Чалма

Отрывок из повести

Диких взоров красотой,
Кос блестящей чернотой
Я прельстился, как безумный:
Я турчанку полюбил.
Я был молод. С нею шумно,
С нею весело я жил.
По коврам она скакала
И кружилась; на лету
Поцелуй с меня срывала,
То со смехом обнажала
Юных персей красоту;
Жаркой грудью прижималась
Мне ко груди; увивалась
Белой, вкруг меня, рукой,
И, усталая, со мной
Долго, долго целовалась…

Грейтесь в шубах, на снегах,
Под метелию полночной!
Мне теплее на грудях
У красавицы восточной!
Что в друзьях мне? Что в родных?
Пышет холодом от них!
Я во сне же их видаю;
Но проснусь, и наяву
Я Роксану обнимаю;
Я проснусь, я оживу
На устах моей Роксаны,
И забуду и снега,
И родные берега,
И болотные туманы…
. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .
«Солнце знойно; ярок свет,
Как очей твоих сиянье;
Как ни сладок твой шербет,
Слаще уст твоих дыханье.
Наклонись ко мне челом,
Уст румяных жги огнем,
Поцелуй меня, Роксана!»

Я рукой ей руку жал,
И лицо и прелесть стана
Страстным взором озирал
Сквозь душистый дым кальяна.
«Наклони свое чело,
Поцелуй меня, Роксана!
Что ты дышишь тяжело?
Мне так весело с тобою!
Что уходишь ты? Постой!
Я шербет не допил твой;
Сядь ко мне, побудь со мною!»
Наклонилась головой
И к устам моим прильнула;
Грустно в очи мне взглянула:
(Как и всем, сгрустнулось ей)!
«Ты с Роксаною веселой
Не считаешь шумных дней;
Но нагрянет час тяжелый,
Камнем ляжет он на грудь.
Русский! русский! дай мне руку!
И на нас, когда-нибудь,
Черный дух нашлет разлуку.
Здесь ты век не проживешь.
Бедный русский! Ты умрешь!
Не на радость, а на скуку…
В бане, лежа на софах,
Мне о ваших небесах
Раз армянка говорила…
Все слова я затвердила,
Хоть не очень поняла!
. . . . . . . . . . . . .
Ты умрешь! Хоть неохотно,
А простишься ты со мной,
И взлетит твой дух бесплотный
На пустые небеса;
Скучной жизни бесконечной
Не утешит девы вечной
Вечно-юная краса!»
И опять взглянув с печалью,
Шаль с груди она сняла
И чело мне мягкой шалью,
Улыбаясь, обвила.
«Русский! Как тебе пристала
Мною свитая чалма,
Я ее бы не снимала;
И твою бы я сама
Гребнем бороду чесала»…
Улыбалась, целовала
И опять, как без ума,
И резвилась, и скакала.
. . . . . . . . . . . . .

Конь оседлан; раб мой ждет;
У крыльца нетерпеливо
Борзый конь копытом бьет.
Мне Роксана путь счастливый
Пожелала из окна;
Опуская покрывало,
Поклонилася она.

Начало 1820-х годов (?)

Бал

Открылся бал. Кружась, летели
Четы младые за четой;
Одежды роскошью блестели,
А лица - свежей красотой.
Усталый, из толпы я скрылся
И, жаркую склоня главу,
К окну в раздумье прислонился
И загляделся на Неву.
Она покоилась, дремала
В своих гранитных берегах,
И в тихих, сребряных водах
Луна, купаясь, трепетала.
Стоял я долго. Зал гремел…
Вдруг без размера полетел
За звуком звук. Я оглянулся,
Вперил глаза; весь содрогнулся;
Мороз по телу пробежал.
Свет меркнул… Весь огромный зал
Был полон остовов… Четами
Сплетясь, толпясь, друг друга мча,
Обнявшись желтыми костями,
Кружася, по полу стуча,
Они зал быстро облетали.
Лиц прелесть, станов красота -
С костей их - все покровы спали.
Одно осталось: их уста,
Как прежде, всё еще смеялись;
Но одинаков был у всех
Широких уст безгласный смех.
Глаза мои в толпе терялись,
Я никого не видел в ней:
Все были сходны, все смешались…
Плясало сборище костей.

1825

Утро

Рассвело, щебечут птицы
Под окном моей темницы;
Как на воле любо им!
Пред тюрьмой поют, порхают,
Ясный воздух рассекают
Резвым крылышком своим.
Птицы! Как вам петь не стыдно,
Вы смеетесь надо мной.
Ах! теперь мне всё завидно,
Даже то завидно мне,
Что и снег на сей стене,
Застилая камень мшистый,
Не совсем его покрыл.
Кто ж меня всего зарыл?
Выду ли на воздух чистый -
Я, как дышат им, забыл.

Начало 1826 (?)

Два пастыря

Стада царя Адмета
Два пастыря пасли;
Вставали прежде света
И в поле вместе шли.
Один был юн и статен,
И песен дар имел;
Глас звучен был, приятен;
В очах, когда он пел,
Небесный огнь горел.
Другой внимал; невольно
Дослушав до конца,
С улыбкой недовольной
Глядел он на певца…
«Пленять я не умею
Напевов красотой;
Но песни - дар пустой!
Хоть слуха не лелею,
Не хуже я тебя!» -
Шептал он про себя.

Раз шел он за стадами;
Товарищ не был с ним.
За синими горами
Алел тумана дым;
Рассыпалась денница:
Взомчалась колесница
На радостный восток,
И пламени поток -
Горящими стопами
Бесчисленных лучей -
Летел над облаками
Из пышущих коней.

Пастух, с благоговеньем
Колена преклоня,
Воззрел - и с изумленьем
На колеснице Дня
Узнал… Певца! Лучами
Увенчанный, стоял
И гордыми конями
С усмешкой управлял.

1826

Петропавловская крепость