№ 10 (9)1
Секретно
Главный штаб
его императорского
величества
По канцелярии
дежурного генерала
в Москве
16 августа 1826
№ 1391
Господину военному министру
Господин главнокомандующий 2-й армией вследствие сообщённой ему от вашего высокопревосходительства в отношениях от 16 июля № 936 и 937 высочайшей воли о произведении исследования насчёт принадлежности к тайному злоумышленному обществу 36-го егерского полка майора Мартынова и квартирмейстерской части поручика Лачинова препроводил ко мне при отношении отобранные от сих офицеров показания, по существу коих государь император вследствие доклада моего высочайше повелеть соизволил: поручика Лачинова, знавшего о существовании злоумышленного общества и не объявившего об оном начальству, предать военному суду; майора же Мартынова иметь под строгим надзором. // (л. 11 об.)
Сообщив сию высочайшую государя императора волю г[осподи]ну главнокомандующему 2-й армией к исполнению, имею честь уведомить о сём ваше высокопревосходительство, прилагая для сведения и копию с отношения ко мне по сему предмету г[осподи]на главнокомандующего.
Начальник Главного штаба Дибич // (л. 12)
Секретно
Копия с отношения господина главнокомандующего 2-ю армиею к господину начальнику Главного штаба его императорского величества от 3 августа 1826 года за № 376.
Господин военный министр при отношениях своих от 16 июля за № 936 и 937 препроводил ко мне показания некоторых членов злоумышленного тайного общества, из коих видно, что содержащиеся в Главной квартире м[естечке] Тульчин под арестом: 36-го егерского полка майор Мартынов и квартирмейстерской части поручик Лачинов также принадлежали к тому обществу; почему просит согласно высочайшей воли государя императора произвесть над поименованными исследование и с заключением моим препроводить к вашему превосходительству для доклада его императорскому величеству.
Во исполнение сей высочайшей воли предписал я дежурному генералу вверенной мне армии генерал-майору Байкову и генерал-вагенмейстеру подполковнику Макарову произвесть исследование, которым открыто:
1-е) На майора Мартынова бывший квартирмейстерской части части поручик Заикин показывает, что он в майе месяце 1825 года в м[естечке] Тульчин принял его в тайное обществу, открыв ему цель о введении в России республиканского правления, бывший полковник Пестель и князь Барятинский называют майора Мартынова членом общества, а поручик Крюков 2-й показывает, что, приезжая в м[естечко] Немиров, оставил бумаги Пестеля у майора Мартынова, что подтверждает и полковник Леман.
После того Заикин был послан от Тульчинской управы к Пестелю с известием о смерти блаженной памяти государя императора Александра Павловича, заезжал в м[естечко] Немиров, получил от майора Мартынова сказанные бумаги в таком виде, как они оставлены, предъявив Мартынову лоскут бумаги, на коей было написано его имя, и когда Мартынов спросил у Заикина о роде сих бумаг, зашитых в полотне, то он объявил, что то сочинение Пестеля, которое он просил сохранить, другие же два заключали успехи общества, кои Пестель по прочтении членами в Тульчине живущими, как ненужные, просил сжечь.
Напротив того майор Мартынов как в отобранных прежде показаниях, так и ныне утверждает, что он никогда к тайному обществу не принадлежал и никто его в оное не принимал, только что Заикин говорил ему о желании некоторых других облегчить участь крестьян, на что и он согласился, не полагая в том ничего противозаконного; когда же Заикин убеждал приглашать и других к лучшему обращению с крестьянами, на сие Мартынов отозвался, что каждый имеет свой резон; о введении же республиканского правления в России он не знал и никогда от него не слыхал. // (л. 13)
Что же принадлежит до бумаг, то Крюков 2-й действительно во время проезда оставил оные у него, просил отдать его человеку; но как Мартынов его не знал, то, дабы, отдавши вещи, не были они требованы вторично, дал на лоскуте бумаги записку, из коей написано было слово «отдать» (а не фамилия его, как Заикин показывает), и что тайны в сём никакой не заключалось; бумаг же двух, сверх полотна вложенных, он не заметил и не читал, будучи крайне болен, и у Заикина о содержании их не спрашивал, а Крюков 2-й, оставляя оные, сказал, что это книги, присланные ему от отца.
С Пестелем и Барятинским он никакого знакомства не имел, и Заикин говорил ему о Пестеле, желавшем улучшить положение крестьян, отзываясь о нём как о человеке с большими сведениями, обещав с ним познакомить его по выздоровлении, но как он и по сие время одержим болезнию, то и не имел с ним и малейшего знакомства.
В удостоверение отвращения оставалось дать ему с Заикиным очные ставки и спросить у Барятинского, почему называл его членом общества, но как они находились в отдалённости от Тульчина, то Мартынов остаётся неуличённым; и посему хотя был спрашиван поручик Лачинов, как сознавшийся принадлежавшим тайному обществу, но и сей отвечал, что он с Мартыновым не знаком, и был ли он членом тайного общества, ни от кого никогда не // (л. 13 об.) слыхал, а посему за недоследованием сего обстоятельства по изъяснённым причинам и заключения моего о принадлежности Мартынова определить не могу.
2) На поручика Лачинова показывает Барятинский, что он член общества и принят в Тульчине по совету его Черкасовым, а сей утверждает показание Барятинского с присовокуплением, что он открыл Лачинову цель общества о введении в России лучших законов и представительного правления2, бывший 4 класса Юшневский также показывает его принадлежавшим обществу.
На вопросы, сделанные Лачинову, он сознался, что знал о существовании тайного общества, но не прежде 1-го или 2-го числа декабря 1825 года, когда пришли к нему на квартиру (из которой он по болезни не выходил с ноября месяца, живши вместе с Черкасовым) Крюков 2-й, оба Пушкины и объявили о смерти государя императора и начали рассуждать о том, что будет,говоря, что могут открыться разные общества, и, наконец, Крюков 2-й (а не Черкасов) сказал ему, что ты наш, и в то же время открыли ему о существовании тайного общества, о цели оного и средствах, какие предполагались, называли также членов, как в Тульчине, так и в других местах живущих.
Будучи поражён сим открытием, три или четыре дня он не знал, на что решиться, видя намерения их, // (л. 14) беззаконные и гибельные, и то, что они увлечены безрассудною пылкостию, в намерение положил объясниться с ними, и те, которые согласятся с ним, объявить обо всём начальству, и как по рассказам их возмущение должно начаться в майе 1826 года, то полагал между тем выздороветь и узнать подробнее, но как чрез несколько времени общество открыто, то и решился он не объявлять, а ожидать, пока его потребуют в С[анкт]-Петербург; от них также слышал, что сочинение Пестеля было зарыто.
Хотя поручик Лачинов и оправдывался тем, что он узнал только за несколько дней до открытия о существовании общества и намерен был по выздоровлении объявить начальству, но ежели болезнь препятствовала лично явиться к начальству, то следовало о том написать, а если и сего опасался, то мог послать кого-либо из людей просить начальника к себе для открытия; но, знав существование общества, о зарытых бумагах скрывал, потом при первоначальном спросе не сознался, как равно и в данной подписке, а тогда только // (л. 14 об.) обнаружил, как был спрошен по показанию других; за что признаю его виновным и полагаю предать суду.
Снятые же показания с майора Мартынова и поручика Лачинова, с последнего и дополнительные, у сего вашему превосходительству со всеми приложениями имею честь препроводить для доклада государю императору, и какое последует от его императорского величества решение оным чиновникам, покорнейше прошу не оставить меня вашим уведомлением.
Верно: правитель канцелярии3
1 Отношение написано на бланке с печатным штампом. Вверху листа пометы чернилами: «№ 1398», «16 сентября 1826».
2 Слово «правления» написано по стёртому.
3 Подпись не разобрана.
