С.А. Иванов

Декабрист М.А. Назимов: архитектура, рисование и музыка в его жизни

Михаил Александрович Назимов родился 19 мая 1801 г. в с. Горончарово (ныне Палкинский район Псковской области). В Петербурге окончил частный институт, получил образование в объеме лицея. В программу учебного заведения, наряду с общеобразовательными дисциплинами, входили и военные предметы: фортификация, топографическая съемка, артиллерия, кроме того, черчение1.

После окончания учебы М.А. Назимов решил посвятить себя военной службе, которая вначале проходила в Воронежской губернии в конной артиллерии, а с 1819 г. - в Петербурге в саперном батальоне.

В столице он подружился с братьями Иваном и Михаилом Пущиными, Михаилом Нарышкиным - будущими декабристами2. В 1823 г. он стал членом Северного тайного общества, подготовившего восстание 14 декабря 1825 г. После разгрома восстания М.А. Назимов был сослан в Сибирь, где четыре года находился в Витиме Иркутской губернии, а с 1830 г. отбывал ссылку в г. Кургане Тобольской губернии, в 1837 г. отправлен рядовым на Кавказ. Принимал участие в боевых действиях3, был произведен в прапорщики и в 1846 г. ушел в отставку, уехал на родину. В 1847 г. женился на сестре супруги Михаила Пущина - Варваре Яковлевне Подкользиной4, жил с нею в с. Быстрецово5. Через три года после смерти жены М.А. Назимов в 1868 г. переехал в Псков, активно участвовал в общественной жизни города и губернии6.

Современники отмечали: М.А. Назимов - разносторонне образованный человек: военный инженер, досконально овладевший саперным делом, обладал знанием военной и исторической литературы, имел глубокие познания в архитектуре, любил музыку и хорошо рисовал.

М.А. Назимов был влюблен в Петербург, восхищался архитектурными ансамблями столицы, живо интересовался храмовым зодчеством города.

Интерес к архитектуре превратился в увлечение, которое сопровождало М.А. Назимова и в сибирской ссылке и на Кавказе. Будучи в Кургане, он составлял чертежи домов, которые горожане предполагали строить, проектировал церкви как для города, так и для близлежащих селений7.

По плану Михаила Александровича был сооружен в стиле классицизма собор Рождества Богородицы. К сожалению, до наших дней он не сохранился8. В Кургане в музее декабристов экспонируется назимовский проект этого собора9. И на Кавказе М.А. Назимов восхищался храмовым зодчеством. Во время посещения Тифлиса он заинтересовался коническими куполами грузинских церквей, а в Карабахе он посетил развалины старых упраздненных монастырей. Они произвели на него сильное впечатление, и Михаил Александрович сделал на бумаге карандашный набросок этих развалин10.

М.А. Назимов, когда выдавалось свободное время, много рисовал. Приходится сожалеть, что не все его рисунки сохранились. В архивохранилищах и музеях Москвы и Петербурга собрана малая часть его произведений: рисунок из альбома баронессы Засс, жены полковника, командира эскадрона, в котором служил М.А. Назимов в 1821 г., рисунок церкви и склепа А.Г. Муравьевой в Петровском заводе, карандашные портреты декабристов М.М. Нарышкина, А.И. Одоевского, И.Д. Якушкина и близкого к декабристам польского революционера Г.М. Собаньского11.

Известный специалист, изучавший творчество декабристов-художников, М.Ю. Барановская называет М.А. Назимова «замечательным портретистом». Она пишет, в частности, о портрете Г.М. Собаньского: «Легкие точные штрихи карандаша великолепно обрисовывают прекрасную голову, окаймленную кудрявыми волосами. Строгое мужественное лицо говорит о его духовном богатстве, что художник подметил очень тонко»12.

Портреты И.Д. Якушкина и Г.М. Собаньского были нарисованы Михаилом Александровичем в Ялуторовске, во время краткой остановки, когда он и другие декабристы ехали на Кавказ.

На Кавказе вместе с М.А. Назимовым ссылку отбывал М.М. Нарышкин. Жили они недалеко друг от друга. Михаил Александрович - в крепости Прочный Окоп13, а Михаил Михайлович - в одноименной станице в 3 верстах от крепости. Там он купил дом, и к нему вскоре приехала жена14.

Семья Нарышкиных увлекалась музыкой. Большим знатоком музыкального искусства был хозяин дома. К ним частенько наведывался М.А. Назимов в период между военными экспедициями, в основном в зимнее время. Тогда вечерами в доме Нарышкиных звучала музыка: супруги играли на фортепиано в четыре руки. Благодарным слушателем был Михаил Александрович, любивший классическую светскую, а также церковную музыку.

Декабристам разрешались поездки в Ставрополь, Пятигорск и другие города, хотя это было нарушением царских инструкций. Этим разрешением воспользовался М.А. Назимов. Он ездил в Ставрополь, встречался с друзьями, а в Пятигорске он снял в частном доме квартиру. Отсюда он отправлялся в экспедиции против горцев за Терек в 1842 и в первой половине 1843 г., во второй половине 1843 г. экспедиций не было. В Пятигорске жила мадам Ренненкампф - знакомая М.М. Нарышкина и М.А. Назимова15. У нее почти каждый день собирались ее друзья, вели задушевные беседы, музицировали, и М.А. Назимов в этом обществе любителей музыки отдыхал, забывая трудности службы на Кавказе16. Из Пятигорска он посылал с оказией ноты для М.М. Нарышкина.

Однако вскоре пришлось расстаться с музыкальными вечерами в Пятигорске: М.А. Назимов был отправлен в Закавказье. 17 декабря 1843 г. он выехал через Владикавказ в Тифлис, где получил назначение в Шемаху17. Почти два года он провел в Закавказье, совершал служебные поездки в Нагорный Карабах в Шушу, находился в разъездах два месяца, участвовал в экспедициях против горцев в составе Тифлисского батальона на границе Дагестана и Азербайджана, но каждый раз возвращался в Шемаху. Здесь он имел приятную возможность наслаждаться музыкой, своими впечатлениями об этом он делился в письмах к М.М. Нарышкину.

В Шемахе он был на опере композитора Ф.Галеви18 «Жидовка». В основу ее положены события, связанные с преследованием евреев инквизицией19. В Шемахе исполнялась музыка любимого М.А. Назимовым композитора Ф. Мендельсона20. Это были произведения композиторов - современников Михаила Александровича, музыка последнего его восхищала. Слушал он произведения и других современных авторов. Однако у них, как замечал М.А. Назимов, «много блеска, музыкальной учености», но нет чувства21.

Михаил Александрович получал большое наслаждение от музыки старых мастеров. В Шемахе ему посчастливилось послушать композитора Д.Б. Перголези22. За свою короткую 26-летнюю жизнь композитор написал много произведений, и самыми лучшими из них являются духовные сочинения, а в ряду их - Stabat mater, завершенное за несколько дней до кончины23.  М.А. Назимов хорошо знал это произведение для двух женских голосов (сопрано и альта) в сопровождении музыкальных инструментов. Музыка написана на текст, который состоит из тринадцати трехстрочных строф. Исполнение  чередуется: медленно-быстро24.  Михаил  Александрович с наслаждением прослушал это интересное творение Перголези, но отмечал, что в нем «при богатстве и разнообразии мотивов есть что-то театральное, страстно итальянское, чего не допустили бы ни  Бетховен, ни вдохновенные певцы нашей старинной духовной музыки»25.

23 июня 1846 г. была утверждена отставка М.А. Назимова, и он уехал на родину в Псковскую губернию. Музыка была его добрым спутником и в родных краях. В с. Быстрецово его жена Варвара Яковлевна, хорошо знавшая светскую и церковную вокальную музыку, вечерами играла на фортепиано.

Супруги в 1848 и 1850 гг. выезжали в Псков, чтобы послушать церковное пение, ездили ко всенощной в архиерейский дом Снетогорского монастыря. В городе были на концерте гастролировавшего тогда квартета, а также слушали скрипача В.А. Львова26 и виолончелиста К.Б. Шуберта27. Церковным пением М.А. Назимов наслаждался и в Петербурге в 1866 г., посещая Греческую церковь28. Там хор состоял из любителей пения школы, организованной известным преподавателем Петербургской певческой капеллы Г.И. Ломакиным29.

В Пскове М.А. Назимов слушал певчих в церкви Успения с Полонища, построенной его бабушкой А.Л. Шишковой в 1811 г. Он обновил иконостас, ежегодно помогал денежными средствами церкви30,  в ней и отпевали его. 9 августа 1888 г. ушел из жизни Михаил Александрович Назимов - человек разносторонне образованный, наделенный незаурядными способностями, увлекавшийся архитектурой, рисованием и музыкой.

Примечания:

1. Изюмов Е.А. «Их имена забыться не должны…» Л., 1989, с. 57.

2. Пущин Иван Иванович (1798-1842) – декабрист. Участник восстания 14 декабря 1825 г. На каторге в Сибири, после – на поселении там же. Амнистирован в 1856 г. Умер в с. Марьино в Московской губернии. Пущин Михаил Иванович (1800-1869) – принимал участие в восстании декабристов. Разжалован в солдаты. Служил на Кавказе. С 1835 г. в Пскове попечитель богоугодных заведений. Нарышкин Михаил Михайлович (1798-1863) – декабрист. На каторге находился в Сибири, в 1837 г. отправлен рядовым на Кавказ. С 1844 г. в отставке, амнистирован в 1856 г. Умер в Москве. См.: Псковский биографический словарь. Псков, 2002, с. 324, 384.

3. М.А. Назимов участвовал в Кавказской войне (1817-1864 гг.) Военные действия, связанные с присоединением территории Чечни, Горного Дагестана, Северо-Западного Кавказа к России. См.: Русский военно-исторический словарь. М., 2001, с. 226.

4. Назимов М.А. Письма и статьи. Иркутск, 1985, с. 208.

5. Находится в 35 км от Пскова, несколько в стороне от шоссе Псков - Порхов на берегу Черехи.

6. Иванов С.А. Декабрист М.А. Назимов и его участие в реформах 60-70-х гг. XIX в. В Псковской губернии. // Псковский край. Культура, образование, история. Псков, 2000, с. 62-80.

7. Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984, с. 291.

8. Назимов М.А. Указ. соч., с. 31, 33.

9. Музей располагается в доме декабриста М.М. Нарышкина. См.: Энциклопедия «Города России». М., 1994, с. 228.

10. Назимов М.А. Указ. соч., с. 88, 96.

11. Там же, с. 9, 33, 36, 37, 41, 188.

12. Декабристы и Сибирь. Новосибирск, 1952, с. 196-199.

13. Крепость Прочный Окоп находилась на правом фланге Кавказской укрепленной линии в 60 км западнее Ставрополя.

14. Нарышкина Елизавета Петровна (урожд. Коновницына) (1801-1867) уехала вслед за мужем в Сибирь, а потом на Кавказ. См.: Псковский биографический словарь, с. 324.

15. Ренненкампф - жена Фридриха Ренненкампфа, помощника начальника имперской военной академии.

16. Назимов М.А. Указ. соч., с. 75.

17. Шемаха находится в 122 км западнее Баку.

18. Галеви (правильнее Алеви) Жак Фроманталь Эли (1799-1862) - французский композитор, педагог, музыкальный критик, писатель.

19. Инквизиция – особый церковный суд по делам о еретиках, для борьбы с ересями, с любыми проявлениями свободомыслия, оппозиции к церкви. Особенно свирепствовала инквизиция в Испании, где с конца XV в. стала государственным королевским учреждением, направленным не только против еретиков, но и против мавров и евреев. См.: Советская историческая энциклопедия, т. 6, М., 1965, с. 37.

20. Мендельсон (Мендельсон-Бартольди) Феликс (1809-1847) - немецкий композитор, дирижер, пианист и органист.

21. Назимов М.А. Указ. соч., с. 91. [/i]

22. Перголези Джованни Батиста (1710-1736) - итальянский композитор, автор многих произведений духовной музыки.

23. Риман Г. Музыкальный словарь. М., 1901, с. 1008.

24. Музыкальная энциклопедия, т. 5, М., 1981, с. 249.

25. Назимов М. А. Указ. соч., с. 91.

26. Львов Владимир Алексеевич - скрипач, сын композитора А.Ф. Львова, дирижера Императорской певческой капеллы.

27. Шуберт Карл Богданович - русский виолончелист, дирижер, композитор, педагог. С 1842 г. – директор Петербургского филармонического общества.

28. На месте Греческой церкви в 1967 г. построен большой концертный зал «Октябрьский». См.: Горбачевич К., Хабло Л. Почему так названы? Л., 1975, с. 107-108.

29. Ломакин Гавриил Иоакимович (1812-1885) – русский хоровой дирижер, автор многих произведений духовной музыки, музыкальный общественный деятель, педагог.

30. Окулич-Казарин Н.Ф. Спутник по древнему Пскову. Изд. 3-е, Псков, 2001, с. 123.

О.В. Попов

Декабрист Назимов - художник

Верховным уголовным судом по делу участников «происшествия 14 декабря 1825 г.» был осуждён цвет тогдашнего русского общества. В числе осуждённых был и Михаил Александрович Назимов.

Родившийся в год смерти Павла I, переживший трёх императоров и умерший в царствование Александра III, он прожил большую, интересную, насыщенную событиями жизнь. Достаточно сказать, что он встречался с А.С. Пушкиным, К.Ф. Рылеевым, дружил с А.И. Одоевским, И.И. Пущиным, был близок М.Ю. Лермонтову, на склоне лет завоевал уважение Н.А. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, И.И. Панаева.

Высокая честность и принципиальность, доброта и отзывчивость завоевали Назимову любовь и уважение товарищей и всех, кто с ним сталкивался. Декабрист А.П. Беляев, например, писал: «По своему уму, высоким качествам, серьёзности, прямоте характера, правдивости Михаил Александрович Назимов слыл и был каким-то мудрецом, которого слово для многих имело большой вес».

Став в 1823 г. членом Северного общества, М.А. Назимов, приняв деятельное участие в обсуждении конституции Никиты Муравьёва, не одобрил её монархический характер. 14 декабря 1825 г. он находился в отпуске, на родине в Псковской губернии, и участия в восстании не принимал.

По возвращении в Петербург сразу же после восстания был арестован, но по отсутствию улик после допроса Николаем был освобождён. В дальнейшем Назимов был изобличён показаниями других и 24 января вновь арестован. Осуждён по VIII разряду в вечную ссылку, отправлен 2 августа 1826 г. на север Якутии, в Верхнеколымск, затем переведён в Витим Иркутской губернии. В 1830 г. переведён по ходатайству матери в г. Курган Тобольской губернии.

В Кургане Назимов провёл семь лет в дружной семье сосланных декабристов. Одновременно с ним здесь отбывали ссылку декабристы В.Н. Лихарев, И.Ф. Фохт, А.Е. Розен, М.М. Нарышкин, Н.И. Лорер, А.Ф. Бриген. В 1837 г. Назимов в числе других был переведён на Кавказ рядовым в действующую армию. Девять лет тянул он солдатскую лямку, участвовал в полных опасностей походах против горцев, пока, наконец, не получил офицерский чин и возможность выйти в 1846 г. в отставку.

На Кавказе он познакомился с М.Ю. Лермонтовым. Поэт, трудно сходившийся с новыми людьми, сблизился с Назимовым, отнёсся к нему с глубоким уважением, чего удостаивались очень немногие. Их сослуживец, А.Д. Есаков, вспоминал о 1840 г., проведённом вместе: «Несмотря на скромность свою, Михаил Александрович как-то само собой выдвигался на почётное место, и всё, что им говорилось, было выслушиваемо без прерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался Михаил Юрьевич. Никогда я не замечал, чтобы в разговоре с М.А. Назимовым, а также с И.А. Вревским Лермонтов позволял себе обычный свой тон насмешки».

Выйдя в отставку, Назимов вернулся на родину, в Псков, где и жил в дальнейшем под надзором полиции, без права въезда в столицы. Надзор был снят с него, как и с прочих декабристов, только в 1856 г., после смерти Николая I.

Его записки об А.И. Одоевском, с которым он был дружен, написанные по просьбе А.Е. Розена, и о жёнах декабристов - Е.П. Нарышкиной и А.В. Розен, - переданные Некрасову, к сожалению, не сохранились.

Под конец жизни Назимов, долгие годы страдавший болезнью глаз, ослеп. Умер и похоронен он в Пскове в 1888 г.

Как вспоминают многие его товарищи, Назимов отличался незаурядными способностями. Уже в годы учения он много рисовал, получил знания основ рисунка, перспективы, теории теней. Не оставлял он рисования ни в годы службы, ни в ссылке, ни на Кавказе, рисовал портреты друзей, пейзажи. К сожалению, в литературе об этом ест только упоминания. Ещё В.А. Тимирязев в статье «Пионеры просвещения в Западной Сибири» отмечал, что М.А. Назимов «много читал, писал и чертил планы как для домов, строившихся в городе, так и церквей для Кургана и окрестных деревень». Почти то же повторил, но уже в наше время, А. Свободин в своей статье «Первая колония декабристов в Кургане»: «Из своих скудных средств он помогал беднякам, лечил, рисовал и чертил планы домов для горожан».

С.И. Недоумов в работе «Новые материалы о декабристе М.А. Назимове в связи с отношениями с М.Ю. Лермонтовым» процитировал письмо Назимова к Нарышкину из Шемахи от 5 ноября 1844 г., где он сообщает, что «снял - про себя - виды двух монастырей». А в обстоятельной и глубокой статье Ленины Ивановой «Лермонтов и декабрист М.А. Назимов» об этой стороне его деятельности совершенно не упоминается.

Проекты Назимова или не сохранились, или ещё не обнаружены. О том же, что Назимов хорошо рисует, есть указания в письмах декабристов. В частности, несколько раз об этом писала Елизавета Петровна Нарышкина. А.Е. Розен в своих «Записках» рассказывает, что Назимов чертил планы церквей для окрестных сёл и города и что по его проекту была построена одна церковь в Кургане. Возможно, это был Рождественский собор. Фотография его даёт нам представление о Назимове-архитекторе. Собор выдержан в стиле русского ампира, очень строг по своим выразительным средствам.

И только М.Ю. Барановская в статье «Художники-декабристы» рассматривает эту сторону деятельности Назимова, называя его незаурядным художником. Разбирая два портрета работы Назимова, она отмечает его умение лёгкими точными карандашными штрихами выразить индивидуальность, внутренний мир портретируемого человека.

Как отмечалось выше, почти все работы Назимова утрачены и чисто случайно уцелело несколько его произведений. Самое раннее - это рисунок, датированный 1821 г., выполненный им в альбоме баронессы Засс, жены командира конно-пионерного эскадрона, где служил в это время Назимов. Альбом находится в настоящее время в Ленинграде, в фондах рукописного отдела библиотеки имени Салтыкова-Щедрина. Под рисунком подпись по-французски, сделанная, видимо, хозяйкой альбома после 1825 г. - «сослан в Сибирь за 14 декабря».

Рисунок выполнен в типично альбомной слащавой манере, подражающей пасторальным пейзажам XVIII в.

На переднем плане «живописные» деревья на берегу ручья, за ними угол заросшего портика с коринфскими колоннами; слева виднеется замок, обнесённый крепостной стеной с башнями по углам и воротам. На берегу ручья сидящая фигура, от неё удаляется охотник с копьём на плече. Рисунок сделан чисто, ученически старательно, но производит впечатление копии с чьей-то также не блещущей оригинальностью работы.

Совсем другим предстаёт перед нами рисунок, выполненный через полтора десятка лет, в 1837 г. - карандашный портрет декабриста И.Д. Якушкина, сохранившийся в архиве и неоднократно уже публиковавшийся. Чувствуется, что у художника окрепла рука, глаз стал зорче, схватывающим основное в характере своей модели. Действительно, портрет сделан скупыми, казалось, небрежными, но твёрдыми штрихами. Лицо чуть-чуть подтушёвано. Хорошо передан спокойный взгляд уверенного в себе человека, упрямый подбородок.

В том же архиве Якушкиных находится второй рисунок Назимова - портрет ссыльного поляка, бывшего сапёрного поручика Готфарда Собаньского, участника польского восстания 1830 г. Вот как характеризует этот портрет М.Ю. Барановская в своей статье «Художники-декабристы»: «В портрете Собаньского Назимов показал себя замечательным портретистом. Лёгкие точные штрихи карандаша великолепно обрисовывают прекрасную голову, окаймлённую кудрявыми волосами. Строгое мужественное лицо говорит о душевных богатствах, что художник подметил очень тонко».

В том же 1837 г. Назимов создал портрет своего спутника в пути на Кавказ поэта А.И. Одоевского. Портрет был им подарен отцу Одоевского, встретившего сына в Казани. О дальнейшей судьбе этого портрета поэт писал Назимову 21 июня 1839 г., сообщая о смерти отца: «Мой добрый, мой нежный отец попросил перед кончиной моего портрета. Ему подали сделанный Волковым. «Нет, не тот», - сказал он слабым голосом. Тот портрет, который ты подарил ему, он попросил положить ему на грудь, прижал его обеими руками - и умер. Портрет сошёл с ним в могилу».

Другой карандашный портрет А.И. Одоевского, сделанный Назимовым уже на Кавказе, хранится во Всесоюзном музее А.С. Пушкина (опубликован М.Ю. Барановской в «Литературной газете» 10 октября 1975 г.). Об этом портрете, видимо, пишет А.Е. Розен И.И. Пущину 22 февраля 1841 г.: «Назимов прислал мне довольно похожий очерк портрета Одоевского». Здесь поэт изображён в минуту раздумья.

Письма Назимова к друзьям говорят о глубоком чувстве красоты, которую он находил во всём, что его окружало: в природе, в людях, в строениях, - о том чувстве, которое присуще настоящему художнику. После однообразных равнин Западной Сибири его поразила яркая природа Кавказа - он спешит поделиться с друзьями своими впечатлениями. Переписка с друзьями, намёки, содержащиеся в ней, дают нам основание полагать, что на Кавказе, особенно в последние годы пребывания там, при поездках по Грузии уже офицером Назимов много рисовал, но эти работы, к сожалению, до нас не дошли.

Ещё одна сторона деятельности Михаила Александровича Назимова, в которой нашли применение как инженерные, так и художественные его таланты - это архитектурные занятия, проектирование различных зданий. Указанная А.Е. Розеном «новая курганская церковь» - это Богородице-Рождественский собор, построенный по проекту Назимова уже после его отъезда из Кургана. Сохранившаяся фотография собора (сам собор до настоящего времени не сохранился) даёт нам представление о Назимове как архитекторе. Собор выдержан в стиле русского классицизма. Строгая композиция здания оживляется расположенными с трёх сторон четырёхколонными тосканскими портиками. Некоторая приземистость главного купола не мешает законченности форм сооружения, а высокая, круглая, с большими проёмами колокольня придаёт ему лёгкость и стройность.

Даже эти немногочисленные сохранившиеся до наших дней работы показывают незаурядный талант Назимова, его умение увидеть и передать не только внешнее сходство, но, главное, характер, внутренний мир и настроение человека, словом то, что делает автора настоящим художником. Остаётся только пожалеть, что условия не дали широко развиться его самобытному таланту.

Пионер курганских шахмат

С чего начинается история курганских шахмат? «С декабристов», - уверенно отвечают зауральские краеведы. После восстания на Сенатской площади 1825 года в Кургане в ссылке побывало 13 человек, которые внесли большой вклад в развитие местной культуры: они подарили городу первую библиотеку, по их инициативе в Кургане отмечался день рождения А.С. Пушкина… Высокообразованные люди, полиглоты, поклонники искусств, литературы, они свой ссыльный быт устраивали по образцу петербургских салонов. И не могло статься, чтобы в такой среде не культивировались шахматы.

Сохранился рисунок, на котором за шахматной доской запечатлены Н.И. Лорер и А.Е. Розен, сильным игроком считался Н.В. Басаргин. Упоминались шахматы в письмах декабристов, да и целая тема «Шахматы и декабристы», разработанная историками М.С. Коганом и И.М. Линдером, подтверждает этот факт.

В статье курганского журналиста, историка шахмат В.В. Марковского «Первый ход сделали декабристы?» («Советское Зауралье», 5 июля 1985 г.) выдвинута версия, что первым «шахматным» декабристом Кургана был Николай Васильевич Басаргин, отбывавший здесь ссылку с марта 1842 г. по апрель 1846 г.

Однако сведения, почерпнутые в других источниках (в частности, книге гроссмейстера Ю.Л. Авербаха «В поисках истины», издательство «ФиС», 1992 г.) передвигают год рождения курганских шахмат на 12 лет вперед. Связано это с именем другого декабриста, Михаила Александровича Назимова.

Вот как сложилась биография этой незаурядной личности.

Происходил Михаил Александрович из многодетной и дружной семьи надворного советника, уездного предводителя дворянства, отставного секунд-майора Александра Борисовича Назимова. Отец его был помещиком среднего достатка: в трех уездах Псковской губернии за ними числилось 600 ревизских душ крестьян. Юношей Михаил учился в частном институте протоиерея М.Б. Каменского, где получил знания в объеме лицейской программы. В 15 лет поступил юнкером в конную артиллерию; здесь судьба и свела его с будущим руководителем Северного тайного общества Кондратием Рылеевым. Позднее это знакомство переросло в дружбу.

В 1819 году Назимова переводят в гвардейский Саперный батальон, «шефом» которого считался будущий император, а в то время великий князь Николай Павлович. Вскоре обративший на себя внимание великого князя Михаил был зачислен в привилегированный конно-пионерный эскадрон. В 1825 году Назимов был уже штабс-капитаном. «Великий князь знал его всегда за отличного офицера и очень уважал и любил», - вспоминал в своих «Записках декабриста» Н.И. Лорер.

К тому времени Михаил Александрович входил уже в «первый круг» Северного общества, в которое он вступил в 1823 году. Это означало право принимать в общество других членов и доверие всех самых важных тайн. Вместе с руководителями Северного общества - Н.М. Муравьевым, К.Ф. Рылеевым и Е.П. Оболенским - Назимов обсуждал план действий по организации восстания. Вот что писал о нем один из соратников, декабрист Беляев: «По своему уму, высоким качествам, серьезности, прямоте характера, правдивости Михаил Александрович Назимов слыл и был каким-то мудрецом, которого слово для многих имело большой вес».

Спустя всего несколько дней после подавления восстания Михаил Александрович был доставлен на допрос. Его лично допрашивал Николай I. История сохранила фразу, сказанную 24-летним офицером: «Государь, меня удивляет только то, что из Зимнего дворца сделали съезжую»... Затем произошло нечто удивительное: Назимова освободили из-под ареста, он еще месяц находился на свободе и даже… охранял царя в Зимнем дворце (!), но вскоре на основании новых показаний был арестован вторично. На допросах Михаил Александрович держался очень мужественно, стал давать ответы лишь под тяжестью неопровержимых улик, да и то сумел скрыть самое важное. Даже о его роли в тайной организации следствию стало известно только со слов других.

По приговору верховного суда Назимов был осужден по VIII разряду к лишению чинов и дворянства и к ссылке в Сибирь навечно. Впоследствии срок был снижен до 20 лет. «Странно непонятна месть императора Николая всем тем, которых он знал лично и коротко. Не приговором суда, а личным его указанием все лица, ему хорошо известные и, как нарочно, менее других виновные, как то: Бриген, Норов, Назимов, Нарышкин, были строже наказаны, чем другие» (Н.И. Лорер). Неблизким был путь ссыльного: Петербург - Иркутск - Якутск - Средне-Колымск, и, наконец, Верхне-Колымск. Место настолько глухое, что везший его фельдъегерь даже сбился с дороги...

Спустя пять лет, в 1830 году, благодаря хлопотам матери, Михаила Александровича перевели в Курган, где в последующем образовалась целая колония декабристов. «Немного людей встречал я с такими качествами, талантами и прекрасным сердцем, всегда готовым к добру, каким был Михаил Александрович. Назимов делал добро на деле, а не на словах и был в полном смысле филантропом, готовым ежеминутно жертвовать собой для других. Все деньги, которые присылались ему из дому, он раздавал нуждающемуся товарищу и неимущим.

Прибавьте к этому, что Михаил Александрович обладал многосторонним образованием, читал много с пользою и постоянно встречал вас с приветливой улыбкой, которая очаровывала вас с первого же раза» (Н.И. Лорер). На отведенном ему участке Назимов занимался сельским хозяйством, и, будучи опытным инженером (служба в Саперном батальоне!), чертил планы церквей для окрестных селений (например, по его проекту в Кургане был воздвигнут Богородице-Рождественский собор, до наших дней, увы, не сохранившийся). Зато остались рисунки Назимова, сделанные им в ссылке, которые позволяют говорить о нем как о замечательном портретисте (портрет декабриста Якушкина его работы выставлен, например, в Историческом музее).

Играли декабристы и в шахматы. Увлечение Михаила Александровича этой игрой началось еще в Петербурге. Главный свидетель этому - одно из прижизненных изданий книги А.Д. Петрова «Шахматная игра, приведенная в систематический порядок, с привосокуплением игор Филидора и примечаний на оныя» (1824 г.) с дарственной надписью декабристу от автора. В дальнейшем книга была подарена уже самим Михаилом Александровичем его другу А.Н. Яхонтову, подписанная в соответствии с дореволюционной орфографией: «Михайла Александрович Назимов подарил в знак памяти А. Яхонтову».

Яхонтов, надо отметить, тоже личность незаурядная. Его отец в 1812 году состоял секретарем и переводчиком при главнокомандующем русской армией М.И. Кутузове; а сам Александр Николаевич десять лет работал директором первой псковской гимназии, был довольно известным поэтом. Позднее, в 1872 году, он познакомит М.А. Назимова с Николаем Алексеевичем Некрасовым. По некоторым сведениям, Некрасов даже читал Назимову первую часть поэмы «Русские женщины», просил написать воспоминания. Между ними завязалась переписка, продолжавшаяся несколько лет. Примерно к тем же годам относится знакомство Михаила Александровича с писателем М.Е. Салтыковым-Щедриным.

Но вернемся к курганскому периоду жизни декабриста.

В июне 1837 года наследник престола, будущий царь-«освободитель» Александр II, вместе со своим наставником В.А. Жуковским совершал ознакомительную поездку по Западной Сибири (причем сопровождал Александра двоюродный брат нашего героя полковник В.А. Назимов - вот как все переплелось тогда в России!). В ночь с пятого на шестое июня, накануне Троицына дня, они прибыли в Курган. Н.И. Лорер отмечал в своих «Записках…»: «… тут, в храме божием, мы... в первый раз видели нашего... наследника. Он стоял на ковре один, скромно и усердно молился. Ему едва минуло 18 лет, и он был прекрасен...»

Под впечатлением увиденного, встреч и бесед с курганскими ссыльными, наследник послал прошение в Петербург об их возвращении. В ответ Николай I издал приказ о переводе бывших офицеров рядовыми на Кавказ. Добирались декабристы туда разными путями; Михаил Александрович - через Тобольск, в одной кибитке с поэтом А.И. Одоевским - адресатом знаменитого стихотворения Пушкина «Во глубине сибирских руд». К слову, и сам Назимов во времена своей столичной жизни общался с великим поэтом.

Прибыв в штаб войск Кавказской линии (г. Ставрополь) В.Н. Лихарев, Н.И. Лорер, М.А. Назимов, М.М. Нарышкин и А.Е. Розен поселились в доме доктора Майера (прототип доктора Вернера в «Герое нашего времени»). Михаил Александрович был определен в Кабардинский егерский полк. Сослуживцы вспоминали, что «его беззаветная храбрость в стычках с горцами обратила на себя внимание начальства, и он скоро был произведен в офицеры, хотя, даже участвуя в сражениях и командуя отрядом, он никогда из убеждения не обнажал оружия». С Кавказа он вернулся позже всех: отставка Назимова была подписана лишь в июне 1846-го. Фактически Михаил Александрович отбыл весь отмеренный ему приговором 20-летний срок от звонка до звонка. Царь оказался злопамятным...

Назимов был всесторонне развитой личностью. Выше мы упоминали о его знакомстве с А.С. Пушкиным, Н.А. Некрасовым, М.Е. Салтыковым-Щедриным. Уважал его и еще один великий сын русской литературы XIX века - М.Ю. Лермонтов. Так, князь А. Васильчиков (секундант Мартынова в день роковой дуэли) относил Михаила Александровича к членам «небольшого кружка ближайших друзей Лермонтова и тех немногих людей, к которым он имел особенное уважение»; а сослуживец Лермонтова А.Д. Есаков в своих записках отмечал: «Несмотря на скромность свою, Михаил Александрович Назимов как-то само собой выдвигался на почетное место, и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без перерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался Михаил Юрьевич. Никогда я не замечал, чтобы в разговоре с М.А. Назимовым Лермонтов позволял себе обычный тон persiflag'a (насмешки - франц.)».

Достигнув «пенсионного» возраста, Назимов оставался все так же деятелен. В 60-е годы он принимал активное участие в подготовке крестьянской реформы и даже опубликовал в «Журнале землевладельцев» статью против сторонников крепостничества. А когда для проведения реформы в жизнь из поместного дворянства был создан институт «мировых посредников», одним из них стал Назимов. Затем его избрали председателем Псковской губернской земской управы и мировым судьей Псковского уезда. Совсем неплохая карьера для бывшего «государственного преступника»!

Умер Михаил Александрович Назимов в 1888 году (предпоследним из декабристов). В Пскове, на Дмитриевском кладбище, вблизи древней церкви Дмитрия Мироточивого, лежит мраморная плита, на которой начертано «Здесь похоронен декабрист Михаил Александрович Назимов. 1801-1888 гг.». У изголовья могилы растет клен. Осенью он сбрасывает желто-красные листья и засыпает, а весной пробуждается к жизни и шумит молодой листвой. Проходят годы, много воды утекло в огибающей кладбище реке Пскове, а память о декабристах не угасает в народе.

Вот такой удивительно яркой исторической личностью был пионер курганских шахмат. Ему был отпущен долгий век и прожил он его достойно, как и подобало истинно благородному человеку, мечтавшему о благополучии России.

Михаил Александрович Назимов

Михаил Александрович Назимов лейб-гвардии конно-пионерного эскадрона штабс-капитан принадлежал к Северному обществу, суждён был Верховным Уголовным судом и признанный виновным в участии в умысле бунта, принятием в тайное общество одного товарища, приговором суда отнесён был к восьмому разряду государственных преступников и осуждён к лишению чинов, дворянства и к ссылке на вечное поселение в Сибирь.

При приведении приговора в исполнение Михаил Александрович, согласно Высочайшему повелению, сослан был на поселение в Восточную Сибирь - в Витим. 5 мая 1830 года управляющий III Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии Фон-Фок уведомил генерала-губернатора Западной Сибири И.А. Вельяминова, что по всеподданнейшему докладу генерал-адъютанта Бенкендорфа Его Величество Государь Император всемилостивейше повелеть соизволил, поселённого в Витиме государственного преступника Назимова перевести на поселение в г. Курган, Тобольской губернии. 27 августа 1830 г. Михаил Александрович прибыл в Тобольск под присмотром коллежского регистратора Россинского и в тот же день отправлен был из Тобольска на место поселения в Курган, за присмотром казака Тобольского городового полка.

Материальное положение Михаила Александровича на месте водворения было вполне обеспечено теми денежными средствами, какие он получал от родственников своих из России.

Первые два года жизни в Кургане он не имел собственного домообзаводства, а потому жил по разным квартирам; в 1832 г., с разрешения генерала-губернатора И.А. Вельяминова, он купил в Кургане небольшой деревянный дом ценою за 2005 р. ассигнациями, истратив на ремонт этого дома и на сооружение хозяйственных при нём построек, с разрешения местной администрации рассматривавшей и утверждавшей сметные исчисления, до 4000 руб. ассигнациями.

Михаил Александрович вёл в Кургане весьма скромный образ жизни, занимался хозяйством, помогая из своих ограниченных денежных средств бедному населению, обращавшемуся к нему за пособием, приобретя тем общее к себе расположение. Всегдашнею готовностью придти на помощь ближнему, при твёрдых нравственных правилах жизни, и тем расположением, какое он приобрёл к себе от городского населения Кургана и от местного административного начальства, как совершенно верно свидетельствуют его товарищи по ссылке, он, будучи одним из первых государственных преступников водворённых в Кургане, приготовил для своих товарищей, поселённых там впоследствии, самый лучший приём и самое выгодное мнение о них в среде местных жителей, что естественно немало облегчало тяжесть ссылки.

Михаил Александрович также помогал и товарищам своим по ссылке, нуждавшимся в материальной помощи к своему существованию; так, находясь в Кургане он в продолжении нескольких лет посылал Н.А. Загорецкому, поселённому в Восточной Сибири, по 100 р. ассигнациями, обращаясь каждый раз с просьбою, к генерал-губернаторам Западной Сибири о высылке их из принадлежавших ему сумм, находившихся в ведении администрации, с тем, чтобы эти деньги не включались в те 1000 p., какие определялись, согласно утверждённых правил о государственных преступниках, на ежегодное содержание.

В 1835 году, получив в числе других государственных преступников, 15-ти десятинный надел пахотной земли близ Кургана, он расширил своё хозяйство, ещё прежде заведённое, предприняв обработку своего участка.

В продолжении семилетнего пребывания на поселении в Кургане он аттестовался в поведении как Курганскою полициею, так и Тобольскими губернаторами, как лицо, отличавшееся «примерным образом жизни и хорошим поведением».

По Высочайшему повелению, последовавшему в 1837 году, Михаил Александрович, в числе других государственных преступников определён был рядовым в Кавказский Отдельный корпус и по распоряжению генерала-губернатора Западной Сибири кн. Горчакова отправлен был в Тифиис вместе с товарищами своими по ссылке и по поселению в Кургане Нарышкиным, Лорером и Лихаревым.

А.И. Дмитриев-Мамонов, 1895 г.