Письма декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина.

Page: « 1 … 17 18 19 20 »

Posts 181 to 190 of 192

Share1812017-12-07 18:20:08

181. И.Д. и Е.Г. Якушкины - В.И. Якушкину

Москва, 1857, марта 19.

Письмо твое от 11-го мы получили только третьего дня, и я с истинным удовольствием прочитал, что, извещая нас о себе с каждой почтой, ты сверх моих ожиданий ведешь себя великолепно. При других обстоятельствах, конечно, я не остался бы у тебя в долгу, ты с каждой почтой получал бы от меня широковещательные послания, но до сих пор, не выходя из палаты, я веду до такой степени распутную жизнь, что редкий день выдается полчаса, в который остаюсь один и можно взяться за перо; вот и теперь я пишу к тебе накануне почтового дня, не зная, что будет со мною завтра и не зная даже, не прервется ли моя беседа с тобой на следующей строке.

Надо тебе сказать, что последние пять или шесть дней мы все живем здесь в очень смутных обстоятельствах; только что больные наши вышли из опасного положения и Мин успокоился на их счет, как мы узнали, что Закревский из 3-го отделения получил отказ на свое представление оставить меня в Москве по причине моей болезни, засвидетельствованной Гороховым1.

Отец поручил мне докончить его письмо, беспрестанно посещения не оставляют ему минуты свободной. Вот уже неделя как Евгений просил Затеревского прислать свидетельствовать отца, что он в таком положении, что не может сейчас же уехать из Москвы; до сих пор еще никто не являлся, но в случае ежели отцу необходимо будет уехать, он на первое время думает ехать в деревню к Толстому, управляющему удельной конторы; деревня эта Тверской губернию, четыре часа езды по железной дороге и шесть верст от станции. Толстой сослуживец отца в Семеновском полку, сам приехал предложить ему свою деревню; я не знаю, писал ли тебе, что он не имеет права жить и в Московской губернии2.

Евгений в первые дни очень приуныл, но теперь стал бодрее.

Отец тяготится этой неизвестностью, и ему хочется, чтобы поскорее дело чем-нибудь кончилось. Настя хотя еще в постели, но ей уже гораздо лучше, и мне с ней теперь беда, беспрестанно просит есть, и велят кормить как можно меньше, за всякую лишнюю крошку я получаю нагоняй от Кетчера3.

Мне очень хочется, чтобы ты поскорее совсем поправился и приехал, и может быть до тех пор и отцово дело уладится и мы хоть немного поживем все вместе и совершенно спокойно.

Софья Муравьева в восторге, что у ней дочь и к тому же рыженькая, чего ей очень хотелось; она сама кормит; в конце апреля они думают приехать на несколько времени в Москву и потом ехать в деревню.

Поклонись Бабсту, об его невесте я ничего не могу сказать ему, потому что с тех пор как он уехал, я никого из них не видала.

Прощай, мой голубчик, продолжай писать так же часто.

Е. Якушкина4.

Отец велел спросить у тебя, что сталось с статьей Лунина? Да еще передай, кому следует, что письмо, данное ему из Казани в Петербург, отправлено по адресу с рыжим5.

Поблагодари от меня Булича за книгу; посылку к Буслаеву я доставил тотчас же по приезде отца.

Share1822017-12-07 18:20:43

182. И.Д. и Е.И. Якушкины - С.П. Трубецкому1

1857. Москва. Марта 26-го.

Письмо твое, мой любезный друг Сергей Петровичь, от 8-го уже с неделю как я получил; до сих: пор не отозвался на него, потому что по приезде в Москву живу совершенно в очарованном мире, хотя все это время живу в доме Аббакумовой и не видал Москвы по причине моей болезни. Закр[евский] присылал нотариуса из врачебной конторы свидетельствовать меня. Пока в Петербург ходило представление о разрешении мне остаться в Москве по причине моей болезни, я не выходил из палаты и был беспрестанно посещаем близкими мне и вообще людьми, принимающими во мне участие.

Графиня Потемкина также посетила меня, и ты можешь себе представить, с каким взаимным чувством мы говорили о тебе и обо всем тебе близком.

Зина была у меня один раз, и то противно моему желанию; мне казалось, что в ее положении неблагоразумно по дурной дороге предпринимать такие дальние путешествия, какое предстояло ей до дома Аббакумовой. Николай Дмитриевичь был у меня по возвращении из Петербурга и, вероятно, подробно писал тебе о себе и о Пущине.

Освидетельствованный врачем, я почитал себя если не совсем в отставке, то, по крайней мере, в бессрочном отпуску и думал уже, что придется кончить век мой на розанах, но вышло иначе. Гр[аф] Закревский представлял о разрешении Матвею и мне, по болезни, остаться в Москве; в ответ на это представление ему напомнили о распоряжении 33-го года 2, сохранившем свою силу, по которому лица, не имеющие права пребывания в столицах, лишены права на огонь и воду в Московской и С.-Петербургской губерниях; случай [нрзб.]; распоряжение 33-го года возникло по той причине, что некие шулера, проживавшие в окрестностях столиц, находили возможность обыгрывать неких столичных богачей - и манифестом 26 августа, дозволившим нам пребывание во всем государстве, кроме Москвы и Петербурга, не воспрещается нам жить в губерниях Московской и С.-Петербургской, и потому, веря, что государь ничего не знает о треволнении, так непредвиденно постигшем нас, можно бы, пожалуй, по этому делу начать тяжбу, но зная также, что самая правая тяжба всегда более или менее сомнительна, я почел за лучшее не подымать этого дела и завтра отправлюсь по железной дороге за границу Московской губернии с тем, чтобы поселиться в какой-нибудь деревушке, куда бы для Евгения было удобно приезжать ко мне.

Матвей уезжает в Тверь. Все эти дни я не видел Волконского; вероятно, он останется в Москве, но не на радость. Молчанов решительно сходит с ума.

Сейчас приехал Басаргин; он думал было здесь отдохнуть и полечиться; но при теперешних обстоятельствах ему придется ехать, а куда, он и сам не знает; вероятно, он направится на Киев3.

Нынешним летом я надеюсь с тобой увидеться; если ты не поедешь в Пензу, то мы с Евгением приедем погостить к вам и потому до свиданья, мой милый друг, крепко тебя обнимаю. Всех своих от мала до велика обними за меня.

И. Якушкин4.

Вчера (29 марта) отвез отца в Тверскую губернию. Басаргину Закревский не позволяет остаться в Москве больше 4-х дней, несмотря на его весьма серьезную болезнь. Через 3 дня Басаргин выезжает в Киев.

Share1832017-12-07 18:21:21

183. Е.И. Якушкин - И.И. Пущину1

Марта 30 [1857 г. Москва].

Вы, вероятно, знаете уже теперь, что дошедшие до вас слухи об отце совершенно справедливы. Ему точно не только не позволено лечиться в Москве, не позволено даже жить в Московской губернии. Третьего дня я отвез его в Тверскую губ[ернию] в дер[евню] Новинки, отстоящую 6 верст от Завидовской станции железной дороги. Хорошо, что Толстой, старый семеновец, предложил ему переехать на время в его деревню, а то мы право не знали, что делать; финансы не бог знает у нас какие; в Твери отец не мог поселиться по многим весьма основательным причинам; надо лечиться, средств к этому нет; все это вместе так серьезно, что, ежели бы я знал это прежде, то я написал бы отцу, чтобы он не приезжал из Сибири, и по всей вероятности он сам не захотел бы приехать. Несмотря на все удобство сообщения, я не могу часто бывать у отца, а в мае, когда у меня будет больше дела, я, может быть, не увижу его целый месяц. Летом я буду хлопотать о командировке на юг и поеду вместе с отцом, что, вероятно, поправит его здоровье.

Вое эти строгости, этот указ 1833 года, по которому нельзя жить в Московской губернии и который выдвинули на сцену только теперь, мне совершенно непонятны. Все это до такой степени противоречит всему, что делал и делает государь, что не верится, чтобы это было его желанье. Как наказанье, эти меры не имеют смысла после 30-летней ссылки в Сибири, как предосторожность они также непостижимы. Неужели два 63-летних старика (потому что кроме Муравьева и отца никто не просил позволения жить в Москве) могут взволновать город, даже ежели бы им и пришла в голову такая нелепая мысль.

Эта мера скорее может повредить правительству, чем невнимание к возвращенным. Вас ставят на пьедестал, вам придают такое значение, которое, по правде сказать, вы иначе бы не имели. Разумеется, в городе говорят об этих строгостях, и вы можете сами понять, за кого общественное мнение. Приведу в пример себя: III отделение сделало все, чтобы раздражить меня против правительства. Судите сами: в Москву приезжает Волконский и спокойно живет за городом, никто не говорит ни слова об указе 1833 года, сам генер[ал]-губернатор думает, что этот указ нисколько не относится к возвращенным по манифесту2.

На этом основании приезжает мой отец ко мне, потому что у него нет другого пристанища; ему 63 года, он сурьезко болен; я прошу, чтобы ему позволили лечиться в Москве, пишу, что у меня нет средств содержать его в губернском городе, и тем более лечить его там, - вы знаете, что это совершенная правда. Мне не отвечают на письмо до сих пор. Закревский делает представление в этом же смысле, ему не только отказывают, но велят выслать отца из Московской губернии. Другого бы это раздражило против правительства, но я убежден вполне, что до сведения государя это не было доведено.

Любопытно бы было знать, доложено ли государю представление, сделанное Закревским, и ежели доложено, то каким образом. Вся эта переписка и надоела и запугала Закревокого. На-днях приехал Басаргин, больной до такой степени, что он вошел ко мне на лестницу, и у него сделался такой припадок одышки, который перепугал всех. Тотчас позвали докторов, и они объявили, что ему необходимо остаться в Москве недели две или три. К Закревскому ездила Ольга Ивановна и объяснила ему, что муж ее вовсе не хочет жить в Москве, что он захворал дорогой и что доктора не позволяют ему ехать. На это Закревский отвечал, что он не может позволить остаться Басаргину в Москве более 5 дней.

Басаргин болен так сурьезно, что по мнению врачей он может умереть вдруг, хотя в настоящую минуту нельзя сказать, долго ли он поживет или нет. У него грудная жаба (angina pectoralis). Тимашев сказал Полторацкому, что странно, что все нездоровые, то же сказал Закревской Ольге Ивановне. А мне странно, что они этому удивляются. Немудрено, что после 30-летней ссылки в Сибирь люди возвращаются больные, да и много ли их возвратилось? 10 человек.

Вы, вероятно, получили уже 3 портрета, которые я отправил к вам через Бибикова. Катерине Анд[реевне] отвез портрет сегодня, а для Натальи Дмитриевны у меня готов, но ее нет и Москве.

На-днях отправлю один портрет Аннушке в Нижний. Ольга Ив[ановна], Полинька и Николай Васильевич вам очень кланяются. Ник[олай] Васильевич просит вам сказать, что он писать к вам не может, потому что очень устает: он послезавтра едет в Киев; разумеется, по болезни ему придется часто останавливаться, и он думает даже прожить неделю или две в Серпухове.

Посылаю вам два письма, переданные мне Николаем Васильевичем. Все это доставит вам Митрофан Щепкин, сын профессора и племянник актера.

Пишите, пожалуйста, хоть не очень часто, что и как вы. А чтоб это было для вас не так трудно, то не дописывайте листки или возьмите бумагу самого маленького формата. А то все известия, которые доходят до нас, оказывается напоследок выдуманными, а прямые известия мы получаем очень редко. Письмо тезки меня возмутило. Я бы дал год жизни, чтобы оно не было так пошло3.

Жду оказии, чтобы побраниться с ним, а главное в нем досадно, что это сделано по какой-то необъяснимой несообразительности и с очень хорошим намерением. Что будешь делать?

Е. Якушкин.

Share1842017-12-07 18:21:49

184. И.И. Пущину1

1857. Новинки. Апреля 10-го.

Как-то вы теперь поживаете, добрый друг Иван Иванович; по последним известиям я знаю, что вам лучше, но когда же вы будете совсем здоровы, вот чего ждут и не дождутся многие и очень многие, которые вас, искренно любят, а за что? вот это уже не ваше и не мое дело. Я знаю только, что вы и сами умеете любить людей истинной любовью, не требуя от них совершенства и не выкраивая из них богатырей, а любите их за то, что они люди; такое уменье не всякому дается. Аминь!

Вероятно, вам уже известно, что мы, последние выходцы из Сибири, не имеем права жительства ни в Московской, ни в Петербургской губерниях; вследствие чего Матвей водворяется в Твери, где он уже нанял себе домик. Басаргин, задыхающийся более нежели когда-нибудь, думал, было, приостановиться в Москве и полечиться, но ему дозволено было пробыть в столице не более трех суток, которые он прожил у Евгения, приехал же он за день до моего отъезда, и потому я мало с ним виделся.

Поехал он - куды, я думаю, он и сам не очень знает, - будучи принужден выехать неожиданно из Москвы, где он надеялся прожить до лета. Ему пришлось второпях сочинить себе маршрут, и он направился на юг. Если oн благополучно доберется до Курска, то у него есть там какая-то родственница, которую он никогда не видел в глаза и у которой, вероятно, проведет святую неделю, а потом потянется с Ольгой Ивановной, с Полинькой, с Шариком и Моськой в Киевскую губернию, к сестре первой своей жены, урожденной княжны Мещерской.

От Сергея Петровича недавно я получил письмо; он, благодаря бога, блаженствует в кругу своих дочерей, зятей и внучат. По железной дороге я ехал в одном вагоне и сидел рядом с графиней Потемкиной, она хотела непременно с вами увидаться.

В Москве я прожил ровно месяц, не выходя из дома Аббакумовой, и за то слава богу; мне было там очень хорошо, и за это время я как будто укрепился и телом и душой. Многие близкие люди и старые знакомые меня посещали; с нашими почти со всеми, бывшими в Москве, я виделся.

Павел Сергеевич поздоровел а как будто помолодел. Он приезжал ко мне с своей сестрой.

Нарышкин очень похудел и постарел, но, кажется, не опустился. Лизавета Петровна, я нашел, мало изменилась.

Сутгоф молодцом и в своем мундире смотрит совершенно лейб-гренадером, только руки поражены у него параличом, и пальцы почти не служат.

Лорер до такой степени сохранил в целости свою особу, что можно подумать, он заживо набальзамирован. Мы с ним вспоминали былое и Бичаснова, и посошек, и возглас ваш: Лорер, утешай меня! и многое другое.

Валерьян Голицин был у меня один только раз, прежде я его не знал, а Кривцова и Загорецкого совсем не видал.

Наталья Дмитриевна меня навещала, но только один раз мне удалось побеседовать с ней глаз на глаз. Теперь, полагаю, она в Петербурге, куда она давно стремится.

Свистунов, заезжал ко мне один и то на минуту, ему едва дозволили остаться в Москве для свидания с братом и сестрой, на несколько дней.

К Оболенскому следовало бы мне давно написать, но при этом необходимо надо с ним ругаться2, что на бумаге очень неудобно, а все-таки придется скоро отправить к нему листок.

В Москве у меня была беспрестанно перед глазами какая-то фантасмагория, и я во все время был там в каком-то опьянении, так что и до сих пор еще не отрезвился, хотя и живу уже две недели в совершенном одиночестве в имении Ник[олая] Ник[олаевича] Толстова, старого моего сослуживца; оно почти на самой грани Московской губернии и только в 6-ти верстах от железной дороги. По обстоятельствам и по моему нраву такое одиночество имеет свои удобства, тут я не боюсь никаких неприятных столкновений, которых трудно избежать в каком-нибудь городке. Евгений приезжал ко мне, и на-днях я его опять ожидаю, он хотел послать Аннушке, вместо красного яичка, ваш портрет.

Когда вы переедете на житье в Нижний, мне очень удобно будет приезжать погостить к вам, я живу в трех верстах от Волги, по которой ежедневно взад и вперед ходят пароходы и по пути подбирают и высаживают пассажиров. От Вечеслава получаю часто письма, он пишет, что совершенно поправился и думает выехать из Казани в конце апреля; в начале мая он, вероятно, будет в Петербурге и, может быть, вас еще там застанет. Евгений потому мало послал вам ваших портретов, что их много разобрали у него в Москве.

Но пора кончить. Крепко вас обнимаю. Если вздумаете исписать ко мне листок, то отправьте его в Завидовскую станцию на железной дороге для пересылки в контору господ Толстых и для передачи мне.

Александра Васильевна была у меня, она неимоверно как постарела в последние эти месяцы, Сергей Петрович пишет то же о Марье Казимировне.

Быстрицкой и Соловьев в проезд своей через Москву заходили ко мне. Быстрицкой отправился в Киев, а барон - в имение брата своего недалеко от Рязани.

Волконский, вероятно, уже известил вас о затруднительном положении, в каком находится теперь..., но еще неизвестно, оставят ли.

А знаете ли вы барона, бывшего нашего товарища?3

Share1852017-12-07 18:22:20

185. Е.И. Якушкин - И.И. Пущину1

Апреля 10-го 1857 [Москва].

Третьего дня возвратился от отца; он устроился довольно покойно в деревне Н. И. Толстого, брата Якова Николаевича и сенатора, ревизовавшего Сибирь, вы должны его знать. Надеюсь, что весна в России будет благодетельна для здоровья отца - поздним летом хочется мне свозить его на юг, хоть, например в Киев - и я надеюсь, что это можно будет устроить; разумеется, это будет возможно только в таком случае, когда мне дадут туда командировку.

Матвей Иванович уехал в Тверь, куда через неделю отправляется и его семья. Портреты вышлю вам, как только они будут готовы; вы мне за них ничего не должны, они сделаны экономическим образом, и об этом не будем больше говорить. Александре Васильевне портрет будет доставлен, что же касается до доски, то я ране не вышлю, потому что производство здесь далеко не кончено, я решительно не успеваю удовлетворять требования; из ялуторовских подвез экземпляр только Матв[ею] Ив[анови]чу, вашей тетушке, признаюсь - не догадался, доставил портрет без рамки.

Скоро ли вы будете к нам, я готовлю к вашему приезду полный экземпляр сочинений Пушкина, - работы за ним еще много, но в» мае кончу. В этом экземпляре будет многое, чего не будет и в 7 томе; словом, этим трудом вы останетесь довольны2. Как видите, я не забыл данного мною обещания два года тому назад.

Что же касается до вашего обещанья, то я хорошо понимаю, что теперь вам вовсе нет времени его выполнить, но я считаю его за вами3.

Сергея Григорьевича видел недавно, он довольно покойно, говорит о Молчанове, но, разумеется, сумасшествие Молчанова не может его не расстраивать; что за несчастная судьба старика. Молчанов теперь довольно покоен, но иногда приходит в бешенство. Иноземцев говорит, что он не может долго жить.

О Басаргине не имею еще никаких известий - он хотел написать из Курска - и поэтому письма его я еще долго не могу получить.

Михаил Бестужев собирается ехать в Америку для покупки парохода на Амур.

Свистунов ужасно скучает и пишет, что более года не останется в Калуге.

До свиданья.

Е. Якушкин.

Share1862017-12-07 18:22:53

186. Н.Д. Свербееву1

с. Новинки. Апреля 29-го [1857].

Спасибо вам, мой любезный Николай Дмитриевич, что вы отгадали, как я порадовался, узнавши о благополучном разрешении милой Зины, и с каким чувством в эту минуту мысленно обнимал и ее, и вас, и доброго моего Сергея Петровича. Новорожденному желаю всего, чего можно только пожелать такому малорослому человеку, как ваш теперь Сережа; от Сергея Петровича получил письмо еще на страстной и тогда же ему отвечал на него. Вы пишете, что может быть в августе он приедет к вам в Нижний; в таком случае, разумеется, не придется ехать в Киев, а надо будет спуститься по Волге, которая от меня в двух верстах, с тем, чтобы погостить у вас в Нижнем.

Странно, что вы не получаете писем из Иркутска; я также не имею ответа от Викторочей2 на мои листки, отправленные к ним из Казани и из Москвы. Не знаю, передал ли вам Евгений письмо мое к Ник[олаю] Никол[аевичу]; полагаю, что вы найдете возможным отправить приличным образом мое послание к г. г. В. С.3.

О себе не буду с вами много разглагольствовать и скажу вам только, что в Новинках я живу совершенно один и благодаря бога живу не дурно; правда, что последние два дня я беспрестанно в гостях; Толстые всем семейством приехали в свое поместье на три дня, чтобы подышать весенним деревенским воздухом, но на этот раз погода до того отвратительная, что лучше бы ее совсем не было, и все многочисленное общество в Новинках все эти дни греется у камина, в том числе и Матвей Иванович, который теперь также здесь.

Как это вы ничего мне не пишете об Лизавете Дмитриевне и Наталье Дмитриевне; я надеюсь нынешним летом увидеться с ними в Рожествине и, разумеется, нисколько не рассчитываю на обещание их приехать ко мне по железной дороге.

Ежели вам вздумается посетить меня, то напишите наперед, когда вы будете, чтобы можно было выслать за вами экипаж на железную дорогу. Простите, любезный Николай Дмитриевич. Зину, вас и первенца вашего обнимаю.

И. Якушкин.

Share1872017-12-07 18:23:26

187. С.П. Трубецкому

1857. с. Новинки [апрель].

На-днях я получил твое письмо от 19 марта, добрый друг Сергей Петровичь, и теперь, вероятно, дошел уже мой листок, отправленный к тебе из Москвы, из которого ты знаешь, что я благополучно добрался до Белокаменной, пребывание в которой в продолжении целого месяца меня во всех отношениях очень освежило. Ноги не болят, и вообще если я не исцелился от моих недугов, то (и то уже прекрасно, что я об них нисколько не думаю.

От Вечеслава с каждой почтой получаю письма, и в этом отношении он прикидывается совершенно порядочным человеком; здоровье его поправилось, и, вероятно, в конце апреля он приедет в Москву.

Свистунов был у меня на одну минуту; к нему в Москву приезжал брат, с которым ему позволили пробыть три дня; на четвертый к нему приехала сестра его из Орловской своей деревни и на другой день отправилась с ним в Калугу, чтобы после тридцатилетней разлуки хоть сколько-нибудь пожить с ним.

Я к тебе писал о положении 33 года, так внезапно воскресшем и воспрещающем пребывание в Московской и С.-Петербургской губерниях всем государственным преступникам, возвращенным на родину манифестом 26 августа, которым дозволено им жить во всех местах империи, кроме Москвы и Петербурга. Постановление 33-го года, сделавшись известным, необходимо должно было изменить положение некоторых из нас.

Матвей, считавшийся проживавшим в какой-то деревне близ Москвы и спокойно отдыхавший в кругу своих, был вынужден выехать из Московской губернии, а куды, для него было все равно, и он избрал Тверь местом своего пребывания.

Сергею Григорьевичу дозволено приезжать в Москву для свидания с больной своей женой, но позволят ли ему жить в Москве, я не знаю, а по обстоятельствам присутствие его в семействе необходимо; он был у меня перед моим отъездом и сказывал, что Молчанов положительно сошел с ума и в минуту бешенства он бросил стулом в [нрзб.]; ненавидя тестя, он не может его видеть и всячески его избегает, что не дает возможность Сергею Григорьевичу усмирять сумасшедшего своего зятя.

Басаргин, не получивши моего письма, в котором я объяснил ему смутные для нас обстоятельства и советывал ему приостановиться в Нижнем, приехал в Москву; от удушья едва передвигает ноги; он надеялся тут воспользоваться советом и помощью врачей, но ему дозволили пробыть в столице не более трех суток, и он не знал, куды ему деться, пока приедет Барышников из Дрездена; поплелся со своим семейством на юг. В Киевской губернии живет сестра первой его жены и приглашала его приехать к ней; если он не задержался где-нибудь по болезни, то, вероятно, ты скоро с ним увидишься.

Я теперь живу в совершенном одиночестве в имении старого нашего сослуживца Толстого; оно на границе Московской губернии и близко от железной дороги. Евгений приезжал ко мне, и на-днях, я опять его ожидаю. По обстоятельствам жить здесь мне одному очень удобно, а поселиться в каком-нибудь городе я решительно не хотел; там трудно бы было избежать каких-нибудь неприятных столкновений.

Что за добрый человек твоя сестра; она была у меня и потом мы ехали с ней в одном вагоне и, сидя рядом, во все время беседовали, как самые короткие знакомые. Воображаю с истинной радостью, как ты счастлив в кругу своих; мы собираемся с Евгением приехать летом взглянуть на вас.

Очень я рад, что Ваня взялся за ум и понимает, как было бы для него неудобно остаться жуком; надеюсь, что он и Федя когда-нибудь ко мне напишут.

Свербеевых не видал перед отъездом, они в это время говели; на минутку видел только Никол[ая] Дм[итриевича] на железной дороге; он приезжал проводить гр[афиню] Потемкину.

До свиданья, мой милый друг, крепко тебя и всех вас обнимаю.

Надписывай ко мне свои письма: на Завидовскую станцию железной дороги, а оттуда в с. Новинки, в контору г[оспо]д Толстых для доставления И. Д. Я.

Share1882017-12-07 18:23:51

188. И.И. Пущину1

1857. [Новинки]. Мая 5.

Поздравляю вас, мой добрый друг Иван Иванович, с прошедшим днем вашего рождения и с будущим днем вашего тезоименитства.

В нынешнем году вы проведете эти дни в кругу ваших родных, и я понимаю вашу радость при этом случае, но уверен, что вы все-таки вспомнили и вспомните, как бывало в доме Бронникова мы торжествовали 4 и 8 мая.

Письмо ваше от 13 апреля я уже недели две как получил, но не писал к вам потому, что все это время не имел сказать вам ничего особенного о себе. Вот уже целый месяц прожил в Новинках, и несмотря на то, что погода стоит прескверная, живется здесь недурно.

Евгений был у меня три раза и на-днях ожидаю Вечеслава, который теперь в Москве. На прошедшей неделе приезжало все семейство Толстых, и они пробыли здесь три дня. На это время приезжал и Матвей из Твери; мне показалось, что он очень похудел и как будто озабочен; на-днях он ожидает поверенного своего брата для совершения купчей на Тамбовскую деревню и в августе думает отправиться в свое имение для того, чтобы только взглянуть на него.

От Евгения я узнал, что нынешним летом вы собираетесь в Киев, там мы можем с вами съехаться и, очень вероятно, съедемся где-нибудь и прежде.

Если вы едете в Киев по совету врачей и для того, чтобы пожить в более теплом климате, то почему бы вам не отправиться на зиму в Симферополь, где уже гораздо теплей, нежели в Киеве. Если бы вы решились ехать в Крым, то, может быть, и я с Евгением потянулись бы туда за вами.

Когда поедете из Петербурга, известите меня, чтобы я мог выехать к вам в Тверь.

Очень досадно, что по возвращении Натальи Дмитриевны я не видался с ней, она бы подробно мне рассказала об вас, но, бог даст, вы поправитесь, и мы скоро с вами где-нибудь увидимся.

От Рюрика3 получил не очень давно письмо в ответ на мое обличительное послание к нему: он доволен своим пребыванием в Калуге, и слава богу. О Басаргине никаких нет слухов, а Трубецкой писал ко мне недавно. Свербеев приедет, может быть, в Нижний, когда переедет туда Зина с своим мужем. От Николая Яковлевича не получил еще ответа на мои два к нему письма. Я видно забыл сказать вам, что Фиена вышла замуж за молодого чолдана, она и Гурьянична бывали у меня по нескольку раз; а Афанасий по отъезде вашем всякий день являлся ко мне с своей серенькой лошадкой.

О пребывании моем в Нижнем я к вам писал. Аннушке прекрасно у доброй ее мамаши, а Ваню надо бы вам куды бы нибудь пристроить; оставаться, как он живет теперь в Нижнем, ему не приходится. Но при помощи божией все это устроится.

Простите, любезный друг. Крепко вас обнимаю.

Share1892017-12-07 18:24:22

189. А.Н. Балакшиной1

Давно бы мне следовало написать в ответ на твое доброе письмо ко мне, милая моя Саша, но ты, уже знаешь причину моего молчания: во время продолжительной болезни я не только не мог писать, но едва мог шевелить пальцами. Ты просишь меня заметить ошибки в твоем письме: их так немного, что не стоит об них и говорить, но если бы их было и более, то и тут беда была бы небольшая. Когда ты пишешь письмо, забудь о правописании и старайся сколько возможно просто и ясно высказать то, что придет тебе на мысль. Ты очень меня порадовала, вспоминая с любовью о былом; я также вспоминаю об нем, как о прекрасном времени моей жизни; любивши вас всех так, как я любил, посреди вас я жил полной жизнью, а если когда надоедал вам, то это происходило от излишнего рвения к вам.

Не взыщи, что я пишу к тебе не на особом листке и на этот раз немного, - писать лежа очень неловко. Обнимаю тебя, моя милая, обними за меня сестер своих и Клавдию; надеюсь, что вы продолжаете действовать вместе и дружно.

Share1902017-12-07 18:27:30

Примечания:

К письму 1

1 И.Н. Толстой - товарищ И.Д. Якушкина по Семеновскому полку. Послано во время заграничного похода гвардии после изгнания Наполеона из России. Письма № 1-5 и 8 печатаются впервые. Подлинники в ПД - в собрании П.Я. Дашкова. Все письма из собрания ПД получены и сверены благодаря любезности директора ПД проф. Н.Ф. Бельчикова и научного сотрудника ПД писателя В.В. Данилова.

2 Братец - Николай Николаевич (1794-1872), офицер Семеновского полка, или Яков Николаевич (1791-1867), член СБ.

3 «Мечты» - произведение популярного в начале XIX в. французского поэта Ж. Делиля (1738-1813).

К письму 2

1 Послано, по-видимому, из Жукова, смоленского имения И.Д. Якушкина.

2 Медали в память Отечественной войны.

К письму 4

1 Муравьев - М.И. Муравьев-Апостол. Трубецкой Сергей Петрович (1790-1860) - офицер Семеновского полка; участвовал в Отечественной войне 1812-1814 гг.; во многих сражениях, в том числе под Бородиным, проявил храбрость. В «битве народов» под Лейпцигом ранен ядром. Основатель СС и СБ, один из руководителей СО. Приговорен к смертной казни, сослан в пожизненную каторгу; в 1839 г. вышел на поселение. Жена его Екатерина Ивановна последовала за ним в Сибирь; умерла в 1854 г. в Сибири; одна из героинь поэмы Н.А. Некрасова «Декабристки». После амнистии 1856 г. Трубецкой вернулся в Россию, умер в Москве. Оставил «Записки». Дело его опубликовано Центрархивом (ВД I).

К письму 5

1 Приводимые дальше письма к И.Д. Щербатову, другу и однополчанину И.Д. Якушкина, опубликованы В.Н. Нечаевым в 1928 г. в русском переводе с французских подлинников» («Декабристы», VIII). Письма сохранились в Военно-судной деле комиссии, разбиравшей степень виновности группы офицеров Семеновского полка в октябрьских событиях 1820 г. В числе преданных суду был И.Д. Щербатов (см. по Указателю).

Все письма к Щербатову относятся к истории «несчастной», по определению CK, любви И.Д. Якушкина к сестре его корреспондента Наталье Дмитриевне Щербатовой (1795-1885). Они, как правильно отмечает автор публикации, подтверждают основанный на показаниях H.М. Муравьева и М.А. Фонвизина вывод CK о том, что Якушкин «в мучениях несчастной любви ненавидел жизнь», что главным образом этим объясняется его решение пойти на своеобразную дуэль с Александром I: убьет царя и тут же покончит с собой (см. письмо от 7 апреля 1818 г., в настоящем сборнике - 21-е).

«Ненавидя жизнь», Якушкин решает, однако, принести ее в жертву Родине: убить того, кто делает несчастной жизнь народа, по чьей вине народ страдает. В письмах к Щербатову, относящихся к неразделенной любви их автора, только один раз встречается слово «люблю». Тем более ценны эти письма для общей характеристики Ивана Дмитриевича: сдержанный в сердечных излияних, он высказывается в них как человек, вынашивающий в сердце проект уничтожения рабства в родной стране, готовый отдать жизнь за свободу тех, кто ее достоин.

Что касается Н.Д. Щербатовой, то в ее письмах к брату, сохранившихся в том же Военно-судном деле, автор публикации нашел много данных для комментирования писем И.Д. Якушкина. Н.Д. Щербатова знала его с детства и при всем равнодушии к его сердечным чувствам, при критическом отношении к некоторым его неудачным поступкам и высказываниям, неизменно и глубоко уважала Ивана Дмитриевича, преклоняясь перед моральной высотой его личности.

К письму 6

1 В первых девяти письмах Якушкина сохранено при первой публикации обычное для французской корреспонденции того времени обращение к адресату на «вы». В остальных (начиная с 18-го в настоящем сборнике) официальное «вы» заменено самим Якушкиным на «ты». В настоящем издании все обращения переведены на «ты», что более соответствует содержанию всех писем к Щербатову, отражающих глубоко интимные переживания их автора. Такая замена практикуется даже при переводе французских писем начала XIX в., в оригинале которых ни разу не встречается местоимение «ты».

2 Описка; должно быть: «августа»; правильность начальной даты подтверждается письмом Н.Д. Щербатовой от 10 августа, где она сообщает брату, что Якушкин передал ей письмо И.Д. Щербатова.

3 Чаадаевы - М.Я. и П.Я.; Муравьевы - М.И. и С.И. Муравьевы-Апостолы.

К письму 7

1 Сосницы - штаб-квартира 37-го Егерского армейского полка, куда Якушкин переведен из гвардии 5 июня 1816 г. (ВД, III, 40).

2 Подчеркнуто автором, как и во всех дальнейших письмах.

3 Друзьям, упомянутым в прежних письмах.

К письму 8

1 «Обещать и одержать [слово] - две» [вещи разные].

2 Его высокоблагородию милостивому государю - обычная формула того времени.

3 Дмитрий Александрович Облеухов (1790-1827), по отзыву И.Д. Щербатова, - «самый скромный, кроткий, умный и ученейший человек». Он защитил в 1811 т. в Московском университете диссертацию «О главных основаниях равновесия и движения», имел ученые степени магистра словесных наук и доктора наук физико-математических. Образованный натуралист и математик, он интересовался философией. Четыре его письма к И.Д. Якушкину за 1824 и 1825 гг. опубликованы в 1927 г. В них - отражение занятий обоих друзей философией.

Высказывая в письме от 16 апреля 1824 г. (послано в Рузу) пожелание увидеться с Якушкиным в Москве, Облеухов уверен, что, «сошедшись вместе», они не будут «молчать, особливо, когда коснется до метафизики». В письме от 24 августа 1825 г. Облеухов заявляет, что он «готов был бы и теперь пуститься в старинные метафизические споры». 30 сентября 1825 г. Облеухов высказывает опасение, «не разошлись ли» они «в метафизике в различные стороны, так что трудно было бы сойтись. Это было бы очень досадно».

4 Один Николай Николаевич - Толстой, брат адресата. Дмитрий Петрович Ермолаев - семеновский офицер; в связи с октябрьскими событиями 1820 г. признан виновным в сочувствии восставшим солдатам, приговорен к смертной казни; высидел 6 лет в крепости, из полковников разжалован в солдаты, сослан на Кавказ.

К письму 9

1 В цитированных выше письмах Д.А. Облеухова встречается выражение: «жизнь моя здесь есть золотое ничегонеделание» и т. п.

К письму 10

1 «Речь идет, видимо, о какой-то особе, в которой был заинтересован И.Д. Щербатов» (Нечаев, 154).

2 В письме от 2 апреля Н.Д. Щербатова жалуется брату, что никого не встречала из «тех лиц, воспоминание о коих могло быть приятно» ему. «Единственным и последним» источником для получения новостей, интересующих И.Д. Щербатова, его сестра называет в этом письме графиню Толстую (там же).

3 Н.Д. Щербатова тогда же писала брату, что вся семья, вплоть до отца, оплакивает «прелестную собачку Мими».

4 Сообщение о поклоне от М.А. Фонвизина написано по-русски. Затем следует приписка М.И. Муравьева-Апостола, написанная по-французски и содержащая привет, пожелание не скучать, сообщение о П.Я. и М.Я. Чаадаевых, которые ленятся писать к своим родным.

К письму 11

1 Это было не «маленькое нездоровье», а тяжелая болезнь - следствие сильного нравственного потрясения из-за «несчастной» любви Якушкина. Во время его болезни Н. Д. Щербатова писала брату про «смертельное беспокойство», вызванное этой болезнью. Другая ее сестра. Елизавета, писала, что положение Якушкина «почти безнадежное». Больному стало легче, потому что, по словам Н.Д. Щербатовой, «мольбы его друзей дошли до неба. Муравьев, Фонвизин и сам Облеухов оказывали ему заботы самые нежные. Матвей не покидал его даже по ночам». «Какие люди! Они примиряют меня с человеческим родом», - восклицает Н.Д. Щербатова и просит брата, «во имя всего, что ему дорого», писать к Якушкину, так как это может ускорить выздоровление. «Ах, если бы ты мог видеть Якушкина! Его отчаяние, его страсть».

В письме Н.Д. Щербатовой к брату от 3 мая раскрывается драма И.Д. Якушкина и самой Натальи Дмитриевны: «Ты должен все знать. Нужно, чтобы ты через мое перо узнал то, что ты, быть может, давно знал в глубине своего сердца. Якушкин меня любит. Его отчаяние, его болезнь были причинены крушением всех его надежд. Подумай об ответе, который ты должен мне дать. Покой, я скажу больше - жизнь твоего друга от этого зависит. Не бойся предложить мне средство наиболее верное для обеспечения счастья Якушкина, - отказаться от союза с Нарышкиным.

Борозда в моем сердце проведена не настолько глубоко, чтобы я не могла ее изгладить, не нарушив спокойствия своей жизни. Я благодарила бы небо, если бы могла вернуть мир этой небесной душе пожертвованием моих надежд. Мой друг, подумай же о твоем ответе, остерегись приговорить твоего несчастного друга, это существо, исключительное по благородству и стойкости своих чувств. Не обращай внимания на счастье твоей сестры, или скорее, сочетай его со счастьем того, кто заслуживает твою привязанность во всех отношениях. Меня ты должен осыпать упреками, я их заслуживаю. Я ввергла в бездну несчастья друга, любезного твоему сердцу, товарища моего счастливого детства. Раскаяние меня мучит. Сколько вероломства в моем поведении! Я понесу кару за то во всю мою жизнь».

Щербатова глубоко уважает Якушкина, высоко ценит его, но ей не хочется выходить за него. Д.В. Нарышкин больше года «упорно» сватался к Наталье Дмитриевне, но, - пишет она брату: душа Нарышкина такая, как ты мне ее рисовал: порочная, низкая, не имеющая другой цели, кроме личной выгоды, за счет своей совести и уважения тех, кто его знает, - может ли она сочетаться с душою твоей Натали? Хотя женившись на мне, он сделает свои выгоды моими, но смогу ли я снести самые легкие следы того, что называется интригою, нечестностью, если бы даже его выгоды и мои служили им мотивом?

Одобряя чувства Нарышкина, ты вонзишь кинжал в сердце твоего друга... Он от того умрет, рано или поздно, и что станется тогда с Натали, с тобою самим?. Не думай, что, отказавшись от любви Нарышкина, я хочу сейчас же сделаться женою другого. Нет, я чувствую себя в силах жить монахинею в вихре света, противиться его удовольствиям и охранить мою душу от всего, что могло бы поколебать ее стойкость. Друг мой, дай мне следовать этою дорогою счастья, которую небо, кажется, простерло под моими ногами. Мир моей совести, спокойствие Якушкина, твоя дружба поддержат меня до конца моего существования. И тогда, быть может, мне останется недолгий путь для соединения с моей матерью» (матери Н.Д. Щербатовой не было в живых).

Заявляя, что не может «испытывать чувство очень глубокое» к Нарышкину, Щербатова переходит в конце письма к Якушкину и просит брата. «Ради любви ко мне, подумай о спокойствии этого ангела доброты. Его болезнь познакомила меня с тремя людьми, которые составляют славу человеческого рода : Фонвизин, Муравьев, Облеухов - это люди единственные. Последний из них заклинал меня изложить тебе вещи, так, как они есть, чтобы потребовать у тебя совета и принести хоть некоторое облегчение несчастному Якушкину.

Друг мой, если бы ты мог написать несколько слов особо, чтобы я могла показать их Якушкину, который не поверит мне на слово». В следующем письме, без даты, но того же мая, переданном, видимо, через Якушкина, Наталья Дмитриевна еще яснее высказала, что в пользу Нарышкина говорили соображения расчета, что отец ее был очень рад, узнав об его намерениях, и что она сама сначала увлечена была мечтами о «блестящем будущем».

Повторяя, что она мало его видела и не уважает, она проводила такую параллель: «Воспоминание о Нарышкине дает кое-что моему воображению, а об Якушкине - возбуждает мое восхищение. Я люблю его, как друга, и буду его так любить до конца моих дней. Друг мой, позаботься о спокойствии этой души, столь благородной и великодушной, которой я принесла несчастие; принеси жертву, если от этого зависит его спасение».

В середине мая Якушкин поехал в Петербург. Наталья Дмитриевна писала брату 14 мая: «Не удивляйся приезду Якушкина, я посылаю тебе моего больного, чтобы удалить его от здешних мест печали и страданий», - и вновь просила брата «подумать об Якушкине, об его страсти и его несчастии и о той, которая их причинила. Я была вероломна к твоему другу, я извлекла его из заблуждения, чтобы вонзить кинжал в сердце. Срази меня своими упреками, презрением; он один заслуживает твою нежность».

В другом письме (от 24 мая) она заявляла, что «способна на подвиг добродетели, чтобы спасти жизнь несчастного» (Нечаев, 157 и сл.). Об исходе всей этой драмы см. прим. к письму 36.

В другом собрании сохранилось три документа, относящихся к драме Якушкина и Щербатовой и разъясняющих приведенные выдержки из писем Натальи Дмитриевны. Документы переданы внуком последней, Д.И. Шаховским, в Архив Октябрьской революции (инв. № 2331) и опубликованы в русских переводах там же, где напечатаны письма Якушкина к Щербатову.

К письму 12

1 Письмо Н.Д. Щербатовой непосредственно связано с письмом И.Д. Якушкина к ней (№ 13) и к ее брату И.Д. Щербатову за то же время (№ 6 и сл.). Сохранилось в бумагах Н.Д. Шаховской, опубликовано в сб. «Декабристы» (VIII, 186), в переводе с французского.

2 Имя Талания получается от перестановки букв имени Наталия. К таким условностям часто прибегали к своей переписке молодые люди того времени.

3 N - Д.В. Нарышкин.

4 Н.Д. Щербатова, в замужестве Шаховская, переписывалась с И.Д. Якушкиным в последние годы его жизни.

5 Лиза - сестра Н.Д. Щербатовой Елизавета Дмитриевна (1792-1885).

6 В том же собрании сохранился черновой набросок записки к И.Д. Якушкину матери его близкого друга Д.А. Облеухова. Опасаясь за жизнь Ивана Дмитриевича, П.Ф. Облеухова писала ему: «Возможно ли, чтобы в поисках исцеления от ваших страданий вы совершенно забыли ту, которая оказывается их невинной причиной? Подумайте о том, что весь остаток своей жизни она будет нести всю тяжесть безумия, которое подсказано вашим отчаянием. Поверьте, она все знает, и она так поражена этим, как это и должно быть. Может быть, я бы вам могла сообщить кое-что утешительное, если бы вы согласились продолжить еще жизнь на несколько дней и позволили ли бы мне с вами побеседовать. Мать вашего достойного друга Облеухова. Я прошу только этой милости и в надежде на нее.» («Декабристы», VIII, 190).

К письму 13

1 Письмо без даты, но непосредственно связано с майскими письмами Якушкина и Щербатовой к И.Д. Щербатову. Печатается по тексту первой публикации («Декабристы», VIII, 190).

К письму 14

1 Тетка - Анна Михайловна Щербатова; ее деревня - Алексейцево, Дмитровского уезда, Московской губ.

2 В письмах к брату Н.Д. Щербатова с восторгом отзывается о М.А. Фонвизине: «Я видела полковника - это ангел! Он добр, любезен. Он обожает Якушкина» (Hечаев, 161).

3 Это связано с какой-то неловкостью Д.А. Облеухова по отношению к Н.Д. Щербатовой. В позднейших письмах она заступалась перед братом за Облеухова и, видимо, считала в этой истории Якушкина неправым.

К письму 15

1 Ему - Д.В. Нарышкину.

2 Старания людей, желающих устроить брак Нарышкина с Н.Д. Щербатовой.

3 В письме от 11 июня Н.Д. Щербатова сообщала брату, что его письмо (упомянутое Якушкиным) успокоило ее. Она добавляет, что «не могла» не быть искренней с Якушкиным: он внушает ей доверие, которым не будет жесток злоупотребить».

К письму 16

1 Опубликовано В.Н. Нечаевым среди писем к И.Д. Щербатову. Послано Щербатову при письме от 16 июня (см. прим. 3 к письму 17). На конверте: «Его высокоблагородию милостивому государю Дмитрию Васильевичу Нарышкину, лейб-гвардии Семеновского полка г-ну капитану в корпусе графа Воронцова. В Moбеж во Франции».

К письму 17

1 Это письмо, как и следующие за ним, адресовано: «Его сиятельству милостивому государю князю Ивану Дмитриевичу Щербатову. Лейбгвардии Семеновского полка г-ну порутчику. В доме Ефремовой на Екатерининском канале близь Казанского мосту. В С.-Петербург».

2 Имеется в виду евангельский текст: «Воздайте кесарево кесарю». В одном из писем к Щербатову этот текст употребил Нарышкин, и Н.Д. Щербатова с тех пор называла его в насмешку «бедным Цезарем» (Нечаев, 163).

3 Н.Д. Щербатова не только была «не вполне довольна» письмом Якушкина к Нарышкину. 15 июня она писала брату: «Последствия этого письма заставляют меня дрожать. Это - форменный вызов, который обязывает Нарышкина (если он делает мне честь спешить вернуться в Россию) узнать честную личность, которая является его автором. Это бескорыстное доброжелательство, которое мне оказывают полковник [Фонвизин] и Якушкин, мне более чем тягостно. Я боюсь, как бы оно не вовлекло их в бесконечные тревоги, в ущерб для их мирной жизни».

В письме от 21 июня Н.Д. Щербатова просит брата сообщить ей о своем отношении к поступку Якушкина: «Я с нетерпением хочу узнать твои чувства от письма Якушкина к Нарышкину и от того, что могло дать повод такой неистовой выходке. Со времени возвращения Якушкина я с ним очень мало или почти совсем не говорила. Ты знаешь, что я его видела только в деревне. Он только сообщил мне об этом последнем поступке, которому я живейшим образом противилась. Я ему даже сказала, так же как полковнику [Фонвизину], что он не должен был давать себе труд действовать за меня и браться за мою защиту (если только это так необходимо), когда я могу одним словом уничтожить его надежды! и опрокинуть его химеры.

Друг мой! Обещай мне никоим образом не отправлять этого нелепого письма, которое не может произвести никакого действия на голову, которая (если все хорошо разобрать), может быть, и не думает, что она так дурно поступила. Я не помню, чтобы я обращалась к твоему решению в выборе одного из двух бойцов. Если бы я могла их обоих [Якушкина и Нарышкина] успокоить. я бы им сказала: «господа, живите мирно, на мое здоровье, и оставьте меня в покое» (Нечаев, 164 и сл.) Письмо к Нарышкину не было отправлено.

К письму 18

1 Михайловское - имение Щербатовых в Ярославском уезде, Рожествино - их имение в Серпуховском уезде.

К письму 19

1 Якушкин не уехал из Москвы; он оставался там до весны 1818 г., но с Щербатовыми, по-видимому, больше не переписывался, а с Н.Д. Щербатовой не виделся. О письме брата к Якушкину, содержащем фразу Щербатовой, что она хотела бы избавиться от его «доброжелательных» забот, Щербатова узнала лишь в августе, была этим огорчена. «Я узнала от г. Фонвизина, - писала она брату, - про поспешное решение, которое твое письмо заставило принять Якушкина.

Друг мой, если мое спокойствие тебе дорого, извлеки из заблуждения твоего превосходного друга. Скажи ему, что его уважение мне более чем дорого, что оно мне необходимо, что было бы неблагодарностью с моей стороны смешивать его с человеком, которого я не уважаю и чье уважение ничего не прибавило бы к моему благополучию. Боже мой! Как могла бы я это сделать после тех доказательств, которые он мне дал о постоянстве его чувств. Мой друг, внуши ему, что я знаю всю его цену, и что уважение, дружба, благодарность, которые я к нему питаю, не изгладятся из моего сердца раньше его последнего биения. Объяснись с ним ясно, когда будешь ему писать, так, чтобы он не прибавил к твоим извещениям чего-нибудь своего».

В другом письме Н.Д. Щербатова заклинала брата: «Будь нежен, снисходителен в отношении к твоему другу, к этой небесной душе [три слова зачеркнуты]. Вспомни, что чувство, которое он питает ко мне, наполняет его с 13-летнего возраста и что было бы ужасно уничтожить химеры, которые составляли единственное счастие его жизни. Мой друг! Я открываю перед тобою до дна мое сердце. мое сердце ничуть не занято Нарышкиным, и голова моя совершенно исцелена. Якушкину - вся моя дружба, все мое уважение, все мое восхищение. Если ты думаешь, что этого достаточно...» После этого И.Д. Якушкин вызвался в собрании членов ТО на своеобразный поединок с Александром I. Затем он решил оставить службу, приказом от 1 февраля 1818 г. уволен «за болезнию» (ВД, III, 41) и уехал в орловскую деревню.

К письму 21

1 Якушкин думал, что Е.Д. Щербатова участвует в «заговоре» в пользу Нарышкина.

2 «Это может, видимо, служить подтверждением того, что Щербатов был посвящен в общественные дела Якушкина» (Нечаев, 170), т. е. в дела СБ.

К письму 22

1 С этого письма и вплоть до письма от 12 мая (наш № 26) адрес такой: «Его сиятельству кн. И.Д. Щербатову. На Девичьем поле в собственном доме. В Москве». Этот дом позднее перешел к М.П. Погодину и связан со многими событиями в истории русской общественности и литературы.

К письму 23

1 Речь идет об отношении Н.Д. Щербатовой к Д.В. Нарышкину.

К письму 24

1 Якушкин имел в виду отправиться в Южную Америку, чтобы бороться в рядах повстанцев против испанского владычества.

К письму 27

1 Начиная с этого письма и до конца переписки с Щербатовым письма Якушкина посылаются в Петербург: в Семеновский полк или на Владимирскую улицу (дом Щербатовой).

2 «Они» - по-видимому, сестры Щербатова; кто «он» - установить трудно, но это не Нарышкин, который еще долго находился во Франции.

К письму 29

1 Якушкин пробыл в Рожествине у Щербатовых восемь дней.

К письму 31

1 У Щербатовых - в Серпуховском уезде. В письмах за это время к брату Н.Д. Щербатова упоминает о своих ночных прогулках с Якушкиным, «которые причиняли ей много страха, не говоря об усталости, которая делала ее почти больной« (Нечаев, 176).

2 Матвей Яковлевич Мудров (1776-1831) - талантливый клиницист, основатель русской терапевтической школы (см. книгу В.Н. Смотрова, статью А.Г. Гукасян при сочинениях Мудрова). Вместе с тем Мудров был незаурядным общественным деятелем. В молодости был близок к семье И.П. Тургенева, где встречался с выдающимися представителями русской культуры. Возможно, что отрицательный отзыв Якушкина объясняется принадлежностью Мудрова к масонству (Свербеев, I. 30). Кроме указанных книг, много упоминаний о Мудрове, как замечательном враче, в статьях и мемуарах дореволюционного времени (у Г.А. Колосова, Н.И. Пирогова и у Д.А. Кропотова на стр. 85). Отрицательный отзыв о Мудрове встречается у Е.Д. Щербатовой (Нечаев, 175).

3 Теперь в этом доме находится филиал Большого оперного театра (б. Зимина).

К письму 33

1 Н.Д. Щербатова писала брату, что Якушкин «разделяет скуку» ее и сестры Лизы; он приехал к именинам старого князя и остался в Рожествине по просьбе Д.М. Щербатова, уехавшего в Москву раньше дочерей.

К письму 34

1 Эта фраза в письме написана по-английски.

2 В течение полутора месяцев, прошедших между этим и следующим письмом, в отношениях Якушкина и Н.Д. Щербатовой были какие-то осложнения. 4 ноября она писала брату: «Ты будешь удивлен, если я у тебя буду просить новостей об Якушкине. Мы его не видим уже десять дней. Так как он казался нездоровым, то папа послал узнать о нем; его не оказалось дома; ясно, что он здоров и что это каприз. Это меня не огорчает, но удивляет и беспокоит. Я, кажется, не давала ему ни малейшего повода к недовольству моим поведением; с некоторого времени оно постоянно было благожелательно и одинаково» (Нечаев, 178). Ср. с упоминанием в письме от 3 октября о «нем», который уехал и скоро не вернется, так как сестер Щербатовых еще нет в Москве.

К письму 35

1 Мишель и Пьер - Чаадаевы. Жорж - гувернер Щербатовых.

К письму 36

1 С этим кратким тревожным письмом Якушкина связано тревожное письмо Н.Д. Щербатовой к брату от 8 декабря: «Нарышкин приезжает немедленно. Эта новость (которая была сообщена мне Якушкиным) меня сразила. Она повлияла на мое здоровье». Дальше Щербатова пишет о том, что ее отказ Нарышкину разорит отца, который думал поправить свои материальные дела браком дочери с богатым женихом. Но если она выйдет за Нарышкина, может погибнуть Якушкин.

«Все, что я могу распутать в моем положении, настоящем и будущем, это то, что для успокоения умов, т. е. для того, чтобы сохранить жизнь одному [Якушкину] и щадить другого [Д.М. Щербатова], я стараюсь удалить всякую возможность перемены, какого-бы рода она ни была», т. е. не выходить за Нарышкина и не отказывать ему окончательно. «Якушкин уезжает печальный, больной. Есть что-то, что его очень тревожит, так как он не удостаивает меня словом. Не имеет ли он несправедливости бояться вероломного поступка с моей стороны [что она выйдет за Нарышкина]. Я полна разных чувств. Боюсь всего от отца. Проникнута состраданием к Якушкину. недовольна сама собою. Что бы тебе привить мне хоть немного благосклонности к человеку, которого я могу только уважать» (Нечаев, 179).

Распуталось все само собой. В это время в письмах Н.Д. Щербатовой стало часто встречаться имя Ф.П. Шаховского, сослуживца и приятеля И.Д. Якушкина и И.Д. Щербатова. Якушкин видел, что его мечта о счастье с Н.Д. Щербатовой не может осуществиться, однако не имел сил расстаться с ней.

К письму 37

1 Н. Д. Щербатова с ужасом ждала этого приезда. «Я узнала, что Якушкин должен через несколько дней приехать сюда, - писала она брату 17 февраля. - Это дурная новость для меня. Не говоря о малой взаимности, какая царит между нами, он сделал все, чтобы потерять мое уважение, слабостью своего характера». «Приезд Якушкина заставил меня сделать выводы, очень для него неблагоприятные, - писала Щербатова 8 марта. - Я надеялась, что, руководимый своим здравым смыслом, он не будет иметь слабость вернуться так скоро. Я не знаю мотивов его возвращения, но имею печальное убеждение, что я виновата в отношении него этим обвинением, которое, может быть, очень несправедливо. Он вернулся печальный, больной. Он мне вручил письмо, которое я должна была прочесть.

Я была благоразумна, т. е. эгоистична. Я его не открыла. Бог знает, хорошо ли я поступила. Я вернула ему письмо вчера, сказав, что он должен был адресоваться к тебе, если имел сообщить мне что-нибудь столь, важное. Он его принял, сказав мне, что я хорошо сделала, не прочитав его, что это была последняя попытка и что он решил теперь твердо покинуть Россию, и потом, что о нем, может быть, будут говорить в течение нескольких месяцев, что он себя убьет и что я тогда буду освобождена от его назойливости. Я не знаю, что он хотел сказать. Эти слова меня сразили; я чуть-чуть не попросила у него письмо назад. Голос мне изменил. Он ушел, оставив меня в состоянии, которое я не умею изобразить. Я забыла сказать, что он отказался сообщить тебе содержание письма, не желая более пользоваться посредником в сношении со мной».

Щербатова просит брата сообщить ей о намерениях Якушкина и о том, где он будет жить. В следующих письмах она спрашивает брата: «Пишет ли тебе Якушкин? Что он делает? Где он?» Наконец, получилось известие, что Нарышкин женился, и Наталья Дмитриевна писала брату 23 июля: «Небо сжалилось надо мною, оно послало мне освобождение в момент, когда я менее всего того ожидала. Конец волнениям, объяснениям.» (Нечаев, 180 и сл.).

К письму 38

1 Якушкин жил в Жукове, обдумывал проект освобождения своих крепостных крестьян.