№ 5 (5)
На заданные мне высочайше учреждённым Комитетом вопросные пункты честь имею ответствовать:
1. Будучи всегда довольным и счастливым в существующем образе правления и не имея никакой причины роптать на правительство, вступил я в тайное общество единственно из пустого тщеславия выказывать свободный образ мысли. Сделав однажды этот необдуманный шаг, я раскаивался, но уже не имел средства сего загладить, по крайней мере старался я, сколько возможно мне было, избегать1 разговоров, относящихся к сему предмету, и пребывать в отношении к оному в совершенной бездеятельности.
Известные мне члены общества суть: Пестель, князь Барятинский, Крюков (свитский), Николай и Павлел Бобрищевы-Пушкины, Крюков (адъютант), Заикин, Ивашев, Абрамов (свитский), Вольф2, Басаргин. Те же, коих знаю только по слуху, суть: Черкасов, Загорецкий, Лорер, Поджио, князь Волхонский, полковник Аврамов, Муравьёв, Бестужев-Рюмин, Давыдов.
2. Наставление, данное мне полковником Пестелем, заключалось в том, что я должен; во-первых, хранить тайну3 о существовании общества; во-вторых, что общество сие имеет в виду перемену в образе правления, а потому // (л. 6 об.) каждый из членов оного должен преимущественно заниматься политическими науками и избирать для себя чтение сочинений, к оным относящихся, наконец, что должно стараться сколько возможно о улучшении участи4 людей, которые есть или будут мне подвластны, и споспешествовать их образованию.
3. Мне известно (как уже выше имел я честь изъяснить), что целью общества была перемена образа правления, в рассуждение же того, какие принимало оно меры к достижению оной, то оные мне вовсе неизвестны. Во-первых, потому что всё, относящееся к обществу, не было для меня довольно занимательным5 (это может подтвердить всякой, кто меня знал, что я никого даже ни о чём не спрашивал), а во-вторых, по малому моему значению и месту, которое занимал я в оном.
4. Какие средства и надежды имело общество к достижению своей цели и намерений, смело могу уверить, для меня вовсе неизвестно.
5. Из всех членов общества, мне известных, сколько я мог заметить, самые деятельные и те, кои наиболее старались о распространении и утверждении мнений по сему предмету, были Пестель и Барятинский, ибо они наиболее изъявляли неудовольствие своё насчёт правительства, но сочинений их я никаких не видал и не знаю, кроме нескольких страниц // (л. 7) сочинения Пестеля, которые он мне прочёл при моём вступлении из тетради, писанной его рукой, и которые, сколько могу упомнить, заключали мнимое разделение России, им самим составленное, что, вероятно, составляет часть той конституции, о которой упоминается в 7-м вопросном пункте, мне заданном.
1 Восемь строк от слов «в существующем образе» отчёркнуты на полях карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Слово «тайну» вписано над строкой.
4 Пять строк от слов «каждый из» отчёркнуты на полях карандашом.
5 Семь строк с начала 3-го пункта отчёркнуты на полях карандашом.
6. Когда и где предполагалось начать открытые действия общества и что сему воспрепятствовало, вовсе мне неизвестно.
7. Конституцию, которую общество намеревалось ввести, я не читал; но полагаю, что несколько страниц, прочтённых мне г[осподином] Пестелем, принадлежали к оной, потому что он прочёл мне их из толстой тетради, писанной его рукою, но точно ли это была конституция, то наверное утвердить не могу.
8. Всем, что для меня священно, уверяю, что никогда ни от кого не слышал и не знал о преступном намерении посягнуть на жизнь блаженной памяти императора или священных особ императорской фамилии и никогда не предполагал, чтобы безумное ожесточение могло столь далеко простираться1.
9. О намерении арестовать Главную квартиру и расположениях по сему предмету ни // (л. 7 об.) кто никогда мне не говорил, и что оное существовало, вовсе не знал до нынешнего времени.
10. Отношения мои к старшему моему брату были более как к отцу всего нашего семейства, нежели как к равному мне, ибо осьмнадцать лет составляют разницу в нашем возрасте, а потому не мог я пользоваться полною его доверенностию относительно всего, касающегося общества. Тем более что он сам изъявлял всегда сожаление и раскаивался в том, что не удержал меня своими советами от необдуманного и пагубного шага, который сделал я, вступив в сие общество. Он часто с угрызениями совести предсказывал, что это рано или поздно должно разрушить счастие нашего семейства, а потому всякий раз, когда я позволял себе делать ему вопросы, относящиеся к обществу, то он сам всегда старался отклонять речь от сего предмета.
Из членов общества многие посещали дом моего брата, как-то: Вольф2, полков[ник] Аврамов, Пестель, Барятинский, оба Крюкова, Басаргин, Пушкины; но в моём присутствии не имели они с братом моим никакого разговора относительно к обществу; может быть, это происходило оттого, что брат, щадя меня, не желал меня выставлять пред другими или не полагался на мою скромность; знаю только то, что действия его в обществе и сношения с членами оного мне вовсе неизвестны: в чём можно от него самого // (л. 8) удостовериться. Сколько раз он мне говаривал: «Может быть, придёт время, в которое ты будешь пенять на меня, что я не отсоветовал тебе3 вступать в общество, я бы сам дал дорого, чтобы только из него вырваться»4. Даже в последнее время (за год пред сим) он в присутствии г[осподина] Вольфа говорил мне о желании его оставить общество5.
11. Не только не знаю лиц, принадлежащих к польским тайным обществам, но самое их существование было для меня по сие время неизвестным.
12. Что Вольф6, Басаргин, Бобрищевы-Пушкины оба брата, Аврамов (свитский), два брата Крюковы принадлежали к тайному обществу, то это я знал и от них самих слышал7, но в сношениях с ними по обществу ни в каких не был и проводил с ними довольно часто время, как с хорошими товарищами и собеседниками; они сами подтвердить могут, что насчёт общества не был я с ними ни в каких сношениях8.
13. Касательно до меня собственно, то я, по счастию моему, не сделал ни одного шагу в пользу общества и не был никем и ни на что употребляем, даже никто из известных мне и вышеупомянутых членов не делал мне предложения взять на себя какое-либо поручение9. // (л. 8 об.)
О составе тайного общества мне было известно то, что оно состояло из управ, из коих каждая имела своего начальника, сверх сего все члены разделялись на три степени, смотря по времени, которое кто пробыл в обществе, и по мере его деятельности. Принимаемый в общество не мог знать никого и быть в непосредственном сношении ни с кем, кроме члена, его принявшего. Недавно принятый член, то есть в третьей степени, не имел права принимать в общество.
Всё вышесказанное узнал я от г[осподина] Пестеля при моём вступлении; о действиях же общества и его сношениях я не знал и не мог знать по малозначащей степени, которую занимал в оном, а потому осмеливаюсь убедительнейше просить высочайше учреждённый Комитет, если найдёт он некоторые из моих ответов неудовлетворительными, то не причесть это моей неоткровенности или упорству, которые, может быть, встретил он в некоторых из подсудимых. Сведения мои по сему предмету весьма малы и органичены, потому что никогда не желал я узнавать ничего, касающегося общества, и был самым бездеятельным из его членов.
Девятого класса Юшневский10
Февраля 20 дня
1826 года
Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 2)
1 Восьмой пункт отчёркнут на полях карандашом.
2 Слова «из членов общества... как-то: Вольф» подчёркнуты карандашом.
3 Слово «тебе» вписано над строкой.
4 Четыре стоки от слов «Может быть» отчёркнуты на полях карандашом.
5 Слова «в присутствии г[осподина] Вольфа говорил мне о желании оставить общество» подчёркнуты карандашом.
6 Слова «что Вольф» подчёркнуты карандашом.
7 Слова «принадлежали к тайному обществу, то это я знал и от них самих слышал» подчёркнуты карандашом.
8 Две строки от слов «что насчёт общества» отчёркнуты на полях карандашом.
9 Шесть строк от слов «счастию моему» отчёркнуты на полях карандашом.
10 Ответы написаны С.П. Юшневским собственноручно.
