© Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» |
You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Бобрищев-Пушкин Павел Сергеевич.
П.С. Бобрищев-Пушкин
Басни
Слепой и зеркало
Услышавши слепой,
Что можно в зеркале увидеть образ свой,
Обрадовался он тому
И зеркало купить тотчас послал слугу -
Вот зеркало купили;
Слепой наш смотрится в него;
Но все по-прежнему не видит ничего.
«Так, видно, сущий вздор об нем мне говорили», -
Вскричал брюзгливец наш слепой.
И, рассердясь, вдруг толк его ногой.
Подобные слепцы в делах людских бывают.
1817
Крестьянин и смерть
Крестьянин на спине однажды нес дрова -
Да ноша ноше рознь; а эта такова,
Что двум лишь только вмочь поднять.
Он с нею шел и утомился
И на траве лег отдыхать.
Немного полежал и в путь опять пустился;
Но скоро так опять устал,
Что смерть с досады звал,
А смерть, к несчастию, как будто тут случилась;
«Зачем ты звал меня?» - свирепая спросила.
«Чтоб ношу мне поднять ты пособила:
Благодарю за то, что скоро так явилась», -
Ответ со страху был его.
Хоть как ни худо жить, а смерть тошней того.
1817
Волк и две лисицы
Две хитрые лисы у мужика
Вдвоем стянули петуха;
Но что ж? тут нечему дивиться,
Ведь надо чем-нибудь лисицам поживиться;
Да вот беда,
Как дело-то дошло до дележа;
А уж когда делят, не только у лисиц,
И у людей бывают споры,
И брань, и ненависть, и драка, и раздоры.
Ну так и каждая из этих двух лисиц
Кусочек пожирней, побольше взять хотела.
И словом, каждая про свой желудок пела.
Повздорили оне о петухе,
Но проку кумушки не сделали себе;
А дело чтоб привесть к концу, пошли к судье.
Волк был тогда судьей,
Который наблюдал прибыток больше свой, -
И только что пришли, перед судьею стали,
Он тотчас закричал, чтоб петуха подали.
Лишь взял и тотчас съел,
А кумушкам в ответ идти назад велел.
1817
Лисица-секретарь
Лев приказание однажды дал лисице,
Законы толковать великой мастерице,
Скорее написать о том,
Чтоб длиннохвостые из царства вышли вон.
Лисица принялася,
И ну писать!
И титул, и число исправно написала;
А там и стала.
Верть так и сяк хвостом, не знает, что начать.
В законах-то она хоть толк довольно знала,
Да с ней случилася беда:
Когда бы не было у ней самой хвоста,
Тогда б другое дело.
Однако ж хитростью она кой-как успела -
И снова за письмо, на цыпочках присела, -
И тут уж ну валять...
В минуту кончила, кой-что переменила;
Не хвост в наказ, рога вклеила
И подвела такой закон,
Чтобы рогатых выгнать вон.
Лев на лисицу полагался.
Уж дело предо львом,
А секретарь в чести - так дело и с концом;
Махнул, и подписался.
Лисица в стороне; а бедные козлы,
Быки, бараны и волы
Принуждены от леса отказаться
И от скотов скорее убираться.
1817
Брага
Крестьянин молодой,
По древнему обыкновенью дедов,
Весеннею порой
Собрался угостить своих соседов
На праздник храмовой
И для того сварил, недели за две, браги
Две полные корчаги
И, в бочку влив, закупорил гвоздём,
С той мыслью, чтоб она путём
Ко праздничному дню осела.
Ан вышло не по нём, как на беду, всё дело,
И словно как над ним лукавый подшутил:
Во-первых, солоду в неё переложил,
А во-вторых, вина и та, что слишком много
Он в бочку чересчур налил
И что закупорил он слишком строго,
Не сделавши нигде отверстий в ней.
Но как бы ни было, не знаю, сколько дней
Пробывши взаперти, так брага забродила,
Что удали такой и пиву б впору было;
А как наспёрся дух и набралася сила,
Стеснённая со всех сторон,
Гвоздь верхний вышибла она из бочки вон
И, клубом пеняся, в отверстье побежала!..
Увидев то, крестьянин мой:
«Постой же, - говорит, - я справлюся с тобой,
На гвоздь один надежды видно мало!»
Сказав, по-прежнему закупорил гвоздём,
А сверх того ещё для подкрепленья
Он бочку обтянул железным обручём.
«Теперь не вырвешься, прошу прощенья!»
Сказал он, отходя от бочки прочь.
Но дело не по нём сбылося снова.
Он и не ждал себе несчастия такого:
Перестоявши ночь,
Сильнее прежнего зашевелилась брага,
Вспузырилась, сперлась и, весь собравши дух,
Отколь взялась отвага,
Вон вышибла не гвоздь, а целый круг
И потекла по погребу ручьями!..
Крестьянин ахнул мой, всплеснул руками,
Когда пришёл поутру навестить,
Увидев в погребе такое разрушенье;
А некого бранить...
На праздники без угощенья
Остался он по милости своей.
А если бы крестьянин был умней
И сколько надобно дал браге бы свободы, -
И сам бы с брагой был для праздничных он дней,
И бочки разрывать не довелось бы ей. [/i]
Своё всегда возьмёт закон природы.
1829
Дровни
Крестьянин зимнею порою,
Ранехонько перед зарею,
Большой с дровами воз
В столичный город для продажи
На тощей кляче вез.
А кляча чуть дыша, а более от клажи
Так уморилася, хоть стать -
Чтоб кляче отдых дать,
Мужик пустил ее по воле;
А сам, отстав шагов десятков пять, не боле,
Шел полегонечку за возом вслед.
Приметя, что кнута позади больше нет,
Клячонка в разговор пустилася
С дровнями.
«Возможно ль, - говорит, - меня несчастней быть?
Вам хорошо лежать,
Попробовали б сами,
Вас, лежней эдаких, мне каково тащить
Вишь, растаращились,
Как по снегу покойнее,
И шагу не хотят без лошади ступить,
Да, как же - барины - им
Видишь, непристойно
Самим ходить.
Я проучила б вас, когда б
в моей бы воле!..»
«Что ты! Рехнулась, что ли? -
Тут дровни заскрипели ей, -
Нашла завидовать! Мы с должностью твоей
Свою охотно б поменяли.
Вишь телепней каких
Почти лежмя наклали.
Ты тащишь только их,
А нас они так давят!
Вот их так подлинно
Завидная судьба.
И горя нет, лежат себе,
Как господа.
И нас с тобою в грош не ставят.
Умели б эдак мы и сами лечь!»
«Безумные, - тут им бранчливо пробренчали,
Дрова, прослышав их
завистливую речь. -
Вы, видно, горя не видали!
Вы знаете, зачем везут нас? Жечь!»
Шахматы
Однажды шахматы по воле игроков
По шахматной доске, болтая вздор, слонялись
И между прочих пустяков
Друг перед дружкой величались:
Слон
Хвастался, что он,
Вблизи царя и ферзи стоя,
Не знает ни на час себе покоя,
Трудясь для общего добра, -
И что одним
Лишь им
Вся держится игра.
Ладья кричит всем без умолку,
Что, окроме её, ни в ком нет толку,
А конь - старинный хват -
Кричит, как будто на подряд,
Что он ни в чём, нигде препятствия не знает,
Что, говоря нередко «мат»,
По головам и ферзей и слонов шагает,
И, словом, все - и пешки, и кони,
Слоны, и ферзи, и ладьи
Без всякой совести свои
Друг перед дружкою заслуги выставляли
И верно б так кричали
И спорили до сей поры,
А может быть, без дела стоя
На шахматной доске, крик подняли б и втрое, -
Но, к счастию, с концом игры
Хозяин кончил их и хвастовство пустое,
А вместе с ними дал и добрый нам урок:
Он положил их всех в один мешок.
1830-е годы
Дитя и пятнышко
Дитяти маменька в награду за урок
Купила платьице ко празднику в обновку.
Надевши на него и причесав головку,
Промолвила: смотри же, мой дружок,
Чтоб это платьице ты у меня берёг,
Чтоб к вечеру его снял так же ново!
И подлинно сказать, ребёнок соблюдал,
Как должно, маменькино слово.
Чиннёхонько ходил, чиннёхонько играл;
И в утро целое не знал, что есть проказа,
Он платьице своё берёг как глаза.
Но на кого беда на свете не живёт?
И мой Николенька забылся,
Разбегался и расшалился,
И платьице своё он как-то запятнал.
Увидевши беду, заплакал, зарыдал.
Потом, как водится, от слёз своих унялся,
Но утешение сбылося не к добру.
Уже Николенька не так, как поутру,
Обновку замарать боялся.
Считая про себя, что будет всё равно,
Увидят ли на нём одно
Пятно,
Пятна ли два, или десяток.
Так думая, шалить стал без оглядок.
Что ж вышло из того? Что, тряся об столы,
Об печки, об полы,
Обновку замарал, хоть брось, мой Николаша!
Толк басни сей таков:
Дитя есть всяк из нас, а платье - совесть наша.
До первой слабости у всякого она
В своей невинности хранится.
И счастлив то дитя, который умудрится
Не сделать первого на платьице пятна.
Басни «Слепой и зеркало», «Крестьянин и смерть», «Волк и две лисицы», «Лисица-секретарь» были опубликованы в сборнике литературных произведений благородных воспитанников Московского университетского пансиона «Каллиопа» (М., 1817, кн. 3), когда их автору было 15 лет. Здесь они воспроизводятся по этой публикации.
Басни «Брага» и «Дровни», переписанные от руки, находятся в «Тетради копий произведений и писем декабристов» в ОПИ ГИМ (ф. 342, ед. хр. 73). Эти басни, а также «Шахматы» и «Дитя и пятнышко» обнаружены в архивах А.Е. Розена, Н.И. Лорера, М.С. Лунина, Н. и М. Бестужевых и опубликованы в кн.: Декабристы / Сост. В.Н. Орлов. М.; Л., 1951, с. 183-185. Список с басен «Брага», «Дровни», «Дитя и пятнышко» хранится и в ИРЛИ - ф. 604 (архив Бестужевых), № 6, л. 197. Басня «Дитя и пятнышко» опубликована также в кн.: Декабристы. Материалы для характеристики / Под ред. П.М. Головачёва. М., 1907.
Басни «Брага», «Дровни», «Шахматы», «Дитя и пятнышко», написанные в Читинском и Петровском острогах, публикуются по кн. Декабристы / Сост. В.Н. Орлов.
П.С. Бобрищев-Пушкин
Стихотворения
Подражание XIII главе 1-го послания Коринфянам святого апостола Павла
Пусть злые люди венец сплетают,
Оставим их самих с собой;
А наши души возлетают
К небесной истине святой!
Пролейся в сердце, огнь небесный!
Коснись, настрой псалтырь мою
На голос, музам неизвестный,
Любви Христовой песнь пою!
Но что мне в песне голосистой,
Хотя б в ней ангельский был глас,
Когда огонь любви сей чистой
В душе моей совсем yгac.
Мне песнь не даст той жизни вечной,
Которая любовь дает,
Как звук кинвала скоротечный,
Так песнь раздастся и умрет.
Что пользы в разуме высоком?
Что мне в познании небес?
К чему мне зреть премудрым оком
Всю связь бесчисленных чудес?
Что без любви все созерцанья?
К чему мне знать судеб закон?
Без ней высокие познанья
Суть только призрак, прах и сон!
Хотя б чрез мощной веры силы
Я камни в воду претворял,
Хотя бы мертвых из могилы
По гласу веры вызывал,
Хотя бы гор хребты высоки
Единым словом колебал,
Иль, обращая вспять потоки,
Я солнца бег остановлял!
Но что мне в том, коль огнь любовный
В последний оный день суда
Не воскресит мой тлен греховный
К небесной жизни навсегда!
Хотя б стяжания презритель
Богатства нищим расточал!
Иль веры своея ревнитель
В оковы тело заточал!
Изгнанник к своим родителям
Друзья! есть Бог, есть наше счастье,
Не в здешнем мире - в небесах,
Бог в страждущих живет душах.
Пройдет мгновенное ненастье,
Чтоб нам явить светлее день,
Когда дойдет до жданной меты,
Как редкая в картинах тень
Бросает живость на предметы
И краски выдает ясней.
Итак, друзья мои любезны,
Оставим ропот бесполезный,
У дародателя людей
Попросим к подвигам терпенья,
Надеждой души оживим,
Доколе в вечные селенья
Душой свободной не взлетим.
Блажен, кто в сей земле страстей
На нивах сердца сеял слезы,
Тому ни бури, ни морозы
В день жатвы той не повредят,
Но к новой жизни возродят
В скорбях посеянные слезы.
Вы не печальтесь обо мне,
Друзья мне сердцем и душою,
Я незнаком еще с тоскою,
Живя изгнанником в стране.
Благодарю судьбу стократно,
Не жажду в мире ничего
И предаюся безвозвратно
Я в милосердие ее.
И лишь о вас души тревога,
Лишь одного прошу, немного -
Чтобы спокойны были вы.
А я из дальней сей страны
Исполняся святой отваги,
Одушевлю сей лист бумаги,
Сыновьим чувством напою,
На милу родину пошлю.
Там, усладив разлуку нашу,
И в вашу горестную чашу
Хоть каплю радости волью.
1827. Чита, Высокое
Стихотворение было опубликовано в журнале «Русская старина» (1873, № 7, с. 577-578). В примечании к его публикации говорилось: «Стихотворение это принадлежит декабристу Бобрищеву-Пушкину 2-му (скончался 13 февраля 1865 г. в Москве) и весьма обязательно сообщено товарищем его несчастия бароном А.Е. Розеном». По этой публикации стихотворение и воспроизводится здесь.
You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Бобрищев-Пушкин Павел Сергеевич.
