© Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists»

User info

Welcome, Guest! Please login or register.

You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Муханов Пётр Александрович.

Муханов Пётр Александрович.

Page:   1 2 3 4  

Posts 21 to 30 of 36

21

П.А. Муханов

Из записных книжек

1

Сверх обыкновенных наслаждений, происходящих от веников и пара, в которых, по словам летописца, упрекал наших дедов славный сам апостол Андрей1, баня имеет много других наслаждений, неизвестных людям лишь ненаблюдательным. Она то же, что для купцов биржа, для аристократов - английский клуб2, а для молодёжи - балы. Это одно место, куда могут непротивозаконно собраться более 7 человек, чтобы потолковать о своём житье-бытье, пожаловаться на то время.

Туда из всех сторон городских слетаются вести. Там рассказывают причуды барина, плутни дворецкого, хитрость хорошенькой горничной. Там можно иметь самые достоверные сведения о верности и неверности молодых супругов, о происшествиях на задних крыльцах судей и секретарей. Там слуги ищут и обещают покровительства, новые разведывают, другие отделывают свои дела. Вообще все эти рассказы, которыми добрые русские отводят горе от души, имеют особенную красоту. Они ясно понимают, чувствуют глубоко выраженную иносказательную насмешку, и при говоре просвечивает глубокая, долгая печаль души...

- Пару поддай, пару, - закричал кучер, желая нахозяйничать на свою гривку. - Наше дело идёт на лад, - продолжает он, обернувшись к Лукичу, старику, - я замолвлю слово, выйди завтра до обедни к угольной лавочке, сведу тебя к молодому барину, и дело будет в шляпе.

- Слава тебе, пресвятая Каплуновская божья матерь, - проговорил старик, - да ведь ты, Федотушка, обещал поместить меня к старой барыне.

- Не то вышло на деле, что было на уме, старина. Я давно на всякий случай покумекал с дворецким и теперь узнал от него повернее, что на место старого дворника везут из саратовской вотчины другого из неплательщиков.

- Кажись бы, сходнее взять за малую плату готового, чем за тридевять земель тянуть мужичка?

- Не нашего простого ума тако - а на барской иначе. Из-за семисот душ не след держать наёмных. Я-де хочу, говорит барыня, чтобы мои люди ходили по струнке, а наёмный попробует да со двора долой. Уже, дедушка, что год, то приходит подвода с ребятами да девками. Новых навозят да отдают в мастеровые и возчики, а старых отвозят да отдают в рекруты. А твой за мужиков, за то, что избаловались в Москве.

- А разве у молодого барина житьё другое?

- Он с тех пор, как женился и отдалился от матери, в доме ни единой крепостной души не держит, а вольному и жалованье больше и пища сытая.

- Да, брат Федотушка, недаром говорится, вольному привольно, холопу слёзы, - сказал старик, вздохнув тяжело.

После бани Лукич пригласил своего покровителя на спасибо, т. е. выпить по стаканчику. И, распрощавшись между собой, они разошлись. Первый шаг, самый трудный, самый важный, о делах мира сего, был сделан. Лукич приобрёл покровителя, и ожидаемое счастье начинало уже мелькать, блестеть в туманной дали. И кто бы поверил, чтобы знакомство с кучером одной из тысячи московских графинь стоило Лукичу двухмесячного искательства и много денег на угощение. Впрочем, покровители одинаковы везде. И в чертогах, и в тюрьмах их слова с правдой доходят к нам медленно, ползут по узеньким, извилистым тропкам.

С поступлением денег искатель идёт скоро и смело, и деньги образуют симпатию между двумя лицами. Старик Лукич был очень доволен своим днём. «Кучер замолвит за меня слово, - думает он, - и дело будет в шляпе. Хорошо, но если бы поскорее, - думает Лукич. На обратном пути он уже останавливался, крестился против каждой церкви и клал земные поклоны и ни за что не был более благодарен, как за сближение его с кучером графини Замириной.

На другой день первый утренний колокол приходской церкви поднял его, и он явился к условной угольной лавочке, долго ждал кучера и, наконец, отправился с ним к молодому его барину. Условия были скоро сделаны, потому что Лукич искал Места, а не гнался за деньгами, и он уже ночевал не в таганском подвале, но в людской графа. И так сладко спал он, и всю ночь ему грезились какие-то птицы в дубравах, перелетавшие с ветки на ветку, своим щебетом воздавая благодарение богу.

С рассветом Лукич был уже за метлой. На него возложено было мести крыльцо, двор, улицу и тротуары, отворять и затворять ворота и ездить за водой по три раза. Работа эта была тяжела для человека его лет, но воспитание, полученное им у мелкопоместного барина, развернуло все телесные силы его, притом он трудился с целью, а собственная выгода была и будет всегда причиною усиленной человеческой деятельности.

Старик боялся поспешить, чтобы обдумать всё, и решил целый месяц мести улицы. Притом, как человек недоверчивый к похвале, он представлял себе всех господ похожими на своего херсонского подпоручика Дудкина, и все чувства, и все душевные качества своего помещика он считал принадлежностью людей его сословия. Но это заблуждение скоро открылось, и он увидел между барином, которому он служил по найму, и тем, кому он принадлежал душою, такое же различие, как между ангелом и чёртом. Это сравнение было светочем для его понятия, и он пошёл смелее к цели.

Поутру, взяв кипу бумаг, составлявших всё его имение, он явился в кабинет графа. Граф сидел за столом и читал толстую выписку из дела, продолжавшегося более сорока лет. Дело это взад и вперёд прошло три раза все инстанции. Росло, росло и из листа гербовой бумаги выросло до того, что стало уже ездить на подводе из инстанции в инстанцию. Поэтому мудрено ль, что на выписку из него пошла стопа бумаги. Мудрено и то ль, что чиновники в канцеляриях читают дело через лист, а судьи, не расслушав, слушали и приказали. Несмотря на все требования своего нового начальника, желавшего перевернуть губернию, как он иногда вертел пехотным полком, граф продолжал писать. Решения не по диктовке, со слов истца, по его глубокому размышлению...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 17-18.

По содержанию можно предположить, что это отрывок из очерка (повести) «Ходок по делам».

1 Апостол Андрей - первый проповедник христианства на Руси, покровитель России.

2 Английский клуб - самый аристократический и самый старый из московских клубов, созданный в 1770-х гг.

2

Что нужно, чтобы быть журналистом? Деятельность для действия и нещекотливое самолюбие после действия. В самом объёме столичного журнала нет ни одной статьи, которая была [бы] производством ума. Самые стихи переводят, проза переводится почти без разбора. Между тем желательно было, что[бы] во всех разнородных частях его господствовал один дух.

Издатель с купеческой предприимчивостью может быть человек вовсе безграмотный, он может набрать переводчиков из недоучившихся и нуждающихся студентов, выписать о объявлению газеты и старые журналы и наудачу из каждого перевести по одной статье.

Когда попадёт то ли на социализм и когда на идеализм, иногда на эклектизм, тогда статьи той и нет; это всё равно может быть книга, состоящая из 5 листов, слава богу, или переводчик подобрал по предметам. Случается иногда, что за 1200 рублей мы нанимаем артельщика, который должен переводить, что велят, разбирать книги, в которых он не имеет понятия. Одни только деньги... ему объявляют свою вражду против такого-то журналиста...

ГАРФ. Ф. 17.07. Оп. 1 Д. 2. Л. 9 об. - 10. Автограф.

Наброски очерка «Журналы».

3

Я думаю, нигде не служат долее, чем в России, и нигде нет более офицеров бесполезнейших, как в России. Большая часть из них образованна для одного своего ремесла. Они, кроме учения солдатского и занятий [с ними], ничего не знают, и, сделавшись совершенно неспособными к войне, они остаются в войсках потому, что они не способны ни [к] чему более. Что делать им и как найтить занятие во время мира, какое удовольствие в мире без солдат, что будем мы делать после 25-летней службы, когда учебные биваки, парады, смотры, манёвры были предметами нашего мышления.

Я уверяю того воина, который посвятил защите отечества силы свои, который любит славу восторга, который усилиями в оных жертвовал всем, я понимаю, что можно скучать вне атмосферы пороховой, вне шуму боевого, истинный воин не может жить покойно, как и моряк. Но это люди редкие, большая часть были в рядах и суждены не выходить из рядов. Истинному воину скучны парады, он не любит солдат в покое или в параде щегольском...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 11. Автограф.

Наброски очерка «Отставные офицеры».

4

Старики, вооружённые против молодёжи, представляются нам старыми предрассудками в просвещении: они похожи на глухих и слепых, которые живут, не внимая прописным и развитым истинам и не замечая, что скоро веку перемениться. У них время царствующей Екатерины ещё не стёрто в памяти великими событиями и истинами нового века. Они ничего не забыли и ничему не научились, но всегда отвечают на свою старую, заморенную мысль.

Они жили в своём сословии, не замечая, что ныне живут в человечестве, это огромная пропасть, которой разделены были сословия, сравнялась философиею, промышленностью и другими [науками], принадлежащими веку человечества. Это борьба глухонемых старцев, возникающая с юным поколением, приближается к концу, и одна старость должна рушиться, все причуды, [ею] творимые, опора личной выгоды. В другой возникает самоотверженность, ведущая к пользе общей. Одни служат в гробе глухими к крику человеческому, требующему своих прав, другие будут опорой любого правительства для будущего образования.

Старики похожи на глухих, которые всегда слушали собственную мысль. Они прошли и не заметили никакой перемены - они похожи на путешественников, которые, объехав всю Европу, помнят только те места, где они ели, пили и спали, и не помнят никаких знаменитых предметов. Они не чувствуют то, что во веки славно, [это] мало памятно для них...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 12. Автограф.

5

В русском народе рассеяны весьма глубокомысленные истины. Они выражены всегда пословицами. Две из них пришли мне на ум: Каково в колыбельке, таково и в могилке; и - горбатого могила исправит.

ГАРФ. Ф. 17.07. Оп. 1. Д. 2. Л. 10 об. Автограф.

6

Есть овцы простые и мериносы1 и люди простые, и люди мериносы...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 14. Автограф.

1 Мериносы - порода овец с однородной тонкой шерстью.

7

Почему жалобы на кредиторов находят справедливыми и кредиторы об должниках не смеют и рта раскрыть. Кажется, занимать деньги с тем, чтобы не платить оных, презрительнее, чем давать свои [панталоны] в рост и требовать уплаты...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 15 Автограф.

8

«Для истинных (нетленных) красавиц нужен стих Пушкина или резец Кановы1», - говорила одна красавица-кокетка.

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 15. Автограф.

1 Канова Антонио (1757-1822), итальянский скульптор-классицист.

9

Да, их труд был не их, их нивы зеленели, и золотились колосья, но серп не для себя жал то, что посадила рука. Я не смел радоваться при рождении моего сына...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2. Л. 16. Автограф.

10

Нищенке гривенник: Вот тебе, бедной, - больше бы дал, да, право, все тут. Водка разорила. Дорога, проклятая!

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 2 Л. 19. Автограф.

22

П.А. Муханов

Кавказские путевые очерки и повесть

Красный мост. - Воспоминание о Гильденштедте1

(Письмо к Р***)

Недолго продолжалась прогулка наша по очаровательным прибрежиям Куры - мы миновали сады, расстались с висящими скалами. Река повернула влево, течение её определялось виднеющимися тутовыми деревьями, растущими по берегам её. Вправо тянулся хребет Грузинских гор. Переехав речку Алгетку, мы въехали в огромную долину, образованную восточным Кавказом и Араратским хребтом. Глаз получил более свободы, но наслаждения его уменьшились... Мы наехали на покинутое татарское село Байдары. Приближавшееся лето, горящее небо изгнали жителей в горы.

Проехав вёрст восемь, прибыли мы к Кции, Нахетиру или Храму, одной из значительнейших рек, впадающих в Куру. Источники её в Араратских предгориях; она течёт по степи на юго-восток, принимает Борчалу, Казарет и другие потоки и впадает в Куру около самой оконечности Борчалинского уезда, верстах в 5 от большой дороги. Воды её, собирающиеся в горах, падая с утёсов, влекут с собою обломки медных и железных руд; течение Храма, как и всех горных рек, быстро. Корыто неожиданно наполняется от прибыли вод в горах. Река сия была некогда границей Грузии.

Переезд через Храм устроен через большой каменный мост, называемый Красным. Это образец азиатской архитектуры. Наружность его прелестна. Он сделан на 4 сводах, имеет около 300 шагов длины и 20 ширины. Размеры соблюдены с удивительной точностью, украшения доказывают вкус, и всё здание делает честь азиатскому зодчию. Любуясь наружностью, я удивился и искусству строения.

Если бы рассмотрел его со вниманием инженер или архитектор, может быть, он покраснел бы от прочности строения. Около 500 лет поддерживают арки сии переход через довольно широкую и весьма быструю реку и мост, построенный без куска железа, существующий без поправок и ремонтных сумм долговечным и невредимым. Наши путешественники приписывают строение его царю Ростану2, который заменил им прежний, развалившийся, остатки которого и теперь видны. Мне не удалось проверить сие предание.

Желая осмотреть здание сие с большим вниманием, я сошёл по сделанному скату к реке и был удивлён, заметив вход под мост. Под остроконечными сводами его на обоих концах устроены два караван-сарая, освещённые узкими, продолговатыми окнами. Двойное предназначение сего здания приносит двойную честь его устроителю. В цветущее время торговли караваны, следующие из Персии, могли находить безопасный ночлег и кров от знойного солнца. Ныне они почти не используются.

Посредине моста в небольшой башенке со входом сделана узкая извилистая лестница. С трудом сошёл я по ступенькам и очутился внизу, под сводами моста, в большой нише, обращённой на юг. Каменный пол находился от уровня воды не более полутора сажен. Чистота отделки, красота плафона, сделанного с резьбою и другими высеченными азиатскими украшениями, а также камин обратили моё внимание.

Вероятно, небольшая комната сия, имеющая вид полукруга, служила в прежние времена для отдохновения знаменитых путешественников, а в камине, аналогично устроенным в татарских домах, готовили они свои походные пловы и шашлыки. Ныне предназначение его другое: он служит хранилищем имён путешественников. Стены исписаны грузинскими, армянскими, французскими, немецкими и русскими надписями, множеством персидских и арабских стихов. Многие имена пережили и людей, и деяния их.

Признаюсь, мне было досадно найти имена, начертанные путешественниками, принадлежащими к сословию ревнивых торговцев обеих гемисфер3. Англичане с досадой смотрят на возрождающуюся торговлю нашу с Востоком, страшатся её и стараются происками своими у персиян остановить ход её. Мне сказывали, что множество чиновников Индийской компании4 живут беспрерывно в столице шаха и не теряют из виду выгод своей нации. Прежде были они учителями их в военном деле; теперь под формою дружбы сторожат они торговые сношения их с русскими. Но генералу Ермолову поручено охранение выгод сей области5. Меч и перо - орудия страшные в знающей руке.

Разбирая подписи, испещряющие стены, я был проникнут чувством глубоким, увидя между множества имён имя Гильденштедта. Учёный академик сей посетил Красный мост 25 мая 1772 года. Отсюда направил он путешествие своё к юго-западу, в казахскую дистанцию. Заслуги его велики. Он первый проложил путь к недоступному Кавказу во времена смутные, когда горцы ещё не скрывались в ущельях, когда Россия и Персия решали участь мелочных царств, но ещё не произнесли приговора. Благодарность образованных соотчичей должна увеличиться к превозмогавшему трудности природы, неустрашённому опасностью. С тех пор никто не последовал ему по пути уже проложенному.

Удивительно, что пространство между двух морей, прославленное в древние времена и баснословием, и историей, не было заманчиво для учёных исследователей. Современники совершили исполинские путешествия в бореальные страны. Они стали знакомы с полюсами, но Кавказ остался неизвестным. Его никто не исследовал, никто не мерил*, никто не посетил сего края, богатого природой и историческими воспоминаниями, края, где ревностным изыскателям откроются источники ко всем отраслям наук, где природа рассыпала и ужасы, и прелести, где люди столь же новы и малоизвестны, как и тёмные пропасти - хранилища подземных сил природы, высокие скалы - неиссякаемые питалища вод и вершины гор, плавающие в облаках:

Кавказ, место, могущее сделать славу учёному. Он столь же мало проникнут, как и внутренность Африки, менее описан, чем Кордильеры**. Он ждёт Гумбольдта-Протея7 на поприще изысканий. И науки должны будут увенчать знаменитостью иноземца и наложить на него тот венец, который по праву собственности должен бы принадлежать нашим соотечественникам.

Пора бы исполнить огромные предприятия Екатерины, желавшей видеть Россию состязающеюся и на поприще наук со всеми государствами Европы, предприятия монархини, прославленной, великой и на строгих скрижалях храма просвещения. Если учёные не любят делать наблюдений своих при неприятном запахе пороха, то ныне не страшно препятствие сие: можно ручаться за безопасность путешествующих.

Мы были свидетелями происшествия нового, необыкновенного в летописях наук, могущего служить примером для всех учёных исследований в земле воинственной. В наш век слава и науки сочетались. Честолюбивый герой, стоящий на меже двух столетий, равно озаряющий оба, сдружил воинственную грозу с светом учения. Наполеон присоединил к египетской армии своей общество учёных. Оно составило описание края, видевшего знаменитые подвиги оружия его.

Учёные труды сии пережили завоевания колыбели мудрости. Они оправдали сей пример новый, небывалый, блестящий, и под покровительством орудий совершили подвиг знаменитый. Монж, Бертолет, Фурнье, Нури, Ноэль, Лариель, Жирард, Андреосси, имена славные в учёном мире, составили Египетский институт8. Они были сподвижниками двойственной цели оживотворённого гения и трудами своими состязались с подвигами детей победы - одни пожинали лавры, другие ветви дуба, чтобы сплести полный венец славы.

Но воскресим смолкавшую славу человека, оказавшего истинные услуги учёному свету: изложим жизнеописание члена Петербургской Академии, ещё юной, но уже знаменитой, цветущей, подвизавшейся в соперничестве со всеми палладиумами Европы***.

1. А. Гильденштедт родился в Риге 26 апреля 1745 г. Отец его был секретарём императорской обер-консистории и после асессором Гоф-Герихта. Он был первым учителем нашего академика10. В школе юноша отличался прилежанием и понятливостью и скоро поступил в высший класс Рижского лицея, где и продолжал своё учение с успехом под руководством ректора и пастора Лодера11. В 1765 году отправился в Берлин, где и поступил в тамошнюю Медико-хирургическую коллегию.

Делает честь берлинским учебным заведениям, что столь славный муж, каков был Гильденштедт, в одном только Берлине приобрёл все свои огромные познания в медицине, ботанике и естественной истории. Мекель12 и Гледич13 были главными его наставниками. Он поехал во Франкфурт-на-Одере, где, по кратком пребывании, получил степень доктора на 22 году жизни. Тамошнее общество испытателей природы ещё прежде наименовало его своим членом.

Вскоре открылась Гильденштедту поприще, на котором суждено ему было прославиться. По повелению императрицы Екатерины в 1767 году положено было нарядить учёные путешествия во все области русской империи, частию для наблюдения прохождения Венеры в 1768 году, в особенности для описания земель в географическом отношении и по естественной истории. Гильденштедт призван был Академиею по рекомендации Гледича. В апреле 1768 года он приехал в Петербург. Сначала ему предписано было ехать в Астраханскую губернию, но после, по предложению Гмелина14, который распространял сие путешествие на Персию и Грузию, назначение переменено.

Путешествие Гильденштедта, продолжавшееся семь лет, составляет главную эпоху в его жизни и потому заслуживает общий обзор.

Он отправился в половине июня 1768 года из Петербурга, осмотрел места, из коих вытекают Двина, Днепр, Волга, Дон, и перезимовал в Москве. В марте 1769 года поехал через Воронеж, Новохопёрск и Царицын в Астрахань и оттуда, зимой, отправился в Кизляр, на Терек, куда прибыл 23 января 1770 года. В ту же зиму он сделан был адъюнктом Академии. Он объехал земли, лежащие при реках Тереке, Кумбелее, Сундже, Аксае, осмотрел ключи и нефтяные источники и всю северо-восточную часть Кавказа.

Весною 1771 года посетил он Осетию и собрал много сведений географических, описал тамошние народы и первый во всей Европе представил замечания об их языках. В апреле того же года Академия наименовала его своим членом и профессором естественной истории. В мае отправился он к горячим ключам, близ Терека, и занялся испытанием оных. В июле и августе с кабардинским князем Арелан-беком Тау-султаном и родственником его Давлетук-Келеметом был он в Малой Кабарде и объехал кругом Дугорский округ.

В сентябре благополучно прибыл через горы в Грузию, где имел торжественную аудиенцию у царя Ираклия15; он принял его благосклонно, полюбил его, особенно за медицинские познания. Учёный-профессор ездил с царём в лагерь, вдоль по Куре; в Тифлисе занимался он до половины февраля 1772 года и поехал с царём в Кахетию. В мае ездил с князем Давидом Эристовым16, знатным магнатом грузинским, который пользовался его медицинскими познаниями, в Терекимескую область, на юг от Тифлиса.

В июне объехал он ещё часть Кавказских Альпов и 7 июля вступил во владения имеретинского царя Соломона17. Летом объезжал он округ Раджинский, нижнюю Имеретию, границы Мингрелии и Грузии, восточную часть Имеретии и среднюю Грузию. Западная часть Мингрелии и Имеретии особенно хорошо описана в его путешествии. Наконец, после многих опасностей, благополучно приехал в русские владения, в Моздок, 7 ноября.

Зимою дополнил он свои сведения о Кавказских народах.

В апреле 1775 года по случаю жестокой лихорадки он отправился для поправления здоровья к Петровским ключам. В июне пустился он вверх по Малке в сопровождении кабардинского Узденя и кабардинского князя Кургока Татарханова; проехал Большую Кабарду, возвратился к Бештовым горам, осмотрел окружающие страны и Маджарские развалины на Куме; потом через степи поехал он к Дону и в июле месяце прибыл в Черкасск. Отсюда сделал он поездку в Азов, у устью Дона, объехал некоторую часть берегов Азовского моря и осенью достиг Кременчуга. Здесь и пробыл он зиму и часть лета 1774 года и делал поездки по Новороссийскому краю и Екатеринославскому наместничеству.

Он хотел ехать в Крым, но тогдашние военные обстоятельства ему в том воспрепятствовали, а вскоре получил он повеление возвратиться в Петербург. Желая сколько можно воспользоваться оставшимся временем, Гильденштедт объехал тогдашнюю Украинскую линию, был в Бахмуте, в Киеве. 2 марта 1775 года возвратился он в Петербург. Во время своего отсутствия Гильденштедт был выбран в члены Свободного вольного экономического общества, Берлинского общества испытателей природы и Эрфуртской академии.

Стремление к общей пользе, бывшее главною чертою характера сего учёного, заставило его в 1779 году основать библиотеку для чтения без всяких корыстолюбивых видов, которая после поддерживалась другом его Эйлером18. С таким же бескорыстием работал он и для Экономического общества.

Любовь к общей пользе была причиною и ранней смерти Гильденштедта. В 1781 году в Петербурге свирепствовала гнилая горячка. Он помог многим, но вскоре слёг сам и умер 23 марта 1781 года на 56 году жизни.

Не многие учёные оказали в столь краткую жизнь так много важных заслуг.

*В одном из предыдущих писем изложены заслуги Клапрота 6: они ничтожны в сравнении с его путеводителем Гильденштедтом. Отчёт его путешествия занимателен для лингвистов. (Примеч. П.А. Муханова.)

**Парижское географическое общество задало задачи на 1825 год для описания малоизвестных стран света: Киринеи, Карамании. (Примеч. П.А. Муханова.)

***Краткое известие сие почерпнуто из современного Петербургского журнала Академических актов и сочинения Палласа 9. (Примеч. П.А. Муханова.)

Подлинник не обнаружен. Даётся по единственной публикации в журнале "Московский телеграф" (1825, ч. 8, отд. 2, Изящная словесность, с. 57-68. Подпись: П. Муханов)

1 Гильденштедт Антон Иоанн (1744-1781), русский врач, естествоиспытатель, путешественник, академик Петербургской Академии наук (1771). Занимался изучением Кавказа. Основное сочинение: Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа из путешествия академика Гильденштедта через Россию и по Кавказским горам в 1770-1773 гг. Спб., 1809.

2 Ростан (Ростом, 1605-1658), 12-й грузинский царь Имеретии, правил в 1634-1658 гг.

3 Гемисфера - полушарие земли.

4 Имеется в виду Вест-Индская компания, существовавшая с начала XVII до XIX в. Большинство владений этой компании в дальнейшем было захвачено соперниками голландцев англичанами.

5 Ермолов Алексей Петрович (1772-1861), герой Отечественной войны 1812 г., ген. от артиллерии (1817), в 1816 г. назначен командиром Грузинского (позже Кавказского) корпуса и одновременно чрезвычайным и полномочным послом в Иране. С 1819 г. также главнокомандующий в Грузии, руководил завоеванием Северного Кавказа, одновременно охраняя «выгоды сей области».

6 Клапрот Генрих (1783-1835), знаменитый ориенталист и путешественник.

7 Гумбольдт Александр (1779-1859), немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник, почётный член Петербургской Академии наук. Протеем его нередко называли за проницательность гения, предсказавшего отдельные научные открытия. В 1799-1804 гг. путешествовал по Центральной и Южной Америке. В 1829 г. совершил путешествие по России - на Урал, Алтай и к Каспийскому морю. По Омской обл. его сопровождал сосланный в Сибирь декабрист С.М. Семёнов. Гумбольдт чрезвычайно высоко отозвался о знаниях своего сопровождающего.

8 Так назывался существовавший при армии Наполеона во время её похода в Египет Египетский институт, способствовавший вывозу оттуда культурных ценностей. В дальнейшем - один из известных научных институтов Франции. Наполеон сумел привлечь к своему делу таких учёных, деятелей науки и культуры, как Монж Гаспар (1783-1818), французский геометр; Бартолле Клод Луи (1748-1822), один из знаменитых химиков-теоретиков; Фурье Жан Батист Жозеф (1768-1829), известный французский математик; Нурри Луи (1780-1831), певец, лучший тенор времён Наполеона; Ноэль Жан Франсуа Мишель (1755-1841), лексикограф, автор французской грамматики; Ларрей Доминик Жан (1766-1842), выдающийся французский военный хирург; Фирар Филипп Анри (1775-1845), французский изобретатель; Андреосси Антуан Франсуа (1761-1828), французский генерал и дипломат, и другие.

9 Паллас Петр Симон (1741-1811), естествоиспытатель, географ и путешественник, член Петербургской Академии наук (1767). Основной труд: Путешествие по разным провинциям Российского государства. Спб., 1773-1788. Ч. 1-3.

10 Академик - М.В. Ломоносов.

11 Лодер Иоганн, пастор - по-видимому, отец известного в России в первой четверти XIX в. врача Х.И. Лодера (1753-1832).

12 Меккель Иоанн (1714-1774), с 1751 г. профессор анатомии в Берлине. Известны его работы в области периферической нервной системы.

13 Гледич Иоганн Готлиб (1715-1786), немецкий ботаник и лесовод.

14 Гмелин Самуил Готлиб-младший (1745-1774), путешественник-натуралист, в 1768 г. предпринявший путешествие для изучения прикаспийских стран.

15 Ираклий II (1720-1798), грузинский царь (с 1761 г.), при нём впервые был заключен Георгиевский трактат (1783) о покровительстве России над Вост. Грузией.

16 Эристов Давид Георгиевич, кн., выехавший в Россию в 1724 г. и принявший российское подданство.

17 Соломон I (ум. 1782), имеретинский царь, стоявший за присоединение Имеретии к России. При нём был заключен Кучук-Кайнарджийский мир (1774), которым кончилась война с Портой, и Россия получила влияние на Балканах.

18 Эйлер Иоанн-Альберт (1734-1800), старший сын одного из величайших математиков Л. Эйлера, математик и астроном, с 1766 г. профессор физики и секретарь Петербургской Академии наук.

23

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTc3LnVzZXJhcGkuY29tL2ltcGcvN092UFBMcDVyc1h4Z2F2c2t1X1hLVDZKUnhoU25aLWhxU3lJZUEvaFg5ZjBJV2ROOTguanBnP3NpemU9MjM4MHgxNTQwJnF1YWxpdHk9OTYmc2lnbj0zYjQwYmU5ZTBkMTFkYWIyYzUxOWM5MjU4ZWJlMjY1ZiZ0eXBlPWFsYnVt[/img2]

Л.И. Макаревич. «Декабрист П.А. Муханов осматривает цырты (памятники) в Осетии». 1975. Холст, масло. 45,5х39,5 см. Национальный музей Республики Северная Осетия-Алания.

Елисаветпольская долина

(Письмо из Грузии)

Красный мост был межой величественной природы. Мы въехали в Елисаветпольскую равнину1, и я пожалел о вековых гранитах, о тёмных ущельях, о вечных снегах подоблачных гор, об аромате долин, прикрытых виноградниками и пурпуром гранатовых кустов. Какая неожиданная ужасная противоположность! Глаз не встречает ни одного возвышения, ни дерева, ни зелени, ни одного дышащего предмета: он видит одно пространство, одну печальную даль. Палящее солнце всё сожгло, земля суха и превратилась в пыль; пасмурный беловатый цвет её, иссушенный зноем и сорванный ветром ковёр её - всё представляет печальное обнажение, один бездыханный труп природы.

Жители, страшась сего отсутствия жизни, покинули пустыню - скрылись в горы искать прохлады, а стадам своим пищи; звери прячутся в норы, в дальние камыши и ждут вечернего сумрака, чтобы пуститься на ловитву; одни лёгкие джейраны, любители зноя, скачками мчатся по полям, ища иссохшей травы. Путешественник один в стране омертвения, затерян в пустоте пространства: ничто не напоминает ему о жизни - он сам не существует.

Удивление и наслаждение смолкли, одно сожаление приводит в движение его душу, одно страдание заставляет его чувствовать! Солнце отыскало новую добычу: оно печёт его, жажда его мучит, и он не смеет утолить её в текущих изредка ручьях, боясь неминуемой болезни. Воздух душен, губителен, прохлады нет, место отдохновения под тем же палящим небом; одно редкое облако, едва заметное в пространстве небес, изредка тенит клочок земли. Ветер, дыша с гор, не освежает путника, но делается резким, губительным... Настаёт вечер, и луна, получившая первенство над солнцем, является на небе и дарит землю отрадным, благодатным мраком.

Вот картина огромной равнины, заключенной между араратским предгорием, течением Куры и до самого Аракса. Непонятно путешествие сие по стране печальной, и я несколько раз сожалел, что не поехал по новой верховой дороге2, вновь проложенной генералом Ермоловым. Болезни, которым подвергаются путешественники при утолении жажды и при невоздержании в пище, ужасная смертность людей на постах заставили его перенести дорогу в горы, и, несмотря на большие трудности, её делают удобною и для повозок.

Устройство сообщений, столь необходимых в богатом краю, есть особенное попечение главного начальника Грузии, и жители хотя принимают участие в многотрудной работе, но обязаны ему большой благодарностью, как первому озаботившемуся о внутренних сообщениях. Сбыт произведений сего богатого края, без сомнения, станет удобным и поощрит распространение разных отраслей внутреннего богатства.

Желание увидеть Ганжу3, славную во время владычества персиян, и познакомиться с разными ужасами края малоизвестного и неописанного заставили меня ехать по старой дороге. Горы, шаткие мостики, устроенные над ревущими, упрямыми реками, висящие граниты, обещающие падение, тропинки, высеченные копытами лошадей по косогорам скал, бездонные ущелья казались мне ужасными, но действие солнца ещё ужаснее.

От Загамского поста вправо лежит Шамгорская немецкая колония4, состоящая из вюртембергских выходцев. Немцы, вероятно, у бездомных жителей Востока приобрели вкус к переселениям и расселяются по свету. Хребет Кавказа не удержал германских выходцев: они поселились здесь на житьё в 1818 году. Пользуясь обыкновенными преимуществами, доставленными разноплеменным выходцам в нашем отечестве, колония сия скоро дошла до степени довольства, до которой тщетно будут достигать местные жители. Колонисты занимаются земледелием, ремёслами и извозом.

Долго немцы не могли привыкнуть к воздуху и зною Азии. Многие дома опустели: в них не осталось ни отца, ни детей, и на все требующие доказательства медленные немцы печальным опытом уверились в пользе данного им совета - носить тёплое платье и меховую шапку, одежду, предостерегающую от воспаления, которому всё без исключения подвержено.

Вёрст 10 от колонии, на большой Карабахской дороге видны развалины древнего города Шамгора5. Остатки огромного моста, груды каменьев показывают окружность и величину его. Древний минарет, имеющий до 23 саженей высоты при 5 саженях поперечинку, устоял от времени и вечных браней: он гордо возвышается над грудами каменьев и удивляет путешественников красотою отделки. Он сложен со всею расчётливостью строительного дела, и наружный вид соответствует его предназначению.

Подлинник не обнаружен. Даётся по единственной публикации в журнале «Московский телеграф» (1826, ч. 8, отд. 1, с. 28-32. Подпись: - въ. Москва, октября 29 д[ня]).

Авторство очерка установил В.А. Салинка по рукописи «Опыт словаря русских анонимов и псевдонимов» С.Д. Полторацкого (РГБ. Ф. 233, 80. 10. Л. 34)

1 Муханов двигался к Карабаху Кура-Араксинской низменностью, примерно нынешней автомобильной дорогой Тбилиси-Ганжа. Обширное безлесное пространство, которое нельзя было орошать каналами из-за высоких берегов Куры, делало эту землю мало пригодной для жизни и земледелия.

2 Муханов говорит о Военно-Грузинской дороге и её продолжении на юг, строительство которой возобновилось русскими войсками после присоединения Грузии к России в 1801 г.

3 Ганжа, Гянджа - до 1804 и в 1918-1935 гг.; в 1804-1918 гг. - Елисаветполь, отсюда и Елисаветпольская долина. Город у сев.-вост. подножия Малого Кавказа на р. Гянджачай (бассейн р. Куры). Основан в V в. В 1138 г. разрушен землетрясением, после чего перенесён на новое место. В XII-XIII вв. крупный торгово-ремесленный и культурный центр Азербайджана. Неоднократно подвергался захвату и разрушению персами, турками, татаро-монголами. В XVIII в. центр Гянджинского ханства. В янв. 1804 г. присоединён к России и переименован в Елисаветполь.

4 Ныне посёлок городского типа Дзегам Шамхорского района Азербайджана.

5 Шамхор (Шамкур, Шамкир), город, центр Шамхорского района. Древний город. В середине VII в. был взят арабскими войсками. Позднее находился под властью эмиров Гянджи. В 1235 г. был разрушен монголо-татарами. В XVI-XVII вв. находился под властью кызылбашских правителей. В 1803 г. присоединён к России.

24

Взятие Ганжи

(Письмо к Р***)*

Развалины и опустошённые дома возвещают плачевные события города. Крепость, почитавшаяся лучшею во всём Азербиджане, не охранила, не пережила его. Она ещё возвышается над остатками прежде цветущей Ганжи и как печальный мавзолей напоминает и судьбу побеждённых, и имя грозного победителя1, не существующего боле.

Русские взяли Ганжу в первый раз в 1796 году, во время своего похода через Дагестан и Ширван в Грузию; но в следующий год она была оставлена. Всё пребывание русских за хребтом Кавказа было похоже на кочеванье. Со времён похода Петра Великого2 было несколько экспедиций; многократно ходили за Кубань, в Грузию, Имеретию, Мингрелию, узнали берега Каспийского моря, но походы сии походили более на военные прогулки. Князь Цицианов явился завоевателем: он уничтожил торжество властителей Востока.

В 1803 году ганжинский хан Джеват с 15 тысячами татарского войска, 9 тысячами жён, собранных в залог верности мужей, заперся в крепости. Клятва повелителю и безусловная защита жён, сообразно обыкновению жителей Востока и уставам Корана, служили хану несомненною порукою в храбрости и верности его орды. Действительно, Ганжа сделалась Сарагосою3 татар.

Главнокомандующий Грузиею князь Цицианов подступил к ней с 3-мя тысячами солдат и обложил её. Войско его не раз переходило вершины Кавказа и брызгами крови воинственных горцев пятнало вековые скалы его. Не раз и на знойных степях ратники снеговой полосы степной встречали тучи крылатых азиатцев. И здесь слава их всегда передила. Как предвестника гибели, как божьего гнева ждали Цицианова. Но Джеват, славный оружием в своём краю, хотел ещё померяться с новым врагом, славным уже своими подвигами.

Осадили крепость; целый месяц теснили её войском. Бивуаки тянулись цепью; огни их освещали высокие, красные стены Ганжи. Солдаты меряли их глазами завистливыми, с досадою смотрели на развевающиеся бунчуги4, на толпы гордых азиатцев, собиравшихся на стене как бы дразнить их; кипела алая солдатская кровь - поговаривали о лестницах, шептали о штурме, жаловались на медленность. Солдат не любит проволочек: огонь, картечь, смерть сноснее вблизи; терпение, ожидания тягостны. Но русский генерал берёг горсть храбрых сподвижников; он не хотел усеять костями их стены татарского укрепления, на которых пятеро ждали одного. Они нужны были ему на славную даль. Между тем солдаты рубили деревья, отводили потоки, малыми отрядами нападали на толпы наездников, лишая осаждённых средств добывать продовольствие.

Действительно, крепость пришла в состояние бедственное: нуждались дровами; запас провианта был велик, но не было ячменя - лошади падали; водопроводы, которых русским не удалось отвести, были запружены мёртвыми телами: жители черпали воду вредную, губительную; воздух был заражён, нужда и болезни увеличивались; но ничто не колебало татар. Пять раз русский генерал требовал сдачи города, и последнее предложение, сделанное хану, - остаться владельцем и данником России, не могло превозмочь упорства и решительности Джевата. «Я возьму приступом город, полоню тебя и предам позорной смерти», - писал к нему главнокомандующий. «Ты найдёшь меня мёртвым на стене», - ответствовал ему гордый Джеват.

Надменный ответ сей был для города приговором гибели. Притом позднее время года, умножение больных в войске русском, недостаток продовольствия принудили князя Цицианова прибегнуть к приступу без отлагательств. Решительная мера сия была необходима и для дальнейших видов главнокомандующего. Отступить от крепости, не взяв её ни тем, ни другим образом, - небывалое дело для русских солдат. Сила оружия упала бы в глазах воинственных соседей, определяющих поведение своё одним страхом сильного, чтящих один закон меча.

Накануне боя приготовление к штурму есть праздник в стане. Наряд сделан, пробуждаются от продолжительного бездействия. Солдаты радуются предприятию, хвалятся своею догадливостью, событием первых своих предсказаний. «Давно бы так, не век глазеть нам на бусурманов, пора потешиться штыком», - говорят солдаты. Целый день лагерь кипит деятельностью: одни готовят лестницы, другие намётывают заленившуюся руку, вставляют кремни, стирают ржу, наводят блеск на штыки. Молодые солдаты не дремлют, работают горячо; старые, вслушиваясь в толки, пришёптывают прибаутки, рассказывают про старинную солдатскую жизнь, про походы, приступы... и засыпают, чтобы освежиться, помолодеть к завтрашнему бою.

3-го января 1804 г. на рассвете двинулись две колонны. Одну вёл генерал-майор Портнягин, другую - полковник Корягин5; войско шло быстро, дружно. Неприятель, заметя движение противников, уставил стену меткими стрелками; орудия собрали на пункт атаки. Долго не подпускали русских... встретили их тучей пуль, градом каменьев... Татары держались упорно, отчаянно. Но после кровопролитного приступа, продолжавшегося два часа, русские колонны влезли на стену: одни по лестницам, другие в брешь. Храбрый Джеват-хан выполнил своё обещание: тело его нашли на стене, возле орудия - он пал, защищая главную точку натиска. Сын его Гасан-Кули-Ага, гордый соперник в храбрости, повергнут был вместе с отцом.

Русские солдаты, как львы разъярённые, ворвались в город - смятение было ужасно. Толпы татар пеших и конных носились по городу, ища ханского бунчуга, воинственного их маяка, малодушные искали ворот. Жёны высыпали на площадь и боязливым, пронзительным криком оглашали воздух. Солдаты начала очищать улицы - кровопролитие соответствовало приступу. Но никто не коснулся ни женщины, ни младенца. Сам генерал удивлялся человеколюбию и повиновению солдат, неслыханным в подобных случаях. К полудню стихло. Внутренность города была покрыта мёртвыми телами. Солдаты с лошадей снимали золотые уборы...

Добыча превосходила число самих победителей. Она состояла: в 12 пушках, 6 фальконетах, 1 штандарте, 8 знамёнах, 55 пудов пороха, запасе хлеба, 5850 пленных мужского и 8 640 женского пола. Местное положение Ганжи, держащей в страхе весь Азербиджан, и крепость, между азиатцами слвышая оплотом, сделали приобретение сие важным для России. Ганжа почиталась ключом северных провинций Персии; на неё глядели властители прилежащих ханств, и русское знамя, развевающееся на обагрённых магометанскою кровию стенах крепости, было вестником гибели для всех окрестных владельцев. Князь Цицианов дал Ганже имя Елисаветполя, в убеждение постоянного пребывания русских в сей покорённой земле.

В числе пленных приведена была ханская семья в жалком состоянии. Князь Цицианов, столь же страшный, как и великодушный, столь же храбрый воин, как и тонкий политик, дал ей денег, одежду, пищу, отвёл покойный дом, снабдил его коврами, войлоками и другими восточными украшениями. Неслыханное в сем краю снисхождение сие произвело благотворное влияние. В соседстве Ганжи возглашали о поступке сем, как о неслыханном доселе. Пленные оставлены были при их жилищах, имущество их было неприкосновенным; ни русские, ни грузины под опасением казни не отваживались увлекаьб с собою пленных по обычаю, искони существующему в Азии.

Оставшиеся два сына Джеват-хана при самом начале приступа бежали через стену и с небольшим отрядом татарской конницы пробрались к самугскому владельцу Шерим-беку, вассалу ганжинского хана. Князь Цицианов написал ему следующее письмо:

«Шерим-беку со мною, высокославных российских войск главным начальником, переписываться и пересылать послов некстати и низко для меня, а вы должны были тотчас сами приехать с покорностью. Когда вы боялись Джеват-хана, как же вы меня не боитесь? И как вы смели принять к себе детей его, бежавших отсюда, которых вы должны без всякой отговорки сюда представить? Им худо не будет сделано. Если б отец их послушался меня и отдал бы мне крепость, то он остался бы здесь ханом навеки. Таковы были последние предложения мои ему на письме. Оставьте все персидские обычаи и знайте, что вам меня не обмануть.

Приезжайте тотчас с покорностью ко мне и привезите детей ханских; тогда я приведу вас к присяге и приму в подданные его величеству. А если вы замедлите, то я вас и на земле, и в воде найду. Вспомните только то, что я слово своё держать умею: сказал, что царскую провинцию сокрушу, и сокрушил; сказал, что царскую фамилию, раздирающую Грузию, из Грузии вывезу, и вывез; сказал, что Ганжу возьму, и взял! Теперь судите: можете ли вы ровняться с нами? И неужели вы думаете, что я поверю вашим отговоркам? Впрочем, вас уверяю, что будете довольны русским правлением и моим приёмом, если вы только через день приедете для того, что после мне дожидаться вас некстати будет».

Ответ отгадать не трудно. Настоятельность, важность, изъявление воли безусловной, не подверженной изменению, - вот характер всех письменных сношений князя Цицианова. Он твёрдо опирал их на прежние славные дела свои, на страх, внушённый храброю горстью им предводительствуемых. Он был уверен в исполнении своих намерений. Воля его была возможностью, грозная молва о нём, везде его опережающая, заставляла нечестивых заранее бледнеть при его имени и его требовании.

*Отрывок из рукописи: Поездка в Грузию и Карабах. [Примеч. Н.А. Полевого.]

Подлинник не обнаружен. Даётся по единственной публикации в журнале «Московский телеграф» (1825, ч. 5, отд. 2, с. 242-250. Подпись: П. Муханов).

1 Речь идёт о Павле Дмитриевиче Цицианове (1754-1806), кн., ген. от инфантерии (1804). С 1786 г. командир Петербургского гренадерского полка, участник 2-й турецкой войны. В 1802 г. назначен инспектором пехоты на Кавказ, астраханским военным губернатором и главнокомандующим в Грузию. Активно участвовал в присоединении Грузии к России. Убит при осаде крепости Баку в 1806 г.

2 Имеются в виду Азовские походы Петра I (1695-1696), в результате которых был взят Азов и Россия вышла на берега Азовского моря.

3 Сарагосса - главный город испанской провинции в Арагонии, прославилась обороной в войне с французами (начало 1809 г.), была взята после жестоких потерь с обеих сторон.

4 Бунчук (бунчуг, тюрк.) - длинное древко с металлическим шаром или остриём, прядями конских волос и кистями на верхнем конце.

5 Портнягин Семён, ген.-майор, в службе с 1773 г., до прибытия на Кавказ служил в 3-м Чугуевском регулярном казачьем войске, в 1795 г. премьер-майор кавалерийского карабинерного полка. Карягин Пётр, полковник, в службе с 1774 г., до сражения под Ганжой командир 4-го батальона Кавказского егерского корпуса.

25

Ули

(Восточная повесть)

Я любил Ули. Он был счастливейший из бедных путников бедной земли. Небесные духи радовались его блаженству; лицо Ули было весело, как весел пробуждающийся день. Воспоминание прошедших горестей миновалось... ожидание делало его счастливым, и он с юным восторгом ждал приготовляемого для него пира. Так радуют изнемогающего путника зеленеющие вдали пальмы, предвестницы его отдыха, так шум ручья придаёт бодрость и силу верному коню, сподвижнику странствователя!

День соединения Ули с любимою Рами приближался. Рами слыла красавицей во всей области. Ни одна дева не была так стройна, ничьи глаза не горели таким огнём, ничей голос не был так сладостен, ни одна дева не была так горда. Рами для Ули была весь мир: для неё забыл он своего скакуна, призыв бранного тимпана1 стал ему невесел, колчан его опустел, лук отдыхал без тетивы, булат и пищали пылились, и золотые бунчуги украшались дарами милой. Мысль и ожидание соединения изгнали все мечты о славе, желания ратных подвигов, гордые намерения; так светлая, игривая радуга гонит чёрную тучу и открывает безоблачное небо!

Ули был небогат, но имел друзей. Он чтил дружбу, не требовал жертв от благодарности и пренебрегал неблагодарных; но кто знал, как отрадно было для него добро, тот, верно, последовал бы его примеру.

Дела звали меня в Испагань2. «Ты увидишь, - говорил мне Ули, - жителей песков и жителей зелёных полей; ты увидишь богатых купцов и бедного дервиша3 и услышишь везде одни жалобы: все ропщут на людей; но скажи им, что надобно любить людей, чтобы ждать от них оплаты: любовь требует заслуг, чувств сердечных. Скажи им, что Ули имеет друзей, потому что любит их искренно, что Рами мне верна и я любим ею, потому что люблю её, как ни один поклонник Магомета не любил юной девы.

Богатство купцов приобретено разорением бедных, слава мирзы4 - кровью соседей, и многочисленные стада кадиев5 - продажею совести и правосудия, и самый блеск шахова дворца - темнотой в жилищах его подданных. Но друзей Ули приобрёл собственным его чувством, и скромный угол его помещает более друзей, чем высокие платы властелина и волшебные сады его поместить могут.

Я проехал Харасан, я видел Карборех и счастливый Кашемир6; я удивлялся огромным стенам Испагани, очаровательным садам Багдада и с трепетом заглянул в Ширасе7 во дворец могучего царя Востока - и всё это не сравнилось с жилищем добродетельного, счастливого Ули! Наконец я возвратился на родину и поспешил к своему другу.

«Куда бежишь ты? - сказали мне. - Ули потерял свою весёлость, свою доброту: он стал угрюм и суров, как наш блюститель правосудия...»

Как в каменистых ущелиях берегов моря раздаётся грозный удар грома, так раздалась весть сия в моём сердце. Мысль о переменчивости счастья друга не выходила из головы моей. Мне стало жаль, что путешествие отняло у меня утешение отереть первую слезу его печали и что из множества друзей Ули один я был розно с ним - я спешил к нему... Я видел уже дом его... Он казался пустыннее жилища дервишей! Замечаю человека... печаль мертвила лицо его... глаза его бродили безнадёжно, ища чего-то знакомого...

Я подошёл к нему; он взглянул без ласки, без привета: холодный недоверчивый взгляд отражал самое сострадание. Это Ули. «Что сталось с тобой? - сказал я ему, - ты изменился». - «Я всё тот же, - ответствовал он, - но я один, потому что я несчастлив; я думал, что надобно только любить друзей - и они будут. Но все скрылись с тех пор, как горесть неразлучна со мною, и все, все без исключения!

Али ни разу не пришёл навестить меня; на лице Барнасара я только один раз прочёл участие; один Баку сказал мне: мы будем вместе вздыхать о твоём горе. Но Баку не слушает меня более, Баку не понимает более моих горестных вздохов, Баку любуется великолепными садами шаха, Баку катается с толпой ласкателей в золочёных ладьях и редко когда придёт ко мне, придёт только для того, чтобы выхвалять свою черноокую Амиру, и хочет, чтобы я любовался его счастьем: этот бедный остаток дружбы только множит моё терзание!»

«Ули, ты несправедлив. Если ты не можешь разделить с Баку его счастия, как хочешь ты, чтобы он делил с тобою твою горесть? Не забудь, что и в горести мы имеем обязанности!» - «Человек без надежды и утешения, оставленный всеми, не имеет никакой обязанности! Вы, любимцы счастья, можете восхищаться блаженством, душа ваша способна веселиться на торжествах, принимать участие в веселье и забавах; но счастливые не понимают чувства страдальца... они бегут его...

Видал ли ты на полях наших одинокую пальму? Когда она цвела, когда красивая вершина зеленела и в знойный полдень бросала тень - сколько странствующих садилось под её тенью, сколько бедных путников благословляло ветвистое дерево, сколько несчастных покоилось на её корнях... но гибельный гром разбил её, красивые ветви слетели... нет тени - и она забыта, и никто не коснётся её. Ты знаешь, что с детства я был игралищем злой судьбы; ты был свидетелем, как любовь Рами облекла забвением всё прошедшее - любовь прояснила моё небо.

Сеид, которому я поверял своё небольшое имение, плыл скорее, чтобы скорее утвердить моё счастье. Но увы! И любовь, и клятвы верной Рами, и дружба верных друзей, и будущее счастье, всё, что было мне мило, - погибло с куском погибшего в море золота! Мой дом, сперва посещаемый многими, стал пуст, как дикое ущелье, стал одинок, как разбитая громом пальма, и я один, и ни один из тех, которые рассыпали свои клятвы, не постучится в дверь к несчастному: люди не смеют, боятся взойти в ту дверь, в которую уже взошло горе!..»

«Моли пророка, надейся, друг!» - «Молитвы несбыточны, пророк неумолим, надежда - пустой сон... Я видел, как араб, пробитый боевою стрелою, зашатался, упал, но не дал своего коня товарищу, ещё надеясь на свою силу, на собственное мщение; но вскоре ветер засыпал прах его песком». - «Не переставай любить людей». - «Я их люблю, но они того не стоят: они так же неверны, как море, поглотившее у самой пристани моё счастие! Молук!

Для несчастных объятия мои не будут чужды, и закраснеет булат мой за бедного, гонимого людьми и судьбой. Теперь помоги мне в последний раз натянуть тетиву лука, набить колчан - оседлай неизменного скакуна и сними с бунчука подарки верной Рами: отдай ей, скажи, что я всё люблю её, как ни один поклонник Магомета не любил юной девы. А Баку скажи, что презренный им друг простил ему, и не забудь, что не довольно любить людей, чтобы быть любимому, и что часто дружба и любовь погибают с куском погибшего в море золота!».

Подлинник не обнаружен. Даётся по единственной публикации в журнале «Московский телеграф» (1825, ч. 5, прибавление к № XVII, сент., с. 343-347. Подпись: ZZ).

1 Тимпан - древний музыкальный ударный инструмент, предшественник литавр.

2 Исфахан (Испагань) - древнейший город в центре Ирана, второй после Тегерана, экономический центр страны. Упоминается ещё у античных авторов (например, Птоломея) под названием Аспадана. Много архитектурных памятников и памятников древности.

3 Дервиши (перс., буквально - бедняк, нищий), мусульманские мистики. Объединяются в общины и ордена.

4 Мирза - в Иране титул членов царствующего дома.

5 Кади - судья, судопроизводитель на Востоке.

6 Хорассан, Карборех, Кашмир - места паломничества в Иране и Индии.

7 Шираз - главный город персидской провинции Фарсистан, некогда богатый город, служил резиденцией персидских халифов.

26

П.А. Муханов

Записки о Сибири

Морское плавание намоллов на байдарах

Для летних путешествий намоллы имеют байдарки длиною от 20 до 25 футов1, шириною в 4, глубиною в 2 1/2 фута, плоскодонные, прямостенные, нос и корма острые. Основание сделано из тонкого выделанного наносного леса, за которым они должны ездить далеко, что жители губы Св. Лаврентия и Мечнемежской получают оный из губы Камчатской; рёбра байдарки укрепляются моржевыми костями и связываются китовым усом. Решётку эту обтягивают кругом моржевою дымленою кожею, которую для сего распластывают, смотря по толщине, на два куска. Байдарка имеет вид ткацкого челнока. В средине, корме и на носу в равном расстоянии делаются отверстия, куда немоллин садится, и в таких байдарках отправляются только в тихую погоду.

Но когда бывает ветер, особенно восточный, то на корме и на носу сидящие намоллы скрываются внутрь байдарки, и эти люди закрываются особою кожею. Сидевшие на корме и на носу ложатся головами один в корму, а другой в нос, оставшиеся же в середине заменяют собою и кормщика, и гребца. Когда ветер попутный, тогда ставят яхточные паруса. Байдарки эти бывают так легки, что два человека удобно могут их перенести через косы, мысы и прочие препятствия, отчего путешествие водяным путём чрезвычайно скоро. На этих лодках намоллы переплывают не только на острова, но и через Берингов пролив на американский берег. Чтобы они не были валки, то под борты подвязывают надутые нерпичьи или моржевые пузыри.

Американские байдарки у мыса Роднея совершенно одни и те же. Вообще устройство таких байдарок удивительно; ибо как бы ни были велики волны, как бы ни был страшен бурун, но их редко опрокидывает, в опасное время довольно одного поворота весла, чтобы восстановить равновесие. Оне пристают к берегу, когда ни одна лодка этого сделать не может. Часто выбрасывает её волнами на берег, и думаешь, что она расшибётся вдребезги, но кожа байдарки так крепка, что в неё не попадает даже и капли воды. Их можно по справедливости назвать морскими чайками.

Есть байдарки, коих величина более обыкновенной. Оне помещают до 10 человек кроме детей и собак и служат у намоллов для перевозки груза с Анадырской ярмарки и для большей перекочевки. Груз кладут посредине байдарки фута на 4 или 5 выше бортов. К обоим бокам приделываются лахтаки2, которыми покрывается груз, крепко привязанный к байдарке. К бортам подвязываются пузыри. Где надо плыть вверх по реке, то выпускают собак, которые на бечеве очень легко тащат байдарку.

Впрочем, байдарка может на парусе идти только с попутным ветром. Четырёхугольные паруса сделаны из лахтаков, и плоскость лодок препятствует ходу в бейденвинд3. Намоллы с удивлением смотрят на ход русских судов при боковом ветре.

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 8. Л. 1-3, без подписи. Рукопись выполнена переписчиком неизвестной руки, набело.

Этнографические заметки Муханова «Морское плавание намоллов на байдарах» и «Мамонтовая кость» (см. ниже) посвящены намоллам - азиатским эскимосам, живущим на побережье Чукотского полуострова. Муханов, по всей видимости, заимствовал сведения о них из работ Ф.П. Врангеля и Ф.П. Литке. У последнего он заимствовал и термин «намоллы».

1 Фут - единица длины русской системы мер, отмененной в 1918 г., равна 1/7 сажени = 12 дюймам = 0, 3048 м.

2 Лахтак - шкура моржа, сивуча или тюленя, снятая вместе с салом; выделанная шкура морского зверя.

3 Бейденвинд - курс парусного судна при встречно-боковом ветре, когда угол между продольной осью судна и линией направления ветра меньше 90°.

27

Мамонтовая кость

Мы видим, что с самых древних времён русское правительство имело в виду при открытии земли чиукчей учинять добытие мамонтовой кости и промышленности. По сие время колымские купцы ездят за костью к чиукчам и выменивают оную на русский товар. Теперь клык становится реже и реже. Между тем есть ещё богатые копи челюстей и рёбер, которые находил и капитан Врангель1 во время своего путешествия. Кости мамонтовы лежат обыкновенно покрыты рыхлою землёю или слоями вечного льда. Они обнаруживаются при обрыве берегов рек и моря от напора воды, и когда солнце растопит лёд, они обнажаются из-под глыб падающей земли. Решетников2, Сипягин3 и Врангель удостоверяют согласно сведениям, полученным ими от самих промышленников, что есть клыки весом 12 пудов.

Почему попадаются кости этих ископаемых единственно более к Северу, не разбросанные по всему пространству, но на известных пунктах слоями, большими грудами, глубоко покрытыми землёю; почему в слоях этих находят соответственные части полного остова или множество рогов и мало других костей или одни черепа без рогов и рёбер; почему огромные табуны этих зверей сошлись у северных льдов; каким образом эти звери могли обитать в безводной полосе северного шара, в климате суровом, тогда как теперь этот край служит [обитанием] нескольких родов пушных зверей.

Немало этих четвероногих гигантов прошли такое огромное расстояние с Юга на Север, через бесплодные степи, высочайшие хребты гор и сотни губерний, не остановленные людьми, чтобы найти скудное пастбище на тундрах и болотах, едва доставляющих ныне пищу оленям. Сколько нужно было времени для совершения этого путешествия зверям, которых каждая кость свидетельствует их огромный размер и медленность их движения. Если кости эти занесены сюда во время общего потопа, то мёртвые тела мамонтов неслись по страшной высоте вод скорее всякого парусного судна, скорее американского пироскафа4. Если верить, что в сих местах, где теперь 46° мороза, был климат благодатный, то нужно изменить ныне принятую систему мира и сократить шестимесячные почти столь вредные программы...

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 9. Л. 1-3, без подписи. Автограф. Рукопись не окончена.

1 Врангель Фердинанд Петрович (1796-1870), русский мореплаватель, адмирал, один из учредителей Русского географического общества. В 1817-1819 гг. участвовал в кругосветном плавании В.М. Головина на шлюпе «Камчатка». Исследователь Севера, Камчатки, в 1829-1835 гг. правитель русских поселений в Америке, в 1840-1849 гг. директор Российско-Американской компании. Был противником продажи Аляски США. Именем Врангеля названы остров в Сев. Ледовитом океане, гора и мыс на Аляске. Автор книги «Путешествие по северным берегам России и по Ледовитому морю» (ч. 1-2, 1841 и 1848 гг. издания) и нескольких работ о народах сев.-западной Америки, с которыми, видимо, и был знаком Муханов.

2 Решетников - один из участников экспедиции 1820-1824 гг. по изучению северо-восточной Сибири под руководством Ф.П. Врангеля.

3 Вероятно, Мартемьян Яковлевич Сипягин (1737-1803), вице-адмирал, участник ряда северных экспедиций.

4 Пироскафы - первые парусные суда с паровой машиной.

28

О том, чтобы не было дороговизны в хлебе, то закупать его на два или на три года

Сколько же для пользы земледелия, сколько для выгоды казны и обеспечения народного продовольствия необходимо постановить правилами, чтобы правительство делало заготовления на два и даже на три года, когда цена на хлеб низкая, т. е. когда она не превосходит 20 к. серебром [за пуд]. В эту цену хлеб можно купить только при сильном урожае, и весьма ясно, что казна выигрывает 1000% или сделает тогда усиленные запасы, ибо достаточно одного мороза, одной засухи, чтобы возвысить на следующий год цену до 2 рублей.

Местное начальство в этом не наблюдает простых физических явлений, имеющих столь сильное влияние на изменение цен. Если оно не имеет причин оным, то могло бы удостовериться в истине об сих гибельных следствиях от неурожаев из простых ведомостей о ценах. Правительству не время покупать хлеб тогда, когда он дорог. Кроме излишних значительных расходов, оно выбирает из общего продовольствия для частных потребностей, как, напр[имер], винокурения, для продовольствия военного м пр. хлеб, когда бедные люди не имеют средств к пропитанию.

Покупка - полезная мера для обеспечения народного продовольствия, это увеличение сельских запасных магазейнов. Закон определил 4 четверти на душу, и тогда прекращается сбор хлеба. За душу привыкли принимать только мужскую и то ревизскую, поэтому продовольствие женское и неревизские души оставляют необеспеченными. При этом сделаны склады крестьянские и магазейные столь ничтожны и польза от магазейнов столь бедна для поселян, что продовольствие складывать на неопределённое время нисколько для них не обременительно.

Но самые благодетельные узаконения гибнут от худых и бессмысленных исполнителей, от ясных наставлений, когда и каким образом выдавать хлеб из магазейнов. Между тем хлеб выдают людям в большом или малом количестве, несмотря на урожай или неурожай. Это отучает крестьян от бережливости. Он берёт хлеб взаймы без всякой существенной надобности.

Даже богатый предпочитает право себе на излишки хлеба. Таким образом в одной волости в 1832 году при цене на хлеб в 25 к. магазейны были опростаны; зато на следующем году цены на хлеб поднялись до 1 р. 20 к. и крестьяне не только должны были заплатить 1 р. 20 к. вместо 25 копеек, но и остались в крайней нужде. Между тем тогда когда каждый существенно нуждавшийся мог в день заработать по 3 пуда (рабочие брали по 30 к. за пуд).

Рождается вопрос, как употреблять крестьянин должен часть хлеба, когда он дешёвый? Он почти весь поступает служителям питейного откупа и малая часть лицам, торгующим хлебом. Крестьянин пьёт вина столько, сколько нужно, чтобы прийти в некоторую степень захмеления. Ему нужна только одна ходячая монета - хлеб. Цена вина постоянно высока, а цена хлеба при своём падении влечёт к большему расходу оного. Помещики не имеют никакой власти в Сибири, которая воспрещала бы питейным откупам приводить в нищенство крестьян.

Известно, что когда хлеб дорог - крестьяне пьют более и на деньги; когда хлеб дёшев - и крестьянина давит всякий. Тогда откуп питейный даёт повеление сидельцам пустить вино на хлеб и 1/2 штофа продаётся за пуд хлеба. Трудно поверить, чтобы в такой год факторы-сидельцы кабаков могли иметь в собственном распоряжении до 20% хлеба и сохранять его к дорогому году, не говоря уже о том хлебе, который здесь же пустили покрыть за излишки крепкого вина - истинный вред казне и народу...

Здесь есть ещё особенные местные важные соображения, которые необходимо должны побуждать к этому потворству. Известно, что посевы озимого хлеба в России начинаются 1 и оканчиваются 15 августа. В Сибири же морозы начинаются ранее. Необходимо было бы и сеять раньше, зерно должно иметь время укорениться и покрыть землю. Крестьянин, не имевший запаса семени и не получивший его от магазейнов, молотит новый хлеб и не успевает сеять в надлежащий срок. Здесь это невозможно, потому что хлеба поспевают позднее. В 1844 году по случаю отказа выдать хлеб из магазейна озимый хлеб посеяли 20 сентября. Следовательно, здесь всё для худого упадка.

Обширность уезда и отдалённость для производства, невозможность получить вовремя убеждения об урожае хлеба заставляет земское начальство часто решаться на ссуду хлеба, когда не должно, и отказывать, когда необходимо должно бы дать хлеб. Замечательнее всего, как каждый раз эти ссуды влияют на ценность хлеба и благосостояние жителей. В 1833 году в одной волости при цене на хлеб 20 и 25 коп. хлеб по магазейнам был выдан на пропитание массы до последнего зерна. В 1835 году цены хлеба возвысились до 1 р. 60 к., поэтому крестьянин за долг в 25 к. уплатил 1 р. 60 к.

Обыкновенно долг в магазейны составляет огромную массу хлеба, выходящего из употребления. Излишки хлеба должно почитать излишними не в отношении всего народонаселения края, но только в отношении жителей хлебопашествующей части оного. И они должны покрыть совершенно недостатки хлеба для жителей северной части. Следовательно, благосостояние тем лучше, сколько меньше степень их удовольствия зависит от ценности этих излишков. (В этом и состоит ошибочность суждения.)

Земледелец имеет надобность сбыть излишки, и тогда ценность им определяют различные причины. Они происходят от необходимости продажи. Когда хлеб дёшев - оно требует тогда хлеба дорогого - от взаимной необходимости продать и купить - тогда будут средние цены.

а) Крестьянство заниматься одновременно желало извозным промышлением при упадке звероловства и, не имея никаких других фабричных повинностей, имеет только один способ платить подати и повинности и приобретать необходимые для себя предметы - это запродажа хлеба. Следовательно, итоги суммы податной определяет количество хлеба, которое не только должен он продать, но и время, когда именно должен он его продать, ценность этого хлебы определяет собственное его благосостояние и запас оставшегося хлеба, ибо для пополнения потребностей неизменная цифра податей от данной продажи хлеба. Плохо, когда хлеб дёшев, и легче, когда хлеб дорог.

Таким образом, в 1832 году при цене за пуд 25 к. работник, чтобы уплатить подать за 32 души, должен был продать 200 пуд., т. е. уплатил 2 1/2 десятины и остался в совершенном запущении и прибегнул к [помощи] магазейнов.

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 7. Л. 1-7, без подписи. Автограф. Статья не окончена, без даты. Скорее всего, написана в 1847-1848 гг.

29

Положение политических ссыльных в Иркутской губернии

Государственные преступники поселены в Иркутской губернии в разное время. Неизвестно, почему до сих пор было почтено генерал-губернатором Восточной Сибири за исключительно полезное посылать государственных преступников в Иркутскую губернию по селениям и часто весьма отдалённым, между тем как в Западной Сибири и даже Енисейской губернии принято полезным назначать на места поселения преимущественно в городах и даже губернских*.

Произвольное различие сие, будучи, увы, сравнительно несправедливым к людям одного значения, весьма не выгодно для поселённых в Иркутской губернии. В случае болезни они лишены в деревнях всякой возможности прибегать к пособиям врачебным, от которых не изъято ни одно сословие, кроме государственных преступников. Они лишены средств приобретать нужнейшие для существования предметы, и таким образом стеснение распространяется внутрь самой далёкой их жизни.

Занятие, которое одно было им подручным в селениях, где они водворены, есть хлебопашество. Многие из государственных преступников, имея хорошие, основательные агрономические сведения, занимались земледелием с усердием, с успехом и даже с пользою для края. Они распахали земли пустопорожние, земли, покрытые вековыми лесами, вводили новые орудия землевладельческие, новые способы обрабатывания ради хлебов, картофелей и прочее.

Но и эту отрасль промышленности должны были они совершенно оставить, когда в 1843 году неожиданно объявлено было им воспрещение отлучаться из места их водворения. Как все стеснительные меры исполняются в Сибири с большим рвением, чем благодетельством, то местное правительство определило место водворения государственных преступников не волостию, где они причислены, но местом, где они живут, и ограниченною чертою отведённых им полей.

Люди эти, не желая дать малейшей пищи к прицепкам мелких местных властей, предпочли с ущербом денежным, с потерею удовольствия и пользы отказаться из-за гонений, которые влекли бы хотя малейшие отступления от требований правительства. И не могло быть иначе, ибо для всех занимающихся земледелием, равно как и для государственных преступников, необходимы сношения с волостным правлением для заключения условий с работниками, для явки с ними на подряды, для принесения жалоб и прочее, им необходимы сношения с городом для покупок орудий и потребностей земледельческих, одежды работникам и главное - для сбыта произведений своей пашни.

а) Коренные условия землепашества

Запрещение сие несправедливо в кругу самих государственных преступников, ибо оно падает только на тех из них, которые, будучи поселены в селениях, уже тем самым лишены выгоды, которой пользуются поселённые в городах товарищи их. Оно несправедливо и потому, что по сей многолетней ссылке воспрещение это могло бы служить только мерою наказания за новые вины; между тем как поведение государственных преступников не подлежит ни малейшей укоризне, и каждый из них мог бы полагаться на справедливость ближайших хранителей их поведения, отдания не новых карательных мер, но предстательствовать под выгоды и покровительство общих законов сословия, к которому они подлежат и приговорены [волею] Верховного уголовного суда и волею государя-императора1. Действовать иначе есть вынуждать в них безнадежность.

Многие из государственных преступников совершенно нищи, следовательно, отъятием у них той небольшой свободы, которая необходима для трудолюбия, для приобретения куска хлеба, они приговорены не только к ссылке, но и к мучительнейшей бытности. Денежная помощь, которую даёт им правительство, будучи скудна, доходит до них медленно то от проволочки, то от неисправностей канцелярских.

Мерою этою доведены до крайности в особенности те, которые, не предвидя его и полагаясь на плоды трудолюбия своего, имели неосновательность жениться. Так, г[осударственный] преступник Колесников2 не имеет куска хлеба, чтобы дать детям своим, пошёл просить его у ближайшего товарища и за это предан военному суду. Следовательно, и приобретение куска хлеба способом нищего - за неимением другого - сделалось для него преступлением.

Это стеснительное распоряжение правительства не сообщено с другими мерами его. В 1840 году по приказанию господина министра внутренних дел и сходно с уставом о ссыльных все государственные преступники по прошествии 6 лет бытия их на поселении должны быть помещены в податные, обложены государственными податями. Если сам г. министр внутренних дел признал их подлежащими общим законам о ссыльных для платежа податей, то тем самым определил он принадлежность их к остальным статьям того закона, ибо исполнение обязательств без пользования прав быть не может.

Польза закона сего слишком явна в Сибири. Он побуждает каждого ссыльного трудолюбием, неукоснительным поведением достигать постепенно улучшения своей участи и определяет 10-летнюю ссылку временем перехода в крестьянское общество.

Сообразив существенное положение государственных преступников, на ссылке которых лежит 18-летний слой времени, и почитая полезным сохранить в них верование и милосердие и справедливость государя императора, я полагаю долгом совести ходатайствовать:

1. Чтобы государем-императором поселённым в Иркутской губернии позволено было свободно заниматься промыслами, законом предоставленными ссыльным на поселении по Иркутской губернии.

2 Тем из них, которым поселение было 10 лет, обложенных податями, предоставить свободный переход в крестьянские общества, с приобретением прав оного на основании существующих законов с ограничением только на Восточную Сибирь.

*Причина представления последних могла быть благостью надзора - причину прочих отгадать трудно. (Примеч. П.А. Муханова.)

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 4. Л. 1-4, без подписи. Автограф. Статья не окончена, без даты. Скорее всего, написана в 1845-1846 гг.

1 Речь идёт о приговоре Верховного уголовного суда от 10 июля 1826 г.

2 Колесников Василий Павлович (Петрович) (1804-1862), портупей-прапорщик Оренбургского гарнизонного полка, секретарь Оренбургского тайного общества. Арестован, приговорён к 12 годам каторжных работ, срок сокращён до 6 лет.

30

О влиянии золотопромышленности на ценность хлеба, припасов съестных и работников в Восточной Сибири

Два мнения существуют о золотопромышленности: одно в пользу, другое - против. Одно защищается мгновенно и легко обогатившимися хозяевами промыслов, людьми, вступившими в обязательства употреблять свою власть, способствовать и хвалить все их действия толпой их нахлебников, людьми, употребляемыми хозяевами для производства золотопромышленности, т. е. поставщиками, извозчиками, приказчиками и рабочими.

Второе мнение есть мнение людей, нисколько не участвующих в выгодах золотопромышленности, горожан, чиновников, мимо которых производятся все дела, людей военного звания, купцов, имеющих заведения, всех, терпящих стеснение от возрастающей ценности на припасы и работников.

Защита в пользу производства громогласна. Золотопромышленник, заплатив 25% с огромных сумм, им легко приобретённых, почитает себя полезным сыном отечества. Мнение его, воля, власть - непогрешимы. Приезд его есть торжественный въезд, присутствие в городе - важное, отъезд сопровождается проводами. Иного мнения голоса противников похожи на тихие жалобы, жалобы, которые никто не торопится говорить.

Между обеими [сторонами] много нужных посредников, и, несмотря на великую важность вопроса, на большой переворот, сделанный золотопромышленниками в Сибири, не все рады промышленности, с жизненными способами которой никто не выступал с суждениями перед лицом публики, как будто страшась выставить своё беспристрастие между золотом и бедностью. Как будто писать против вновь рождённой денежной аристократии в пользу усиливающейся бедности опасно и невозможно.

Развитие золотопромышленности началось в Сибири с 1833 года. С того времени она идёт шагом быстрым. Первый голос в пользу разработки этих богатств, таящихся в недрах Сибири, был подан бывшим в Сибири генерал-губернатором Соймоновым1, человеком весьма умным. Он предполагал найти золото и предложил искать его для казны.

Конечно, золотопромышленность, будучи расположенная в местах малонаселённых, набирает людей в округах, волостях чрезвычайно отдалённых. И эти люди должны следовать до места более месяца и столько же обратно. Многие из них делают беспорядки, поджоги, грабежи и всегда убийства. Кроме вреда это плохо, что многие из них остаются без надзора, крыши и провизии, многие искаемы правительством.

При благополучном и славноцарствующем государе Николае суждено было частным людям дать жизнь скрытому методу и содействовать сильному приращению металлических денег. Ежегодное поступление их в казённое владение, на выработку которых употребляется едва ли 8% количества золота, превышает то, которое когда-либо доставлялось в счастливое время. Следовательно, сословие купцов, ведающих в в объёме кяхтинской торговли и пользу государственную, и пользу краю, должны бы наконец убедиться, что золотопромышленность полезна государству, в чём многие ещё сомневаются.

Любопытно заметить, что ни один природный сибиряк не принял участие в первых розысках и что все открытия, сделанные по части золотопромышленности, принадлежат природным русским. Следовательно, сибиряки, так сказать, отдали золото, бывшее у них под носом, людям, приехавшим за несколько тысяч вёрст. Недостаток предприимчивости, сведений, закоснелость смелых мнений, недостаток мелочных торговых цен, необыкновенная скупость, робость в расчётах и оборотах - причины этому.

Немногие из искателей пострадали: только те, которые шли сами, действовали без знания дела и местности, или те, которые доверили управление дел своих людям, искавшим собственной выгоды, а не пользы хозяев. Расходные книги, образ жизни довершили явно их обман. Золото находят знанием местности, или случайной деятельностью и настойчивостью, или глупым счастием. В числе богатейших золотопромышленников есть такие, которые приобрели прииски с весьма ничтожными расходами.

ГАРФ. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 6. Л. 1-7, без подписи. Статья не окончена, без даты. Скорее всего, написана в середине 1840-х гг.

Золотопромышленность, как один из способов добывания средств на жизнь, привлекала Муханова ещё с конца 1830-х гг. Ею он интересовался и в последующем, когда уговаривал родственников заняться выгодным приобретением приисковых акций. Наконец, уже в конце 1840-х гг. он негласно занимался золотопромышленными делами С.А. Мадатовой.

1 Соймонов Фёдор Иванович (1682-1780), навигатор и гидрограф. Во второй половине 1750-х гг. сибирский губернатор. Написал ряд работ о Сибири.  1761 г. в петербургском журнале «Ежемесячные сочинения» была напечатана его статья «Сибирь - золотое дно».

Page:   1 2 3 4  

You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Муханов Пётр Александрович.