№ 14 (14)
На сделанные мне вопросы высочайше учреждённым Комитетом 1826, апреля 7 дня, имею честь отвечать.
На 1-й. Рассуждая о разных образах правления, мне казалось, что образ правления представительный споспешествует более других к благоденствию народов, и, хотя тайные общества мне всегда казались средством худым и неверным, однако ж за всем тем единственным для скорейшего введения другого образа правления, то я, узнав о существовании общества, которое имело целию ввести представительное правление, дал согласие принадлежать к оному, которого известные мне члены были:полковник Пестель, князь Барятинский, поручики Крюков 1-й, Крюков 2-й и Заикин.
Как одно из условий общества было, чтобы каждый как можно менее знал других членов, то я более сих, названных мною, не знал, а слышал, что к оному принадлежит также генерал-интендант Юшневский, полковник Муравьёв-Апостол и несколько из офицеров Вятского полка, которых фамилий не помню; о всех сих, из которых я ни с одним не был знаком, наверное ничего сказать не могу, так же как и о некоторых из моих товарищей, хотя по сходному их образу мыслей во многих отношениях с моим, я мог предполагать, что они также должны принадлежать к обществу.
На 2-й. Вместе с вступлением в общество, которого цель показал выше, я дал слово исполнять всё, что общество признает нужным к достижению своей цели. Что же касается до лишения жизни блаженной памяти государя императора и прочих особ августейшей императорской фамилии, то я не знал, чтобы это было прямым предположением общества, которое, как мне известно было, предполагало прибегнуть к сему ужасному средству в случае самой крайней необходимости.
На 3-й и 4-й. Не знаю, когда и где общество приняло решительные меры исполнить то, о чём в сём пункте упомянуто, ибо по вступлении моём в оное я нашёл все сии мысли готовыми, почему и не могу сказать, кто первый предложил оные, // (л. 25 об.) равно и о том, кто более стремился к их исполнению, как потому, что мне казалось, что мы все одинаково желали достигнуть цели общества, т.е. ввести представительное правление, так и потому, что я не знал, чтобы кто из известных мне членов, кроме полковника Пестеля, что-нибудь писал. Сочинения же полковника Пестеля относились, как я слышал (ибо мне не удалось их читать), до постановлений правительства.
На 5-й. О точном времени начать действия не знаю, а слышал, что должны открыться в текущем году и что до сих пор не открывались, потому что не всё ещё было готово, и на вопрос мой полковнику Пестелю, где и как должны открыться действия, он отвечал, что это сделается смотря по обстоятельствам; следовательно, как мне известно, верного предположения касательно сего не было.
На 6-й. Мне ни от кого не было объявлено, на какие именно войска надеялось общество и кого из высших лиц в государственной службе почитало своими покровителями. Что же касается до поселённых войск, то хотя я и слышал, что есть в оных много готовых содействовать цели общества, однако, кто они именно и были ли в обществе, не знаю и ни от кого не слыхал о ком-либо.
На 7-й. О тайных обществах в Польше и России я слышал только, что таковые существуют, а какие сношения, чрез кого и когда общество, к которому я принадлежал, имело с оными, я ничего не знал.
На 8-й. Об упомянутых в сём вопросе намерениях ни от кого не слыхал.
На 9-й. Не только о намерениях Общества соединённых славян, но даже о существовании оного никогда ни от кого не слыхал.
На 10-й. Будучи занят обязанностями службы только, что не имел почти времени исполнять какие-либо поручения. Находясь же по большей части в откомандировках, как-то: на короткое время по дивизии в лагерное время и рекогносцировках, я // (л. 26) старался узнавать политические мнения тех, с которыми мне случалось видеться - вот одно поручение, какое я имел, которого, однако ж, не мог в точности исполнять, потому что на рекогносцировках целое время один и никого не видишь, кроме экономов деревень, в которые приезжаешь; когда же случалось быть при дивизии, то это на несколько только ден. Что же касается до некоторых из товарищей моих, то сколько я знаю, никто не имел никакого от князя Барятинского поручения, разве подобного тому, которое я изложил, говоря о себе.
На 11-й. О том, что поручик Заикин принадлежал к обществу, я знал, но в моём присутствии он принят не был, ибо я даже и не знаю, кто его принял.
На 12-й. Точно, я приезжал в село Кирнасовку, говорил, только - не Бобрищеву-Пушкину 1-му, а Заикину, с которым и условился, чтобы до времени, не сжигая бумаг Пестеля, сказать в Тульчине Крюкову 1-му и Крюкову 2-му, что они сожжены; потом сему последнему сказал я, что они ещё целы, а что их сожгут, когда это будет казаться более нужным. Когда же Крюков 2-й был арестован, то я узнал при свидании с Заикиным, что сии бумаги уже сожжены.
На 13-й. По открытии уже существования общества я ни с кем не уславливался не признаваться в принадлежании к оному, а ещё при вступлении в оное я дал слово принявшему меня и потом известным мне членам никому не объявлять о существовании оного. Вот сие данное слово было единственною причиною, которая заставляла меня так долго не признаваться в участии, которое брал я в сём обществе и в котором теперь, признавшись, показал всё, что только знал касательно действий общества.
Поручик Аврамов1
Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 7)
1 Показания написаны И.Б. Аврамовым собственноручно.
