221. Е.И. Якушкину

Москва, 19 октября 1859*

Вы обрадовались, любезнейший мой Евгений Иванович, моему переселению в Москву, и я обрадовался получению от вас письма. Давно намерен был и сам писать к вам, но вышло, что я остался при намерении, а вы меня предупредили. Теперь отвечу на ваш вопрос о Быстрицком1. Я ему ничего не посылал за текущий год, потому что в то время, когда нужно было послать, не знал места его жительства и теперь еще не знаю. Знаю только, что он его переменил, и ожидаю от Марьи Казимировны известия, где он теперь находится. Он не должен быть далеко от места прежнего его пребывания, но все жe если послать не туда, где его можно найти, то все равно, что не посылать. И потому я решился дождаться ответа на мой запрос2.

Двухсот рублей от себя я выслать не могу и должен [огра]ничиться** только половиною этой суммы, да дочь моя Лиза Давыдова передала сестре своей Зине Свербеевой 150 ру[б]. для артели же, и потому можно будет приложить из них к моим еще 100 ру[б]., что и составит 200 ру[б]., которые полагаются Быстрицкому. Прошлого года я посылал ему 200 ру[б]. по распоряжению покойного Ив[ана] Ив[ановича]3, так как я за 57-й год не делал вклада, то Ив[ан] Ив[анович] решил, что я за оба года следующие с меня по 100 р. доставлю Андрею Андреевичу. Буду ожидать вашего распоряжения и к тому времени, вероятно, узнаю о месте пребывания А[ндрея] А[ндреевича]. Теперь прошу вас уведомить, куда должны поступить 50 р., которые останутся от вклада Лизы.

Ваня подал прошение в университет тотчас по приезде, т[о] е[сть] в августе. До сих пор, однако, он еще не причислен, хотя попечитель лично сказал мне, что затруднений никаких не будет. Между тем разрешили ему посещение лекций. С*** <...> он еще не познакомился, и по указанию вашему теперь ему это можно исполнить. Федя же ходит в 1-ю гимназию в 7-й класс. Лета не дозволяют ему быть еще принятым в университет, и не знаю, как будет, когда он выдержит окончательный в гимназии экзамен. Говорят, что впредь определится 18-летний возраст дли поступления в университет, а ему не будет тогда и 17 лет.

Очень верю, что вы мало имеете свободного времени. Ваш министр требует, чтоб у него все кипело. И что Елена Густавовна4 оттого скучает, также верю. Это общая участь жен деловых людей. Правда, что и те мужья, которым нечего делать, также урывают много времени на англицкой клуб и подобное; что хуже тем, что оно но воле, а дело по неволе. Прошу вас засвидетельствовать ей мое почтение. Брата вашего я видел в Крыму; в день моего отъезда он приехал из Сак в Севастополь, чтоб Проститься со мной и моими спутниками, но мы опоздали выездом, и он не дождался, нужно было на другой день взять ванну. С тех пор имел о нем известия от дочери, а возвращается ли он зимою на север, не знаю; вам это лучше известно. Здоровье его очень поправилось, и если он после ванн уберегся от простуды, то должен быть совершенно здоров. Прощайте на сей раз.

С. Трубецкой.

Вот мой адрес в Москве: У Спасса на Песках, Трубников переулок, дом Стромиловой.

*Помета Е.И. Якушкина: «Отв[ечено] 6 ноября».

**Кусочек текста оборван, слово восстанавливается по смыслу.

***Далее фамилия неразб.

ГАРФ, ф. 279, оп. 1, д. 677, л. 7-8.

1 В авг. 1858 г. Трубецкой писал И.И. Пущину. Письмо это не сохранилось, но выдержка из него приводится в письме Пущина к Е.И. Якушкину от 27 авг. 1858 г.: «Сегодня я получил от Трубецкого письмо, в котором он говорит следующее: «В делах артели я участвую на половину того, что вы посылаете Быстрицкому, а так как в прошлом году я ничего не давал, то я это заменю в нынешнем; выдайте ему все суммы сполна, считая, как вы мне указали, к 26 августа, - следовательно, он будет обеспечен по такое же число будущего 1859 года <...>» (Пущин И.И. Записки о Пушкине. Письма, с. 351).

2 А.А. Быстрицкий 19 февр. 1859 г. сообщил Трубецкому о своём намерении перебраться из Махновки в г. Хмельник Подольской губ. в связи с женитьбой (ГАРФ, ф. 1143, оп. 1, д. 52, л. 7 об.). И.И. Пущин в письме к Нарышкиным от 29 мая 1859 г. писал: «Быстрицкий женился на Изабелле, родовитой польке, и живёт в Хмельнике. Артель прибавила ему годовой оклад» (там же, с. 359). 25 нояб. 1859 г. Быстрицкий уведомил Трубецкого, что письмо и 200 рублей от него он получил (ГАРФ, ф. 1143, Оп. 1, д. 52, л. 9).

3 И.И. Пущин до конца жизни оставался казначеем «малой артели», собирал для неё деньги и рассылал нуждающимся декабристам и их семьям; после его смерти казначеем стал Е.И. Якушкин.

4 Якушкина Елена Густавовна (урожд. Кнорринг), жена Е.И. Якушкина с 13 февр. 1848 г.

223. М.И. Муравьёву-Апостолу*

[Москва,] 12 декабря [1859 г.]1

Возвращаю вам, дорогой Матвей, прилагаемые при сем две тетради, которые вы мне одолжили на днях. Тетрадь Як[ушкина]2 пока остается у меня.

Поджио сегодня утром не приехали. Очевидно, они не захотели уезжать ночью, но во всяком случае я их жду сегодня вечером. Надеюсь, что они будут не очень утомлены, чтобы не отозваться на приглашение вашего гостя, и, следовательно, надеюсь, что буду завтра обедать у вас. Со мной будет моя дочь.

Тысяча пожеланий всем вашим и сердечное Shake hands** вам.

Сергий Тр[убецкой].

Скажите, в котором часу у вас обедают? В 4 или в 5?

Адрес: Матвею Ивановичу Муравьеву-Апостолу на Малой Дмитровке в доме Бибиковой3.

*Подлииник на франц. яз.

**Рукопожатие (англ.).

ГАРФ, ф. 279, оп. 1, д. 238, л. 1-3.

1 Дата устанавливается по содержанию: Трубецкому было разрешено приехать в Москву в авг. 1859 г. В дек. 1859 г. на несколько дней приехала в Москву семья Поджио.

2 О каких тетрадках идёт речь, неизвестно, возможно, что одна из них - рукопись воспоминаний И.Д. Якушкина, две другие - самого М.И. Муравьёва-Апостола.

3 Дом С.Н. Бибиковой (Нонушки) на Малой Дмитровке в Москве (ныне, 23; прежний дом не сохранился).

225. З.С. Свербеевой

С[анкт-] Петербург, 2 февраля [18J60, вечер

Доехал благополучно1. Пурга преследовала не далее Твери, а тут нашел тихую погоду, небо выяснело, и ночь была холодная. Однако в топленом вагоне не озябли. Опоздали около двух часов. Припасы, данные тобою, моя Зинуша, на дорогу, остались в целости, а калач съели сегодня у Саши за вечерним чаем. Саша, слава богу, довольно хороша, поутру я нашел ее бледною, на кашель нельзя слишком жаловаться, только раскашлялась, рассказывая мне довольно долго. Дети здоровы, только кашляли, и Коку не смела Саша выпустить. Сегодня грязь, гулял Сережа один по солнцу и порядочному морозу. Котик бледна и слабенькая, она, кажется, ничего не приобрела в это время и на мои глаза несколько слабее; это приписывают тому, что она на днях нездорова была.

Брат мой был у меня до обеда, а после я ездил к нему и видел только мать и дочь, т[о] е[сть] Лину2, откуда проехал к Доли; она приняла меня, лежа на кушетке, отдыхала от усталости, была на двух балах и представлялась Александре Иосифовне, жаловавшейся ее мужу, что она не хочет ее знать. Доли сказала мне, что вчера она видела Зденауера и спросила его о Саше как о посторонней для нее. Он сказал, что Саша поправляется сверх его ожидания, что если она не подвергнется нечаянной простуде, то он может поручиться, что, прожив год в жарком климате, она совершенно выздоровеет.

Можешь представить себе, как мне радостно было это слышать. Она сказала ему, что Саша ей двоюродная сестра и что она ею интересуется; тогда он пояснил, что в субботу он слушал ее грудь и нашел, что ранки в правом легком совсем зажили и что в левом идет также к тому. Насчет поездки за границу вот что участь решило. Саша боится, и, разумеется, также и Ник[олай] Ром[анович], дальнего пути в марте месяце, и решились ехать за границу только в мае, пароходом. А в марте поехать в Москву, где пробыть до мая. Одна ли? С детьми ли поедет? Этого еще не знаю. Из этого выходит, что я на первое время не буду нужен, а разве только на следующую зиму, почему мне и нечего теперь хлопотать за себя.

По университетам есть перемена; студенты вне университета не обязываются быть в мундирах, а могут носить партикулярное платье. Может быть, это уже теперь известно в Моск[овском] ун[иверсите]те, и Ваня это знает. Доли мне сказала еще, что по крестьянскому* вопросу говорят ныне, что будет положено, чтоб крестьяне и помещики решались между собою добровольными свободными сделками.

Дмитрия3 я не видал, его не было дома, а поручил Доли сказать ему, что Н[иколай] Дмитриевич] думает быть не ранее поста. Она заметила, что на масленице начала думать делать какое-либо дело.

Обнимаю тебя и целую вместе с детьми и твоим мужем, также и Ваню. Христос с вами.

*В подлиннике: «крестьянского».

ГАИО, ф. 774, оп. 1, д. 246, л. 142-143 об.

1 В февр. 1860 г. Трубецкому было разрешено приехать в Петербург для урегулирования имущественных дел и для свидания с больной дочерью А.С. Ребиндер.

2 Мать - невестка С.П. Трубецкого А.А. Трубецкая, жена H.П. Трубецкого; их дочь Александра, в замуж. Голицына.

3 Д.А. Оболенский.

227. Н.Д. Свербееву

Москва, 29 февраля - 1 марта 1860*

Это доставит вам г. Лет. Он должен был уехать вчера, но остался за пургой и сегодня еще Дм[итрий] Никхолаевич] советовал ему остаться, потому что погода мало изменилась. Сомнительно, чтоб Шапошников прибыл к вам без большой остановки. Лет желает, чтоб вы его представили графу Борху. Я дал ему к нему письмо и просил снабдить его доверенностью, упомянув, что если нужен образец, то у Лета есть копия с доверенности, данной от опекунов Волконских управляющему. Я пишу графу тоже, что вы можете удостоверить его, что о Лете мы имеем очень хорошие отзывы от знающих его.

Зина сама будет писать и даст отчет о себе и детях. Митя совсем здоров, а Сережа по временам тосклив, только важного ничего нет.

Гаврила Степанович собирается ехать в среду, но его уже извещали выехать до места. Вчера очень сердился за известия, данные вами, сначала не хотел верить, но получили подтверждение1. От вас жду подробностей о Н[иколае] Нхиколаевиче] и до получения их запоздндю ответом Я[кову] Дмхитриевичу]. Я ничего не знал, что в городе делается, сидел все дома, на дворе такая гадость, что не привлекает к выходу на улицу.

Зина была на лекциях физики и у Мелинари (?), осталась обоими довольна2. На последнюю она ездила с сестрой моей и вечером сестра была у нас, и завязался разговор об этой лекции. Дамы отзывались довольными, Дм[итрий] Ник[олаевич] говорил, что профессор очень мило говорил, а Рябинин3 уничтожал его и называл его лекцию пустою, а его шарлатаном. Очень горячо вооружался.

Арнольди опять хуже, нежели был, да и Софья Дмитриевна] не так хороша эти дни. Варвара Дм[итриевна] совсем истомилась.

Вести ваши о Сашеньке порадовали, дай бог вперёд слышать такие же.

Дуэль был, кажется, здесь уже без вас4, вы читали описание его в ведомостях. Не читали только, что священник не принял его в дом и не пустил в церковь. Секунданты несли на руках, а к[н]. Гагарин отморозил руки. Все теперь по гауптвахтам. Жена Певцова сказала родственнице своей, что муж хочет драться, эта уведомила полицию, с Бельского взяли подписку, что не будет, он уехал, но вернулся под чужим именем. Умирающего привезли к Александру Лопухину, где жил Гагарин, секундант. Третьего дня хоронили. Хоронили также Леонида Голицына; у него был, кажется, удар, и он сам лечился, жил дня 3 или 4.

Дело, по которому в Харьковском университете и других захватили студентов, по переданным мне словам, тучками** пустое, не знаю, как смотрят на него в П[е]т[ер]бурге, т. е. в известном отделении5.

1-е марта. Детки сегодня спали хорошо и здоровы, и Зина снова расцвела. Погода потише, авось худая совсем пройдет. Пожалоста, передай приложенное кн. Софье Григорьевне и Сашеньке.

Надеемся, что г. Лета представишь графу и заверишь, что имеем о нем хорошие отзывы.

Обнимаю от всего сердца и надеюсь, что здоровье тебе не изменит.

С. Трубецкой.

Сейчас привез жандарм письмо от Я[кова] Д[митриевича], он кланяется. Адресуясь к тебе, говорит: Пишите, ради бога! Николай Дмитриевич, вы обещали. На здоровье не жалуется, а иногда хандрит. Письмо от 10 февраля6.

*Письмо писалось с перерывом.

**Так в подлиннике.

ГАИО, ф. 774, оп. 1, д. 86, л. 98-99 об.

1 Упоминаемое письмо Н.Д. Свербеева не обнаружено. Скорее всего, известия, им сообщённые и рассердившие Батенькова, касались назначения председателем Редакционной комиссии гр. Панина вместо Ростовцева, о чём в эти же дни Свербеев писал архиепископу Иннокентию: «Со смертью Як. Ростовцева в председатели Редакционной комиссии прочат Панина. Консерваторы радуются этому искренно. Панин во всём противоположен покойному - он аристократ, богатый помещик, человек старого порядка вещей и убеждений, его фигура как-то не клеится с освобождением крестьян» (ГАИО, ф. 774, оп. 1, д, 61, л. 33 об.). «Консервативная партия стоит за освобождение крестьян без земли» (там же, л. 35 об.).

2 Возможно, имеются в виду лекции академика Ленца Эмилия Кристиановича (1804-1865), который с 1840 г. возглавлял физико-математический факультет Петербургского университета и вел ряд курсов, пользовавшихся огромным успехом. О профессоре Мелинари (?) сведений найти не удалось.

3 Рябинин - вероятно, Алексей, родственник И.И. Пущина, проживавший в Москве в одном доме с Трубецким и состоявший в близких отношениях с семьёй Свербеевых. Сведений о дуэли между Бельским и Певцовым найти не удалось.

5 Согласно указам от 6 мая 1859 г. и 14 янв. 1860 г. за студентами устанавливали полицейскую опеку и усиливали надзор со стороны университетского начальства, что вызвало в начале I860 г. вспышку студенческих волнений (История Ленинградского университета. 1819-1869. Л., 1969, с. 68). Под «известным отделением» имеется в виду III Отделение.

6 Последнее письмо Я.Д. Казимирского (он умер в начале марта 1860 г.) Трубецкому, в котором он делился своими планами с декабристом: «У меня родилась мысль и какая? Вот уж не догадаетесь! <...> Я хочу написать записки нерчинского плац-майора в 1834, 38 и 39 годах о бывших государственных преступниках!!! Никто, кроме меня, не может и не имеет права писать об вас! Скажите это Матвею Ив[ановичу] и ещё, что его слова в Москве вечером у меня надоумили меня и указали мне мою грешную леность! Надеюсь написать как следует, но сперва хочу знать, будут ли довольны тем мои петровские друзья?

Поговорите о том, с кем видитесь, и напишите мне. Спросите Оболенского, Басаргина непременно и прочих, кто есть, а я готовлю план. Мысль недурна и велика! Вас не знают до сих пор. Вас считают совсем ошибочно, надобно вас показать, как вы есть и чем были. Вы принадлежите истории, а кроме меня некому описывать вас - и я опишу и надеюсь, что с успехом. <...> Подумайте хорошенько об этом и поговорите с Басаргиным и Мат[веем] Ив[ановичем], я жду ответа, но сперва поговорю о том с графом» [Н.Н. Муравьёвым-Амурским. - Н.К.] (ГАРФ, ф. 1143, оп. 1, д. 89, л. 9-9 об.).