№ 35 (34)
В высочайше учреждённый Комитет для разыскания о зловредных обществах титулярного советника Перетца
Покорнейшее объяснение
На учинённые мне вновь вопросные пункты честь имею доложить:
На 1-й.
Прописываемое в сём пункте показание полковника Глинки1, будто он никогда не принимал меня в тайное общество, вовсе несправедливо, а моё о том показание совершенно истинно, и я готов сказать ему сие в глаза; явных и ясных доказательств не имею и иметь не могу, как я в прежнем объяснении докладывал, что сие в подобных делах почти невозможно, и что опасение осуждения за непредставление оных, между прочим, удерживало меня от объявления правительству прежде о существовании тайного общества, но, по всей вероятности, кто заслуживает более веры?
Я ли, давно от общества удалившийся, остерегавший начальство насчёт возмущения и признавшийся при первом допросе в собственной вине, или Глинка1, ничего подобного не учинивший (по крайней мере, я о том ничего не знаю), а напротив, утвердительно отпиравшийся сначала в желании о перемене образа правления? Кроме того, что может побудить меня, сознавшегося в собственной вине, скрывать о соумышленниках, меня в оную вовлекших, особливо когда с самого начала и поныне обещается мне за то облегчение участи, для всякого столь желательное, более ещё для человека семейного, а // (л. 93 об.) всего более ещё для человека подобно мне, к семейству крайне привязанного, и оклеветать Глинку1, человека в связях со мною будто невинного?
Я против Глинки1 никакого неудовольствия иметь не могу кроме того, что вовлечён им в преступное тайное общество и тем подвергся многим неприятностям; он же, напротив, должен питать на меня неудовольствие, во 1-х, за удаление моё от общества, во 2-х, за предварение мною начальства об опасении насчёт бунта2, о чём он или товарищи его, может быть, узнали и, в 3-х, за то, что я при допросе о нём объявил; сии причины, вероятно, руководствуют им к навлечению на меня подозрения и неудовольствия начальства всевозможными средствами; и, конечно, какое приятнейшее для членов тайных обществ торжество, как гибель отступника, старавшегося предотвратить преступные их замыслы предварением начальства о своих опасениях, и тем приятнее если могут навесть самое3 начальство быть орудием сей гибели?
Кроме удовольствия мщения, непримиримому духу партий только свойственного, заключается в том видимая их польза4; ибо как редко, что остаётся тайною, то известность о таковой удаче их ухищрений будет удерживать других от удаления от них, а паче от каких-либо против них в пользу правительства покушений; несчастие Ронова1, например, много содействовало к удержанию меня от открытия правительству о существовании тайного общества; если удастся им погубить меня возбуждением в начальстве сомнения в моей искренности после моего удаления от общества, предварения об опасении насчёт бунта и действительно чистосердечного моего показания, то сие, конечно, удержит многих от подобного удаления, предварения и чистосердечного признания, сверх всего того Глинка1 по обстоятельствам дела его, мне неизвестным, может иметь причины отпираться в приёме меня, повторяю, что доказательств не имею и иметь не могу, но к прежним моим о Глинке1 рассказам присовокуплю следующее, вероятность5 // (л. 94) показаний моих усиливающее:
во 1-х, рассказывал он6 мне, что в разговоре с покойным графом Михайлою Андреевичем на слова графа, что и деспотизм иногда годится, ответствовал он: «Как меркурий в иных болезнях, и то гранами», и, во 2-х, говорил он мне про одного чиновника, при покойном г[осподине] министре полиции Сергее Козмиче Вязмитинове по секретной части состоявшего, который будто подал записку, в коей порицал невнимательность покойного государя императора к гражданской части под видом донесения о слухах в публике носившихся; рассказывают ли подобные подробности без короткой связи?
Не могу сказать7 утвердительно, в то ли общество он меня8 принял, в котором он9 сам был членом; ибо, как мною уж объяснено, он мне говорил, будто общество только что составилось и именовал мне членами только Семёнова1 и Кутузова1, может быть, сделано им сие из хитрости или осторожности, как я слыхал и, кажется, читал, что тайные общества новым членам часто не открывают своих видов и средств и, вообще, мало что открывают, пока временем и большими опытами в них совершенно не удостоверятся10,
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слова «за предварение мною начальства... насчёт бунта» подчёркнуты карандашом.
3 Слово «самое» вписано над строкой.
4 Слова «Кроме удовольствия мщения... их польза» подчёркнуты карандашом.
5 Две строки от слов «меня; повторяю, что доказательств...» на полях отчёркнуты карандашом.
6 Слово «он» подчёркнуто карандашом.
7 Пять строк от слов «[осподине] министре полиции...» на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».
8 Слова «Не могу сказать... он меня» подчёркнуты карандашом.
9 Слово «он» вписано над строкой.
10 Три строки от слов «и, кажется читал, что...» подчёркнуты карандашом.
а, может быть, и то, как я в объявлении Комитета в газетах читал, что между членами тайных обществ не всегда господствовало согласие в предположениях, Глинке, Кутузову и Семёнову действительно вздумалось1 составить отдельное общество, планам их соответственнейшее.
На 2-й.
Объяснение моё на предыдущий пункт достаточно объясняет и сей; присовокуплю только, что Кутузов2 однажды сказал мне, будто его сочинения (так называл он помещаемые им в журналах3 статьи) велено цензуре рассматривать с особенной строгостию; без связи по обществу говорил ли бы он сие мне, прежде с ним никакого знакомства не имевшему? Из самих4 вопросов Комитета видно, что сии три лица состояли в одном и том же обществе5; как бы мне угадать о таковом6 их сообществе, если б сам не был их товарищем? // (л. 94 об.)
На 3-е.
На «а». Мною уж доложено, что мне сказано было Глинкою2 будто общество только что составилось; он же не велел сказывать о том тем, которых буду принимать, дабы их не обескуражить; на «b». О названии общества я никогда не любопытствовал и не думал, чтоб тайное общество долженствовало иметь особое какое-либо название, а знал только, что состоял в обществе, стремившемся ко введению монархического представительного правления7, да и теперь названия обществ, мною в газетах читанные, считаю не иначе, как ребяческою игрою слов, ни к чему не полезною; открытое общество должно иметь название для разных переписок и сношения прямо на имя его или от его имени производимых; но общество тайное, коему благоразумно избегать всяких переписок и которое ни в каком случае не должно производить их от имени общества8 в особом названии никакой надобности не имеет.
На 4-е.
На «а». Чтоб не иметь ничего письменного, кроме записок об именах кандидатов, которые по миновании надобности уничтожались, говорил мне Глинка2, если я при сём случае его особо не именовал, то потому что в объяснении моём единожды сказал, что я почти к нему единственно относился; на «b» и «с». Повторяю, что не знаю; в то ли общество он меня принял, в котором сам состоял, или по несогласии, может быть, видов с таковыми других членов, не вздумалось ли ему с Кутузовым2 и Семёновым2 составить отдельное общество, видам их соответственнейшее; может быть и то, что по какой-либо недоверчивости не хотели открыть мне о том обществе или прочие члены оного на то не были согласны; чужих мыслей и побуждений знать не могу; на «d».
Начальствующими лицами я знал Глинку2, Кутузова2 и Семёнова2, как мною уже объяснено, но относился почти единственно к Глинке2, от коего получал все почти на принятие членов разрешения9; в особом названии общества никакой для того надобности не было, а принимал я членов в общество, стремившееся ко введению монархически-представительного правления, в коем сам состоял; письменного устава я не знал и не сообщал никому, а передавал словесно правила, в прежнем моём объяснении изложенные, которые считал10 // (л. 95) достаточными; особого местоуправления я не знал и никакой в том надобности не имел, ибо лично от Глинки получал все почти разрешения11.
1 Слова «Глинке, Кутузову и Семёнову действительно вздумалось» подчёркнуты карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Слово «журналах» написано вместо стертого; на полях против слов «его сочинения так называл... в журналах» поставлен чернилами крест.
4 Слово «самих» вписано над строкой.
5 Против слов «в одном и том же обществе» на полях чернилами поставлен крест.
6 Первоначально: «том».
7 Против слов «ко введению монархического представительного правления» на полях чернилами поставлен крест.
8 Две строки от слов «благоразумно избегать всяких переписок...» подчёркнуты карандашом. На полях помета карандашом: «Перетц».
9 Пять строк от слов «обществе или прочие члены оного...» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
10 Против слов «словесно правила, в прежнем моём объяснении изложенные, которые считал» поставлен на полях чернилами крест.
11 Слова «от Глинки получал все почти разрешения» подчёркнуты карандашом.
На 5-й.
Если б я объявил только о Данченко1 и Дребуше1, то можно б полагать, что умышленно указываю на умерших, но как мною объявлено о Глинке1, Кутузове1, Семёнове1, Искрицком1, Данченке1, Лапе1, Сенявине1, Дребуше1 и Устимовиче1, всего о девяти человеках, из числа коих двое умерли, то тут ничего сомнительного не заключается; состояли ли Дребуш и Данченко в каком-либо тайном обществе в 1818 годе2, мне неизвестно, хотя полагаю, что нет и что донесший о том Комитету или умышленно обманул, как, например, по словам Искрицкого1, Лапа1 будто объявил, что он принят в общество на 16-м году от роду, кажется, будто Данченком1 или, может быть, объявитель таковой ошибся в времени, как я сам про себя наверно не помню в 1819 или 1820 годе имел я несчастие вступить в общество, а что не вступил в оное прежде 1819 года заключаю потому, что по окончании к 1 генваря 1819 года срока новогородского питейного откупа, у отца моего в содержании бывшего, отправил он меня туда по некоторым поручениям, я бывал там весьма часто у титулярного советника Зверева1, бывшего тогда советником новогородской казённой палаты и имевшего большой круг знакомства; с ним я был очень дружен так, что последнее время пребывания моего в Новгороде я перебрался жить к нему; если б я состоял тогда в обществе, то, верно, покусился бы вовлечь его в оное, но я ни малейшего о том помышления не имел.
На 6-й.
На 1-е, о принятии знаком слова «Хейрут» предлагал Глинке1, Кутузову1 и Семёнову1; на 2-е, они тогда же сие одобрили3, а по мере приёма мною членов слово сие мною им было сообщено, с тем, чтоб они при приёме членов оное им тоже сообщали; на 3-е, слово сие принято было только на случай встречи, надобности кого-либо из членов в услугах или помощи лица или4 лиц, о которых будет полагать, что они тоже члены общества, но наверно того знать не будет, чтоб сообщить первую букву, то есть «X», на которое если будет ответствовано второю, то есть «е», то продолжать таковое взаимное сообщение по одной букве до окончания // (л. 95 об.) всего слова, сколько мне известно, надобности таковой не встретилось, но наверно не знаю.
На 7-й.
Всё, что знаю, о цели и средствах действий общества, к которому принадлежал, я открыл чистосердечно без малейшей утайки; более ничего не знаю; Глинка1, Кутузов1 и Семёнов1 знали, может быть, более, даже и принятые мною члены и сими принятые, может быть, прежде или впоследствии знали мимо меня более, но мне более не сообщено.
На 8-й.
Если Глинка1, Кутузов1 и Семёнов1 решительно отрицают, то я, напротив, решительно утверждаю прежнее своё показание, ссылаясь, впрочем, во всём на доводы мои, в объяснении против 1-го и 2-го пунктов изложенные.
На 9-й.
На 1-е сказанное мною о непринятии членов без согласия старшего, который должен был относиться тоже к старшему и так далее, разумеется так, что Лапа1, например, если б вздумал принять кого-либо в члены, должен был относиться к старшему его, то есть к Искрицкому1, сей ко мне, а я к Глинке1, Кутузову1 или Семёнову1, но старше сих трёх последних я никого не знал; на 2-е, на принятие Сенявина1 и Искрицкого1 я, кажется, разрешён был сими тремя лицами; о прочих, сколько помню, одним Глинкою1, принятых мною членов я никому не представлял, избегая всяких сходбищ и заведения новых знакомств, могущих навлечь подозрение, чего Глинка1 не желал; полагаю, что он имел в виду и ту осторожность, чтоб на случай открытия о существовании общества немногие лица могли показывать, что были в непосредственных с ним сношениях; но, сколько помню, я Сенявину1, Искрицкому1 и Устимовичу1 о Глинке1 говорил, что он член нашего общества; Искрицкому1 говорил я и о Кутузове1 и по сему поводу он после сказал мне, что Кутузов1 арестован5.
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слова «в 1818 годе» вписаны над строкой.
3 Слова «они тогда же сие одобрили» подчёркнуты карандашом.
4 Слова «лица или» вписаны над строкой.
5 Пять строк от слов «он имел в виду и ту осторожность...» написаны другим пером вставкой на полях, отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».
На 10-й.
Об обществе Елисаветы я узнал уж тогда, когда стал уклоняться несколько1 от нашего общества, и именно по тому случаю, что на вопрос Глинки2, почему давно не предлагаю о кандидатах3 чтоб отделаться от него, я отвечал, что не нахожу лиц, в которых мог бы предполагать к тому расположение; при сём случае вырвались у него слова, что можно бы удесятерить4 успех, если б присоединиться к обществу Елисаветы, желавшему будто возвести на престол ныне вдовствующую государыню императрицу Елизавету Алексеевну, которого знаки будто состояли в ёлке и книге завета, на печати вырезанных.
Говорил он таким тоном, будто ему // (л. 96) сделалось о том известно по службе5, но поелику я тогда не желал ни усиления успехов нашего общества, ни входить с доносами на оное или какое-либо общество, то я далее не любопытствовал и потому могу только сказать: на «а», о сём узнал от Глинки2, как выше сказано: на «b», цель общества Елисаветы, по словам Глинки, состояла, будто, в возведении на престол ныне вдовствующей государыни императрицы Елисаветы Алексеевны; с каких пор и где оно существовало, мне неизвестно; «с», кто были членами общества Елисаветы, не знаю; сам ни6 к оному, ни к какому-либо другому тайному обществу, кроме того, о котором я уж объявил, никогда не принадлежал и «d», знаков ёлки и книги завета на печатях я никогда ни у кого не видал, а слышал о том только от Глинки2.
На 11-й.
Сказанное мною в прежнем объяснении, что по нарочитом усилении общества, говорили, составят план действий, смотря по обстоятельствам, говорили мне Глинка2, Кутузов2 и Семёнов2.
На 12-й.
Кроме тех свиданий, о которых в прежнем объяснении моём показал, и сказанного уже мною о мнениях, предположениях, правилах и средствах действий, я ни в каких совещаниях не участвовал, ни о чём более неизвестен и не знаю, что подало повод к противному заключению.
На 13-й.
О посещениях моих у Глинки2 оба показания мои справедливы; пока усердствовал обществу, бывал я у него часто, а после, решившись удалиться, реже чем в год раз, как сие по связи мест, где то и другое сказано, ясно видно; если выписывать отдельно по несколько слов, не прописывая вместе предыдущих и последующих, неразрывную с ними связь имеющих и для дополнения смысла необходимых, то во всякой бумаге найдутся мнимые7 противоречия; с Кутузовым2 и Семёновым2 я не много раз виделся, как из прежнего моего объяснения явствует, но повторяю неоднократно мною уже сказанное, что я относился почти единственно к Глинке2, ни в каком другом тайном обществе я не участвовал и не // (л. 96 об.) состоял; я почёл бы величайшим для себя счастием какими-либо новыми открытиями достичь того, чтоб вменили мне оные в особую услугу, как Комитет обещает, с чем, конечно, сопряжено бы было облегчение моей участи.
Но во 1-х, не хочу лгать, во 2-х, кроме поименованных мною лиц, не имев связи ни с кем из членов тайных обществ кроме Жили9, о связи коего со мною (если можно назвать сие связью) мною прежде объяснено8 и далее сказано будет, и сверх объявленного в газетах и от Искрицкого мною слышанного, о чём мною в прежнем объяснении изложено, не зная9 ничего о их правилах, предположениях и средствах, хотя бы хотел, не мог бы составить повествования вероподобного, и в 3-х, как истина рано или поздно, но всегда неминуемо обнаруживается, то по открытии лживости моих вымыслов, вместо услуги оные по всей справедливости вменены бы были мне в вящее преступление и отяготили бы мою участь, вместо того, что теперь, придерживаясь совершенно правды, я несомненно уверен в правосудии и человеколюбии Комитета, что по зрелом рассмотрении и исследовании он узнает моё чистосердечие и не оставит меня благосклонным за то снисхождением и потому честь имею ответствовать:
1 Слово «несколько» вписано над строкой.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Слова «почему давно не предлагаю о кандидатах» подчёркнуты карандашом.
4 Слово «удесятерить» подчёркнуто карандашом.
5 Слова «сделалось о том известно по службе» подчёркнуты карандашом.
6 Слово «ни» вписано над строкой.
7 Слово «мнимые» подчёркнуто карандашом.
8 Две строки от слов «связи ни с кем из членов...» отчёркнуты на полях карандашом.
9 Против строки со словами «мною слышанного, о чём мною... не зная» поставлен на полях знак «NB».
На 1-е. Решился я указывать на Глинку1, Семёнова1 и Кутузова1 потому, что сие согласно истине; так да помогает мне бог в сей жизни и в будущей!
От 2-го до 6-го включительно, кроме прежних моих показаний ничего присовокупить не могу; на 7-й, ни с какими другими тайными2 обществами ни внутри, ни вне России я ни малейшего общения не имел; на 8-е, на «а», прежде уже объяснено; на «b» сверх поименованных мною лиц я никого в члены тайного общества не принимал; на «с» прежде уже объяснено; на «d», несчастная Мария-Антуанета, королева французская, опровергая разные обвинения, злобою на неё вымышленные, когда дошла до статьи, в коей обвиняли её в соблазнительном будто с сыном обращении3, огра- // (л. 97) ничила своё оправдание ссылкою на всех матерей, уверенных в невозможности подобной мерзости; и я в предлежащем случае ссылаюсь на всех христиан и евреев, пред книгами Моисеевыми равномерно благоговеющих; возможно ли такое богохуление? В книге второсказания Моисей именно говорит израильтянам, что в обетованной земле у них будет царь, в одной из последних глав сей книги он, кажется, самого себя называет царём, а книги Моисеевы под непосредственным внушением божиим писанные, противоречия не заключают.
На 9-й и 10-й.
Кроме прежде объяснённого ничего присовокупить не могу.
На 11-й.
На «а», Устимовичу1 дал я секретный ключ для переписки на случай надобности в извещении по делам общества, как-то о предложении кандидатов в члены и о сообщении интересных новостей; на «б», в чём он состоит, я в Комитете показал; на бумаге объяснить оный почти невозможно; я не получил его ни от кого, а он есть усовершенствование, сделанное мною в ключе4, о коем рассказывал мне бывший мой учитель Лоран1, который служил в Швейцарии по иностранной части; и о сём последнем ключе я Комитету лично доложил; на «в», по сему ключу я ни с Устимовичем1, ни с кем никогда переписки не имел; на «г», сколько мне известно, и он посредством сего ключа ни с кем сношения не имел5, но удостоверить в том не могу, хотя повода к подозрению не имею; на «д», с Устимовичем1 я давно был знаком по знакомству его с отцом моим, с каких пор, именно не помню; дел я с ним никаких не имел кроме принятия его в общество и ссуды его 400 р[ублями], которые мною обратно получены6, писал он ко мне, кажется, один только раз скоро по прибытии его в Грузию о благополучном путешествии, о здоровье, о тамошнем климате, сколько помню, кажется, и о милостивом приёме его генералом Ермоловым. // (л. 97 об.)
На 12-й.
Первую зиму по вступлении моём в общество разговорился я с Глинкою1 о дурном направлении Французской революции7, сначала по тогдашнему нашему мнению столь много хорошего обещавшей8, приписывали мы сие тому, что участвовавшие в оной вместо преследования общей цели искали личных выгод, и потому говорили, чтоб нам того не делать; точно с ним был сей разговор; никого при том не было; говорил ли я что-либо подобное кому-либо9 другому из членов нашего общества, того не помню; под успехами разумел я введение монархически-представительного правительства, времени достижения сей цели я предвидеть не мог, средств, кроме мною уже объяснённых, я никаких не знал; надежды мои были основаны10 на обстоятельствах, мною тоже уже объяснённых,
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слово «тайными» вписано над строкой.
3 Против ответа на пункт «d» на полях помета карандашом: «Вопрос был: какие статьи из Моисея приводил?»
4 Слова «а он есть усовершенствование... в ключе» подчёркнуты карандашом.
5 Слова «сколько мне известно... не имел» подчёркнуты карандашом.
6 Слова «и ссуды его 400 р[ублями], которые мною обратно получены» вписаны над строкой другими чернилами.
7 Слова «Французской революции» подчёркнуты карандашом.
8 Слова «тогдашнему нашему мнению... обещавшей» подчёркнуты карандашом.
9 Шесть строк от начала абзаца отчёркнуты карандашом на полях.
10 Далее зачёркнуто: «тоже».
других я не имел; кроме Глинки1, Кутузова1 и Семёнова1 я знал только о тех лицах, о коих мною уже объявлено, полагал, как мною тоже объявлено, что Глинке1, Кутузову1 и Семёнову1, может быть, известно и о других членах и что они вероятно стараются об умножении числа оных, но положительного о том и другом2 не знал.
На 13-й.
У Жили взял всего 4 или 5 италианских уроков; что он был карбонарий, бежавший из своего отечества, слышал я от Искрицкого1: наверно того не знаю; был ли он членом нашего общества, мне неизвестно, а сколько знаю, он таковым не был; на «а», о принадлежности его к тайному обществу карбонариев известно мне только вышеописанное, от Искрицкого1 слышанное; «b», мои с ним связи ограничивались встречами у Искрицкого1 и взятием3 4-х или 5-ти италианских уроков; дел я с ним никаких не имел, кроме того, что купил у него две книжки его сочинения на французском языке, кажется о теории языков и науке о человеке; сколько знаю, он был в коротких сношениях с домом Искрицких1, где жил, а думаю, что он бывал у графа Литте потому, что одно из помянутых сочинений ему посвящено; не помню, в котором4 году уехал он, кажется5, в Костромскую губернию к какому-то помещику, кажется, учителем, куда, и к кому именно, не знаю; «с», о своих // (л. 98) видах, намерениях и действиях он мне никогда ничего не говорил; на «d», кого и когда он принял в какое-либо общество, мне неизвестно.
На 14-й.
Изложенные мною в 9-м пункте прежнего моего объяснения суждения, заключающие многочисленные осуждения, негодования и укоризны, служат вящим доказательством моего чистосердия, по которому я предпочёл выставить вину свою во всей полноте, нежели уменьшить ее какою-либо утайкою, суждения сии имел я со всеми поименованными мною членами нашего общества6, с одним больше, с другим меньше, по мере частных или редких с кем свиданий, кроме Лапы1, с которым я непосредственно мало говорил, но полагаю, что Искрицкий1 содержание сих суждений ему большею частию передал, исключая того, что касается Польши и поляков, о чём, как поляку, думаю, что Искрицкий1 ему не говорил; суждения сии происходили в течение того7 времени, как я усердствовал обществу, то есть около двух лет8, когда именно, о чём с кем говорено было, того упомнить невозможно.
Многократно мною9 уж доложено, что в таких случаях, коль скоро требуется чистосердечное признание, то должно объявить то, что доказать невозможно; помню, что с Сенявиным1 и Дребушем1 некоторые из помянутых осуждений правительства происходили при братьях Энгельгардовых1, Николае и Валериане, кажется, Васильевых, в лейб-егерском полку состоящих; сколько мне известно, они к тайному обществу не принадлежали, но Сенявин1 и Дребуш1 уверяли, что при них можно таким образом говорить, считая их приятелями (Дребуш1 у них на квартире умер); но весьма сомневаюсь, захотят ли они засвидетельствовать истину моего показания, во 1-х, опасаясь ответственности за умолчание о том доселе, а, во 2-х, по приязни с Сенявиным1.
На 15-й.
С Глинкою1 я, пока усердствовал обществу, имел частые сношения; с Кутузовым1 и Семёновым1 хоть гораздо менее, но всё имел их; гонений опасался я: во 1-х, от всех известных мне членов, не исключая и самого незначительного10: помогать трудно, а вредить всякий может; притом человек в исступлении политического энтузиазма и распалённый бешенством духа партий может покуситься
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слова «и другом» вписаны над строкой.
3 Семь строк от начала абзаца на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».
4 Три строки от слов «знаю, он был в коротких...» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
5 Слово «кажется» вписано над строкой.
6 Слова «имел я со всеми поименованными мною членами нашего общества» подчёркнуты карандашом.
7 Слова «суждения сии происходили в течение того» подчёркнуты карандашом.
8 Слова «около двух лет» подчёркнуты карандашом.
9 Одиннадцать строк от начала абзаца на полях отчёркнуты карандашом и отмечены знаком «NB».
10 Слова «не исключая и самого незначительного» вписаны над строкой.
на всё, особливо для отмщения доносителю1; кем убит Коцебу2?
Не ничтожным ли студентом, которого, верно, не считали для него // (л. 98 об.) опасным; во 2-х, Глинка3, быв в связях по масонству и участию в обществах соревнования просвещения и взаимного учения и по прежнему влиянию у покойного графа Михайлы Андреевича весьма мог вредить, особливо на случай бездоказательного доноса, как законами, так и общим мнением весьма осуждаемого; не могу сказать утвердительно, но полагаю, что влияние его содействовало и4 к несчастию Ронова5, и в 3-х, как мною уже сказано: я не верил, чтоб общество только что составилось, а полагал, что есть члены, о которых мне не открывали; кроме того я должен был ещё полагать, что Глинка3, Кутузов3 и Семёнов3 набирают новых членов, которые все на случай доноса всемерно старались бы вредить мне.
Повторяю, что со времени удаления моего от общества претерпевал я неудачи и неприятности, причины коих не мог постичь и кои отношу к прямому или косвенному влиянию озлобленных против меня членов тайных обществ; одно слово будто мимоходом в пользу или во вред сказанное спасает иногда или губит человека, да и теперь отчего Комитет сомневается в моём чистосердечии?
По ненависти членов тайных обществ, за удаление моё и за остережение мною начальства о бунте6, умышленным отпирательством старающихся затмить истину моего показания; когда же отпирательство уличённых, уже виновных, может мне вредить, то чего не надлежало мне опасаться от отпирательства людей, кои выставили бы себя совершенно невинными, особливо после7 разительного примера несчастия Ронова3.
На «b». Я никогда не показал, что намеревался бежать в Англию, чего и в помышлении не имел, а хотел уехать туда открыто и явно как тысячи уезжают; бежать и уехать никогда не были словами единознаменательными; только дабы не навлечь подозрения не хотел я разгласить о том в то время как был у Искрицкого8, как о деле весьма ещё дальнем и сомнительном; побудительные мои к тому причины в прежнем моём объяснении изложены; других я не имел; равномерно не просил я Искрицкого3 сделать адрес чужим почерком, что значило бы подражание // (л. 99) почерку другого какого-либо именно лица, а просил его только надписать буде может так, чтоб не узнали его руки.
Скрывание своего почерка в актах или бумагах, какую-либо обязанность излагающих, должно быть почтено фальшивым поступком, поелику может иметь целию несправедливое от сих обязанностей уклонение; но скрыть свой почерк на адресе письма для избежания любопытства или видов почтового чиновника, на распечатание оного никакого известного законного права не имеющего, столь же мало похоже на фальшивый поступок, как если человек долженствующий пройти мимо людей, от коих опасается незаконных неприятностей, наденет маску или закутается, чтоб не быть узнану; а если они его остановят, спросят о его имени и он притворным голосом назовёт себя действительно чужим именем, и за то никакой благомыслящий его нимало не осудит; хотя и не имею теперь никаких книг законов для справки, но я уверен, что и закон того не запрещает.
На «с», как я никогда не намеревался бежать, то и мер не принимал, никто о том9 не знал и не обещал10 способствовать; если б послал предположенное письмо и получил бы от г[осподи]на Way желанный отзыв, то вышел бы в отставку, публиковал бы в газетах о своём отъезде, соблюл бы все прочие законные обряды и уехал бы среди бела дня; на «d», как Искрицкий3 отозвался невозможностью
1 Слова «притом человек в исступлении... для отмщения доносителю» подчёркнуты карандашом.
2 Против фамилии «Коцебу» на полях поставлен крест чернилами.
3 Фамилия подчёркнута карандашом.
4 Союз «и» вписан над строкой.
5 Слова «что влияние его содействовало и к несчастию Ронова» подчёркнуты карандашом.
6 Слова «за остережение мною начальства о бунте» подчёркнуты карандашом.
7 Против слов «людей, кои выставили бы себя совершенно невинными, особливо после» поставлен на полях крест чернилами.
8 Фамилия подчёркнута карандашом и отмечена на полях знаком «NB».
9 Слова «никто о том» подчёркнуты карандашом и отмечены на полях знаком «NB».
10 Слово «обещал» вписано над строкой.
надписать адрес, скрывая свой почерк1, то я предположенного письма к г[осподи]ну Way и не писал; ещё более убедился я оставить сие до другого времени по прочтении объявления Комитета в газетах2 о разделении виновных в участии в тайных обществах на разные классы относительно степени вины и меры наказания, по которому, зная многолетнее моё от общества удаление и предварение моё начальства об опасности бунта, я весьма успокоился.
На 16-й.
На 1-е, повод к опасению возмущения имел я; во 1-х, по известности о существовании тайного общества, стремившегося к перемене образа правления, которое в течение с лишком пяти лет, а может быть и гораздо более, весьма долженствовало усилиться, так что при3 тогдашних обстоятельствах с некоторою вероятностию надлежало опасаться какого-либо возмутительного покушения, и во 2-х, слова Глинки4 гадательно хотя сказанные: «Что-нибудь да будет, посмотрим» по связи // (л. 99 об.) нашего разговора, о коем я уже объяснял, не явно ли значили, что и он предполагал вероятность возмущения?
Сего слишком достаточно было для побуждения меня ехать к г[осподину] Гурьеву4 и просить его довесть до сведения покойного графа Михайлы Андреевича о моих опасениях; ибо не учинив сего я на случай бунта рисковал погибнуть сам со всем семейством и быть молчанием моим виною всеобщего бедствия, а сделав сей шаг, если б удостоили слова мои внимания и открыли бы, что действительно затевался бунт, я мог ожидать награды от правительства, благодарности всех благомыслящих и душевной радости об отвращенном зле, а буде против моего чаяния нашли бы опасения мои неосновательными, вся беда кончилась бы на том, что сочли б меня дураком или трусом; у меня же, благодаря бога, довольно было благоразумия и твёрдости, чтоб предпочесть лучше слыть дураком или трусом, нежели малейше рисковать собою, семейством, родными и всеобщим спокойствием; на 2-е, правительство не имело видов к подозрению о заговоре потому, что оно о существовании тайного общества, ко введению нового образа правления стремившегося, сведения не имело; донос, Роновым4 сделанный или к которому он подал повод, оставлен был без уважения, а несчастие его, верно, остановило других от извещения правительства; но я знал, что тайное общество существовало, по крайней мере, пять лет слишком, а может быть, и гораздо долее, и слышал от Глинки4 явное, хоть гадательное, подтверждение моих опасений; не безызвестно и то, что внимательный зритель, со стороны наблюдающий, видит иногда лучше действующего лица, несравненно умнейшего.
Что я не знал о заговоре от тех самых людей, кои произвели известное неустройство, и вообще никакого о том положительного сведения не имел, хотя сие не требует доказательств, ибо по всем законам нужны доказательства ясные и явные для обвинения, а не для оправдания, но сие доказывается тем, во 1-х, что я с сими людьми ни малейшей связи не имел и сколько помню, ни с кем из них никогда // (л. 100) ни слова не говорил; во 2-х, что с известными мне членами нашего общества (об участии кого-либо из них в бунте я не знаю)5 я задолго пред тем не виделся и никаких сношений не имел, исключая Искрицкого4, с которым встретился нечаянно в кондитерской ещё тогда, как о восшествии государя императора Николая Павловича никто в моём кругу не помышлял и никакого политического разговора с ним, Искрицким4, при том случае не имел, и Глинка4, о разговоре с коем мною уже объяснено; в 3-х, если б я имел положительное сведение о заговоре, то неминуемо одно из двух: или я желал оного или нет; в первом случае не остерёг бы я начальства, ибо человек, желающий бунта, не остерегает, а напротив, всемерно старается усыпить бдительность правительства, а во 2-м случае, то есть не желая бунта, объявил бы я мои о том сведения во всей подробности, особливо видев, что остережение моё общими словами не было уважено6,
1 Слова «скрывая свой почерк» подчёркнуты карандашом.
2 Семь строк от слов «никто о том не знал...» отчёркнуты на полях карандашом.
3 Три строки от слов «известности о существовании тайного общества...» отчёркнуты на полях карандашом. Против них на полях чернилами поставлен крест.
4 Фамилия подчёркнута карандашом.
5 Текст в скобках подчёркнут карандашом.
6 Слова «остережение моё общими словами не было уважено» подчёркнуты карандашом.
не говорю даже о любви к государю и отечеству, опасность бунта наверно предстоящего для человека семейного, оного не желающего, столь велика, что пред нею исчезли бы все прочие опасения, и в 4-х, при первом допросе во дворце за чистосердечное признание обещано было мне спасение, и поныне чистосердечие поставляется мне на вид, как единственное к тому средство, что могло б побудить меня вместо спасения избрать гибель? Если не объявляю более объявленного, то единственно потому что более ничего не знаю.
Заблаговременные разведывания мои после посещения Глинки1 ограничиваются только отыскиванием Сенявина1, коего, однако, не нашёл; цель моя была, во 1-х, узнать, не известно ли ему что-либо? И во 2-х, на всякий случай, остеречь его от участия в бунте; если при опасении денежного какого-либо ущерба люди не мнятся хлопотать и разведывать, то (не говорю даже о любви к государю и отечеству) как не разведывать, опасаясь происшествия, где мог лишиться не только имущества, но и самой жизни, и не только собственной, но и жены, детей и всех родных?
На месте возмущения во время происшествия был я один только раз при нечаянном узрении возмутительного отряда у дома г[осподи]на2 военного генерал-губернатора, (коль скоро заметил, что бунт, я ту же // (л. 100 об.) секунду пошёл своим путём), а был я на месте возмущения во время происшествия, как сказано, один только раз между 2-м и 4-м часом пополудни вместе с отцом моим, которому даже отсоветовал ехать и сам того не хотел, опасаясь быть убитым или раненым, но, видев его решимость, совестился3 не делить с ним сей4 опасности; всё время мы были в местах, мною прежде уже означенных, отнюдь не на стороне бунтовщиков; вечером я был там в другой раз по окончании уж происшествия, желав удостовериться, точно ли всё успокоено, дабы самому с семейством быть спокойным; и сей раз был я не один, а вместе с конторщиком отца моего Шеллером; впрочем, всё время были там десятки тысяч зрителей обоего пола, в заговоре, верно, ни малейше не участвовавших, а по всей справедливости любопытствовавших знать о ходе и окончании происшествия для всех опасного.
На «а». О замышляемом на 14 декабря заговоре я кроме собственного опасения и прежде объявленных мною гадательных слов Глинки1 никакого сведения не имел; на «b», из заговорщиков в сём качестве я никого не знал5, а видел6 я за несколько лет пред тем один только раз Корниловича1 в доме купца Томсона1, Панова1 у Сенявина (когда он был юнкером)7, но по сие время не знаю, того ли, который участвовал в бунте.
Батенкова1, Рылеева1 и Бестужева1 видел я в течение 1825 года в доме Прокофьева; по сие время не помню, говорил ли я с ними когда-либо хоть одно слово; о Рылееве1 и Бестужеве1 я только после происшествия узнал, что я их видел, и ни с кем из заговорщиков, сколько мне об них по газетам и слухам известно, я ни малейшей связи не имел; на «с», тем менее принимал я какое-либо в заговоре участие; напротив, по одному опасению о бунте сделал я всё от меня зависевшее для отвращения зла остережением покойного1 графа Михайлы Андреевича через г[рафа] Гурьева; если из предварения мною начальства об опасениях моих насчёт бунта вывести заключение о моём в нем участии, то сие, кажется, было бы весьма несправедливо и устрашило бы всякого от подобного остережения начальства.
На 17-й.
При разговоре моём с Глинкою1 в книжной лавке Плавильщикова в той комнате никого не было; доказательств в том представить не // (л. 101) могу, как уже многократно мною повторено, что в подобных случаях иметь их почти невозможно;
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Против слов «только раз (при нечаянном узрении возмутительного отряда у дома г[осподи]на» на полях поставлен чернилами крест.
3 Первоначально было: «хотел».
4 Против слов «или раненым, но, видев его решимость... с ним сей опасности» на полях поставлен чернилами крест.
5 Слова «из заговорщиков в сём... никого не знал» подчёркнуты карандашом.
6 Против слов «не имел; на "b", из заговорщиков.., а видел» на полях поставлен чернилами крест.
7 Слова «когда он был юнкером» вписаны над строкой.
но, между прочим, Глинка1 сказал тогда мне, будто говорил с[анкт]петербургскому господину военному генерал-губернатору, что он перемены образа правления не желал, а видел несправедливости и вопиял2, и что будто сказал ему, что и его превосходительство сам прежде говорил против несправедливостей; в верности сего рассказа Глинки1 ручаться за него не могу, но если по справке у его превосходительства окажется, что слова сии были говорены, то не вероятно ли, что Глинка их мне пересказал.
На 18-й.
В исходе декабря3 1825-го года имел я счастие подать государю императору чрез господина статс-секретаря Кикина всеподданнейшее прошение или письмо (не знаю как пристойнее назвать) с поднесением всеподданнейшей записки о некоторых государственных предметах; сие сделано мною единственно по внутреннему убеждению моему в пользе изложенных в оной мыслей моих; из членов тайного общества никто о том не знал, а уже в генваре сего 1826 года прочитал я их Искрицкому1, взяв с него честное слово, что о том никому не упомянул, и единственно для узнания его мнения: не заключается ли в них что-либо, могущее навлечь неудовольствие или подозрение. Он ничего подобного не находил4.
На 19-й
С Сенявиным1 (везде разумею сына) я пред 14 декабрём 1825 года долго не виделся, по крайней мере, месяц и, кажется, гораздо более и никаких сообщений не имел.
На 20-й
С Сенявиным1 никакого5, и даже после 14 декабря до арестования Искрицкого1, полагая оное в тот день, как он был у меня в последний раз, я с Сенявиным1 не виделся; Искриц- // (л. 101 об.) кий вообще обещал мне не именовать меня нигде6 или в каком случае яко члена тайного общества и я обещал ему тоже самое, как в прежнем моём объяснении сказано, что я просил его впредь о таковой же скромности и обещал ему оное взаимно (не знаю, те ли слова прописываю, но смысл тот самый).
На 21-й.
По арестовании Искрицкого1, полагая оное, как выше сказано, незадолго пред тем, как сам был арестован, виделся с Сенявиным1 у отца его при посторонних, ни о чём подобном не мог говорить, просил его к себе в намерении посоветоваться, не объявить ли нам о себе. Он хотел быть, но до арестования моего не был.
На 22-й.
Милосердие, конечно, есть произвольный порыв великой души, на которое никто права не имеет, всего менее подданный, пред своим государем виновный, но если как со стороны господ членов Комитета мне неоднократно было объявлено, оно зависит от раскаяния и чистосердечного признания, то льщу себя, что имею некоторое на оное право, тем более, что остерегал начальство об опасении насчёт бунта; что слова мои не были уважены, в том не моя вина.
Покойный граф Михайла Андреевич, вероятно, потому оставил их без внимания, что опасенное5 мною явление казалось ему тогда несбыточным; но теперь, когда самое происшествие открыло, что если б удостоил7 их внимания, он бы, может быть, был жив и сотни невинных не погибли бы, после того слова мои, кажется, заслуживают веру. Но буде (чего, однако, быть не может) не по // (л. 102) пустым наговорам и отпирательствам, а действительно доказано б было, как законами установлено, что показания мои ложны, то повторяю, изустно мною в присутствии Комитета доложенное, что не только отрекаюсь от всякого милосердия, но добровольно подвергаюсь усугублению заслуженного мною наказания.
Изустно доложенное мною о слышанном касательно их8 высокопревосходительств Николая Семёновича Мордвинова и Алексея Петровича Ермолова и его превосходительства г[осподи]на генерала Орлова (имени и отчества не знаю) излишним считаю подробно повторять, поелику слышанное о первых двух особах не касалось ни высочайших особ, ни образа правления, а о последнем слышал только, что желает конституции, не помню от кого, и когда. Не сказано было, какой конституции он желает, ниже, чтоб желал введения ее какими-либо насильственными мерами.
Титулярный советник Перетц9
Г[енерал]-адъ[ютант] Бенкендорф
Марта 18-го дня 1826 года // (л. 103)
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слова «видел несправедливости и вопиял» подчёркнуты карандашом.
3 Слова «в исходе декабря» подчёркнуты карандашом.
4 Пять строк от слов «тайного общества никто о том...» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
5 Так в подлиннике.
6 Слова «Искрицкий вообще обещал... меня нигде» подчёркнуты на полях карандашом. Там же помета карандашом: «Почему не объявил о себе, когда арест[овали] Искр[ицкого] [...]». Далее неразборчиво.
7 Против слов «самое происшествие открыло, что если б удостоил» на полях поставлен чернилами крест.
8 Против начала абзаца поставлен на полях чернилами крест.
9 Ответы написаны Г.А. Перетцом собственноручно.
