№ 9

1826-го года, апреля 28-го дня, в присутствии высочайше учреждённого Комитета, лейб-гвардии Финляндского полка штабс-капитан Репин спрашиван и показал:

Корнет Свистунов утвердительно показывает, что вы знали от него и разделяли с прочими членами преступные намерения Южного общества о введении в государстве республиканского правления с истреблением всех священных особ августейшей императорской фамилии.

Против сего Комитет требует откровенного и положительного показания вашего: точно ли знали вы и разделяли означенное намерение Южного общества, и кому именно из членовъ вы сообщили о сем и кто с оным также был согласен?

Генерал-адъютант Чернышёв

№ 11

1826 года, апреля 30-го дня, в присутствии высочайше учрежденного Комитета, по разноречию в показаниях дана очная ставка корнету Свистунову с штабс-капитаном Репиным в том, что первый утвердительно показывает, что преступную цель Южного общества, состоявшую во введении в России республиканского правления, открыл он Репину в 1825-м году от генваря до июня, в Финляндских казармах.

Напротив того штабс-капитан Репин говорит, что слышал от Свистунова только о существовали общества, имеющего целию сделать перемену в правлении; на вопрос же его: какое это общество, кто начальник оного, или значительные члены, и какими способами предполагает оно достигнуть цели своей, Свистунов не мог, или не хотел сказать ему ничего удовлетворительного.

На сей очной ставке утвердили:

Штабс-капитан Репин.

Не допуская до очной ставки, согласился с показанием корнета Свистунова.

Штабс-капитан Репин

Генерал-адъютант Чернышёв

№ 13

1826-го года, майя 16 дня, от высочайше учреждённого Комитета господину штабс-капитану Репину вопросный пункт.

Корнет Свистунов говорит что он вместе с поручиком Добринским принял вас в общество.

Вы показываете, что приняты Рылеевым в оное 11-го декабря вечером.

Рылеев, спрошенный по сему, говорит что он вовсе не принимал вас в общество.

Комитет видя столь различные показания, требует от вас чистосердечного сознания: кто первый объявил вам об обществе и намерении оного? Кто принял вас в оное? Что заставило вас сказать что вы приняты Рылеевым?

Генерал-адъютант Чернышёв

Действительно, первый сообщил мне о существовании тайного общества, но не здесь а на юге России, корнет Свистунов. Но я имел честь объяснить Комитету в чём состояли мои отношения с Свистуновым и степень вероятия, которую я давал его словам. У Рылеева же в первый раз удостоверился о действительном существовали общества, о намерениях оного на 14-е декабря; он сделал мне предложение отклонить полк от присяги; у него видел я в первый раз некоторых членов общества; а потому и приписывал ему, а не кому другому, действительное моё принятие в общество.

Штабс-капитан Репин

Генерал-адъютант Чернышёв

№ 15

Записка об офицерах лейб-гвардии Финляндского полка, замешанных в происшествии 14-го числа прошедшего декабря.

Штабс-капитан Репин

Подав в сентябре месяце прошлого года прошение об увольнении его от службы, при выступлении баталиона в загородное расположение, за  болезнию не мог с оным следовать, и жил на собственной квартире; почему и во время присяги 14-го декабря при полку не находился.

Когда же 1-ой баталион по приказанию полковника Тулубьева, в тот день вышел из казарм, то он, штабс-капитан Репин, не рапортуясь здоровым был тут же, разговаривал с полковником Тулубьевым и поручиком бароном Розеном, и первому между прочим сказал о возмущении лейб-гвардии Московского полка, а также и о том, что генерал Шеншин и Фридрихс изрублены и граф Милорадович убит.

После когда стрелковый взвод роты его высочества был остановлен поручиком бароном Розеном на мосту, то, по показанию стрелков, он подходил к ним и одобрял их поведение; несколько раз ходил на Петровскую площадь к сборищу мятежников и опять назад возвращался, что видел оного же полка унтер-офицер Волков, стоявший за старшего на Петровской площади.

Поручик Цебриков

Состоял в 3-м баталионе квартирующем в загородном расположении и бывши уволен в город на три дни, по приезде сюда сказался больным и проживал у брата своего Гвардейского Экипажа лейтенанта Цебрикова.

Во время присяги при полку не находился. В ночь с 14-го на 15-ое число когда полк расположен был на биваках, флигель-адъютант полковник Кавелин объявил господину полковому командиру высочайшее повеление, доставить сведение где находится поручик Цебриков, которой был замечен в толпе мятежников на Петровской площади.

Генерал-майор Воропанов в то же время приказал полковому адъютанту поручику Грибовскому, отыскать его и получил донесение, что поручик Цебриков находится на квартире оного же полка штаб-лекаря Смирнова; с сим известием поручик Грибовский послан был к полковнику Кавелину с приказанием испросить чрез него высочайшего разрешения, как приказано будет поступить. Вследствие чего и получено повеление поручика Цебрикова арестовать и содержать при полку; почему он в то же время был взят, приведён к господину полковому командиру на квартиру и им арестован.

Поручик барон Розен

Рота его высочества, в коей он числился, во время присяги находилась в карауле; поручик же барон Розен был при полку и на верность службы его императорскому величеству Николаю Павловичу присягал вместе с полком. 

Когда 1-ой баталион подходил к Румянцевской площади, то он убеждал стрелков не идти против бунтовщиков, говоря им что они не присягали ещё государю императору Николаю Павловичу; на Исаакиевском же мосту остановил их и когда некоторые люди не хотели отстать от карабинеров, то грозил первого кто пойдёт вперёд заколоть шпагою; что показал при опросе весь стрелковый взвод.

По возвращении полка с биваков в казармы господин полковой командир генерал-адъютант Воропанов старался исследовать, не употреблял ли поручик барон Розен ещё каких средств к обольщению солдат, но более того, что уже изложено ничего им не открыто.

Обо всём оном генерал-адъютант Воропанов в то же время имел счастье докладывать лично государю императору и получил повеление штабс-капитана Репина, поручиков Цебрикова и барона Розена отправить к С.-Петербургскому коменданту генерал-лейтенанту Башуцкому для содержания под арестом на гауптвахте, а штаб-лекаря Смирнова, у коего скрывались поручики Цебриков и адъютант князь Оболенский, арестовать при полку; что им в то же время было и исполнено.

Что касается до вышеизъяснённых поступков офицеров сих, то хотя я находился сам безотлучно при 1-м баталионе лейб-гвардии Финляндского полка с той самой минуты как он вышел из казарм и до самого рассеяния мятежников, но ни сам я не видел, когда штабс-капитан Репин подходил к стрелковому взводу на мосту и одобрял людей за то что они не пошли далее и никто мне о том тогда не сказал.

Равномерно неизвестно мне было что поручик барон Розен остановил стрелковый взвод и людей прежде ещё уговаривал не идти против бунтовщиков, ибо мне люди отговаривались только тем, что они ещё не присягали. Всё же прочее открылось уже после.

Впрочем, поручик барон Розен, по прибытии баталиона на бивуаки, употреблён был во всю ночь вместе с другими офицерами на отводные караулы и исполнял дело своё с должною исправностью, так что на него тогда ни малейшего подозрения иметь нельзя было.

Генерал-адъютант Головин 1-й.