«Прикосновенные к делу...»
(«За коммунистический труд», Раменское, Московской области, 1 августа 1973 г.)
Наш район тесно связан с жизнью и деятельностью не только видных декабристов (братьев М.А. и И.А. Фонвизиных и И.И. Пущина), но и с рядом других передовых людей, бывших в эпоху декабризма современниками «кованных из стали богатырей», их друзьями-единомышленниками. Это офицеры прогрессивных взглядов: мичман флота Алексей Михайлович Иванчин-Писарев и ротмистр-кирасир Николай Александрович Антропов. Оба они в связи с событиями 14 декабря 1825 г. были арестованы, подвергнуты допросам, и всю последующую жизнь оставались «под строжайшим присмотром», попав в пресловутый «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам, прикосновенных к делу, произведённому высочайше учреждённою 17 декабря 1825 года Следственною Комиссиею...»
«Разумеется, на стороне народа...»
Ротмистр Астраханского кирасирского полка, Георгиевский кавалер (с 6.12.1836) Н.А. Антропов вскоре после событий на Сенатской площади был арестован и, проведя под стражей почти девять месяцев в неправедных допросах, был переведён в армию - капитаном в Нежинский конно-егерский полк. Его близость к декабристам, особенно к руководителю Северного общества К.Ф. Рылееву (однокашнику по Первому кадетскому корпусу), «строжайший присмотр» и нелегальная слежка за его поведением, тормозили в значительной мере его военную карьеру. Следующий чин - майора, он получил лишь в 1833 г. и был переведён в 3-й драгунский Новороссийский полк. В 1841 г. в чине подполковника, его перевели в Московский драгунский полк, но уже в 1844 г., Антропов покидает военную службу и в чине надворного советника определяется к статским делам.
16 ноября того же 1844 г. в звании ... унтер-шталмейстера, Антропов был назначен управляющим дворцовым Бронницким конным заводом, где и служил до самого конца 1849 года, пока его не «повысили» в статские советники со службой в Придворной конюшенной конторе. Однако, вскоре, Николай Александрович скончался в Петербурге.
В следственном деле Рылеева сохранилось письмо к нему Антропова, написанное 3 января 1826 г. и перехваченное полицией ещё на почте. Он «удивляется худой обдуманности петербургский происшествий», приведших к разгрому восставших, и это «столько опечалило» его, что он «наложил на себя траур», который будет носить «до радостного дня». Следовательно, Антропов ещё не пал духом и ждал другого случая для более успешного выступления, не зная, что Рылеев уже давно арестован и содержится в Петропавловской крепости.
И хотя Рылеев отрицал причастность Антропова к тайному обществу и заявил, что тот не был в числе заговорщиков, но всё это могло быть просто желанием руководителя «северян» спасти ротмистра от ожидавшей декабристов участи. Как бы то ни было - Антропов был единомышленником Рылеева. Из письма видно, что во время встречи Антропова с Рылеевым в Петербурге незадолго до восстания, Рылеев сообщил товарищу, что «скоро должно вспыхнуть возмущение» и спросил Антропова, на чьей стороне он будет. Антропов ни секунды не колеблясь ответил: «Разумеется, на стороне народа!»
Мичман «свободного образа мыслей...»
Другой офицер, попавший в поле зрения следствия - мичман 7-го флотского экипажа Алексей Михайлович Иванчин-Писарев, уроженец Бронницкого уезда. Его отец был бронницким исправником и жил в селе Чеплыгине (ныне деревня Чаплыгино). В этом селе прошли детство и юность мичмана «свободного образа мыслей». Отсюда же он весной 1818 года поступил в «воспитанники» Морского кадетского корпуса в С.-Петербурге, где сразу же сблизился с будущими декабристами - В.А. Дивовым, братьями А.П. и П.П. Беляевыми и особенно, с Д.И. Завалишиным.
На следствии братья Беляевы показали, что они «сделали некоторое влияние» на приготовление Иванчина-Писарева к приёму в члены созданного ими тайного Общества Гвардейского экипажа, а своими передовыми свободолюбивыми взглядами мичман обязан именно осуждённому впоследствии на вечную каторгу Д.И. Завалишину («поистине Писарев никому другому, как ему, обязан за свободный образ мыслей»).
Таким образом, наш земляк был весьма тесно связан и хорошо знаком со многими моряками-декабристами, которые «говорили свободно» с ним о «политических материях» и видели в нём единомышленника, как будущего члена тайного Общества.
Но Иванчин-Писарев не успел вступить в революционную организацию, как выяснилось на следствии. Зато его друзья - Дивов, оба Беляевых и Завалишин были признаны опасными государственными преступниками и осуждены на многолетние сроки каторги, крепостных работ и ссылки.
Иванчин-Писарев «отделался» сравнительно легко: просидев под арестом полгода, он 13 июня 1826 г. был сослан в далёкий Архангельск под «надзор начальства», в 1827-1831 гг. занимался описью и промерами Белого моря и за успешную работу получил «повышение в чине».
В 1832 г. Иванчин-Писарев был уволен в «домовой отпуск» для приведения в порядок после смерти отца доставшемуся ему по наследству родового имения в с. Чеплыгине. Через пять лет в чине капитан-лейтенанта он окончательно выходит в отставку. В 1837-1847 гг. до своей кончины проживает в своём Чеплыгине, где похоронен возле церкви, построенной ещё его отцом.
* * *
«Прикосновенные к делу» декабристов Н.А. Антропов и А.М. Иванчин-Писарев принадлежали к передовой фаланге русских людей, боровшихся за освобождение своего народа от гнёта крепостничества. Мы должны знать и помнить об этих поборниках свободы...
О. Болдин, краевед
