№ 10 (3)

Высочайше учреждённый Комитет требует от г[осподина] полковника Поливанова показания1:

1

Как ваше имя и отчество и сколько от роду лет?

2

Какого вы вероисповедания и ежегодно ли бываете на исповеди и у святого причастия?

3

Присягали ли на верность подданства ныне царствующему государю императору?

4

Где воспитывались вы? Если в публичном заведении, то в каком именно, а ежели у родителей или родственников, то кто были ваши учители и наставники?

5

В каких предметах старались // (л. 8 об.) вы наиболее усовершенствоваться?

6

Не слушали ль, сверх того, особых лекций? В каких науках, когда, у кого и где именно, объяснив в обоих последних случаях чьим курсом руководствовались в изучении сих наук?

7

С которого времени и откуда заимствовали вы свободный образ мыслей, т.е. от сообщества ли или внушений других, или от чтения книг, или сочинений в рукописях и каких именно? Кто способствовал укоренению в вас сих мыслей?

1 Слова «полковника Поливанова показания» вписаны другими чернилами и почерком.

По вышеозначенным вопросам честь имею донести.

1

Иван Юрьевич. От роду мне двадцать семь лет.

2

Греко-российского. Ежегодно бывал у исповеди, но прошлого года не говел, ибо великим постом я был в поездках, а остальные недели оного поста находился в деревне. И ещё не упомню теперь, один год не говел; в 1824 же году исповедовался и причащался у священника церкви Семиона Богоприимца.

3

Присягал в Москве в приходе церкви Старого Пимена.

4

Начально воспитывался я у родителей своих, по 12-му году от рождения отдан был в Университетский московский пансион, где пробыл три месяца полупансионером, спустя несколько месяцев отдан был в Москве к г[осподин]у Виллерсу в пансион, где пробыл полтора года, и взят оттуда1 родителями 1812 года, в первых числах августа. В 1813 году дома у г[осподин]а Дорера.

Во время моего воспитания жили у нас в доме французские подданные Дерош, Марк, Мартьян, англичане Ионг, Брадчо, Жаксон.

5

В 1813 году, по кончине отца моего, мать моя, как предчувствуя будто тоже свою скорую кончину, старалась скорей меня и брата моего старшего поместить в службу. // (л. 9 об.) Почему мы единственно заняты были 1813 год французской литературой2, а 1814 по февраль российской словесностию и математикой. В 1814 году, 24 февраля, я вступил в службу в Кавалергардский полк юнкером.

6

Лекций нигде никаких не слушал.

7

По возвращении из Витебска гвардии я некоторое время жил с корнетом Фёдором Вадковским и единственно из его слов заимствовал3 мыслей свободу4, но теперь могу сказать, что не имел5 природной склонности, я никогда не читал книг, ниже бумаг такого рода, кроме стихов «Оду на свободу»6, и то из7 любопытства, гораздо прежде моего с Вадковским знакомства8. За несколько же месяцев до моего вступления в общество тайное Вадковский от меня переехал на вольную квартиру, ибо он жил со мною в казармах.

Не имея до вступления9 совершенно понятия настоящего о том обществе, в которое я решился вступить, чтоб поддержать только10 связь Вадковского и других членов общества, но не имел никогда основательных желаний искать свободы. Узнавши же цель и средства общества, я совершенно от него уклонился, ибо чувствовал, что противно было моему образу мыслей, следственно, при всей ветренности и неопытности моей, мысли о свободе не укоренились во мне.

Всё истинно показал отставной полковник

Иван Поливанов11 // (л. 22)

1 Далее зачёркнуто два слова.

2 Слова «французской литературой» вписаны над строкой.

3 Далее зачёркнуто: «образ».

4 Слово «свободу» написано на полях перед строкой.

5 Далее зачёркнуто: «никогда».

6 Под «Одой за свободу» обычно подразумевали пушкинскую «Вольность».

7 Далее зачёркнуто одно слово.

8 Слова «гораздо прежде моего с Вадковским знакомства» вписаны над строкой.

9 Слова «до вступления» вписаны над строкой.

10 Слово «только» вписано на полях перед строкой.

11 Показания написаны И.Ю. Поливановым собственноручно.