Загадка одного портрета

В Костромском музее-заповеднике, в отделе истории досоветского периода, в разделе «Костромичи в Отечественной войне 1812 года» экспонируется портрет молодого военного работы знаменитого акварелиста М.И.Теребенева (1795-1864). На этикетке к нему значится «Портрет Бирюкова». Кого именно?

Считали портретом генерал-майора Сергея Ивановича Бирюкова, участника сражения при Бородино. Героическая биография, подробный послужной список чинов, наград и ранений вызвали ещё в 1983 году сомнения в правильности музейной атрибуции.

Музей изобразительных искусств готовил к изданию каталог русского искусства, и Е.В. Сапрыгина, работая с материалами рода Бирюковых, обратила внимание на тот факт, что «С.И. Бирюков ранен двумя ружейными пулями, первою в правый бок навылет и в правую лопатку, а второю в правую руку ниже плеча и сею последнею перебиты сухие жилы, отчего он рукою в локте и кисти владеть не может».

Это все явно противоречило изображению на портрете. Настораживало и то, что возраст Сергея Ивановича в 1827 году - 42 года, а на портрете молодой человек лет на 15 моложе, не говоря уж о том, что его движения свободны и изящны.

Этими сомнениями Е.В. Сапрыгина поделилась с известным краеведом А.А. Григоровым и через него направила фото с портрета, подробное описание цвета всех деталей мундира московскому специалисту по военной атрибутике А.М. Горшману.

Горшман А.М. - Григорову А.А. 14.04.83 г.

«...Неизвестный этот, действительно, не генерал-майор, а потому и быть Сергеем Ивановичем не может. Да и не видать у него Анны 2 класса на шее, да креста за Прейсиш-Эйлау и медали 1812 года на груди, не говоря о Владимире 4 степени с бантом, ибо я тоже не могу разглядеть банта на колодке ордена Владимира 4 степени, который, несомненно, виден первым, а второй орден, вероятнее всего, - Анна 3 степени.

Изображён же какой-то подполковник Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, как назывался тогда Генеральный штаб. Именно подполковник, а не генерал-лейтенант, ибо бахрома на эполетах значительно тоньше и короче генеральской, да у генерал-лейтенанта худо-бедно уж одна-то орденская звезда была бы, наверное, особенно в Генеральном штабе, где генерал-лейтенантов-то было наперечёт и они по две, а то и по три орденские звезды имели, не говоря о многочисленных крестах на шее и на груди.

Шитьё на воротнике явно квартирмейстерское, опять же и аксельбанты, полагавшиеся всем офицерам и даже унтер-офицерам этого ведомства. Звёздочки на эполетах введены были с 1 января 1827 года и подполковникам полагалось три звёздочки, а у полковников звёздочек не было - поле эполет было гладким.

Да и офицер молодой, лет тридцати с небольшим, а в свите е. и. в. по квартирмейстерской части офицерам чины шли быстрее, чем в армии, ибо встречались и 28-летние полковники и 30-летние генералы.

Ну, шпага у него как шпага, ничего особенного. Надо раскопать в ЦГВИА списки чинам Свиты по квартирмейстерской части на 1827-1828 годы, да и поискать, кто из подполковников стоял на службе да имел ордена Владимира 4 степени и Анны 3 степени, может быть, даже Бирюков какой-нибудь...»

Горшман А.М. - Григорову А.А. 28.04.83 г.

«...Взял эту огромную связищу с послужными списками генералов и офицеров свиты е.и.в. по квартирмейстерской части, стал перелистывать. Начал я её в понедельник и просмотрел 4-ю часть, а вчера доехал уже до середины, где даны формулярные и кондуитные списки на конец мая 1827 года. Вообще, это формуляры одних и тех же квартирмейстерских офицеров, которые повторяются на каждую 4-ю часть года.

Бирюкова Сергея (Ивановича) там и в помине нет, как и вообще нет Бирюковых в офицерских списках. Я не глядел, есть ли кто из Бирюковых в списках гражданских чиновников: письмоводителей, делопроизводителей, литографов, гравёров, чертёжников и т. п., но среди офицеров я не нашёл подполковника с такой фамилией, у капитанов не нашёл и даже у прапорщиков тоже нет.

А подполковников с орденами св. Владимира 4-й степени и св. Анны 3-й степени нашёл я по спискам четырёх. Из них первый Христиани-2-й Иван Константинович, начальник 1-го отделения канцелярии генерал-квартирмейстера Главного штаба е.и.в. Но ему по возрасту 39 лет, а судя по фамилии, он явно грек или какой-нибудь молдово-валах, так что должен быть изрядно смугл и носат, а на портрете человек никак не южного типа, да и моложе 39 лет.

Затем подполковник Тарасов Иван Елисеевич, состоящий при Петербургском училище военных топографов помощником начальника училища генерал-майора Шуберта, но ему было 42 года и у него ещё была бронзовая дворянская медаль, учреждённая в память 1812 года на владимирской ленте. Так что это тоже не то лицо.

Затем подполковник Филиппович Владимир Иванович, о коем указано, что он из дворян Нижегородской губернии, ему 34 года, но у него тоже имелась бронзовая медаль 1812 года, поскольку он находился в нижегородском ополчении в 1812 году и участвовал в кампании 1813 года при осаде крепости Глогау. Да и находился он на май 1827 года «в Безсорабии» на съёмках тамошних мест. Так что он тоже не подходит.

Наконец, есть подполковник Фёдор Павлович Сохацкий (в другом написании Сохатской и даже Сахатской) в должности инспектора классов Астербургского училища топографов. Ему было 32 года, и он «из дворян города Москвы», штаб-офицерской свиты, он-то как раз подходит: у него только Владимир 4-й степени и Анна 3-го класса, медалей никаких нет, возраст вполне сходный с портретным и на 1827 год он находился в Петербурге, где и работал Михаил Иванович Теребенев, который до 1829 года из Петербурга никуда не выезжал.

Я не упомянул ещё подполковника Александра Кузьмича Тимофеева, о коем указано, что он «из дворян Смоленской губернии», но находился он на 1827 год при штабе отдельного Оренбургского корпуса, от Петербурга изрядно далеко.

Ещё в субботу, бывши в библиотеке, просмотрел я печатные списки генералов и офицеров квартирмейстерской службы на 1827 год, и там указаны подполковниками и кавалерами Владимира 4-й степени и Анны 3-й те же лица, которых я описал. Все: Христиани, Сохацкой, Тарасов, Филиппович и Тимофеев. А из них наиболее подходящий кандидат к личности нашего подполковника тот же Сохацкий. Может, он женился впоследствии на костромичке, но на 1827 год он ещё холостой. Конечно, отыщется, если в печатных списках указаны только эти фамилии.

Колоновича я тоже не отыскал, но есть подпоручик Карнович Константин Ксенофонтович - сын, из дворян Ярославской губернии, которому 23 года, и находился он на съёмках в Финляндии у берегов оной, на Балтийском море простирающихся (экий пышный слог)...»

Горшман А.М. - Григорову А.А. 08.05.83 г.

«В архив я за прошедшую неделю не наведывался, так что новых подполковников квартирмейстерской службы покамест не нашёл, но как я уже писал вам, то по начатым спискам офицеров этой службы за 1827 год, кроме указанных и упомянутых в прошлом письме подполковников и кавалеров орденов св. Владимира 4-й степени и св. Анны 3-го класса Тарасова, Сохацкого, Филипповича и Тимофеева, я не находил. Были ещё подполковники Бунин Пётр Перфильевич, да ещё Иван Иванович Никлевич, но у первого указана Анна 3-го класса и 4-го, а у второго только 3-го.

Списки-то на 1827 год составлялись в конце 1826 и в самом начале 1827 года, так, примерно, в декабре-январе и возможно, что кто-то из этих подполковников получил Владимира 4-й степени и в середине 1827 года или во второй половине.

А может быть, что кто-нибудь из капитанов был произведён в подполковники, капитан-то один такой есть у меня на примете. Оленин Алексей Алексеевич, хотя он гвардейского генерального штаба, а там сразу после капитанов шли полковники, но мог он из капитанов гвардейской квартирмейстерской службы попасть в подполковники полевых квартирмейстеров...»

Горшман А. М. - Григорову А. А. 17.05.83 г.

«...Квартирмейстерского подполковника я всё-таки не отчаиваюсь найти. Вот подыскался капитан квартирмейстерской службы Карнович Сергей Львович, 23 лет от роду, переведённый в полевые квартирмейстеры из штабс-капитанов гвардейского генерального штаба, правда, у него Анна 3-й степени, да и ярославский он дворянин, видимо, сын полковника Карновича Льва Андреевича, который в 1829 году командовал учебной конно-артиллерийской ротой в Петербурге. А просмотрел только 2/3 этой книжки с послужными списками квартирмейстерских офицеров, так что ещё рассчитываю нарваться на костромича...»

Горшман А. М. - Григорову А. А. 31.05.83 г.

«...Ну, я, кажется, нашёл, кто таков наш подполковник квартирмейстерской службы. Почти в самом конце этой огромной связищи формулярных и кондуитских списков значился подполковник Евстафий Романович фон Менгден, произведённый в этот чин 23 сентября 1827 года, 30 лет от роду, из российских дворян Костромской губернии, кавалер орденов Анны 3-го и 4-го классов и св. Владимира 4-й степени.

Находился он в должности квартирмейстера 2-го кавалерийского корпуса, а в 1827 году, как указано и было в формуляре, откомандирован был в Петербург в депо карт для наблюдения за гравированием и литографированием карт, снятых в округе расположения полков 2-го кавалерийского корпуса.

Он ещё успел принять участие унтер-офицером квартирмейстерской службы в кампании 1814 года и находился при осаде Гамбурга, был произведён 22 февраля в прапорщики, а после взятия Гамбурга, 20 апреля, получил Анну 4-й степени на шпагу. Послужной список я Вам распишу.

Фон Менгдена Михаила Александровича срисовывал я сам, ибо фотограф я неважный и миниатюра уж очень невелика и темновато в изофондах Пушкинского музея, а сами они делают фото редко...»

Горшман А.М. - Григорову А.А. 07. 06.1983 г.

«...Фолиант с послужными списками офицеров квартирмейстерской службы я досмотрел вчера до конца, но никого из Бирюковых так и не нашёл. Но есть ещё два подполковника с Владимиром 4-й степени без банта и Анной 3-й степени: Иван Тимофеевич Кек 29 лет, из дворян Нижегородской губернии (вроде бы как сосед Костромской), но у него ещё значится Анна 4-й степени на шпаге и Прусский орден Красного Орла 3-й степени, да Пётр Парфёнович Бунин 28 лет, о коем просто сказано, что происходит из российских дворян. Да ещё один, о котором указано, что в 1827 году находился в Петербурге при Главном штабе Его Имп. Вел. «для узнавания новых правил о службе касательно квартирмейстерской части» - это подполковник Менд (почти что Менгден) Александр Иванович, тоже 28 лет «из российских дворян» и тоже кавалер Анны 3-й степени и Владимира 4-й без бантов.

Кек находился в должности обер-квартирмейстера 2-й конно-егерской дивизии, а Бунин был прикомандирован к депо карт при Главном штабе, т. е. находился в Питере. Ну а больше подполковников не было. А всего их было 11 человек, подполковников то бишь: Тимофеев, Тарасов, Сохацкой, Никлевич, Жихарев, Филиппович, Оленин, Кек, Бунин, Менд и Менгден. Из них Тарасову было 42 года, Тимофееву 36 лет, Никлевичу - 34 года, а Оленин был гвардейского Генерального штаба, т. е. помимо фигурного шитья имел ещё на воротнике широкий серебряный галун по верхнему и боковым краям. У Жихарева была серебряная медаль 1812 года и медаль за взятие Парижа, так что он тоже не подходит. Остаются шестеро, из которых следует кого-то выбирать: Сохацкой, Филиппович, Кек, Бунин, Менгден, Менд...»

Приводить подробные послужные списки Фон Менгдена и Сохацкого я не буду, достаточно сказать, что они переписаны с присущей Александру Михайловичу тщательностью. Поиск нужного документа - дело непростое даже для человека, привычно ориентирующегося в бумагах определённого ведомства. Горшман А.М. много лет посещает ЦГВИА, хорошо знает его фонды.

Увлечение отечественной военной историей началось у него давно и приобрело к моменту демобилизации из армии (по первой специальности он военный, окончил Ленинградское училище железнодорожных войск) конкретный интерес к военной атрибутике - истории русского военного мундира, оружия и наград.

Знатоки военной атрибутики - главные консультанты музейных сотрудников, они, как правило, владеют материалом в комплексе, и уже из приведённых писем понятно, насколько надо быть точным в знании всех деталей мундира, дат его изменения, дополнений, ибо порой деталь может скорректировать датировку портрета.

В музейных собраниях страны накопилось немало портретов военных с весьма условными названиями: «портрет офицера», «портрет молодого военного» и т. п. А между тем мундир и награды иногда помогают определить не только род войск, в которых служил портретируемый, но и его имя. А это уже немало. История Отечества начинает представать в лицах, а не только в датах тех или иных событий. Ради этого и затевается многотрудный поиск.

Поиски, находки - процесс увлекательный, но требующий огромной самодисциплины, самоотдачи. Почти ежедневно после рабочего дня (А.М. Горшман работает инженером-конструктором в Моспроекте-1) не домой, а в архив или в библиотеку и допоздна. А там выцветшие документы, далеко не всегда каллиграфический почерк писцов.

Однако вернёмся к нашей истории с портретом Бирюкова, теперь уж точно не Сергея Ивановича. А кого же?

Для уточнения времени поступления портрета в музей и источника поступления я обратилась к старым инвентарным книгам. В описи художественного отдела под номером 191 за 1926 год значится: «Теребенев. Портрет Хр. Хр. Колоновича. 1827 г. Рама красного дерева, за стеклом. Временно на сохранении от С.И. Бирюкова».

Описание более чем краткое, нет размеров акварели и хоть какого-то намёка на примечательности и приметы. Рама есть, стекло тоже есть, а вот другого портрета работы Теребенева нет. В одном из писем А.М. Горшману уже задавали вопрос о Колоновиче, но в ту пору он его не отыскал. Я через Елену Васильевну вновь попросила его вернуться к этой версии.

Дело в том, что в фондах музея-заповедника есть фотографии интерьеров усадьбы Ивановское, принадлежавшей С.И. Бирюкову, и на одной из них отчётливо виден наш портрет и парный к нему женский. Портреты постоянно висели в гостиной, были на глазах, и, конечно, не только имя, но и история жизни портретируемых была ведома домашним.

В родовитом семействе в обычае было помнить о родственниках и друзьях, поэтому нельзя не доверять записи, сделанной со слов внука Сергея Ивановича, кстати, полного тёзки своего деда. Это он передал на временное хранение в фонды музея картины фамильной галереи, кое-что позднее забрал, но большая часть осталась и перешла в постоянное собрание.

Горшман А.М. - Катковой С.С. 29.06.86 г.

«...Действительно, Колонович (он у меня записан даже дважды, как Колонович и Кононович), а состоял на 1827 год старшим адъютантом генерал-квартирмейстера 1-й армии, но сам не был офицером Генерального штаба, т. е. не служил в Генеральном штабе, а находился в адъютантской должности, будучи подполковником, зачисленным по армии. И регалии у него несколько другие, чем те, которые видны на портрете.

У Колоновича на 1827 год были Анна 4-го класса, затем Анна 3-го класса и знак отличия Военного ордена, т. е. солдатский георгиевский крестик, да ещё медали - бронзовая в память 1812 года и серебряная за взятие Парижа. Кто была его жена, сказать никак не могу, ибо в единственном формулярном списке его, встретившемся мне в ЦГВИА на 1828 год, значится он холостым...»

Горшман А.М. - Григорову А.А. 28.08.86 г.

«...Виноват, с Колоновичем вышла у меня накладка. Память человеческая всё-таки инструмент не шибко надёжный, особливо ежели надо держать в голове много разных фамилий и обладателей этих фамилий. Колоновича я действительно припутал за зря. Его фамилия попалась мне тогда при поисках персонажа, подходящего под ипостась этого подполковника Генерального штаба.

Был такой Колонович Христофор Христофорович, являвшийся в 1827-1828 гг. старшим адъютантом генерал-квартирмейстера 1-й армии. Он тоже имел чин подполковника, но вот ордена у него были несколько иные: Анна 4-й степени и Анна 3-й степени, знак отличия Военного ордена и медали - бронзовая в память 1812 года и серебряная за взятие Парижа, к тому же, являясь адъютантом генерал-квартирмейстера 1-й армии, сам он не служил в Генеральном штабе, а был зачислен по армии с исполнением должности старшего адъютанта, так что и мундир у него был другой, чем у офицеров Генерального штаба.

И в ЦГВИА в толстенькой связке формуляров, именных и кондуитных списков генералов, штаб- и обер- офицеров Генерального штаба на 1826-1827-1828 года (ф. 489, оп. 1, т. 2, д. 7068, св. I,. II, III) этот Колонович мне не встретился.

Он попадался мне в печатных списках дежурных генералов, старших дежурных офицеров корпусов и старших дивизионных адъютантов на 1826-1827 гг. и в связке формулярных и послужных списков чинов Императорской главной квартиры и штабов 1-й и 2-й армии и отдельных корпусов: Литовского, Финляндского, Кавказского, Оренбургского, Сибирского.

И вот я теперь раскопал эти записи с Колоновичем в своих бумагах, да опять заказал в ЦГВИА связки с этими делами, перелопатил их и понял-таки, что дал маху и залепортовался. Не был Колонович на 1827 год подполковником Генерального штаба и не имел он Владимира 4-й степени без банта, орден этот получил позднее, а в 1828 году и с бантом, поскольку был переведён на Дунай, где участвовал в боях с турками.

На 1832 год значится этот Колонович презусом военно-судной комиссии при Ордонансгаузе Бендерской крепости, и имел он к этому времени чин полковника, а награды были его таковы: Анна 2-й степени, Владимир 4-й степени с бантом, знак отличия Военного ордена и медали за турецкую войну 1828-1829 гг., за взятие Парижа и бронзовая в память 1812 г., да ещё знак беспорочной службы за 15 лет.

И почему фамилия его прописана на портрете этого самого лже-Бирюкова, тут уж я могу только догадки строить. Ясно только одно, что на портрете написан никак не Кононович, ибо тот не служил в Генеральном штабе и не имел на 1827 год орденов Владимира 4-й степени и Анны 3-й степени без бантов.

Я ещё раз внимательно просмотрел списки офицеров Генерального штаба на 1827 год и уяснил, что только 4 подполковника имели ордена Владимира 4-й и Анны 3-й степени без бантов, и о них я писал вам ранее, это: Фёдор Павлович Сохацкий, происходивший из дворян Московской губернии и на 1827 год имевший «полных лет - 32», Тарасов Иван Елисеевич, но у него кроме Владимира 4-й и Анны 4-й степени и медали серебряная и бронзовая за 1812 год и серебряная за взятие Парижа, да и возрастом он был постарше, «на 1827 год ему было 42 года», а происходил из дворян Архангельской губернии.

Был ещё подполковник Жихарев Степан Васильевич, 30 лет от роду, но он находился при штабе отдельного Кавказского корпуса и в отпуску, как явствует из его формуляра, в период между 1826-1828 годами не был, Теребенев же, авторству коего приписывается портрет, в 1827 году работал в Петербурге, как выяснил я у ГИМовских искусствоведов.

Ещё был подполковник Филиппович Владимир Иванович, из дворян Нижегородской губернии, 33 лет от роду, но при ознакомлении с его другими формулярами на 1827 и 1828 годы оказалось, что у него тоже была бронзовая медаль в память 1812 года и серебряная за взятие Парижа. Эта последняя медаль учреждена была окончательно 19 марта 1826 года и с того же времени стала выдаваться. Конечно же, все офицеры Генерального штаба, имевшие право на обладание сей медалью, получили её незамедлительно, поскольку являлись родом войск престижным и привилегированным.

В начале 1828 года прибавилось ещё три подполковника, имевших только ордена св. Владимира 4-й степени и Анны 3-й степени без бантов: Тимофеев Александр Кузьмич, 36 лет от роду, он находился при штабе отдельного Оренбургского корпуса, так что он никак не годится нам.

Я ещё, помнится, сообщал вам о Менгдене, но тот, при ознакомлении со всеми его формулярами за 1826-1828 годы, подполковником стал только с 23 августа и Владимир 4-й степени, да была ещё серебряная медаль за Персидскую войну 1826-1828 гг. Так что прошу прощения за внесённый по ошибке сумбур...»

Сапрыгина Е.В. - Горшману А.М.

«...Вы всё довольно обстоятельно объяснили насчет Хр. Хр. Колоновича, но мне, как и Вам, никак не объяснить умом появление этой записи в инвентарной книге. Логика подсказывает, что появление этого имени со слов хозяина коллекции и этого портрета... не могло появиться с бухты-барахты. Даже если он ошибочно назвал модель этим именем, что вполне вероятно, ведь портрет с другими произведениями перешёл к нему от родного деда, тоже Сергея Ивановича Бирюкова (старшего), то есть со словесной легендой... он должен был где-то слышать имя Колоновича и в связи с настоящей моделью портрета. Значит, опять место лже-Бирюкова остаётся вакантным.

Я рассудила так: Сергей Иванович Бирюков (старший) появился на костромской земле в 1835 году из Смоленска, следовательно, портрет кисти Теребенева 1827 года параллелей с Костромой может не иметь. Внимательно просмотрела известные мне родственные связи Бирюковых первой половины XIX века и, в частности, их родство с Вилламовыми, часть портретов которых представлена в фамильной галерее. И вот под № 11-4 вижу, что мужем Марии Григорьевны Вилламовой был тайный советник Христиани.

К сожалению, инициалы не даны, а то Вы ведь поминали Христиани - подполковника с теми же наградами, что и наша модель, и не совпадал только возраст, что в общем-то дело девятое. Его родство с Бирюковыми ещё один аргумент в пользу, а также явно нерусское происхождение, что видно по модели. Что Вы на это скажете? Есть ли у Вас его послужной список? Напишите, пожалуйста...»

Горшман А.М. - Сапрыгиной Е.В. 19.10.86 г.

«...Кабы не ваша настойчивость в утверждении того, что портрет этот поступил из собрания Бирюкова, то и должен быть написан кто-то из состоявших в родстве с представителями этого рода, то я и по сю пору считал бы, что на портрете этом написан Фёдор Павлович Сохацкий, тем более что нашёл я в его формуляре на 1813 год указание о том, что женат он был на Полозовой Наталье Александровне, дочери отставного поручика артиллерии, а Полозовых в Костромской губернии было много...»

Горшман А.М. - Сапрыгиной Е.В. 07.12.86 г.

«...А мне-то сейчас и вовсе не надобно, чтобы это был Христиани, потому что в глубине души я уверен, что ежели папа грек, то грецкая порода перепрёт рассейскую, среднеполосную и выпрет или через нос, или ещё как-нибудь явственно. И уж коли узнал я, что у Сахацкого Фёдора Павловича жена была из костромичек, так я почти уверен, что написан он. Вполне московское лицо, а он в Москве родился и учился в Благородном университетском пансионе...»

Настойчивость, которую проявила Сапрыгина Е.В., станет понятной, ведь в её руках была родословная Вилламовых, родственников Бирюковых. На известном фоне интерьера гостиной усадебного дома в Ивановском видны портреты супругов Вилламовых и Свербихиных.

Вскоре А.М. Горшман прислал нам формуляр В.X. Христиани.

«Полковник Генерального штаба и начальник 1-го отделения канцелярии сего штаба Василий Христианов сын Христиани, кавалер орденов Св. Владимира 4-й степени с бантом и Анны 2-го и 4-го классов имеет знак отличия Польского Военного ордена 3 степени и медаль «За взятие Варшавы».

На 1 декабря 1831 года полных лет ему было 32.

Происходит из дворян Московской губернии, а крестьян за ним не состоит.

Вдов и имеет дочь Анастасию - 3-х лет.

Состоит по должности и по службе в комплекте и налицо.

Из кандидатов Московского университета определен колонновожатым в свиту Е.И.В. по квартирмейстерской части 1815 года 14 апреля, произведён прапорщиком 1816 года 30 августа, пожалован подпоручиком за отличия в службе - 1817 года июня 26, поручиком за отличия же 1819 года генваря 6, штабс-капитаном за отличность - 1821 года сентября 18, капитаном - 1824 года декабря 24, переведён в Гаапаньемский корпус топографов - 1825 года марта 1, пожалован подполковником за отличность по службе - 1826 года августа 22, переведён в Генеральный штаб начальником 1 отделения канцелярии сего штаба - 1827 года декабря 12, назначен помощником обер-контролера Артиллерийского департамента - 1831 г. генваря 6.

Находясь на съёмках береговой линии в Финляндии с мая 2 дня года 1818 по сентябрь 5-й 1821, отличился при рассеянии и взятии в плен контрабандистской шайки августа 25 1821 года, за что Всемилостивейше пожалован орденом св. Анны 4-го класса на шпагу.

За отличность в исполнении съёмок в Южной Финляндии с апреля 29 года 1822 по октябрь 17 года 1825 награжден орденом Св. Анны 3-го класса.

Февраля со 2-го года 1831 прикомандирован дежурным штабс-офицером при генерал-фельдцейхмейстере Великом князе Михаиле Павловиче и находился в действующей армии противу польских мятежников и марта 31-го находился в действительном сражении при Сточеке, апреля 10-го при Седлицах, апреля 23 при Сероцке, мая 26 при Остроленке, за что пожалован бант к имеющемуся ордену св. Владимира 4 степени; июня 4 под Пяснышем, июля 8 под Гралевым, июля 30 под Сохачевым, а августа с 6 по 25 при блокаде Варшавы до взятия укреплений её приступом, за что пожалован орденом св. Анны 2 класса.

По-российски, немецки, французски читать и писать умеет, математику, геометрию, тригонометрию и астрономию знает и планы чертить и рисовать умеет».

Горшман А.М. - Сапрыгиной Е.В. 16.09.86 г.

«...Приказ о переводе Христиани В.X. из Финляндского корпуса топографов в Генеральный штаб с назначением начальником 1 отделения был отдан 12 декабря 1827 года, так что уж через неделю он мог быть в Петербурге и успеть переодеться в мундир подполковника Генерального штаба. Причём я читал в записках Валентина Михайловича Шаховского, шурина Александра Николаевича Муравьёва, о том, что когда последовал приказ о его переводе из Гвардейского Генерального штаба в Лейб-гвардии конно-егерский полк, то на переобмундировку у него ушло два дня.

Так что в начале 20-х чисел декабря Василий Христианович Христиани мог заказать свой портрет Теребеневу. А писал Теребенев свои портретики в один приём и брал по 10 рублей серебром за портрет, о чём я читал в записках генерал-майора Петра Алексеевича Кладищева. Причём позировал Христиани Теребеневу уже с орденом св. Владимира 4 степени, которым был награждён приказом от декабря того же 1827 года.

...По сведениям в формуляре на 1827 год, Христиани женат на дочери сенатора Куруты, а по формулярному списку на 1831 год в графе о семейном положении указано, что он вдов и имеет дочь 3-х лет от роду.

В конце формуляра на 1831 год есть приписка старинным свинцовым карандашом «октября с 17-го 1833 года в отставке с перечислением в чин статского советника и назначением обер-контролёром счётной экспедиции Морского министерства».

По месяцеслову на 1840 год Христиани значится генерал-контролёром интендантского департамента Военного министерства».

Горшман А.М. - Катковой С.С. 26.09.86 г.

«...В отношении портрета подполковника Генерального штаба у меня есть всё-таки сомнения, что может это оказаться Христиани, который женат на одной из дочерей Бирюкова, хотя я и предполагал в последнем письме к Елене Васильевне, что, может быть, это и Христиани.

Предположение этого брака исходит от Елены Васильевны. Но по более обстоятельном рассуждении предположение это всё-таки маловероятно. Во-первых, внешность у него очень уж среднерусская, в то время как у греков (а попадались мне портреты греков-офицеров и греков-чиновников начала 1-й половины прошлого века, так у всех у них либо смуглый цвет лица и тёмные глаза и волосы, либо нос весьма объёмист).

Во-вторых, очень уж мало времени у него остаётся, чтобы после отдачи приказа о его переводе в Генеральный штаб из Финляндского корпуса топографов прибыть в Петербург из городка Гаапаньеми, находившегося неподалёку от Гёльсингфорса.

Приказ был отдан 12 декабря 1827 года, в Гаапаньеми, где находится корпус топографов, мог он прибыть дня через три-четыре, т. е. числа 15-16 декабря в самом быстром случае и через неделю в самом медленном. На сдачу дел и на сборы ему надо было тоже дня три-четыре, а может, и более того, да на дорогу тоже дня 3-4, ибо от Гёльсингфорса до Петербурга 300 вёрст с лишком, так что к новому месту службы он прибывает числа 21-22 декабря.

...Мне надобно отыскать в архиве документы, в которых бы указывалось о дне его выезда из Гаапаньеми или о дне прибытия в Петербург. Но остается ещё внешность, и тут надобно искать формуляр его отца Христиана Христиановича Христиани, который попался мне в списках чиновников Межевого департамента Министерства юстиции на 1816 год. Там он значится в чине коллежского советника и кавалера ордена св. Владимира 4 степени. И нашёл я указание, что в 1789 году был он прапорщиком Финляндского егерского корпуса в возрасте 21 года.

И вот надобно мне отыскать в ЦГВИА дела по этому корпусу и найти его формуляр с указанием на ком он был женат, и если окажется, что на гречанке, то маловероятно, что сын его будет иметь такую отнюдь не греческого типа внешность. Были, конечно, греки и со славянской внешностью, но это редкость. Да и буде женат он на русской, так тоже как тут знать, какое начало одержит верх: греческое или российское?

И надобно отыскать формулярный список Василия Христиановича Христиани на более позднее время, чтобы узнать: был или не был он женат на Бирюковой. А пока портрет именовать его изображением окончательно нельзя, надобно хотя бы ставить знак вопроса...»

Горшман А.М. - Катковой С.С. 09.10.86 г.

«...Видимо, всё-таки мои опасения, что Христиани оставалось мало времени, чтобы поспеть из Гаапаньеми в Петербург, успеть переобмундироваться и заказать Теребеневу свой портрет, так сказать, напрасны. Пользуясь наличием свободного времени (у меня сейчас отпуск), я съездил в газетный отдел Ленинки и заказал «Санкт-Петербургские ведомости» за целый, так сказать, квартал, то бишь за октябрь, ноябрь, декабрь 1827 года, и стал смотреть списки приехавших в столицу разных людей.

Так, Христиани Василий Христианович, как указано в списке, прибыл в Петербург «по казённой надобности» ещё 24 ноября и более из столицы не уезжал, ибо я просмотрел и списки уезжавших до конца 1827 года. Так что у него были какие-то служебные дела в Петербурге ещё до перевода в Генеральный штаб, а может быть, что перевод его был уже оговорён и представление на перевод не шло по инстанциям и ожидалось только утверждение военным министром и начальником Главного штаба и, конечно, подтверждение указа царем.

А Христиани тем временем оповестили, что ему надо быть уже в Петербурге, и он приехал и, может быть, даже заказал себе новый мундир, а там подоспело и награждение орденом св. Владимира 4 ст. И таким образом, у него было достаточно времени, чтобы успеть занять очередь к Теребеневу для позирования.

Затем отыскал я в ЦГВИА формулярный список на отца X.X. Христиани, служившего в Финляндском егерском корпусе. Список на январь-апрель 1795 года, в списке значится он поручиком, лет ему было 26, а женой его являлась Варвара Ивановна Желябужская, т. е. супруга его была русской... в формуляре на 1799 год тоже значилось, что жена его В.И. Желябужская и он имеет сыновей: Христиана 7 лет и Василия 8 месяцев от роду, и вполне вероятно, что Василий пошёл породой в мать...»

В этой счастливой развязке неожиданностью, и полнейшей, стала запись в формуляре Василия Христиановича: «...вдов, имеет дочь Анастасию 3 лет». Обдумав это известие, прихожу к выводу: дочь родилась через год после свадьбы - в 1828 году, значит, действительно, на время составления формуляра ей три года, но она уже сирота. Значит... Что же это значит?

У В.X. Христиани, значит, сыновей не было? А у Бирюковых нет в жёнах Анастасии Васильевны. Возможно, Василий Христианович был женат дважды, в те времена жёны часто умирали при родах, от послеродовой горячки. Может, здесь тот же случай?

Е.В. Сапрыгина, просматривая Московский и Петербургский некрополь, извлекла из этого печального реестра следуюшие сведения: на Смоленском православном кладбище в Петербурге похоронены Христиани Василий Христианович, тайный советник, родился 6 апреля 1798 года, умер 20 января 1857 года, и Христиани Мария Григорьевна, родилась 27 октября 1805 года, умерла 3 июня 1877 года.

Выходит, Мария Григорьевна не умерла в 1831 году, а даже пережила своего мужа на 20 лет. Предположение, что Мария Григорьевна - вторая жена Василия Христиановича, подтвердилось.

На какое-то время я оставила эту тему, но постоянно оставалось знакомое исследователям беспокойство-предчувствие, что ещё одно звено или шаг и... связь Бирюковых и Христиани будет установлена.

И вот совсем недавно я просмотрела альбом рисунков и акварелей, хранящихся в фондах музея-заповедника. Альбом принадлежал, как явствует из надписи на обороте первого листа, Варваре Васильевне Бирюковой, до замужества Христиани, владелице имения Ивановское Костромского уезда, жене Ивана Сергеевича, сына генерал-майора.

Так вот оно звено, соединявшее род Христиани и Бирюковых! Варвара Васильевна стала хозяйкой усадьбы и собрала под одной крышей фамильные портреты Свербихиных, Варламовых, Христиани и Бирюковых. Небольшой альбом в бархатном переплете с резными слоновой кости накладками - свидетельство любви его владелицы к художеству, бережного отношения к подаренным ей братьями, детьми, друзьями рисункам.

В родословной Бирюковых за номерами 20-24 записаны дети Ивана Сергеевича и Варвары Васильевны: Анфиса, Василий, Сергей, Павел, Иван. Иван умер мальчиком 12 лет от роду, об Анфисе сведений нет, а Павел Иванович (1860-1913) заслуживает упоминания, ведь часть его жизни была связана с жизнью Льва Николаевича Толстого. Он был его секретарем, написал биографию писателя, был последователем его учения и даже второго сына в память о нём назвал Львом.

Сергей Иванович-младший родился в 1858 году и умер в 1927, через три года после сдачи картин в музей на хранение. Действительный статский советник, бывший 8 лет вице-губернатором Нижегородской губернии, с 1914 года - предводитель костромского дворянства. Имел троих детей: Наталью, Варвару и сына Сергея.

Сергей Сергеевич - народный артист СССР, в 1961 году был на гастролях в Костроме, побывал в музее, позднее прислал в дар музейное фото, фотографии интерьера усадебного дома. На одном из фото Варвара Васильевна с внуками. Крупные черты их лиц с характерными прямыми, чуть нависшими носами сохранили следы той «грецкой породы», которая «всегда возьмёт верх над среднерусской».

Усадьба Ивановское привлекла внимание ещё дореволюционных исследователей. Напомню, что Сергей Иванович Бирюков приобрёл ее у князя Александра Вяземского в 1835 году. В журнале «Столица и усадьба» (№ 48 за 1915 год) рядом с описанием мебели красного дерева фирмы «Гамжа» сообщается о старинной библиотеке, где есть первое издание «Истории государства Российского» Карамзина, полные комплекты журналов «Современник», «Московский телеграф», на снимках - фрагмент фамильной галереи предков - шесть портретов в два ряда.

Установив имя изображённого на мужском портрете, мы сразу же поставили новый вопрос: кто же та, что изображена на парном портрете? Жена? Конечно. Но какая? Первая? Тогда это дочь сенатора Куруты. Вторая, Мария Григорьевна Вилламова? Тогда портрет заказали к написанному Теребеневым не ранее 1831 года (по формуляру, в этот год В.X. Христиани ещё вдовец) и, судя по авторскому почерку, уже иному мастеру (впрочем, нужна экспертиза этого портрета для подтверждения авторства М. Теребенева).

А пока несколько слов о семействе Вилламовых. Дед Марии Григорьевны Иоганн Готлиб Вилламов - немецкий поэт, служил в Петербурге инспектором классов в Лютеранской Петровской школе, его жена - француженка - надзирательница над классами в Смольном институте. Их сын (отец Марии) Григорий Иванович был секретарем русского посольства в Швеции, где и нашёл себе супругу в семействе русского купца А. Свербихина, по торговым делам издавна проживающего в Стокгольме.

В модно одетой очаровательной блондинке, свободно и изящно позирующей художнику, хочется видеть Марию Григорьевну. Мы установили точно, что М. Теребенев не портретировал С.И. Бирюкова. И что же выходит, портрета генерал-майора нет?

Портрет, точнее, этюд, сохранился в фондах музея-заповедника (инв. № 7654), он выполнен масляными красками и недавно был реставрирован в КСНРПМ реставратором Михеевым В.А. Подписи художника нет, возможно, он был свой человек, родственник, ведь мы уже упоминали, что в семье многие увлекались художеством, а может, кто-то из друзей написал портрет владельца имения Ивановское.

Живопись несёт отпечаток любительства, хотя портретисту не откажешь в наблюдательности и старании. Сергей Иванович в домашнем халате, сидит в уютном кресле, правую руку держит на подлокотнике, что позволяет скрыть её неподвижность. Живописец сознательно выбирает профильное изображение, выявляющее характерность черт волевого лица. При этом он сумел передать старческую мягкость некогда решительного подбородка, дряблость кожи и остановившийся, словно направленный внутрь взгляд.

Расследование окончено... Но остаётся всё-таки вопрос с Колоновичем. Личность эта вполне реальная. На 1828 год, по формуляру, числится холостым, но, возможно, позднее всё-таки связал свою судьбу с кем-то из дочерей Вилламовых, Бирюковых или Христиани.

Последняя находка - акт 1943 года по результатам сверки фондов живописных произведений Костромского краеведческого музея: за № 191 - «Теребенев. Портрет Хр. Хр. Колонович». В инвентарной книге пометка: «номера нет» (вернули С.И. Бирюкову?). На раме нашего портрета - № 183, женский портрет - № 182.

Итак, частный вопрос музейной атрибуции одного портрета вывел нас на проблему галереи Бирюковых, которая заслуживает дальнейшего изучения и публикации.

«Дворянские гнёзда» - это островки европейской культуры в океане России, становившиеся целыми архипелагами в Центре и Поволжье. Костромская губерния имела множество усадеб, владельцы которых были истинным цветом нации.

С.С. Каткова