Г. Лумпанова

Декабрист Александр Тулубьев

В биографическом справочнике «Декабристы» об Александре Никитиче Тулубьеве записано следующее: «Полковник л.-гв. Финляндского п[олка]. Воспитывался в Пажеском корп[усе], выпущен прапорщиком в л.-гв. Преображенский п[олк] - 27.8.1811, откуда в чине полковника переведён в л.-гв. Финляндский п[олк] - 24.4.1823. Масон, член ложи «Соединённых друзей» (1820). Арестован по подозрению в участии в планах тайного общества, после допроса у В.В. Левашова по высоч[айшему] повелению освобождён. Уволен от службы по домашним обстоятельствам - янв[аря] 1826».

Не много. Нет сведений о годе его рождения, родителях, участии в Отечественной войне 1812 года, семейном положении, службе после восстания 14 декабря 1825 года и др. Поиск информации об А.Н. Тулубьеве проходил в архиве Тверской области, поскольку с тверской землёй связано много дворян Тулубьевых.

I

Одна из ветвей их дворянского древа «протянулась» в Ржевский уезд, где жили отец, дед, прадед и другие родственники Александра Никитича. Обнаруженные в архиве формулярные списки А.Н. Тулубьева и его сына Ф.А. Тулубьева в совокупности с имеющимися документами Верховного уголовного суда и другими источниками позволяют составить небольшую биографию этой исторической личности.

Итак, Александр Никитич принадлежал к старинному дворянскому роду Тулубьевых. Его отец, прапорщик Никита (Аникита) Львович Тулубьев владел землями и крепостными крестьянами (200 душ) в Ржевском уезде Тверской губернии1. Отец был дважды женат, имел восемь детей. Кроме Александра, были дети Елизавета, Николай, Павел, Пётр, Александра, Варвара, Иван. Старшие - Николай и Павел - стали морскими офицерами. Н.Л. Тулубьев с детьми был занесён в VI часть Дворянской родословной книги Тверской губернии.

Вторая жена Никиты Львовича, Анна Алексеевна, была матерью Александра. Его годом рождения, вероятно, был 1795. Предположение основано на указании его возраста 51 год в формулярном списке, датированном 1846 годом.

В малолетнем возрасте Александр был отдан на воспитание в Пажеский корпус и в 1809 году произведён в кавалеры. В 1812 году в чине прапорщика поступил на службу в Преображенский полк, участвовал в Отечественной войне 1812 года и заграничных военных походах 1813-1814 годов. Был в сражениях при Лютцене, Бауцене и за проявленное отличие получил высочайшее благоволение.

В Богемских лесах участвовал в сражениях в дефиле между крутых гор возле селения Гисгюбель (15 августа 1813 года) и при Кульме (17-18 августа), за что получил орден Святой Анны 4-й степени и прусский знак Железного креста. 4 и 6 октября участвовал в сражении при Лейпциге. Находился во Франции, в том числе в Париже. Вместе с Гвардейским корпусом в 1814 году морским путём вернулся в Россию. С 1816 года он - поручик, с 1820 - штабс-капитан, c 1821 - капитан. В 1823 году ему присваивают звание полковника и переводят в л.-гв. Финляндский полк2.

В 1820 году Тулубьев женился. Известно только имя его жены - Мария Фёдоровна. В 1825 году у них было трое детей: Анна (1821), Фёдор (1823) и Валериан (1825)3. Тулубьевы жили в казармах Финляндского полка, находившихся на Васильевском острове Петербурга.

Младший по званию сослуживец Тулубьева Андрей Розен даёт характеристику офицерам Финляндского полка: «Общество офицеров <…> в общей массе далеко отставало в образованности от офицеров Семёновского и Измайловского полков, в светскости от Кавалергардского, в богатстве от Гусарского» и состояло «из смешения всех оттенков различных достоинств и недостатков»4.

Были «образованные и начитанные» офицеры; «любезные и светские»; «положительные и неувлекающиеся»; а также «оригиналы», но все они были «добрые, честные и без франтовства», свято чтили товарищество. По возращении Гвардейского корпуса (в состав которого входил л.-гв. Финляндский полк) из похода в Литву в среде офицеров стали выделяться личности, читающие научные книги, и чаще происходили разговоры «о политической экономии <…>, истории и народном образовании»5.

Давая характеристику офицерам, Розен называет и их фамилии, но фамилии Тулубьева среди них нет. А вместе с тем их отношения выходили за рамки служебных.

Жена Тулубьева была посаженной матерью Розена на его свадьбе в апреле 1825 года6.

Отдельные офицеры вступили в тайные общества: полковник М.Ф. Митьков (с момента основания Северного общества, но  в 1825 году в Петербурге его не было), штабс-капитан Н.П. Репин (за несколько дней до восстания) и полковник А.Ф. Моллер, которого Розен называл старинным членом общества. Со слов С.П. Трубецкого, членом Северного общества был и Александр Никитич Тулубьев.

После смерти императора Александра I в России возникла необычная ситуация - междуцарствие. 27 ноября 1825 года была принесена присяга старшему брату умершего монарха, Константину, но тот ещё в 1823 году отказался от престола, проживал в Варшаве и не собирался приезжать в Петербург. Тайное общество давно планировало изменить существующий порядок, совершить государственный переворот. В уставе Союза спасения (1816 год) было записано «не присягать наследнику, не ограничив его самодержавия».

Николай Павлович, присягнувший старшему брату, вступил с ним в переписку. После 6 декабря в городе стали носиться слухи, что Константин отказывается от короны и Николай намеревается осуществить новую присягу. Активные члены Северного общества стали говорить, что этим надо воспользоваться, и на совещаниях стали обсуждать программу и план своих действий.

Среди намечаемых действий было вовлечение в заговор офицеров гвардейских полков и агитационная работа среди нижних чинов.

10 декабря на квартире у К.Ф. Рылеева полковник С.П. Трубецкой сообщил, что «по всему видно, что император (Константин. - Г.Л.) отказывается от престола». Все присутствовавшие на совещании выехали в гвардейские полки «приготовить членов к действию в случае новой присяги и стараться распространить действия общества в полках»7.

В Финляндский полк отправились Е.П. Оболенский и И.И. Пущин. Оболенский хотел встретиться с двумя полковниками - А.Н. Тулубьевым и А.Ф. Моллером.

Для заговорщиков эти лица были крайне важны и нужны, так как они командовали батальонами, и от их участия зависело поведение других офицеров, а также солдат полка. Но не повезло: Моллера не было дома, а у Тулубьева находились гости и Оболенский не мог с ним поговорить. Пущин встречался со штабс-капитаном Репиным, и тот на следующий день, 11 декабря, в пять часов дня на своей квартире собрал обер-офицеров полка для встречи с Оболенским. Участник этой встречи Розен на допросе назовёт 10 фамилий присутствовавших офицеров, а в своих мемуарах «Записки декабриста» напишет, что собралось около 16 человек.

Вечером Репин и Розен побывали у Кондратия Рылеева. От него поехали к Александру Тулубьеву, которому сообщили «слышанное» ими на этих встречах. А услыхали они то, что намечается «несправедливая» присяга Николаю Павловичу, что покойный император оставил завещание, в котором срок службы солдатам сокращался, а жалованье повышалось, и что было решено «не присягать, а в случае принуждения - собраться на Сенатской площади и остаться верноподданными государю цесаревичу»8.

12 декабря на квартире Оболенского состоялось совещание лидеров Северного общества с представителями нескольких полков. От Финляндского полка на нём присутствовали поручик Розен и прапорщик Богданов. На совещании было решено: «в день, назначенный для новой присяги, собраться на Сенатской площади, вести туда сколько возможно будет войска под предлогом поддержания прав Константина, вверить начальство над войском князю Трубецкому»9. Кроме того, участникам совещания был раскрыт план переворота и конкретные действия в день присяги.

Оказавшись наедине с Розеном, Рылеев спросил его, можно ли положиться на содействие 1-го и 2-го батальонов Финляндского полка. Розен ответил, что существуют «препятствия, затруднения, почти невозможность», на что Рылеев несколько раз повторил: «Всё-таки надо начать»10. В этот же вечер Розен рассказал о совещании Репину и другим офицерам, а утром, 13 декабря, сообщил и полковнику Тулубьеву о намечаемых действиях Северного общества11.

Тулубьев «с энтузиазмом дал своё слово» помочь делу восстания12, но уже в середине дня и он, и полковник Моллер отказались от своих слов. Теперь главной надеждой  в Финляндском полку стал штабс-капитан Репин. Рылеев и Бестужев встретились с ним, и он подтвердил уже известный им отказ: «Моллер (отказался. - Г.Л.) по своим расчётам, а Тулубьев, следуя ему»13.

Декабрист И.Д. Якушкин в своих мемуарах напишет конкретнее: «Тулубьеву и Моллеру было предложено вести за собой Финляндский полк, но они оба не без явного смущения отвечали, что исполнение такого предприятия было невозможно, и оно решительно им не по силам»14.

Лидеры общества начали убеждать Репина, чтобы он употребил все усилия к склонению офицеров своего полка не делать новой присяги. Репин говорил о трудностях исполнения их предложения, но всё же обещал, сколько будет в его возможности, повлиять на офицеров, среди которых есть несколько человек, на которых можно положиться15.

В этот же день стало известно, что на 14 декабря назначена присяга. Вечером у Рылеева вновь собрались члены тайного общества, в том числе и Репин, который заверил, что за часть своего полка он отвечает.

На совещании было решено: «При принятии присяги поднимать войска, на которые есть надежда, и, как бы ни были малы силы, с которыми выйдут на площадь, идти с ними»16. В дальнейших событиях деятельными офицерами Финляндского полка окажутся только Н.П. Репин и А.Е. Розен.

14 декабря в девять часов в казармы л.-гв. Финляндского полка прибыл бригадный командир генерал Е.А. Головин, и у полкового командира собрались офицеры для новой присяги. Он поздравил собравшихся с новым императором. Офицеры молчали, и только поручик Розен выступил вперёд и спросил: «Где наш государь цесаревич?» В ответ прозвучало: «Вот я сейчас прочту - узнаете!»

Последовало чтение манифеста Николая Павловича и других документов. Офицеры присягнули. Финляндцы ещё не имели связи с центром. Батальонные командиры Моллер и Тулубьев, которые могли не допустить присяги, из игры вышли. Штабс-капитана Репина в полку не было: он числился больным. В 11 часов присягнул и полк. Моллер со своим батальоном отправился охранять Зимний дворец.

Розен заехал на свою квартиру и увидел записку от Рылеева о необходимости прибыть в казармы Московского полка. К нему пришёл подпоручик Базин и сказал, что на Сенатской площади много войска и народа. Розен отправился на другой берег Невы, пробился сквозь густую толпу народа и вышел на Сенатскую площадь. Здесь, выстроившись в каре, со знамёнами стоял л.-гв. Московский полк. Он вошёл в каре, узнал, с какими трудностями (в кровавой схватке) полк выбрался из казарм, а И.И. Пущин сказал, что Трубецкого (диктатора восстания) нет и попросил: «Достань ещё помощи».

Розен бросился обратно в казармы своего полка. Он застал перед казармами полковника Тулубьева с офицерами, среди которых были единомышленники Розена - Насакин и Бурнашов. Он сказал, что восстание началось, московцы стоят на площади, что «все полки идут к площади и нам должно идти туда же». Полковник Тулубьев на то согласился. Розен вбежал во двор и закричал: «Выходи!». Затем он зашёл в свою роту и сказал: «Выходите скорее, уже все полки идут к площади!»17

Батальон выстроился во дворе казарм. Тулубьев, ещё вчера отказавшись от участия в мятеже, согласился идти на помощь мятежным московцам. О его мучительных колебаниях написал историк Я. Гордин: «Полковник Тулубьев не мог не понимать, что у восставших есть шанс на победу. Характер происшествия в Московском полку показал ему, что с противниками восставшие не церемонятся.

Известие о рубке в московских казармах вообще было сильным психологическим фактором - оно должно было резко влиять на позиции гвардейских офицеров разных рангов: одних оно оттолкнуло от восставших, других поставило перед возможностью гибели от руки собственных товарищей офицеров или солдат, третьим показало вдохновляющую решимость восставших»18. Его колебания устранил Розен, но, к сожалению, нам не известно, какими словами и доводами он убедил Тулубьева выводить батальон и вести его к московцам.

Прошло всего несколько минут, и приехал штабс-капитан Репин, который тоже побывал на Сенатской площади и привёз новость, что ранен генерал-губернатор граф Милорадович. С Репиным был Рылеев. Судьба Милорадовича потрясла Тулубьева, он потерял «внезапно вспыхнувший энтузиазм» и приказал распустить батальон. Репин, поражённым обратным эффектом своих слов, в отчаянии закричал: «Кровь наша, полковник, льётся, помогите!» Батальон вернулся в казармы.

Надежда организаторов восстания на участие батальона Финляндского полка (а это тысяча штыков!) рухнула. В это время на площади на стороне императора Николая были только батальон преображенцев и конная гвардия, то есть, силы незначительные. Выход финляндцев мог быть использован как ударная сила на Дворец. Батальон во главе с законным командиром был фактором огромной значимости.

Несколько напряжённых минут судьба восстания была в руках полковника Тулубьева. Но ему не хватило решимости. «Вихрь событий, который придал бы силы Рылееву, Оболенскому, Пущину, который понёс вперёд молодых офицеров-моряков (из Гвардейского морского экипажа. - Г.Л.) и лейб-гренадеров, оказался слишком силён для него. Полковника Тулубьева этот вихрь сломал»19.

Николай Павлович отправил в Финляндский полк бригадного командира Е.А. Головина, а через некоторое время и генерал-адъютанта Е.Ф. Комаровского с заданием привести батальон к Зимнему дворцу для участия в подавлении восстания. Прозвучала команда переодеться в шинели и фуражки и взять боевые патроны. Через полчаса после роспуска батальон опять выстроился, и генералы повели его к Сенатской площади. Было около двух часов дня.

Розен вёл свой взвод вторым, и сначала предполагал прорваться сквозь взвод карабинеров и роту преображенцев, загораживающих проход от моста на Сенатскую площадь. Но передумал, объяснив позже, что «восстание не имело начальника», что «не могло быть единства в предприятии» и что не хотел «напрасно жертвовать людьми». Но и оставаться «в рядах противной стороны [он не захотел]». Поэтому, когда после минутной остановки батальона на мосту по команде для заряжения ружей услыхал: «Вперёд!», - он скомандовал противоположное: «Стой!». Взвод повторил его команду и остановился, а за ним весь батальон20. «И ничто уже до конца драмы сдвинуть его не могло»21.

Командир батальона Тулубьев исчез. Розен объяснил его уход «вызовом в казармы, где квартировало его семейство». Но можно сказать и по-другому: Тулубьев не стал защищать нового императора. Бригадный командир Головин дважды пытался убеждениями и угрозами сдвинуть взвод, но солдаты отвечали: «По своим стрелять не будем». Не слушали своих командиров и другие взводы.

Два часа простоял батальон на мосту. За это время к Московскому полку присоединились роты л.-гв. Гренадерского полка и Гвардейский морской экипаж. Сенатская площадь была плотно окружена войсками, верными Николаю Павловичу, и никакие активные действия восставших были уже невозможны. Численность восставших была не многим более 3000 человек, а противостоящих им войск, с конницей и артиллерией - в четыре раза больше.

Изложение хода восстания не является темой настоящей статьи.

После разгрома восстания л.-гв. Финляндский полк был поставлен на бивак, где простоял всю ночь. На следующий день, 15 декабря, полковым начальством были арестованы А.Е. Розен, Н.П. Репин и Н.Р. Цебриков.

9-10 января 1826 года Розен на «допросные пункты» среди других фамилий назвал пять раз фамилию А.Н. Тулубьева, и кто-то (всего скорее - генерал-адъютант Чернышев) подчеркнул фамилию, а на полях написал: «По отметке заготовить вопросы полковнику Тулубьеву, который будет призван в комитет»22.

11 января Следственный комитет обратился к императору с сообщением об этом показании, и в ответ последовало повеление привлечь Тулубьева к допросу без ареста23.

Допрашивал Тулубьева генерал-адъютант В.В. Левашов. Но он выяснял лишь его роль в день восстания. Тулубьев избрал тактику отрицания показаний Розена и сказал, что приказ о выводе батальона из казарм отдал с целью иметь солдат перед глазами, чтобы они ничего не предприняли.

После допроса Тулубьев был освобождён «по высочайшему повелению» и не привлекался в дальнейшем к следствию.

Через некоторое время Тулубьев подал прошение об увольнении по службе, и 26 января был уволен «за болезнею» с правом ношения мундира24.

В отношении Тулубьева состоялось аболиционное прощение монархом. Ему прощалась вина в причастности к расследуемому делу. Из показаний подследственных Розена и Репина усматривалось, что Тулубьев знал о существовании тайного общества, о готовящемся военном мятеже и не донёс об этом своему начальству. Более того, он готов был сам содействовать обществу в этом предприятии. Впоследствии за такую вину некоторые декабристы были осуждены Верховным уголовным судом по IX или X разряду. Тулубьеву повезло, он был прощён.

Следствие не стало проводить очные ставки, искать новые обвинительные показания от подследственных, дело его закончилось.

В 1827 году правитель дел Следственного комитета А.Д. Боровков составил для императора «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам, прикосновенным к делу, произведённому Высочайше учрежденною 17-го декабря 1825-го года Следственною комиссиею», в который занёс и фамилию А.Н. Тулубьева с краткой справкой об его действиях 14 декабря и его освобождении по «высочайшему повелению».

Аболиционное прощение Тулубьева можно объяснить занятой императором уже с первых дней следствия позицией прощения «заблудших». Но есть и другое объяснение: Николай Павлович не хотел, чтобы среди мятежников был, кроме Трубецкого, ещё один гвардии полковник25. Императором были прощены ещё девять офицеров л.-гв. Финляндского полка; он распорядился оставить их в полку, не привлекая к следствию, как неприкосновенных к делу.

Наказаны были шесть офицеров: А.И. Богданов, А.А. Добринский, Н.Д. Сенявин - в административном порядке, А.Е. Розен, Н.П. Репин и Н.Р. Цебриков - осуждены Верховным уголовным судом к лишению дворянства, чинов, из них первые два - ещё и к каторжным работам в Сибири, а последний - к солдатской службе в Кавказском корпусе.

Историки В.И. Порох и И.В. Порох считают, что Тулубьев уволился, стремясь уйти от ответственности за своё двусмысленное поведение в критический для Николая I момент26.

II

Два года Александр Никитич нигде не служил и, возможно, находился в деревне, в доставшемся ему от отца имении Малаховке Ржевского уезда Тверской губернии. В 1828 году он поступил на службу чиновником особых поручений в Министерство финансов, с переименованием своего воинского звания на коллежского советника. В этом же году у него родились дочь Катерина, а в 1829 - сын Николай.

В 1830 году его «прикомандировали» к департаменту разных податей, а 30 января 1831года его по указу Правительствующего сената направили на проверку «откупных дистанций» в городах Слободско-Украинской губернии, где он пробыл около двух лет, исполнив «в точности и с надлежащим успехом» задание.

В 1831 году у Тулубьева рождается дочь Дарья.

В 1833 году его наградили Знаком отличия беспорочной службы за 15 лет, а в 1834-м - орденом Святого Владимира 4-й степени. В 1836 году ему повышают чин: он становится статским советником, и в этом же году 10 апреля увольняется со службы в связи «с расстроенным здоровьем».

Восемь лет Тулубьев находится в отставке, а в 1844 году возобновляет государственную службу. 24 октября распоряжением Комитета государственных конно-заводов он назначается управляющим Тульской земской конюшней27. Сколько времени он состоял на этой службе и когда умер, установить не удалось.

Архивными разысканиями собраны некоторые сведения о судьбе его старшего сына Фёдора. Он состоял на гражданской службе: канцеляристом у московского гражданского губернатора, потом служил в Московской удельной конторе. В 1846 году поступил унтер-офицером в Грузинский гренадерский полк, потом подпрапорщиком служил в Тенгинском, Елецком, Дагестанском пехотных полках Отдельного Кавказского корпуса и участвовал в походах против горцев. В 1851 году уволен по домашним обстоятельствам. В этом же году женился на дочери генерал-майора Донского войска Марфе Стефановне Леоновой, от брака с которой имел сыновей Александра и Стефана, названных в честь их дедов28.

Выводы: в результате поиска установлен примерный год рождения декабриста А.Н. Тулубьева, получены сведения об его родителях, родственниках, семейном положении, участии в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах 1813-1814 годов, гражданской службе, наличии наград.

Примечания:

1. ГАТО. Ф. 645. Оп. 1. Д. 4186. С. 1, 2; Д. 4193. С. 3.

2. Там же. Д. 4193. С. 3-5.

3. Там же. С. 3-7.

4. Розен А.Е. Записки декабриста. - Иркутск: 1984. С. 115.

5. Там же. С. 117.

6. Там же. С. 112, 475.

7. Восстание декабристов. Документы (ВД). Т. 1. М.-Л.: 1925. С. 246; Т. 2. С. 364.

8. ВД. Т. 15. - М.: 1979. С. 209.

9. Розен А.Е. Указ. соч. С. 123.

10. Там же.

11. ВД. Т. 15. С. 209.

12. Бестужев Н.А. Воспоминания о Рылееве. // Бестужев Н.А. Сочинения и письма. - Иркутск: 2003. С. 120.

13. Там же.

14. Якушкин И.Д. Мемуары. Статьи. Документы. - Иркутск: 1983. С. 245.

15. Невелев Г.А. Андрей Евгеньевич Розен и его «Записки декабриста» [Вступительная статья] // Розен А.Е. Указ. соч. С. 11.

16. Воспоминания Бестужевых. - М.-Л.: 1951. С. 35.

17.  ВД. Т. 15. С. 210; Розен А.Е. Указ. соч. С 124.

18. Гордин Я. Мятеж реформаторов. 14 декабря 1825 г. - М.: 1997. С. 224.

19. Там же. С. 226.

20. Розен А.Е. Указ. соч. С. 127-128.

21. Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т. 1. - Иркутск: 1985. С. 157.

22. ВД. Т. 15. С. 208-210.

23. ВД. Т. 16. М. 1986. С. 56-57; Алфавит членам бывших злоумышленным тайных обществ и лицам, прикосновенным к делу, произведённому высочайше учреждённою 17-го декабря 1825 года. // Биографический справочник «Декабристы». - М.: 1988. С 326.

24. ГАТО. Ф. 645. Оп. 1. Д. 4193. С. 3.

25. Гордин Я. Указ соч. С. 223.

26. Якушкин И.Д. Указ соч. С. 371.

27. ГАТО. Ф. 645. Оп. 1. Д. 4193.

28. Там же. Д. 4193, 4201.

Список использованной литературы:

Биографический справочник «Декабристы». - М.: 1988.

В день 14 декабря 1825 года (б/а) // Звезда, 1975, № 12.

Нечкина М.В. Движение декабристов. Т. II. - М.: 1955.

Пресняков А.Б. 14 декабря 1825 г. Гвардия  в декабрьские дни 1825 г. - М.: 1926.