 1820 г., и писал, что офицеры Гвардейского экипажа находились в Литовском замке только по 1819 г. Во всех этих случаях следует заменить 1819 г. осенью 1820 г.

В сведениях об А.П. Беляеве в указателе А.Д. Марголиса Литовский замок не был упомянут. Однако Александр Беляев, зачисленный в Гвардейский экипаж 5 марта 1820 г., застал его ещё в Литовском замке. «Казармы Гвардейского экипажа, - вспоминал А.П. Беляев, - при моём поступлении были в так называемом Литовском замке, а потом экипаж был переведён на Мойку во вновь устроенные казармы».