№ 6 (4)1

1825 года, декабря 28 дня, против данных мне, статскому советнику Горскому, вопросных пунктов от тайного Комитета, высочайше учреждённого, по сущей справедливости на каждый пункт вопроса нижеследующим показываю.

На 1 пункт вопроса). Членом тайного общества возмутителей я никогда не был и никем в оное не был туда принят ни в какое время и никого из членов сообщества возмутителей не знаю. И в первый раз ныне узнаю, что общество то существовало, из сего сделанного мне вопроса, а до сего времени я об этом и не слыхал.

На 2 пункт вопроса). Ни по какому случаю и ни для чего я к толпе возмутителей не присоединялся. Да и мог ли я присоединиться к толпе возмутителей, не зная, зачем и для чего, и не зная, какая у них цель и намерение, и не зная, кто у них главный распоряжатель того возмущения, без которого, вероятно, никто из них не присоединился; которые же были присоединены, то все те находились в рядах или возле оных и, вероятно, каждый из них получил своё назначение и место по предварительному условию.

А я подошёл к оной толпе вместе с множеством всякого народа, быв увлечён одним только любопытством, как и прочие, которые так же, как и я, приходили и отходили; и в особенности я желал узнать от кого-либо, находившихся около толпы или тех, кои принадлежали толпе возмутителей, причину построения каре, произносившего крик, и точно ли справедливо произносимое ими в народ сведение, что будто бы его императорское высочество // (л. 14 об.) великий князь цесаревич Константин Павлович задержан на второй станции от Нарвы, и какие на то могли быть доказательства.

Но не узнав ничего, кроме одного в том уверения толпы возмутителей, и после неприятной мне встречи от офицера, при расспрашивании мною у солдата о причине построения каре и крика их (как я уже объяснил подробно в прежде данных мною показаниях чрез господина коменданта), я отошёл от толпы солдат на несколько сажен и промежду разного звания народа, окружившего толпу солдат, я обошёл оную кругом, слыша разные толки2, не полагая вовсе, чтобы через то приближение моё к толпе из одного любопытства, мог кто-либо почесть меня присоединившимся к толпе солдат.

А что я был в треугольной шляпе с плюмажем, то потому, что был в мундире, в который переоделся, будучи единственно в той надежде, что волновавшаяся чернь не осмелится сделать какой-либо мне неприятности, как чиновнику, которого можно видеть по шляпе; а на случай, дерзнула бы чернь напасть на меня3, то для острастки оной был на пряжке, вместе с прочими орденами, на мундире, а сверх мундира на мне был застёгнут двубортный сюртук.

На 3 пункт вопроса). Как иностранцев, те которые были во фраках, так и того, какое // (л. 15) они принимали участие в возмущении, я во множестве народа заметить не мог и не видел их самих.

На 4 пункт вопроса). У коллежского асессора Пущина ни для чего пороха я не просил и ему не говорил, что у меня есть пистолет, я с ним ни одного слова не говорил4. И хотя около трёх лет как с ним знаком, но в той толпе совсем не узнал его. А что он учинил сей извет на меня, то полагаю из негодования по домашним его ко мне личностям.

Пистолет я зарядил почти холостым зарядом дома в своей спальне в восемь часов вечера, собираясь другой раз идти вечером узнать, чем кончилось возмущение толпы солдат, и взял пистолет в карман на тот единственный случай5, ежели бы по позднему времени6 волновавшаяся чернь вздумала напасть на меня, то в оборону себя, для наведения страха на оную, ибо в тот день чернь волновалась по всему городу и дозволяла себе разные дерзости.

Пороха ж у возмутителей я не брал, да и Пущин сказывал, что будто я просил только у него пороха, которого он мне не дал. При том же несправедливость его, Пущина7, видна из его слов. Он говорил, что я был в шинели, а я, напротив того, был в сюртуке - то не другой ли кто из числа их, возмутителей, просил у него пороха, а только не я.

Солдат я не поощрял и не знал, к чему мог бы поощрять их, ибо ни намерения их возмущения, ни цели, к которой они стремились, я не знал8 и до сего времени не знаю. А потому только, что я спрашивал у солдат причину построения в каре и их крика (как я и в прежних показаниях своих // (л. 15 об.) объяснил), нельзя заключать, что я поощрял солдат, ибо вопрос мой, к ним сделанный, не есть поощрение.

Да и вероятно ли то, чтобы посторонний человек, который не участвовал в возмущении, не быв знаком ни с одним из возмутителей, не зная ни одного человека из солдат и не зная цели и намерения, пришедши к толпе, поощрял бы к тому, чего не знает сам; да и послушались ли бы солдаты вовсе им неизвестного человека. Следовательно, чтобы поощрять кого-то, надобно прежде9 знать, к чему и для чего и на какой конец; а чтобы всё то знать, надобно быть в заговоре с возмутителями.

А что я не был в заговоре с возмутителями, то полагаю, что правосудное правительство по принятым им мерам в том уже10 удостоверилось. И если кто возводит сие на меня из посторонних, то безбожно ошибается в своём мнении. Если же кто из числа возмутителей, то вероятно, что у них предположено уже было для разных причин хотя оклеветанием невинных в своём беззаконии умножить число страждущих. Но может ли правительство поверить возмутителям, коим и государственными законами верить воспрещается.

На 5 пункт вопроса). Генералов, ни статского, ни военного, стоявших в рядах возмутителей, военного с чёрным султаном и жёлтым // (л. 16) портфелем и раздававшего солдатам деньги, в то время, когда я обходил кругом толпы возмутителей, не видел в рядах ни одного таковых, а вокруг толпы, между народа, были разные, но мне вовсе не знакомые.

На 6 пункт вопроса. Кто был убийцей графа Милорадовича?). Не знаю. И гораздо меньше того времени, в которое первый выстрел был сделан на Сенатской площади, я находился уже на бульваре, против дома княгини Лобановой. И в то время я слышал, как государь император, находясь перед войсками, подтверждать сам изволили войскам помнить присягу и быть его величеству верным.

И во второе доказательство, что я не находился на Сенатской площади, когда там происходила пальба, а гораздо раньше того времени я находился уже на бульваре, поставляю свидетелей: статского советника графа Платера и с ним бывшего вместе чиновника департамента подати и сборов, которого прозвания я не знаю, но граф Платер знает. Оба сии чиновника ходили со мной вместе на бульваре. Услыша ж, что11 // (л. 16 об.) его императорское величество изволил приказывать двинуться пехоте и напомнил оной присягу её и быть верной, мы вместе подошли ближе к войскам и тут стояли, но вскоре услышали пальбу, после чего я немедленно пошёл домой, опасаясь, чтобы больная дочь моя, услыша пальбу, не испугалась бы и не занемогла более12.

На 7 пункт вопроса). О заказанных кольцах числом до пяти тысяч, у кого именно оные заказаны, с какою надписью, для кого и с каким намерением, не знаю и не ведаю, и никогда ни у кого о том не слыхал, и ныне в первый [раз] усматриваю из данного мне вопроса.

На 8 пункт вопроса). Коллежского асессора Кюхельбекера я не знаю и фамилии такой до сего времени13 не слыхал, и никаких действий его с возмутителями, и о нём самом ничего не знаю.

На 9 пункт вопроса). Правительство не посягает собственно на моё лицо и не ищет причины содержать меня без вины несчастным, а вместе и детей моих. Ему не нужен // (л. 17) мнимый преступник, оно изыскивает истинного виновника, а для того правительству нужна сущая правда, чтоб не погубить человека невинного, и потому ему не нужно, чтоб я сам на себя клепал неправду, сознаваясь в том, что на меня несправедливо возводят, чего и в мысль мне прийти не могло.

Будучи в крайнем изнеможении и чувствуя, что я не перенесу столь ужасно поразившей меня горести, видя же близкие шаги свои ко гробу, но страшась, чтобы не умереть, оставаясь во мнении правительства в столь ужасном, возведённом на меня несправедливо злодеянии, и не остался бы14 упрёк от соотечественников детям моим, я по сущей справедливости, не утаивая ничего, исповедывал пред всемогущим господом богом душу мою и пред правительством. И не страшусь господа, явиться пред суд его страшный, ибо оный не учинил15, и справедливее всего того, что я показал прежде и показываю ныне правительству, ничего показать не имею, иначе была бы // (л. 17 об.) вынужденная только неправда.

А для удовлетворения в истине показаний моих и невинности моей во взятом на меня подозрении, я просил правительство приказать строжайше п[р]оверить всякий шаг моего поведения и п[р]оверить всю мою службу и принять в соображение, заслуживаю ли я столь ужасное подозрение, для чего я просил истребовать все мои документы и формулярный список из Комитета, высочайше учреждённого в 18 день августа 1814 года. Показывать же несправедливость мне самому на себя было бы равным преступлением, ежели бы показывал несправедливо на невинного постороннего человека.

И если правительство ещё сомневается в истине показаний моих, если оно не верит мне, что я пистолет имел в кармане, не имея никаких гнусных мыслей и в голове моей, кроме для страха дерзкой черни, и через то приписывает мне постороннее и чуждое для меня соучастие с возмутителями, - от чего избави м[ен]я господи боже.

Равным образом, если правительство не верит и в том, что я, быв из одного любопытства между народом всякого звания около толпы солдат не более четверти часа, и никакого // (л. 18) крика не производил и никакого участия ни с кем и ни в чём не брал, которое и принять в столь мгновенно в короткое время, и решиться на очевидное несчастие, и вдаться в дебош с безумствовавшею толпою16, и без всякой цели, и статься не могло с человеком, который хотя малейшую часть мог иметь здравого рассудка, - то за всеми объяснениями моими, изложенными во всех показаниях моих, более в доказательство невинности моей ничего показать не могу и повергаю всё то на правосудное благорассмотрение правительства, пред которым я, как пред господом богом, всю истинную правду показал и ничего не утаил. То да будет надо мной воля господняя и воля правительства.

Но прошу одной милости позволить мне хотя один раз, может быть, в последний увидеть детей моих и благословить их как остающихся уже в совершенном // (л. 18 об.) сиротстве на произвол ужасной судьбы, без матери и отца, которого они лишаются безвинно, и без всякого состояния и покровительства.

Статский советник Иосиф Горский16

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 19)

1 Вверху листа карандашом поставлен крест и помечено: «Чит[ано] 1 генваря»; на полях вертикальная помета карандашом: «Справиться, кто показания делают на Горского».

2 Пять строк от слов «я отошёл от толпы солдат...» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

3 Пять строк от слов «будучи единственно в той надежде...» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

4 Четыре строки ответа на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

5 Слова «на тот единственный случай» вписаны над строкой.

6 Четыре строки от слов «в восемь часов вечера...» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

7 Фамилия вписана над строкой.

8 Четыре строки от слов «Солдат я не поощрял...» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

9 Слово «прежде» вписано над строкой.

10 Слово «уже» вписано над строкой.

11 Три строки от слов «я не знаю, но граф Платер знает» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

12 Пять строк от слов «стояли, но вскоре услышали пальбу» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».

13 Слово «времени» вписано над строкой.

14 Слово «бы» вписано над строкой.

15 Слова «ибо оный не учинил» вписаны над строкой.

16 Слова «с безумствовавшею» вписаны над строкой.

17 Показания написаны О.В. Горским собственноручно.