О следственном деле А.Ф. Фурмана
Капитан Андрей Фёдорович Фурман оказался в поле зрения следователей Комиссии военного суда, действовавшей в 1-й армии, ещё 1 февраля 1826 г. как офицер Черниговского полка. Тогда на допросе Фурман признал, что был членом тайного общества, но поскольку никакого участия в восстании черниговцев он не принимал, его оставили на свободе. Однако уже 2 февраля о Фурмане на допросе в Петербурге у генерал-адъютанта В.В. Левашова вспомнил М.М. Спиридов.
4 февраля Комитет отдал приказ об аресте Фурмана. Такой же приказ 5 февраля последовал от главнокомандующего 1-й армией. 10 февраля после второго допроса Комиссией военного суда Фурман был отправлен в Петербург. За арестованным в Комитет были отправлены материалы его дела (см. док. № 14/13 и 15/14). Из Могилёва в столицу, на главную гауптвахту, Фурман прибыл 17 февраля 1826 г.
На следующий день на допросе у В.В. Левашова декабрист ещё раз признал, что он был в обществе, назвал некоторых своих товарищей, выражал вместе с тем раскаяние, которое, по его словам, он стал переживать, как только оказался замешанным в тайные конспирации. Фурман собирался даже выйти в отставку, чтобы отдалиться от общества, цели которого он якобы не знал. Согласно показаниям Фурмана, общество хотело только внести изменения в правительстве (см. док. № 3/1).
В Петропавловскую крепость Фурмана отослали с указанием «содержать строго». Помещён он был в Невской куртине, в камере № 42.
Поскольку Комитет уже располагал изобличающими Фурмана фактами, то его усилия направлялись на то, чтобы выяснить, кто принял его в общество и что ему при этом было сообщено о цели тайной революционной деятельности. 19 февраля Комитет разослал вопросные пункты И.И. Горбачевскому, М.М. Спиридову, М.П. Бестужеву-Рюмину, П.И. Борисову 2-му, С.И. Муравьёву-Апостолу и А.И. Тютчеву о том, когда, где и кем был принят в тайное общество Фурман (см. док. № 4/2, 5/3, 6/4, 7/5, 8/6, 9/7, 10/8).
Показания декабристов были не очень определёнными. Бестужев-Рюмин утверждал даже, что Фурман был исключён из общества. Но двое - Борисов и Тютчев - заявили, что Фурмана принял в общество В.Н. Соловьёв. Вопрос этот остался невыясненным, поскольку ещё в Житомире 10 февраля на очной ставке с Соловьёвым Фурман утверждал, что принял его в общество Громницкий.
22 февраля Фурман был вызван в Комитет и допрошен по широкому кругу вопросов, затрагивающих различные стороны деятельности общества. Тогда же Фурману были даны «вопросные пункты» (см. док. № 11/10). Показания декабриста во многом повторяли ответы, данные им следователям на юге и Левашову. Новым, пожалуй, было то, что он иначе теперь формулирует цель общества: переменить правление и ввести конституцию, а также говорит о подготовке к восстанию солдат. Фурман ещё раз повторял, что он давно уже раскаялся (см. док. № 12/11).
Неожиданным для него был следующий этап в действии Комитета. 22 февраля начальник Главного штаба 1-й армии генерал Толь выслал в Петербург показания рядового Черниговского полка разжалованного офицера Семёновского полка И. Ракузы, согласно которым в армии был составлен какой-то заговор против корпусного командира генерала Рота. Ракуза слышал якобы разговор на этот счёт Фурмана с А.Д. Кузьминым. Ракуза рассказал также о некоторых других уличающих Фурмана фактах: он будто бы приготовлял солдат к восстанию, оскорбительно отзывался об императорской фамилии и т. п.
Обвинения были очень серьёзными (см. док. № 13/12, 16/15, 17/16). На допросе в Комитете 31 марта Фурман полностью отвергал их. Он заявил, что показания Ракузы злой навет и клевета. В своих письменных ответах на вопросы Комитета Фурман повторял то же самое (см. док. № 18/17, 20/19). Новые вопросные пункты Комитета (см. док. № 19/18)не изменили позиции Фурмана (см. док. №21/20).
Тогда Комитет решил спросить С.И. Муравьёва-Апостола и М.П. Бестужева-Рюмина, что им известно о заговоре против генерала Рота. Ответы этих декабристов не прояснили дело: оба ничего об этом не знали (см. док. № 22/21, 23/22). 26 апреля в Житомире у Ракузы были взяты новые показания по ответам Фурмана и затем присланы в Комитет. Ракуза ещё раз выступил с разоблачением Фурмана, ссылаясь на А.Д. Кузьмина и А.И. Шахирёва (см. док. № 24/23, 25/24, 26/25). Следствие затягивалось.
18 мая Комитет вызвал Фурмана на очные ставки с П.Д. Мозганом и И.В. Киреевым, которые утверждали, что он был под Лещином у Я.М. Андреевича 2-го, когда М.П. Бестужев-Рюмин произнёс речь, содержащую мысль о цареубийстве. На этих очных ставках Фурман стоял на своём, и Мозган даже вынужден был отказаться от своего свидетельства, поскольку, как выяснилось, он не помнил, был ли Фурман на упомянутом совещании декабристов (см. док. № 27/26, 28/27).
Следствие по делу Фурмана оборвалось неожиданно. Доведённый следствием до психического расстройства 29 апреля он был переведён из крепости в сухопутный госпиталь. Позднее сам Фурман просил разрешения Комитета дать новые показания. Военный министр Татищев, препровождая Толстому письмо больного Фурмана, писал, что уже после первых допросов подследственный начал страдать от расстройства рассудка. Последнее письмо Фурмана Николаю I от 21 июня, бессмысленное по содержанию, подтверждало, что декабрист серьёзно болен (см. док. № 33/0).
Комитету удалось, таким образом, выяснить только, что Фурман вступил в революционное общество и что оно стремилось к конституционному образу правления. Суровый приговор, вынесенный ему, отражал тот факт, что и следователи, и суд верили недоказанным свидетельствам обвинителей Фурмана. Формально Фурман был осуждён только за то, что «соглашался в умысле бунта». Однако приговор Верховного уголовного суда, несмотря на болезнь Фурмана, - вечное поселение в Сибири. Указ от 22 августа 1826 г. сократил этот срок до 20 лет.
Кроме указанных выше документов, дело Фурмана содержит опись документов, формулярный список о службе, выписку из показаний декабристов, главные пункты обвинения Фурманв (см. док. № 1, 2/9, 34/0, 35/0).
Следственное дело А.Ф. Фурмана хранится в ГА РФ, в фонде № 48 под № 442. Согласно современной нумерации оно состоит из 59 листов, заполненных текстом, и нескольких чистых листов. На листах дела сохранилась нумерация, проставленная во время его оформления военным советником Вахрушевым. Эта нумерация учла в деле 68 листов. Документы № 29/0, 30/0, 31/0, 32/0, 33/0, 34/0, 35/0 попали в дело позднее.
Ниже дан перечень дел Следственного комитета, в которых имеются показания Фурмана по различным вопросам, не вошедшие в состав публикуемого здесь дела № 442:
1) Дело № 145, А.А. Быстрицкого, Н.И. Бельченко, П.А. Зарецкого, л. 3 (показание от 29 марта 1826 г.).
2) Дело № 303, «Об отобранных сведениях от арестованных лиц, не имеет ли кто из них в судебных местах тяжебных дел», л. 243 об. (показание без даты).
