№ 5 (6)
1826 года февраля 24 дня в присутствии высочайше учреждённого Комитета 9-й артиллерийской бригады подпоручик Тиханов1 спрашиван в пояснение первого показания, на предложенные пункты ответил:
На 1-е
1825 года около половины сентября месяца, во время сбора войск 3-го пехотного корпуса под м[естечком] Лещиным артиллерии подпоручик Пестов объявил подпоручику Черноглазову и поручику Шультену, что здесь открывается общество под названием конституционистов, в коем он, Пестов, уже членом, и что если кто желает быть в оном, то предварительно должен быть того же дня вечером в квартире 8-й артиллерийской бригады подпоручика Андреевича, в коей назначены первоначальные собрания, и что там будет Бестужев-Рюмин и от него можно узнать настоящую цель общества.
Присовокупя притом пригласить Тиханова, но с осторожностию, ибо я не совсем на него полагаюсь, почему Черноглазов и Шультен2, объявя мне о таковом предложении Пестова, советовали сходить в оное общество, и если оно вредное, то стараться отвлечь Пестова, который, как они сказывали, говорит об обществе с энтузиазмом. Почему я не по желанию быть членом, но влеком будучи любопытством и желанием отвлечь подпоручика Пестова, решился с поручиком Шультеном идти в квартиру Андреевича, но удержан будучи обязанностию службы, не мог быть того же дня, и пришёл с Шультеном по вторичному приглашению его же, Пестова3, на другой день ввечеру, опоздав часом или более. // (л. 13 об.)
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Слова «почему Черноглазов и Шультен» подчёркнуты карандашом. Напротив на полях карандашом поставлен знак «NB».
3 Слова «пришёл... Пестова» подчёркнуты карандашом.
Бестужева уже не застали, были же в квартире Андреевича артиллерийские офицеры: Андреевич сам, Горбачевский, Борисов, Бечасной и Пестов1, армейских полков один молодой штаб-офицер, и если не ошибаюсь, то называли его Спиридов2, и с ним около девяти обер-офицеров и один юнкер, коих фамилии мне неизвестны, потому что я прежде сего не имел с ними никаких связей. Ещё же подпоручик Пестов говорил мне, что якобы принадлежат к сему обществу полковники Тизенгаузен, Швейковский3, 4-го корпуса князь Трубецкой, корпусной4 обер-квартирмейстер Враницкий5 и подполковник Муравьёв6, но их в сём собрании не было, более же чинов я никого не знал и ни о ком не слышал.
На 2-е
Цель сего общества, как мне объявлено подпоручиком Горбачевским и бывшим в собрании, а им Бестужевым7, состояла во введении Конституционного правления. Первоначальные средства к достижению сей цели предполагались: распространение таковых обществ, то и возлагалось на каждого из членов, а о дальнейших средствах мне известно не было.
На 3-е
Видя непозволительные предприятия сего общества, я положил себе правилом не принадлежать никогда к оному и стараться по возможности отвлекать товарищей, кои бы могли быть вовлечены в оное; // (л. 14) почему и говорил я о сём с Шультеном и Черноглазовым, и все трое решились не входить ни в какие связи8 как сего общества, так равно и избегать знакомства с членами его, кои нам известны; а посему я обязательств никаких не давал и противно порядку службы и обязанностей, ею на меня возложенных, никогда ни в чём не действовал; следовательно, действия мои не согласовались с желанием общества ни в чём, которое, как видно, желало беспорядка. Касательно же отклонения Пестова от сего общества мы успеть не могли, и он остался по-прежнему членом оного.
На 4-е
Хотя подпоручики Пестов и Горбачевский и старались вовлечь меня в знакомство с Муравьёвым, приглашая неоднократно с поля после манёвров или учений зайти в лагерь к Муравьёву, где назначались и собрания, но я, решась не быть в сём обществе, всегда уклонялся от сего и, наконец, решительно сказал Горбачевскому9, что не имею времени по долгу службы, а равно и желания быть в собраниях, и ни в лагере Черниговского полка, ни в квартире Муравьёва, а равно и ни у кого из известных мне членов сего общества после собрания у Андреевича я никогда уже не был.
На 5-е
По приходе моём в квартиру Андреевича я застал членов сего общества, говорящих о пользе конституционного правления и занимающихся // (л. 14 об.) рассматриванием оставленного Бестужевым плана взаимного сношения общества, который они предполагали устроить следующим образом: начерченный посредине листа круг означал центр общества, который и называли Главною думою, по продолженным радиусам сего круга во все стороны начерчены также круги, кои называли округами, а по продолженным радиусам сих кругов поставлены точки, кои означали членов общества, и согласно сего плана (по словам, как говорили, Бестужева) объяснял вышеозначенный штаб-офицер Пензенского полка членам, каким образом должны они иметь сношение, т.е. каждый член должен относиться в округ, а округ в думу, и что один округ с другим сношения не иначе может иметь, как чрез думу, а члены не иначе, как чрез округ.
1 Пять фамилий подчёркнуты карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Две фамилии подчёркнуты карандашом.
4 Слова «Трубецкой, корпусной» подчёркнуты карандашом.
5 Фамилия подчёркнута карандашом.
6 Фамилия подчёркнута карандашом.
7 Фамилия подчёркнута карандашом.
8 Слова «с Шультеном... связи» подчёркнуты карандашом. На полях напротив карандашом поставлен знак «NB».
9 Слова «решительно сказал Горбачевскому» подчёркнуты карандашом.
В собрании же члены были Андреевич, Горбачевский, Бечасной, Борисов, Пестов и Шультен1, до девяти обер-офицеров армейских полков и один юнкер, кои мне неизвестны. После рассуждений о плане Горбачевский2 читал написанное на листе синей бумаги оглавление Конституционного правления (из коего, сколько могу помнить, читано) о порядке правления Верховной думы, в коей, как кажется, назначается 120 членов, кои и должны решать все дела в Государстве; потом о частных или окружных правлениях, далее о сборах податей и о правах народных, но, в сущности, чтение сие по краткости выписки ничего не объясняло (почему я называю его оглавлением), которое он и предлагал читать, кому угодно было. // (л. 15)
В продолжение всех сиз рассуждений на столе поставлена была водка, которую многие пили, по окончании чтения подали ещё водки и закуску, и когда пили, то штаб-офицер, выпив, сказал: «Виват, Конституция!», что повторилось не один раз; потом сей же штаб-офицер повторял неоднократно: «Кто слову изменит, тому да будет стыдно»3; но на какой предмет и на чей счёт он сие относил, мне неизвестно.
Наскуча таковым шумом и беспорядком, я предложил Шультену идти домой, не дожидаясь окончания, что и исполнили. По выходе я тотчас сказал Шультену, что не намерен быть в таковых собраниях и обществах, в чём и он согласился со мною.
Насчёт возмущения в сём собрании говорено ничего не было, что же касается до присяги перед образом, то я о сём ни от кого не слыхал и сам никакой присяги ни в чём не давал, и от меня сего никто не требовал.
Рассуждений же Бестужева, не застав его в собрании, не слыхал, кроме того, что выше изъяснено о плане.
В квартирах же других офицеров и ни в каких собраниях, в оных бывших, я не был никогда.
На 6-е
Рассуждений майора Спиридова4 об обязанностях каждого члена в действии на солдат, а равно и о собственном его обращении с нижними чинами командуемого баталиона, мне ничего неизвестно, и я ни от кого насчёт сего ничего не слыхал.
Из известных же мне и находившихся со мною на службе поручик Шультен и подпоручик Черноглазов, а равно и я, положив не принадлежать к обществу сему, не имели никаких противозаконных действий на возбуждение нижних чинов к неудовольствию противу начальства, в чём могу свидетельствоваться начальниками, под командою коих я имею счастие служить. // (л. 15 об.)
Что же касается до прочих лиц сего общества, какое они имели влияние на нижних чинов, то по неимению с ними никаких сношений, мне ничего неизвестно; а равно чрез кого Борисов, Андреевич и Бечасный5 успели возбудить дух неудовольствия в нижних чинах, мне также неизвестно, по неимению ни с кем из них, а равно и с прочими офицерами 8-й артиллерийской бригады, никаких сношений ни лично, ни на письме, а равно и по слухам, за отдалённостию от квартирного моего расположения более 300 вёрст, я также ничего не знаю.
1 Шесть фамилий подчёркнуты карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Слова «Кто слову изменит, тому да будет стыдно» подчёркнуты карандашом.
4 Слова «майора Спиридова» подчёркнуты карандашом.
5 Три фамилии подчёркнуты карандашом.
Кто же первый получил «Катехизис» и даже самое существование сего «Катехизиса», мне вовсе не было известно, а потому и не знаю, кем, где и в какой силе оный был употребляем.
На 7-е
О суждении Тютчева, Громницкого и Спиридова1 о преждевременном начатии возмущения Муравьёвым2 с Черниговским полком я никогда ни от кого и ничего не слыхал.
На 8-е
О начальных основателях Славянского общества я ни от Борисова и ни от кого из членов ничего не слыхал, а равно кем Борисов был принят и с кем из членов в столицах имел сношения и связи, не знаю.
На 9-е
О существовании в Польше тайного общества в губерниях Волынской, Киевской и Подольской, о лицах, к оному принадлежащих, и о сношении с Южным обществом я никаких сведений не имел и ни от кого о сём не слыхал. // (л. 16)
На 10-е
О начале возмутительных действий лишением жизни царствующего лица и всех священных особ августейшей императорской фамилии я никогда ни от кого о сём не слыхал и до предложения мне сего вопроса не знал.
Более же вышеписанного мною по сему делу мне ничего неизвестно, что по всей сущей правде и объявляю.
В заключение, поверив все мои поступки и действия, я сознаю себя истинно невозвратно виновным в недоведении своевременно до сведения начальства о сём злонамеренном обществе, коего всей важности я не постигал; и, сознавая сию мою вину, с душевным прискорбием и искренне раскаиваюсь, повергая себя к стопам его императорского величества, осмеливаюсь испрашивать милосердия.
9-й артиллерийской бригады подпоручик Тиханов3
Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 4)
1 Три фамилии подчёркнуты карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Ответы написаны Н.И. Тихановым собственноручно.
