Декабрист Пётр Титов
Никита Кирсанов
Пётр Павлович Титов происходил из дворян Рязанской губернии. Он родился 24 октября 1800 г. в семье Спасского уездного предводителя дворянства, секунд-майора Павла Петровича Титова и жены его Елизаветы Васильевны, урождённой Дашковой (ск. 25 января 1860, на 81 году), «весьма замечательной по возвышенному характеру женщины», родной сестры министра юстиции Дмитрия Васильевича Дашкова.
Титовым принадлежала усадьба при селе Новики Спасского уезда, которой владел ещё дед Петра Павловича, Пётр Васильевич Титов, а отец, Павел Петрович, получил её при разделе с братьями. Возможно, здесь и родился будущий декабрист.
В семье Павла Петровича и Елизаветы Васильевны Титовых было 10 детей: Пётр, Федосия, Николай, Анна, Александр, Алексей, Анастасия, Софья, Елизавета и Владимир Павлович, о котором подробнее:
Владимир Павлович Титов родился в родовой усадьбе Титовых в селе Новиках Спасского уезда Рязанской губернии 28 февраля 1807 г.
Раннее детство (от 2 до 7 лет) Володя провёл у своей бабушки со стороны матери в Тонине тоже Спасского уезда недалеко от Новиков. С детства выдающейся чертой Владимира была ненасытная пытливость ума, доходившая иногда почти до смешного. Все области человеческого мышления и знания его привлекали, и он всем интересовался до такой степени, что уже позже Тютчев говорил в шутку, что Титову «как будто назначено Провидением составить опись всего мира».
Владимир Павлович был воспитанником Благородного пансиона при Московском университете. Но он слушал лекции известных профессоров того времени не только по предметам для него обязательным: историко-филологическим, юридическим и философским. Из любопытства он посещал также курсы медицинских и естественных наук, глубоко изучил древнегреческий язык и перевёл трагедию Эсхила, за что ему дали прозвище Эллин.
Позже занимался в Школе восточных языков, где были отмечены его особые успехи на экзамене по арабскому языку, где присутствовал А.С. Грибоедов.
В неполных 17 лет он уже поступил на службу в Московский архив Министерства иностранных дел.
В продолжение четырёх лет службы «архивным юношей» Владимир Павлович вращался в самом просвещённом и блестящем обществе Москвы. Его друзьями и товарищами были братья Киреевские, князь Одоевский, Кошелев, Погодин и многие другие. Он посещал литературные вечера княгини Волконской, где встречался с Пушкиным. Именно в это время и вышла его повесть «Уединённый домик на Васильевском», сюжет которой подсказал на одном из вечеров Пушкин. Повесть была опубликована под псевдонимом Тит Космократов - Владимиру Титову было тогда 22 года.
Будучи 23-летним молодым человеком, он вступил на дипломатическое поприще, которому отдал 35 лет своей жизни. За это время он был секретарём миссии в Константинополе, генеральным консулом в Валахии и Молдавии, поверенным в делах в Турции, управляющим миссией в Штутгарте, чрезвычайным посланником и полномочным министром в Вюртемберге.
Отдавая все силы служению Отечеству, Владимир Павлович очень любил и свою семью. В апреле 1839 года в Петербурге Титов женился на дочери графа Хрептовича Елене Иринеевне. Через год в семье Титовых родилась дочь Мария, а ещё через несколько лет сын Вячеслав. В домашнем кругу Владимир Павлович был прекрасным семьянином, самым любящим родственником и верным другом своих друзей, а таких у него было много: они очень ценили радушного хозяина-хлебосола, интереснейшего собеседника.
Но, к сожалению, судьба обоих его детей сложилась трагически. Мария осталась вдовой в 24 года в год рождения своего единственного сына, много лет болела и умерла на тридцать восьмом году жизни. Её сын Лев, как и его отец, умер в возрасте 27 лет. Сын Титовых Вячеслав Владимирович разбился, упав с лошади летом 1880 г. в имении Шереметьево-Песочня, когда ему не было ещё и 35 лет.
В 1865 г., когда Владимиру Павловичу было 58 лет, закончилось его дипломатическое служение. Он стал членом Государственного совета и ещё четверть века служил в разных отраслях внутреннего управления России. Титов был членом Рязанской ученой архивной комиссии, гласным Рязанского губернского земского собрания, почётным мировым судьёй Спасского уезда. Но при этом он деятельно вёл хозяйство - и в родовой усадьбе Новиках, и в усадьбе при селе Шереметьево-Песочня в шести верстах от Рязани, которую он приобрёл в 1869 г.
Умер Владимир Павлович от гриппа 14 сентября по старому стилю 1891 года, в Харькове, на пути в Ялту, в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Отпевание было совершено 16 сентября харьковским духовенством. 21 сентября Титова похоронили в приходской церкви села Новики Спасского уезда Рязанской губернии. Он пожелал быть погребённым в скромном храме родных Новиков рядом с матерью, хотя имел дворец в Петербурге, а многие его друзья были похоронены в самых известных некрополях Москвы и Петербурга.
К. Бестужев-Рюмин в некрологе, опубликованном в журнале Министерства народного просвещения, писал о душевных качествах Владимира Павловича: «Как-то особенно тепло и отрадно чувствовалось в его присутствии, что пришлось испытать и мне, когда зиму 1889-1890 гг. я провёл в Ялте, где тогда жил и Владимир Павлович. К нему собиралось всё, что было интеллигентного в Ялте и её окрестностях. Дай Бог каждому, кто доживёт до его лет, сохранить такую свежесть головы и такое благодушное отношение к людям!» К.А. Бутенев продолжает:
«Люди давно и близко знавшие его говорили мне, что в молодых летах Владимир Павлович был нрава часто очень горячего и нетерпеливого, был честолюбив и от массы воспринятой им Германской философии относился скептически ко многому в области религии. Все эти черты с годами совершенно у него исчезли, обузданные и переработанные отчасти могучей силой воли, отчасти жизненным опытом.
Мне знавшего его близко с начала 60-х годов, трудно себе представить человека теплее и искреннее верующего и набожного, менее честолюбивого, более кроткого и терпеливого, одинаково приветливого со всеми. В последние годы жизни он являл собой поучительный пример человека много видевшего, испытавшего, передумавшего и перечувствовавшего, при этом вполне готового ежечасно предстать перед Творцом и смотревшего почти уж чуждым, но любящим и снисходительным взором на всё земное».
Пётр Павлович Титов воспитывался в Московском учебном заведении для колонновожатых. Известности училища способствовало, прежде всего, то, что в нём, по словам декабриста Н.В. Басаргина, «сильно было нравственное влияние на учащихся всех начальствующих лиц. Эта была единственная в своём роде школа, в которой все преподаватели и воспитатели подготовляли себе же сотоварищей по службе и будущих сотрудников по занятиям.
Хотя в заведение поступало очень много богатых людей, принадлежащих к знатным фамилиям, но это не имело никакого влияния на общий ход занятий и на дух заведения. Тот только, кто хорошо учился, кто хорошо, благородно вёл себя, пользовался справедливым вниманием начальства и уважением товарищей».
Немало воспитанников училища впоследствии стали известными военачальниками, учёными, литераторами, военными теоретиками...
По окончании училища П.П. Титов свободно владел французским и немецким языками, а также, согласно формулярному списку: «артиллерийскую науку, фортификацию, дифференциальные и интегральные исчисления, алгебру, арифметику, физику, механику, историю, географию и натуральную историю знает».
22 июня 1815 г. Пётр Титов вступает в военную службу юнкером в 23-ю артиллерийскую роту, с которой принимает участие в заграничном походе русской армии: «в Пруссии, Саксонии, Силезии был, а оттуда обратно следовал через оные владения и княжества; в российские пределы прибыл того же года сентября 18-го числа».
13 февраля 1816 г. П.П. Титов произведён в портупей-прапорщики, а 22 марта 1817 г. - в прапорщики. «По переименованию роты в № 20 из оной переведён в Кирасирский военного округа полк» - 16 мая 1819 г., где 14 ноября получает чин поручика. По высочайшему приказу от 12 января 1820 г. назначен адъютантом к главнокомандующему 1-й армией Ф.В. Остен-Сакену.
Что же стоит за этими скупыми данными из формулярного списка П.П. Титова? Ну, во-первых, для дворянской молодёжи тех лет было присуще неподдельное чувство патриотизма. В армии ещё служили вчерашние герои Отечественной войны 1812 г., бывшие примером во всём, и поэтому сама военная служба считалась престижной.
Во-вторых, не следует забывать, что военными были и отец Титова, и его дед, а семейные традиции для молодого поручика были превыше всего. Параллельно со службой в армии Пётр Титов продолжал заниматься «науками и чтением», уже в г. Могилёве-Белорусском, куда его переводят 14 апреля 1821 г. - в лейб-гвардии Кирасирский полк.
В феврале 1824 г., будучи проездом в Москве, Титов был принят в Северное тайное общество полковником Михаилом Михайловичем Нарышкиным, бывшим соучеником Титова по училищу колонновожатых: «Я сам не искал сообщества, - показывал Пётр Павлович на следствии, - счастие в независимой посредственности зачинало быть желанием души моей.
Полковник - мне совоспитаник, после 9-летней разлуки мы встретились в шумной родине; он позвал меня к себе для вручения письма от общего приятеля Назимова (Назимов Михаил Александрович, штабс-капитан лейб-гвардии Конно-пионерного эскадрона, член Северного общества. - Н.К.) и тут же доверил артикулы тайны.
Он говорил сладострастным языком отечественности..., моей должностью сделалось оповещать его о происшествиях, образе мыслей в Главной квартире. Сверх сего, полковник просил об доставлении ему статистических сведений тех краёв России, по коим я путешествовать буду. Происшествий не случалось, а по двум последним предметам я писал полковнику три ответных письма, все через руки графа Пушкина». (Мусин-Пушкин Владимир Алексеевич, капитан лейб-гвардии Измайловского полка, как и Титов, адъютант Остен-Сакена и, также принятый в Северное общество М.М. Нарышкиным, доводившимся ему двоюродным братом. - Н.К.).
По поручению Нарышкина П.П. Титов учреждает в Могилёве «полууправу» тайного общества и принимает в неё «свиты его императорского величества господ полковника А.Н. Гвоздева и поручика А.А. Жемчужникова». «Знавший благородство их души, я исхитил от них слово на сочленство, бесприуготовительно рассказав артикулы, а кончив тем, что судьба моя - в руках их. Здесь - предел нити, через меня пущенной», - показывал Титов на следствии.
Судя по всему, Нарышкин не целиком посвятил Титова в планы тайного общества. Как показывал последний на следствии, он «конституций не читал, не видал, даже не слыхал, что оные написаны для государства, до известий о происшествиях 14 декабря. Так же не приходило мне на ум осведомляться, кто их пишет».
Из членов тайного общества Титов знал только, помимо Мусина-Пушкина и Нарышкина, штабс-капитана Назимова, штаб-ротмистра Ф.Л. Бреверна, отставного полковника А.Ф. Бригена, полковников П.И. Пестеля и И.С. Повало-Швейковского.
Очевидно, Титов полагал, что ядро тайного общества находится в Москве: «На совещаниях общества я ни у кого не был, ибо в течение 1824 и 1825 гг. выезжал из Могилёва с главнокомандующим лишь на смотр пензенский; причём в Москву не заезжал». И далее: «Поручений общественных не исполнял, ни устных, ни письменных, ибо не получал».
В первых числах ноября 1825 г. в Могилёв приехал дежурный штаб-офицер 4-го пехотного корпуса, полковник князь С.П. Трубецкой, один из директоров Северного общества. Там, через посредство Мусина-Пушкина состоялось его знакомство с Титовым.
В показаниях Следственному комитету В.А. Мусин-Пушкин писал: «Возвратясь в Могилёв, сообщил я господину Титову, что я принят в общество и что в Могилёве должна составиться управа под его, господина Титова, председательством, и что надобно стараться иметь сочленов; но так как ни господин Титов, ни я не имели достаточных сведений касательно приёма и выбора людей в члены, то положено было между нами действий никаких не производить и дождаться удобного случая снестись с полковником Нарышкиным, но между тем замечать людей и стараться возбудить желание к чтению, упражнению и рассуждениям.
В сие время, то есть в первых числах ноября месяца, приехал в Могилёв полковник князь Трубецкой, я, будучи знаком с ним, познакомил его так же с господином Титовым и сообщил ему затруднения наши касательно действий: во-первых, по незнанию многих правил общества и связей оного; во-вторых, по неудобству и медленности сношений наших с одною только Москвою, и просил открыть нам более.
Но князь Трубецкой ответа нам никакого не дал, а сказал, что, возвращаясь обратно из Петербурга, переговорит об этом, в течение разговора сказывал он мне, что общество имеет большое количество членов, что оных много в Петербурге, в Москве, Киеве, Тульчине, в 1-ой и во 2-й армиях, имён же членов не называл и вообще показывал мне мало доверенности...»
Узнав о кончине в Таганроге императора Александра I, могилёвские декабристы ожидали «чего-либо необыкновенного, но сие основано было на разлившемся повсюду мнении: «Что с нами будет, когда Александра не станет!» узнавши спокойное воцарение Константина Павловича и говоривши об сем с своими приёмышами, я увидел, что и они сомневаются в существовании общества, но не говорят того прямо», - писал впоследствии Титов. В декабрьские дни 1825 г. могилёвские декабристы оказались бездеятельными, а после разгрома восстаний в Петербурге и на Укараине управа вообще перестала существовать.
Н.В. Басаргин вспоминал: «Приехал я в Могилёв, меня потребовали к главнокомандующему первой армией графу Сакену, полагая, что я буду из Петербурга. Тут я узнал о восстании 14 декабря. Это было в самое Рождество Христово. Сакен оставил меня обедать у себя. За столом все толковали только о 14-м. Старики-генералы ужасались, бранили мятежников, превозносили нового государя. Молодёжь молчала и значительно переглядывалась между собою. Я заметил в некоторых симпатию к побеждённым. Впоследствии оказалось, что между ними было несколько членов нашего общества».
О П.П. Титове, как о члене тайного общества, Следственному комитету стало известно из показаний С.П. Трубецкого от 24 декабря 1825 г. Титов был арестован 2 января 1826 г. в Могилёве-Белорусском по приказу военного министра А.И. Татищева и 6 января доставлен в Петербург. Сначала его поместили на городской гауптвахте, а затем, после допроса, в арестантский каземат № 9 Никольской куртины Петропавловской крепости с распоряжением Николая I: «Присылаемого Титова посадить под арест по усмотрению».
При первом допросе П.П. Титов отрицал свою принадлежность к тайному обществу и своё участие в его деятельности, он также не назвал ни одной фамилии его членов. Однако, спрошенный 14 января С.П. Трубецкой, показал на Титова, как члена общества, сославшись при этом на М.М. Нарышкина.
В тот же день Следственный комитет вручил Титову широкий круг вопросов, связанных с его участием в тайном обществе, приёмом им в его состав новых членов и знанием целей и планов общества. Однако в рапорте, отвечая на эти вопросы, Титов по-прежнему отрицал своё членство в тайном обществе. Эти ответы были зачитаны в Комитете 15 января.
21 февраля 1826 г. П.П. Титов был снова допрошен в Следственном комитете, и ему «положили дать допросные пункты». Эти вопросы в основном были близки к вопросам, заданным ему 14 января, причём содержали ссылку на показания М.М. Нарышкина, который признался в приёме в общество Титова и охарактеризовал его участие в деятельности общества.
После запроса П.П. Титова в Следственный комитет о лучшей форме (устной или письменной) ответов и последовавшем затем от него рапорте от 25 февраля, Титов подробно сообщил о приёме его в тайное общество Нарышкиным, о создании им полууправы в Могилёве-Белорусском, в которую он принял двух новых членов, назвал фамилии известных ему членов как Северного, так и Южного обществ.
В рапорте Титов также изложил по памяти «артикулы» общества, сообщённые ему Нарышкиным, содержащие основные цели общества и обязанности его членов. Показания Титова были заслушаны в Комитете 17 марта, причём в журнале заседания было отмечено «что Титов сознался, что был принят в общество полковником Нарышкиным, действия его организовались распространением сообщения. Положили: потребовать некоторые пояснения».
По докладу Следственной комиссии о Титове последовала резолюция Николая I от 15 июня 1826 г.: «Продержав ещё три месяца в крепости, выписать тем же чином в дальний гарнизон». По высочайшему приказу 7 июля 1826 г. П.П. Титов был переведён в Омский гарнизонный полк, где провёл девять месяцев.
14 апреля 1827 г. Титов был отправлен во Владикавказский гарнизонный полк, а 3 марта 1828 г. переведён в 13-й егерский полк, в составе которого принял участие в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. За отличие в сражении под Варной, где был дважды ранен, Титов получил монаршее благоволение и 28 сентября 1828 г. награждён орденом Анны 3-й степени с бантом. 9 ноября 1831 г. из войск Военного поселения, П.П. Титов был уволен за ранами от службы с мундиром и дозволением впоследствии вступить на гражданскую службу. Пётр Павлович выехал в Рязанскую губернию, где поселился у родителей в Новиках. Там за декабристом был установлен тайный полицейский надзор.
29 ноября 1832 г. Титова определили чиновником по особым поручениям при новороссийском и бессарабском генерал-губернаторе графе М.С. Воронцове и вскоре произвели в чин губернского секретаря. По особому ходатайству Воронцова 29 июля 1834 г. было получено высочайшее разрешение перевести П.П. Титова за выслугу в следующий чин и впредь принадлежность к тайному обществу не считать преградой в дальнейшей службе. Этому, однако, предшествовала подписка, данная Титовым:
«1833 Года Генваря 24 дня.
Я, нижеподписавшийся, дал сию подписку Одесскому строительному комитету в том, что я не принадлежу и впредь принадлежать не буду ни к каким масонским или другим тайным обществам.
Коллежский асессор Пётр Титов».
С производством в коллежские асессоры за активное участие в борьбе с чумою по собственному прошению 9 июля 1837 г., Титов был уволен со службы, но ненадолго. 9 января 1839 г. он стал «непременным членом» Одесского строительного комитета. 20 января 1848 г. Титов был произведён в чин коллежского советника. Здание, в котором располагался Одесский строительный комитет, сохранилось до наших дней. Ныне - Приморский бульвар, 7.
В Одессе, наконец-то, устроилась личная жизнь П.П. Титова. Его избранницу звали Юлия Михайловна. Она была дочерью генерала от инфантерии Михаила Ивановича Левицкого и к тому времени являлась фрейлиной двора. 5 сентября 1840 г. у Титовых родился сын Михаил, а 30 мая 1842 г. - Павел. Там же, в Одессе, возобновилась связь Титова со старинным приятелем Михаилом Михайловичем Нарышкиным, который после отбытия каторжных работ и поселения в Сибири, пройдя службу на Кавказе, где за отличие получил чин прапорщика, вышел в отставку и поселился вместе с женой Елизаветой Петровной, урождённой графиней Коновницыной, в своём имении - селе Высоком Тульской губернии.
Декабрист М.А. Назимов 19 мая 1844 г. писал Нарышкину из Шемахи: «... На днях проводил я своего доброго старого товарища Гернгроса. Я рад был тому, что он едет на Одессу, где увидит нашего Титова, которому я с ним писал...».
Между тем здоровье П.П. Титова всё больше приходит в расстройство: сказываются старые раны, полученные в боях с турками. В делах Одесского областного архива сохранился документ:
«Рапорт
Чувствуя усиливающиеся болезненные припадки, которым я подвержен бываю от полученной в сражении раны, я до выздоровления не могу продолжать занятий своей должности, о чём имею честь покорнейше донести.
Коллежский асессор
Пётр Титов
24 июля 1843».
Такого рода рапортов в архиве несколько. К пятидесяти годам здоровье декабриста оказалось основательно подорванным. Другая «ахиллесова пята» Титова – безденежье, граничившее с нищетой. Бесконечные просьбы о выдаче ссуд и пособий, о досрочной выплате жалованья. Имения и, соответственно, крепостных у Титова не было.
Светская служба, с её чиновничьим бытом, такими же отношениями между людьми, судя по документам, изрядно тяготили Титова. Подвергался декабрист и унижениям. В Одесском архиве сохранилось медицинское освидетельствование после опоздания его из отпуска «по причине болезни». Начальство «не поверило» в болезнь Титова! Нуждался ли в освидетельствовании человек, проливший кровь в боях за Отечество?
В 1853 г. с чином статского советника П.П. Титов был уволен от службы и поселился с семьёй в Москве, где его навещали товарищи по участию в тайном обществе. В январе 1858 г. его посетил возвращённый из Сибири А.Ф. Бриген: «В Москву я приехал 13-го, а выехал 15-го. Я так спешил, что не успел повидаться с Волконским и другими, но был у Свербеевых, Нарышкиных и Титова», - писал Бриген дочери из Петергофа.
Жизнь Титовых в белокаменной протекала тихо и уединённо. Всё осложнялось лишь тем, что их сын Михаил заболел психическим расстройством, и Пётр Павлович с Юлией Михайловной были всерьёз обеспокоены его здоровьем. М.А. Назимов 10 мая 1862 г. спрашивал в письме у Нарышкиных: «Чем-то порешили друзья наши с их сыном - Михаилом? Я не могу равнодушно вспомнить о них, но мне всё верится, что любовь и добросовестность, с которой они действуют в этом крайне трудном вопросе, будут услышаны Богом и приведут к возможно лучшим результатам...».
В январе 1863 г. скончался в Москве М.М. Нарышкин, эту смерть Пётр Павлович переживал особенно тяжело. Положение усугубилось ещё тем, что резко ухудшилось здоровье Юлии Михайловны, которую решено было отправить для лечения на юг.
«Известия от наших друзей Титовых очень смущают нас. С благоговением смотрю на христианскую кротость, с которою они переносят трудные свои испытания. Предполагаемая поездка в тёплый климат Юлии Михайловны - дело крайней необходимости; но может ли она принести желаемую пользу больной при мысли и виде сопутствующего Михаила Петровича, которого анормальное состояние рассудка не подлежит сомнению.
Всё это они, бедные друзья, знают, видят и чувствуют и, однако ж, не находят способов и средств распорядиться иначе. И что может сделать в этом случае самое дружеское участие?! Павел (младший сын Титовых. - Н.К.), их честный и добрый малый, как вижу, страдает душой от семейного горя и, может быть, выйдет из этого чистилища душою лучшим, чем мог бы быть при более счастливых обстоятельствах своей молодости. Дай Бог, чтобы в нём почтенные родители получили награду за своё удивительное терпение и кротость», - сообщал в июле 1864 г. М.А. Назимов вдове Нарышкина - Елизавете Петровне.
Поездка Юлии Михайловны на Кавказские минеральные воды благотворно повлияла на её здоровье и впоследствии, Титовы ежегодно выезжали для лечения на Кавказ. Михаил Петрович так и не оправился от болезни и вскоре умер. У младшего - Павла не ладилось с работой. Одно время он «исправлял» должность помощника юрисконсульта, но штатного места не имел.
Причиной тому, по мнению декабриста Назимова, был «ещё не устоявшийся окончательно личный состав министерства юстиции при новом министре». Впоследствии Павел Петрович Титов занимал высокий пост в Министерстве финансов. Однако отец его, Пётр Павлович, до этого времени не дожил и не смог порадоваться успехам сына. Он скончался 25 апреля 1878 года в Москве и был похоронен на кладбище Новоспасского монастыря.
