Усадебный мир детства Александра Шаховского: к биографии драматурга

А.А. Филиппова

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTMzLnVzZXJhcGkuY29tL2ltcGcvb1RUU2VuQncxZFVzRkxuc20xRkJ4ck5MMmdvTEtHejdXcXh3NmcvQ3FDLWZ5RkNGUDQuanBnP3NpemU9MTExMngxNjAwJnF1YWxpdHk9OTYmc2lnbj04M2ZlZDdlYjg2ZTAyODY1OTg3ZjUxNDA3NTJlN2QxNSZ0eXBlPWFsYnVt[/img2]

Неизвестный художник. Портрет Александра Александровича Шаховского. 1800. Бумага, соус, акварель. 14,2 х 10,2 см. Государственный музей А.С. Пушкина. Москва.

В 2026-2027 гг. литературная общественность будет отмечать памятные даты, связанные с именем известного и значимого деятеля русского искусства и литературы начала XIX века Александра Александровича Шаховского: в 2026 году - 180 лет со дня смерти писателя, в 2027 году - 250 лет со дня его рождения.

Жизнь и творчество этого художника за прошедшие 200 лет не достаточно полно освещены в научной литературе, поэтому каждая новая «реплика» может дополнить, обогатить, дать новый ракурс в понимании и оценке истории формирования личности художника, его характера, места в культурном процессе эпохи, а также внести лепту в возможную «Летопись жизни и творчества А.А. Шаховского».

Здесь мы ставим задачу на основе неопубликованных ранее документов, писем, воспоминаний и имеющихся немногочисленных исследований биографии художника слова восстановить некоторые сведения о раннем периоде его жизни, реставрировать атмосферу усадебного быта Смоленской губернии, сформировавшую его мировоззрение и определившую творческие интенции.

Основой для первых биографических работ (Саитов В. Очерк жизни и деятельности кн. А.А. Шаховского. // Сочинения К.Н. Батюшкова. - СПБ: 1886. Т. 3; Гаршин Е. Один из забытых писателей // Исторический вестник. 1883. Т. 13. № 7; Сиротинин А. Князь А.А. Шаховской // Русский архив. 1896. № 4; Ярцев А.А. Очерк жизни и деятельности кн. А.А. Шаховского.// Ежегодник Императорских театров 1894-1895 гг.; Ярцев А.А. К жизнеописанию князя А.А. Шаховского // Русский архив. 1896. № 3.) о А.А. Шаховском послужили письма и записки самого князя, мемуары его современников, некрологи, помещенные в различных изданиях обеих столиц России в 1846 году, а также жизнеописание Р.М. Зотова, написанное со слов самого драматурга.

Как отмечает А.А. Ярцев, «биограф князя Шаховского поставлен в очень неблагоприятные условия при своей работе. Самых важных материалов, - документальных, - он не доищется; другие,- литературные, бесконечно разбросаны, и надо рыться в сотнях книг, выбирая иногда из каждой лишь по одной строчке. Из произведений Шаховского напечатана едва ли пятая часть».

В работе этого одного из первых биографов подчеркнуто, что период детства и юности драматурга «приходится проходить молчанием», хотя известно, что «среди биографических материалов данные о детстве занимают, конечно, важное место: знать, как прошло детство человека, какие семена были положены в основу будущего существования, значит объяснить себе многое в его последующей жизни». Недостаточность документов, сведений очевидцев о детстве и юности личностей творческих, в нашем случае таких, например, как Грибоедов и Баратынский, братья Глинки и Хомяковы, Ширинский-Шихматов и др. - особенность многих биографий современников Шаховского, живших на рубеже XVIII-XIX веков.

Необходимо отметить: все вышеназванные писатели, поэты имеют непосредственное отношение к смоленскому краю, т. е. смоленское «культурное гнездо» сыграло немаловажную роль в их становлении, что даёт нам основание видеть в уездном быте смоленских дворян важную составляющую в формировании мировосприятия будущих талантов. К настоящему времени появился целый ряд документов и публикаций, позволяющих по-новому взглянуть на ранний период жизни А.А. Шаховского, его родословную и дружеское окружение в смоленском крае, позже ставшее связующим звеном между столичным театралом и смоленскими провинциальными интеллигентами.

Нам представляется важным ввести в научный оборот неопубликованные ранее материалы из центральных и областных архивов, записи «Дневника» личного секретаря императрицы Екатерины II А.В. Храповицкого, мемуары смоленских дворян - современников драматурга. Эти источники помогут внести ясность в некоторые уже известные факты, обогатив их новыми подробностями.

Необходимо отметить, что до сих пор факты жизни, проведенной будущим драматургом в Смоленской губернии; о его домашнем образовании и годах обучения в Московском благородном пансионе не всегда конкретны и довольно скудны. Так, например, нигде не удаётся обнаружить сведения о причинах благосклонного отношения к юноше государя, хотя, как отмечает Ярцев, доходило «до того, что строгий в делах службы Павел прощал Шаховскому некоторые ошибки против военной дисциплины, относя их к забавной рассеянности».

Описывая детские годы писателя, все биографы чаще всего ограничиваются кратким сообщением о месте рождения, называя имена родителей, иногда пишут о влиянии матери на художественный дар мальчика. Все эти сведения восходят к письму А.А. Шаховского к родственнице и наследнице его архива Павле Михайловне Бакуниной.

На основании публикации Р.М. Зотова, который, как считает А.А. Ярцев, пользовался документальными источниками, А.А. Шаховской родился 24 апреля 1777 года в смоленском имении Беззаботы Ельнинского уезда. В то же время князь Долгорукий в своей «Родословной книге» относит день рождения Шаховского к 24 февраля.

Можно предположить, что это незначительное несовпадение в два месяца объясняется различными датами записи о факте рождения в сельце Беззаботы и записи о крещении младенца в церкви одного из близлежащих сел. В XIX в. А.А. Ярцев пытался разыскать метрики о рождении, предполагая, что Шаховского крестили в церкви села Ивонина.

Но крещение могло пройти и в других ближайших церквях: или в приходской церкви села Нежода, к примеру, если опираться на описание окрестных сёл в записях Государственного архива Смоленской области, к которой была приписана ивонинская домовая церковь, или в других окрестных сельских церквях, т.к. к настоящему времени известно, что все они принадлежали деду и бабке А.А. Шаховского по материнской линии.

Многие биографы А.А. Шаховского сообщают, что смоленское имение, в котором прошли детские годы будущего писателя, принадлежало отцу драматурга, но это не соответствует действительности. Архивные документы свидетельствуют, что имение Беззаботы было устроено в середине XVIII века дедом будущего драматурга по матери поручиком Ф.Б. Пассеком (1713-1770 гг.), представителем старинного дворянского рода, происходившего из Богемии, переселившегося позже в княжество Литовское, а затем перешедшего на службу в Россию.

Федор Богданович Пассек приходился родным братом генерал-аншефу Петру Богдановичу Пассеку (1736-1804) и вместе с ним принимал участие в дворцовом перевороте, в результате которого взошла на престол Екатерина II. Она не забывала верных подданных; как свидетельствует запись в Государственном архиве Смоленской области, «Федор Богданович Пассек, способствовавший восшествию на престол императрицы, имел массу имений, подаренных Екатериной (Ивонино, Язвень, Беззаботы, Яковлевичи, Дарвино)». Описания усадеб, принадлежавших деду А.А. Шаховского в Ельнинском уезде, помогают воссоздать усадебную среду второй половины XVIII - начала XIX вв. в родных пенатах юного Шаховского.

В селе Крашневе у Пассеков был деревянный господский дом, «большой сад с беседками, киосками, мостиками, множеством цветов и теплицей», в Яковлевичах были «довольно большая библиотека и Ланкастерская школа для крестьянских мальчиков на 30 человек». Почти каждую из усадеб украшала церковь. Село Язвино на холмистой возвышенности на берегу речки Хмары среди имений Ф.Б. Пассека являлось как бы центральным и по культурному развитию, и по занимаемому месту. Здесь необходимо сказать несколько слов о родословной Шаховского, поскольку известные и властные родичи, несомненно, оказали серьезное влияние на формирование характеров, воспитание и образование младших членов семьи.

Ф.Б. Пассек был женат на княжне Наталье Алексеевне Шаховской, предки которой вписали не одну славную страницу в историю Российского государства. Яркую характеристику бабке Шаховского дает жительница Ельнинского уезда М.С. Николева, родственница известного литератора, драматурга XVIII века Н.П. Николева, в своих мемуарах: «Эта старуха-самодур позволяла себе многое, что другим бы не прошло даром: но у нея было при хорошем состоянии громадное родство, смотревшее на нее как главу и корень. Чуть ли не половина губернии приходилась ей родней, и у нея собиралось большое общество».

Н.А. Шаховская еще до брака с Фёдором Богдановичем Пассеком, освящённом только в 1748 г., родила от него четверых детей, (по тем временам смелый поступок) в том числе и будущую мать литератора. «О Наталье Пассековой, рожд. княжною Шаховскою, сказано, что была опасна во время Им.(ператрицы - автор ст.) Е.(лизаветы - автор ст.); ибо та имела слабость ей верить», - писал в своем «Дневнике» личный секретарь Екатерины II смоленский дворянин А.В. Храповицкий.

Бескомпромиссный характер бабки драматурга проявился, к примеру, в 80-е гг. XVIII в. Юному Александру было уже 7 лет, когда она «писала Екатерине письма, в кот. просила о дозволении объявить важное дело. Для ее допроса отправлен был в Москву, в октябре 1784 года Шешковский, которому она и открыла: будто, по словам многих приезжавших к ней лиц, Московское смятение 1771 года, произошло по наущениям гр. П.И. Панина, замышлявшего через то возвести на престол в. кн. Павла».

В «Дневнике» Храповицкого на этот счет есть следующие записи: «Она была бы при Анне высечена, при Елизавете сидела бы в Тайной, есть такие письма, кои надлежало сжечь и не можно было отдать Шешковскому»; «говорено о Пас.(ек - автор ст.): она стоит того, чтобы ее запереть, но по старости ея лет, пусть свой век доживает…».

О матери А.А. Шаховского известно немного: Анастасия Федоровна Пассек родилась в 1754 году, большую часть времени проводила в родительских имениях и, как видно из воспоминаний А.А. Шаховского, имела большую склонность к литературному творчеству, мечтала о литературной карьере старшего сына. По замечанию А.А. Ярцева, на зародившийся в юном Александре дар стихотворства, мать его, - «сама беседовавшая с музой поэзии», по-видимому, возлагала надежды, на славу сына.

Зять Федора Богдановича и Натальи Алексеевны Пассеков - Александр Иванович Шаховской, прямой потомок третьей ветви старшей линии рода и дальний родственник бабки драматурга по матери. Женившись на Анастасии Федоровне Пассек, он получил за женой в приданое сельцо Беззаботы Ельнинского уезда, где проживал почти безвыездно, но, по-видимому, только до смерти жены. В Беззаботах был построен каменный господский дом и разведён обширный парк. От этого брака родились сыновья - Александр, Владимир (1778-1845 гг.) и Лев (1782-1845 или 1831).

Таким образом, первенец этой четы через бабушку и отца объединил две ветви старинного княжеского рода, а младшие братья Александра вошли в ближайший родственный круг в ельнинских поместьях и, конечно, стали первыми товарищами по занятиям, играм и развлечениям. В смоленский родственный круг, кроме родителей, дедушки и бабушки Пассеков входили родные тетки и сестры писателя по матери: Надежда Федоровна, в замужестве Гедеонова; Александра Федоровна, в замужестве Рахманова; Елизавета Федоровна, в замужестве Энгельгардт.

Ближайшими соседями и дальними родственниками Пассеков были представители таких уважаемых смоленских фамилий, как Повало-Швейковские, Ширинские-Шихматовы, Николевы, Потёмкины, Барышниковы и др. А.А. Шаховской, вспоминая о своем детстве в Беззаботах, называя себя «сельским баричем», охарактеризовал свое воспитание как типичное для смоленских детей из дворян в последней трети XVIII века.

Как и в других семьях поместных дворян, у Александра был воспитатель из народа. В автобиографических заметках А.А. Шаховского сохранилось имя «дядьки Емельяныча», «неизменного спутника и слуги русских баричей старинного завета», который сопровождал Шаховского в Петербург. В описаниях церквей в имениях Ф.Б. Пассека, выполненных приходскими священниками в XIX в., сохранились выразительные характеристики крестьян господ Пассеков («с грубым языком» и суевериями) и их дворовых людей, воспринявших «привычки» своих владельцев. «Бывшие кучера и лакеи» обучали крестьян игре в карты и выражались на «господский манер»: «фарсон» (фасон); «мечтально» (моментально); «андеи» (идеи); «залхон» (балкон) и пр.

Но, конечно, не это окружение формировало мир будущего драматурга, а общая творческая атмосфера в имении. Замечание А.А. Шаховского о том, что он «наследовал дар авторства от матери, которой долговременная болезнь помешала сделаться истинным поэтом, но она зародила в мою душу искру творческого огня», - позволяет сделать вывод, что воспитание в Беззаботах не ограничивалось негативным свидетельством Н. Страхова, приведенного В. Покровским: «Недавно дворянские дети выучивали не далее букваря, а с псалтыря навеки расставались с чтением книг».

Детство младших членов дворянских семей в XVIII - первой трети XIX вв. чаще всего проходило в усадьбах. Позже образование под руководством домашних учителей и родителей восполнялось образованием в столичных учебных заведениях. Просвещенность, хотя бы видимая, была в большой моде у смолян; мемуаристы сообщают, что многие ельнинские помещики, не получив сами «достаточного образования, старались всеми силами»  дать его своим детям в зависимости от имеющихся средств. Одни, как родители А.А. Шаховского, имели возможность обучать своих детей в Московском университете или Благородном пансионе, другим (например, С.Н. Глинке) приходилось учиться в казенных учебных заведениях: в Морском кадетском или Шляхетском корпусе.

Большинство смоленских дворян находили возможность записать своих несовершеннолетних детей в Преображенский полк с последующей службой в нем. Цель служебной карьеры виделась им не только в получении чина, должности. Очень значимой для большинства представителей дворянского общества была забота о репутации, немаловажное место в обретении и поддержании которой занимало образование, оказывавшее среди прочего большое влияние на мировоззрение молодых людей.

Мировидение будущего поэта и драматурга Шаховского формировалось в традиционной патриархальной и религиозной атмосфере. Воспитанная в нескольких поколениях твердая вера в устои православного христианства не раз побуждала его предков и родных на богоугодные дела. Их фамилия не раз встречается среди списков устроителей и жертвователей сельских храмов.

Александр Шаховской, проведший детство в Беззаботах, а позже приезжавший в имение на летние вакации из Московского Благородного пансиона, мог наблюдать за возведением храмов и присутствовать на их освящении. В 1787 г. стараниями деда писателя в селе Язвино на месте обветшавшей была возведена новая деревянная Покровская церковь и «рядом второй престол во имя Одигитрии Божией Матери». По преданию, Фёдор Богданович Пассек построил ее в благодарность «за совершившееся с ним перерождение после отступления тяжелой болезни, последовавшей после того, как он, зараженный духом неверия и вольнодумства, за свое легкомыслие, сказанное им в кафедральном соборе пред Чудотворным образом Божией матери, поражен был вдруг этою болезнью».

В воспоминаниях смолян - современников А.А. Шаховского есть немало примеров обязательного воспитания с детских лет любви к православной религии. Так, смоленский дворянин А.И. Барышников, хороший знакомый А.С. Грибоедова, описывая своё детство, вспоминает сцены ежедневных занятий с матушкой, когда ему приходилось помногу раз повторять молитву Богородице, трудно запоминавшуюся в пятилетнем возрасте. Совершение религиозных обрядов с соблюдением старинных обычаев параллельно со следованием народным традициям и суевериям в семьях ельнинских дворян вспоминает смолянка М.С. Николева.

В «Записках» родственницы Грибоедовых А.И. Колечицкой описываются детские впечатления о встречах с монахами, совершавшими паломнические путешествия, рассказывается о воспитании детей по православным христианским канонам, о торжественных богослужениях по поводу освящения домовой церкви в смоленской усадьбе Казулино. Все эти примеры позволяют воссоздать религиозную атмосферу, в которой формировалось религиозное сознание Шаховского.

Отмечая несколько периодов «в истории личных религиозных воззрений князя», А.А. Ярцев писал: «судя по одному намеку в автобиографическом письме к Бакуниной о своих годах, можно думать, что религиозные основы были заложены в душу Шаховского ещё с детства». «Второй основой мировоззрения князя Шаховского» А.А. Ярцев называет искреннюю любовь к Царю и Отечеству, глубинное национальное чувство и народность «в лучшем и точном значении этих слов».

Истоки патриотизма, несомненно, восходят к происхождению и воспитанию А.А. Шаховского. В «Списках» Смоленской шляхты 1650-1727 гг. неоднократно встречаются имена предков драматурга, защитников Отечества - Пан Константин Пашкевич, Данило Пашко, Иван Данилов сын Пассек. Древний род Шаховских также не раз прославил себя на государевой и воинской службе.

Среди предков драматурга бояре, царские стряпчие, стольники, камергеры, участники придворных заговоров и военных походов, боев под Смоленском и Измаилом, участники Крымских кампаний и походов в Малороссию. Предания о борьбе с «литвой» и о Смоленских походах, до сих пор бытующие в народе, были знакомы А.А. Шаховскому с детских лет.

Недалеко от села Язвень при впадении в речку Добрую безымянного ручья «местность называлась «городище»; здесь, как сообщается в Описании села Язвень, были «остатки укреплений, а крестьяне находят остатки копий и ножей, предметы относятся к периоду владычества Литвы».

Уже в зрелые годы Александра Шаховского серьёзно занимали биография и деяния русских царей, особенно Петра I, так же, как и героическая битва за Смоленск в XVII в., о чём свидетельствуют его письма и произведения. «Третьей основой мировоззрения Шаховского,- по утверждению А.А. Ярцева, - после религиозных верований и патриотических убеждений, была его любовь к театру и литературе, давшая направление всей его жизни и деятельности».

Ф.Ф. Вигель отмечает, что А.А. Шаховской был рождён для театра и «… с малолетства все помышления его к нему стремились, все радости и мучения ожидали его на сцене и в партере». В преданиях семьи Шаховских «из рода в род передавалось памятка о театральных представлениях далёкой старины».

По рассказу самого драматурга, прабабка его, Татьяна Ивановна Арсеньева, боярышня Царевны Софьи Алексеевны, представляла Екатерину Мученицу в трагедии, сочиненной самой царевной, и сказывала бабке Шаховского, а своей дочери, что Петр Великий, бывая всегда на театральных зрелищах в теремах своей сестры, прозвал Арсеньеву «Екатериной Мученицей - большие глаза».  В усадьбах смоленских помещиков принято было устраивать спектакли.

Участвовал ли сам будущий драматург в постановке сцен на усадебном театре мы не знаем, но об одном домашнем народном представлении князь Шаховской сохранил память с ранних детских лет до старости. «В доме его бабки слуги представляли «комедь»: выходили на середину комнаты, - один будто господином, в самом нарядном платье, другой его слугою, в лохмотьях, - и вели комический разговор в насмешку над промотавшимися помещиками».

«Домашняя музыка и домашние театры были делом моды, - писал владелец Дорогобужской усадьбы Алексино А.И. Барышников. - …Мать моя, при ее веселом характере, любила удовольствия общественной жизни, а потому у отца моего съезжались часто знакомые и родные, были обеды, танцевальные вечера, завели свой оркестр и даже свой театр».

Известно, что крепостные театры и оркестры были у многих смоленских помещиков: Лопухиных, Грибоедовых, Карабановых, Лыкошиных, Лысогорских. До сорока человек насчитывали крепостной театр, хор и оркестр дорогобужского помещика В.Г. Богдановича в селе Карачарове.

Любопытно замечание А.А. Филипповой, характеризующее, с одной стороны, относительную волю крепостных артистов, а с другой, - их рабскую зависимость от причуд барина: «Сначала театр был в Петербурге; вследствие пьянства и буйства актеров в столице, В.Г Богданович отправил их в деревню; возвращаясь в Смоленскую губернию, они совершили в свою пользу артистическое турне по России, продолжавшееся около года, и вернулись со сбережениями. За провинности артистов заставляли рыть пруды. Театр прекратил существование в 20-30 х гг., когда часть артистов была обращена к практическим занятиям».

Одним из самых известных крепостных театров в Ельнинском уезде был театр А.А. Глинки, дяди знаменитого композитора. По воспоминаниям одной из представительниц этого дворянского рода, крепостных музыкантов дворяне Глинки передавали по наследству из поколения в поколение наряду с усадьбами и земельными угодьями как одно из достояний рода.

Упоминание о крепостных музыкантах и «певчих» встречаем и в «Записках» смоленского помещика И.Д. Якушкина: «Покойный дядя мой, после которого досталось мне Жуково, был моим опекуном; при небольшом состоянии были у него разные полубарские затеи, в том числе музыканты и певчие».  Позже, «живя в Москве, Шаховской ещё мальчиком, бывал в Медоксовом театре и помнил на склоне лет, как он, лет одиннадцати, привезённый в театр в первый раз, разрыдался от разлуки героя и героини трагедии» - упоминает А.А. Ярцев эпизод из письма к П. Бакуниной.

Надо сказать, что будущий писатель мог посещать и публичный крепостной театр родственника - князя Б.Г. Шаховского. Первым успехам Шаховского-драматурга в петербургском театре во многом способствовал его смоленские родственники, приближенные ко двору: по материнской линии.

В первую очередь, это был П.Б. Пассек познакомивший его с известным в своё время писателем Фёдором Эминым, «Тотчас по приезде отправился Шаховской к своему вельможному дедушке Пассеку, тогда уже генерал-аншефу», который рекомендовал его поэту Эмину; «в запасе была ещё богатая родня… Двоюродный брат его отца, «истинный образец русского вельможи», принял в Шаховском самое близкое родственное участие».

Н.К. Пиксанов констатировал в своих исследованиях: «И в Москве, и в Петербурге, во Владимире, в Костроме, везде, куда бы ни приезжал смоленский дворянин, он всюду находил гостеприимство и поддержку. Вероятно, этой поддержке драматург был обязан своему отцу, имевшему знакомства в дворянских кругах, благодаря службе в молодости при дворе Павла.

И всё же, возвращаясь к детству и ранней юности драматурга, отметим, что, возможно, воспоминания о смоленских Беззаботах были ещё совсем свежи в памяти Александра Шаховского, когда действием своей комедии «Новый Стерн» он избрал место в пятистах верстах от Москвы в «приятном местоположении; вдали река и мельница, на левой стороне пригорок с растущими на оном соснами». А о смоленских родственниках драматург мог вспомнить при написании комедии «Своя семья или Замужняя невеста»: главный герой комедии - Любим - привозит свою невесту в тот город, где живут все его тётки и дяди.

Сделанные нами наблюдения позволяют утверждать, что на становление религиозного сознания, патриотических убеждений, эстетических предпочтений Александра Александровича Шаховского огромное влияние оказало детство, проведенное им в смоленских имениях, взрастивших общей этической атмосферой, домашними театральными затеями талант и ум, «живой, здоровый, острый и восприимчивый», извлекающий «пищу для себя из всех явлений жизни».

Клинская миссия князя Шаховского

Валентин Стариков

1.

В жизненный горизонт Пушкина Александр Александрович Шаховской вошёл очень рано.

В течение более чем двадцати лет  их отношения развивались по-странному: от полного неприятия младшим Пушкиным маститого и старшего по возрасту Шаховского до отношений вполне дружественных и уважительных.

Но таковы уж условия литературной жизни того периода, который мы и называем  пушкинским.

2.

Князь Шаховской родился 24 апреля 1777 года в усадьбе Беззаботы Смоленской губернии.

Княжеский род Шаховских древний, происходил от самого Рюрика. Сразу при рождении Александра, по обычаю того времени, записали на военную службу в Преображенский полк.

А подросшего мальчика отвезли в Москву, в Благородный пансион Московского  университета, в котором учились многие  творческие юноши того времени.

Но военная служба - военной службой, дворянская обязанность. В 1793 году, шестнадцати лет,  Александр Шаховской является в Преображенский полк, в котором  он - уже сержант.

3.

В 1796 году он, уже увлечённо погрузившийся в литературное  сочинительство, познакомился со знаменитым русским актёром Иваном Афанасьевичем Дмитревским (1734-1821). Вдохновлённый им, подал на сцену свою первую одноактную комедию «Женская шутка».

В те годы театральной публике нравились двусмысленные шутки со сцены, комедия имела шумный успех. И это несмотря на то, что пьеска, не дошедшая до нас,  была крайне слабой, как потом  признал и сам автор.

Но начало драматическому успеху уже было положено. Шаховской вошёл в «большой свет», прослыл «цеховым забавником». И тут, казалось, он мог закончить малую литературную карьеру и почить на этих ненадёжных лаврах.

Однако всё изменила встреча с графом Ксавье де Местром (1762-1852). Это был майор сардинской армии, воевавший с французами, перешедший на службу в русскую армию, впоследствии  герой войны с Наполеоном 1812-1813 годов.

Большой любитель  литературы и  художник, сардинец так повлиял на Шаховского, что тот решил  навсегда посвятить себя театру.

Скажем между тем, что, начиная с первой поездки в Петербург в 1790-х  годах, Шаховской потом  много раз приезжал в Клин по пути между столицами, а также  при посещении своего имения в Тверской губернии.

В 1802 году его назначили членом репертуарной комиссии  Российских театров.

Дирекция театров командировала его за границу, и он побывал во Франции и Германии, присматриваясь к известным актёрам и писателям.

После поездки Александр Александрович стал уже уверенно выступать как театральный руководитель и сочинитель-драматург.

Дебют нового периода состоялся в 1804 году с комедией «Коварный», но неудачно: пьесу публика ошикала.

Но зато вторая работа - комедия «Новый Стерн» (1805), направленная против западников – включая Карамзина, - против чрезмерного подражания иностранцам, - имела громадный, хотя и недолговечный успех.

На этой патриотической волне вполне естественно, что Шаховской примкнул к литературной партии Александра Семёновича Шишкова (1754-1841), выступавшей за сохранение в литературе старого русского слога,  и в 1811 году он вступил в «Беседу любителей Русского слова».

С Шишковым, кстати, Шаховского сближала и близость владений: Шишкову, например, принадлежала известная нам родина  крестьянского поэта Спиридона Дмитриевича Дрожжина (1848-1930) деревня Низовка, на границе Клинского и Тверского уездов.

В «Беседе» Шаховской  прочитал свою «ироикомическую» поэму «Расхищенные шубы».

За несколько лет он написал основу для опер «Любовное зелье», «Беглец от своей невесты» (1806), «Русалка», оперетку «Всё дело в окошках» (1807), комедию «Полубарская затея» и «Ссора, или Два соседа» (1808).

Он перевёл трагедии Вольтера «Заира» и «Китайский сирота»(1809).

Этот настоящий обвал литературных произведений создал Александру Александровичу такую известность, а близость к патриотическому направлению Шишкова  в период войн с турками, шведами   и Наполеоном в русском обществе была так понятна, что его в 1810 году избрали в члены Российской Академии…

4.

Гроза 1812 года застала академика Шаховского в своём имении, в селе Отроковичи Тверского уезда, на берегу Волги.

О вторжении в Россию Наполеона с армией почти всей Европы в Тверской губернии узнали уже через три дня - 15 июня 1812 года.

Император Александр Первый, который несколько затянул переорганизацию русских войск, вскоре  вынужден был оставить армию военному министру Барклаю-де-Толли.  Из города Вильны и из Дриссы он отправился в Петербург через Москву.

Народ встретил его в Кремле таким  патриотическим воодушевлением, что, несмотря на  усилия охраны, его почти внесли на руках в Успенский собор на молебен.

Люди целовали полы его мундира,  плакали от умиления, купцы пожертвовали два миллиона рублей на армию и готовились добавить до десяти,  представители дворянства высказали готовность собрать три миллиона  рублей и немедленно выставить  ополчение  из 80 тысяч человек - каждого десятого из Московской губернии, не считая добровольцев из мещан и разночинцев.  А некоторые крупные помещики снаряжали на свой счёт целые полки. (Кстати, клинские  дворяне и крестьяне вошли в это Московское ополчение, покинув свой  Клинский уезд)…

Широко  распространился Манифест Александра Павловича  о защите Отечества и создании ополчения от 6 июля 1812 года.

С приездом Александра в Москву война против Наполеоновской Европы приняла характер поистине народной войны России против захватчиков.

В центре России вокруг Москвы народное ополчение в 100 тысяч охватило громадную подкову на линии - Клин - Коломна - Алексин.

В ночь на 19 июля император Александр отправился в Петербург. Утром 20 июля его с восторгом  встретили в Клину. Но он здесь долго не задержался и поехал далее в Тверь.

Когда Александр Павлович приехал в  Тверь, тверское дворянство собралось в губернском городе.

Шаховской также был уже в Твери, где нашёл  всеобщее народное возмущение наглыми действиями всем известного противника.

В конце июля был утверждён комитет Тверской военной силы.

Это был момент, когда просвещённому патриоту следовало брать инициативу в свои руки. И Александр Александрович, не умевший мешкать, сделал это. Как он потом вспоминал, он «имел счастье первый из принадлежащих ко двору вступить с высочайшего соизволения в Тверские дружины» ополчения.

15 августа 1812 года начался поуездный набор ополчения. Во все уездные города губернии поскакали нарочные гонцы. Дворяне и крестьяне собрались в Тверь, образуя полки и батальоны  народного мщения.

Собранное комитетом Тверское ополчение составило шесть пеших и один конный полк. Всего собрано было 11.172 человека.

30 августа полк, возглавляемый князем Шаховским, пришёл на  площадь на торжественный молебен и построился перед собором  четырёхугольником для коленопреклоненной молитвы.

Во время молебна за Гостиным двором по какой-то причине загорелись хлебные амбары, но это не остановило молебна.

Когда молебствие закончилось, соборный протоиерей  окропил новых воинов святой водой.

Затем по команде Шаховского весь полк повзводно прошёл на площади бравым парадным маршем.

Два барабанщика, - взятые из группы пленных пересыльных немцев, ударили в барабаны, - и полк выступил в поход. Александр Александрович потом рассказывал: «Тут, с твёрдою верою, но не без тщеславного воспоминания,  я повторил воинский крик предка моего Мстислава Храброго: «С нами Бог!» Его громогласно подхватили все дружины, и мы,  с Богом, выступили из пылающей за нами Твери, навстречу ужаснейшему пожару, очистившему и осиявшему заревом вечной славы нашу Святую Русь»…

На какой-то момент Шаховской остановил свой полк,  чтобы провести осмотр своих дружин. В это время его обогнали два других батальона. И тут идущие впереди песельники  Приволжского Кашинского батальона дружно грянули песню «Вниз по матушке по Волге». Впереди выступали музыканты, взятые из дворянских имений, с кларнетом и двумя гобоями.

Песня настолько воодушевила и сплотила всё ополчение, что большинство забыло о недавнем слёзном прощании со своими родными семьями и мужественно настроилось на подвиг во имя спасения России.

5.

Ополчение бодрым маршем прошло Городню,  Мелково. Перейдя реку Шошу, в селе Воскресенском  вступило в пределы Клинского уезда, торжественно прошло через села Завидово и Спас-Заулок и остановилось на дневной отдых в Клину.

Предполагалось сначала   провести здесь  несколько часов, чтобы дать людям и коням временный покой и пищу.

Но случилось так, что город Клин  и его окрестности вошли  в дальнейшую судьбу ополчения на многие  часы и дни, что тверское ополчение стало защитником  Клина на будущие недели.

Именно здесь, в Клину, появились со стороны Москвы едущие оттуда люди, которые сообщили, что враг вступает в Москву.

Сначала этим вестям никто не поверил, и людей, сообщивших такую подлую новость, обозвали лгунами и трусами и собирались хорошенько побить.

Но наступила ночь, и дальнее зарево широко зарделось на юге со стороны Москвы.

Шаховской  потом вспоминал: «Русские вещие сердца замерли,  и вскоре прискакавший к нам с приказанием остановить нас, где  застанет, уверил в ужасной истине».

Утром ополченцы, от стыда за свою Родину, не смели взглянуть друг на друга, и кажется,  лучше бы желали провалиться сквозь землю, чем носить на себе позор русского имени.

Но раздался благовест Успенского собора и Воскресенской церкви к обедне, который заставил всех перекреститься и молча войти в храмы. Шаховской вспоминал: «Я никогда не забуду этой минуты, в которую  жизнь моя казалась мне нетерпимым поношением».

Однако как начальник, обязанный не показывать  робкого уныния своим подчинённым, стараясь придумать, чем их ободрить, Александр Александрович приободрился и сам.

Он вспомнил о Дмитрии  Пожарском и, выходя из церкви, воскликнул:

«Россия не в Москве!»

И эти слова князя Шаховского произвели сильное  воздействие уже не на театральной сцене, а в самой настоящей реальности, повторенное  на попираемой врагом русской земле, ровно через двести лет!

И сразу у  дворян, офицеров ополчения, прояснились мрачные мысли, оживилось воображение, каждый стал рассуждать, соображать о будущем.

Наконец, надежда на Бога,  который не оставит Россию, на Государя и  мужество русского народа скоро воодушевила все дружины. И через час, даже при московском зареве, раздались по городу песни тверских воинов и клинских ямщиков.

А старые солдаты, приданные дружинам для обучения  ратников, сидя на завалинках  клинских изб, с  досады на новобранцев, не умевших отстоять первопрестольный град,  при  общем внимании пустились рассказывать о славных походах Суворова, о том, как при  нём они этих самых французов, душили на дальней чужой земле, словно кур.

К Шаховскому прискакал  отставной корнет Постельников, исполнявший должность батальонного адъютанта и бодро отрапортовал, что кручина с голов ополчения спала, что все офицеры успокоились и уверенно ожидают первых приказов начальства, чтобы где угодно сразиться со злодеями…

6.

После взятия неприятелем Москвы Тверское ополчение поступило в распоряжение генерал-адъютанта барона Фердинанда Фёдоровича Винцингероде (1770-1818). Его отряд был отрезан от основных войск и остался охранять Петербургскую дорогу, используя все способы партизанской войны.

Винцингероде вызвал Шаховского к себе в Солнечную Гору. Там князь  встретил своих старых, но молодых  друзей -  графа Александра Христофоровича Бенкендорфа (1783-1844)  и Льва Александровича Нарышкина (1785-1846). Они были бодры и веселы. Их уверенность ещё раз взбодрила и Шаховского.

Винцингероде  сильно хромал - его нога была  три года тому назад разбита в сражении картечной пулей. Нарышкин был ранен в голову в Бородинском сражении 26 августа.. У всех было что вспомнить и рассказать.

Шаховской  незадолго перед тем разговаривал с инженером-путейцем на русской службе  генералом Львом Львовичем Карбонье (1770-1836), который о Наполеоне сказал так: «Наполеоново торжество продолжится,  пока он будет воевать с армиями, а не с народом».

Здесь же, в Солнечной горе, Шаховской увидел сходку клинских ямщиков, в середине которых стоял седобородый старик и что-то втолковывал молодёжи.

Подошёл Винцингероде и попросил перевести, что говорят люди. Шаховской перевёл ему на немецкий: «Да вот пока её, матушку Москву,  не взяли,  так думалось и то  и сё. А теперь и думать нечего. Уж хуже чему быть?... И только б батюшка наш Государь милосердый, дай Бог ему много лет царствовать,  не смирился с злодеем, то ему у нас несдобровать. Святая Русь велика, народу многое множество. Укажи поголовщину, и мы все шапками замечем, аль своими телами задавим супостата».

Услышав эти слова, барон Винцингероде схватил Шаховского характерным для него судорожным движением за руку и сказал: «Я только одного желаю, чтобы вельможи наши думали как эти крестьяне. Сегодня же напишу к Императору их слова. О! Я уверен, что он никак не помирится с Бонапарте, и Россия будет гробом его».

7.

Винцингероде поручил Шаховскому начальство над авангардом ополчения, расположенным между Клином и Тверью.

Офицеры из дворян располагались частично в Царском Путевом  дворце, частично на квартирах дворян и  чиновников  в городе Клину. Ратники из крестьян размещались частью в  клинских домах, а частью в деревнях Голяди, Ямуга, Головково, Прасолово, Жуково, Белавино, сёлах Спас-Заулок и Завидово.

По воскресеньям  офицеры посещали службы в Успенском соборе  (который тогда перестраивался), а рядовые ратники - в Воскресенской церкви и в сельских храмах Спас-Заулка и Завидова.

Поручено было также Шаховскому надзирать за препровождением пленных, которых только небольшой отряд Винцингероде - состоявший едва ли из 2500 человек, переслал до 6.000 захваченных около Москвы и даже в московских огородах, куда французы от голода забегали воровать картошку.

И ещё одну миссию поручили Шаховскому: он должен был  наблюдать за содержанием  пленных испанцев. Потому что ещё летом Россия и Испания в Великих Луках заключили оборонительный союз против Наполеона, и испанцы, насильно уведённые Наполеоном, попав в плен, должны были как союзники содержаться милосердно, в лучших условиях, чем французы.

Однажды Шаховскому довелось с проверкой зайти в Завидове в одну избу, где крестьянка, стоя на коленях, омывала раненую ногу испанца. Увидев начальника, она испугалась, вскочила и стала извиняться, что пожалела супостата, который не по своей, мол, вине оставил жену и деток. Конечно, Шаховской поощрил её за хорошее отношение к испанцам…

Граф Бенкендорф со своим отрядом контролировал  дорогу между Клином и Волоколамском. Приехав в Волоколамск для захвата  французских фуражиров, он не нашёл там ни французов, ни русских. Оказалось, что крестьяне со всех окрестностей перебили и выгнали всех французов, даже защищая  от разорения усадьбы своих помещиков.

Так, в напряжении обстановки, прошёл сентябрь и наступил октябрь. Александр Александрович непрестанно скакал на пустующих в  те дни почтовых взад и вперёд по Тверской дороге, решая по пути множество дел.

Между тем Винцингероде перевёл свою штаб-квартиру ближе к Москве, в Чашниково. Шаховской приехал к нему в момент, когда французы, чтобы скрыть свой уход на юг из Москвы, попробовали выступить против  русского авангарда, что находился в селе Всесвятском (ныне метро «Сокол»), но казаки Иловайского отбили их. Войдя в избу, где остановился Винцингероде, Шаховской узнал от находящихся там о победах графа Витгенштейна под Полоцком и о Тарутинском сражении. Всем стало ясно, что речь идёт о выходе Наполеона из Москвы, и если фельдмаршал  Кутузов погонит его по той же дороге, по которой он пришёл, Наполеону обеспечена полная гибель.

Чиновники полиции, переодевшись, посещали  Москву и  приносили сведения о противнике. На следующий день приезда Шаховского в Чашниково они принесли  известие, что французы  собираются взорвать Кремль.

8.

Весть эта глубоко взволновала патриотическую душу Шаховского, и он, оставшись наедине с Винцингероде, с ужасом сказал ему, что взрыв Кремля, где покоятся святые мощи угодников, поразит отчаянием всю православную Россию, привыкшую видеть Кремль высокой народной святыней.

Сердце генерала воспылало благородным негодованием, ему  пришлось ещё раз вспомнить и свою разорённую родину, потоптанную Наполеоном, и он, переменившись в лице,  вскочив со стула, воскликнул: «Нет, Бонапарте не взорвёт Кремля. Я завтра дам ему знать, что если хотя одна церковь взлетит на воздух,  то все попавшие к нам французы будут повешены!»

На следующий же день Винцингероде с Нарышкиным сам въехал в оставленную врагом Москву, но был схвачен и представлен перед Наполеоном. Он показал мужество  и достоинство, заявив  Наполеону, собиравшемуся его расстрелять: «Я служил всегда тем государям,  которые объявлялись вашими врагами, и искал везде французских пуль!». Вскоре он был отбит у французов  партизанами графа Чернышова. Нарышкина удалось  освободить только под Витебском…

Шаховской в числе первых въехал в сожжённую Москву и вошёл в разорённый французами и приготовленный к уничтожению и ещё пылающий Кремль.

Сердце русского патриота разрывалось от жутких увиденных картин  разрушения, кощунства и святотатства со стороны тех, кто считал себя христианами.

Он  принял меры, чтобы были опечатаны  кремлёвские соборы, где находились исторические православные святыни, проследил, чтобы нигде не осталось признаков взрывчатки, дал указания по наведению некоторого порядка во всём Кремле…

Тверское ополчение, исполнив свою роль,  не участвовало в дальнейшем изгнании наполеоновских войск. 

Отдельные представители как тверского, так и клинского дворянства и рядовых из крестьян, конечно, влились в  русскую армию, преследовавшую врага до Березины и до Парижа…

Официально тверское ополчение было возвращено по домам в июне 1814 года. Сам же Александр Александрович закончил войну под Вильной.

9.

Клинские события  1812 года не могли не оставить следа  в творчестве Шаховского.

Уже в том же 1812 году большой успех имела комедия Шаховского «Казак-стихотворец», которая довольно долго продержалась на сцене. Действия ополчения и партизанская война дали ему материал для патриотической оперы-водевиля «Крестьяне, или Встреча незваных» (1814).

Его патриотизм выразился также в нападках на русских литераторов-романтиков в комедии «Урок  кокеткам, или Липецкие воды» (1815), где под именем «молодого человека с растрёпанными чувствами и измятой наружностью» Фиалкина прозрачно подразумевался Василий Андреевич Жуковский. Участники литературного кружка «Арзамас» отомстили Шаховскому, постаравшись подавить его и его  соратников язвительными эпиграммами и статьями.

В 1818 году, из-за несогласий с директором театров Шаховской вышел в отставку, но при новом директоре в 1821 году возвратился на службу, окончательно оставив её в 1826 году. В 1819 году имела успех его комедия «Пустодомы».

И все эти годы Шаховской был основным в России поставщиком  комедий, водевилей, пословиц, опер, драм, трагедий, интермедий.

За период 1820-х - 1840-х годов можно насчитать около 60 его пьес. Так что справедливо было бы назвать Александра Александровича настоящим человеком русского театра.

В его литературном списке  насчитывается много песен. Целый букет песен он включил в лирическую драму «Двумужница» (1832), причём одна из них стала народной и любима до сих пор: «Вверх по Волге-реке с Нижня Новгорода…».

Александр Александрович  был также изрядным театральным педагогом. В последние месяцы жизни  писал и мемуары. Скончался он в 1846 году. Похоронен на  кладбище Ново-Девичьего монастыря…

10.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTY0LnVzZXJhcGkuY29tL2ltcGcvVU5wblhuaE5LSW93MldxSHlqajV1dkx6bmFiWGNCRHkwLVl3bHcvV3M3V2NiNzVGSjguanBnP3NpemU9MTkxMngxNTI5JnF1YWxpdHk9OTYmcHJveHk9MSZzaWduPTBhZTgyYzUwNDIyYjIwMzJiYTg1NzA1NTNjMWJhYTYwJnR5cGU9YWxidW0[/img2]

Пётр Андреевич Каратыгин (1805-1879). Репетиция в Александринском театре. 1837. Бумага на картоне, акварель, бронзовая краска, коллаж. 24,5 х 27,5 см; 36 х 43,2 см. Государственный исторический музей.

Заочное знакомство Пушкина с Шаховским произошло ещё в лицейский период.

Тогда юношеская реакция Пушкина на выпад Шаховского  в комедии «Липецкие воды» была задиристой и злой:

«Угрюмых тройка есть певцов -
Шихматов, Шаховской, Шишков,
Уму есть тройка супостатов -
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!».

Получил драматург от Пушкина долю иронии и в послании  «К Жуковскому», в статье «Мысли о Шаховском», в письме к Василию Львовичу Пушкину (1815-1816).

Познакомился лично Пушкин с Шаховским после выхода из Лицея при содействии  П.А. Катенина в начале декабря 1818 года. Катенин говорил, что Пушкин сожалел о своих некоторых нападках на Шаховского, который его стал больше интересовать.

На так называемом «чердаке» Шаховского, на его квартире, Пушкин часто бывал в 1819 году. С осени 1819 года отношения  стали прохладными из-за нападок кружка Шаховского на актрису Е.А. Семёнову.

Но в годы ссылки Пушкин в письмах друзьям отзывался о Шаховском всё-таки доброжелательно.

А добродушный Шаховской, ценя творчество Пушкина,  не раз обращался к его произведениям, переделывая их для сцены: «Финн» из «Руслана и Людмилы» (1824), «Керим-Гирей, или Бахчисарайский фонтан»(1827), «Хризомания» по «Пиковой даме» (1836).

Пушкин увековечил Шаховского в своих произведениях не раз. Это были и колкости типа эпиграмм, и уважительные строки. Например, в  романе «Евгений Онегин» Шаховской прочно и навечно занял своё место строчками: «Там вывел колкий Шаховской Своих комедий шумный рой».

В кружке Шаховского, как считают исследователи, произошло знакомство Пушкина с  композитором А.А. Алябьевым, который там общался с А.С. Грибоедовым.

Интересно, что Пушкин и Шаховской выступали вместе как союзники в литературной борьбе против Ф.В. Булгарина, Н.И. Греча и Н.А. Полевого.

В письме к Аксакову Шаховской шутливо интересовался  семейной жизнью Пушкина: «Каков Пушкин в мужьях, похож ли хоть несколько на порядочного человека?».

Академики Шаховской и Пушкин совместно бывали на заседаниях Русской Академии в 1833 году.

Важный и серьёзный момент биографии Александра Александровича Шаховского: он переживал  о гибели Пушкина и 1 февраля 1837 года присутствовал на отпевании  Пушкина в Конюшенной церкви Петербурга.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW40LTEyLnVzZXJhcGkuY29tLzRac2lBY0lPOWluZ0JDNC1vVDB2d1JjVjVua0NQajRMakkyS01nL0xGc0wyUGFZWG00LmpwZw[/img2]

Неизвестный художник. Портрет князя А.А. Шаховского. 1820. Холст, масло. Всероссийский музей А.С. Пушкина.