«Мнемозина»
(Московский литературно-художественный альманах В.К. Кюхельбекера и В.Ф. Одоевского)
И.В. Гирченко
[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTM3LnVzZXJhcGkuY29tL2ltcGcvYWxyNGp2NFJBc2psM2NJQi1XelVBQndtVi1JSWt1Njh5UzlEUVEvS2JpdlVfbnFCZmsuanBnP3NpemU9MTEzNHgyMDAwJnF1YWxpdHk9OTUmc2lnbj1lOThjZWVhNjgzOGYxYTYwYTkzM2JjYzVmNzk2YzFmOCZ0eXBlPWFsYnVt[/img2]
Мнемозина, собрание сочинений в стихах и прозе, издаваемая кн. В. Одоевским и В. Кюхельбекером. Ч. 1. Москва. 1824 г. 21,9 х 13 х 2,4 см. Государственный исторический музей.
Декабристы рассматривали литературу как средство гражданского воспитания. Этот взгляд декабристов нашёл своё отражение в программе Союза благоденствия, где с наибольшей чёткостью и полнотой сформулированы основы литературной политики декабристов. В борьбе с существовавшим строем декабристы стремились использовать легальные и нелегальные формы борьбы. Поэтому наряду с произведениями, распространяемыми нелегально, в рукописных копиях, декабристы издавали в Петербурге альманах «Полярная звезда», а в Москве в их распоряжении был альманах «Мнемозина». В сфере влияния декабристов находились и журналы «Невский зритель», «Соревнователь просвещения и благотворения», «Сын Отечества».
Альманах «Мнемозина», издаваемый В. Кюхельбекером и В. Одоевским, не раз уже привлекал внимание историков русской философии, русской критики и журналистики, биографов В.К. Кюхельбекера и В.Ф. Одоевского, комментаторов Пушкина, но специальными работами, посвящёнными этому изданию, мы до сих пор не располагаем.
Инициатором издания «Мнемозины» явился Вильгельм Карлович Кюхельбекер - поэт и литературный критик, товарищ Пушкина по Лицею, приехавший в Москву в 1823 году из Тифлиса, где он служил чиновником особых поручений при А.П. Ермолове. На Кавказе В. Кюхельбекер встретил А.С. Грибоедова и подружился с ним. Под влиянием Грибоедова окончательно определяются литературные взгляды Кюхельбекера.
Самым ранним свидетельством о будущей «Мнемозине» является письмо Кюхельбекера к родным от 26 августа 1823 года: «Дмитриев мною очень интересуется; также и князь Вяземский, уже мой старый знакомый; у последнего я два дня провёл в деревне. Может быть, с помощью двух этих господ я смогу осуществить свой журнал».
П.А. Вяземский, желая оказать помощь В.К. Кюхельбекеру, писал о нём В.А. Жуковскому 7 августа 1823 года: «Вообще талант его, кажется, развернулся. Он собирается издавать журнал, но и тут беда: имя его, вероятно, под запрещением у цензуры. Советую ему приискать книгопродавца, который взял бы на себя ответственность издателя. Надобно будет помочь ему, если начнёт издавать, то возьмёмся поднять его журнал. План его журнала хороший и Европейский; материалов у него своих довольно; он имеет познания. Кажется, может быть прок в его предприятии».
Эти данные в журнальных планах Кюхельбекера не оставляют никаких сомнений в том, что он рассчитывал, во-первых, издавать журнал, а не альманах, а во-вторых, собирался издавать его самостоятельно. Своими планами Кюхельбекер, видимо, поделился с П.А. Плетнёвым, который в ответном письме к нему 8 сентября 1823 года писал: «...подниматься самому на новое издание литературного, и всякого вообще, журнала тебе будет очень тяжело... подружись с кем-нибудь из московских журналистов, имеющих уже довольное число подписчиков...»
Совет, данный Плетнёвым, пришёлся очень кстати. В это время Кюхельбекер после трёхлетнего перерыва вторично встречается с В.Ф.Одоевским - философом-музыкантом, принадлежавшим к числу наиболее талантливых представителей московской интеллигенции середины двадцатых годов. Широкие знания В.Ф. Одоевского в области литературы и искусства привлекли к нему молодёжь. Им было основано «Общество любомудрия», посвящённое пропаганде философии Шеллинга. Между Кюхельбекером и Одоевским устанавливаются дружеские отношения, которые помогают им совместно осуществить план издания журнала.
«Мнемозина» фактически являлась журналом, трёхмесячником, каким был впоследствии и «Современник» Пушкина, а альманахом она была названа лишь с целью обхода некоторых трудностей цензурного порядка, связанных с получением разрешения на периодическое издание в условиях полицейского режима двадцатых годов.
Альманах первоначально имел немного читателей, но постепенно число подписчиков на него росло, и при выпуске второй части В.К. Кюхельбекер должен был допечатать ещё 600 экземпляров первой части. В марте 1824 года В.К. Кюхельбекер писал: «Подписка идёт в Москве хорошо, расходы по первой части покрыты: в кассе у нас сейчас 1300 рублей остатка, и мы ожидаем из Грузии ещё 1500 рублей, которых собрал подпискою губернатор Ховен. Я собираюсь отпечатать ещё 600 экземпляров первой части, а остальных частей сразу 1200, 1200 экземпляров я, вероятно, не смогу сбыть подпискою: на несколько сот я продал книгопродавцам, мне уже сделали несколько запросов».
Альманах «Мнемозина» распространялся не только в Москве и Петербурге. На него подписывались и на Кавказе, особенно в Тифлисе, а также в Гжатске, в Смоленской губернии.
Все четыре части альманаха прошли цензуру в 1824 году. Первая и вторая части альманаха были подписаны к выпуску профессором М. Каченовским: первая часть 17 января 1824 года, вторая часть 14 апреля 1824 года, третья и четвёртая подписаны профессором И. Снигирёвым 16 октября, 29 декабря 1824 года.
Первая часть альманаха вышла в свет 1 марта 1824 года, вторая часть 12 июня 1824 года, третья 29 октября 1824 года, четвёртая 22 октября 1825 года.
Объявление о предстоящем выходе в свет альманаха «Мнемозина» появилось в «Московских ведомостях» 5 января 1824 года. «Сия книга, - говорилось в этой информации, - будет иметь главнейшею целью - удовлетворение разнообразным вкусам всех читателей. По сему в состав «Мнемозины» входят: повести, анекдоты, характеры, отрывки из романов и путешествий, рассуждения об изящных искусствах, отрывки из комедий и трагедий, стихотворения всех родов и краткие критические замечания. В составлении «Мнемозины», кроме издателей, участвуют наши известнейшие литераторы».
Второе объявление напечатано было в «Русском инвалиде» от 16 января 1824 года, в 3 13. В нём говорилось, что «каждый любитель отечественной словесности пожелает вместе с нами счастливого успеха «Мнемозине», в составлении коей участвуют известные литераторы».
Цензура обратила внимание на объявление о выходе в свет первой части альманаха «Мнемозина», помещённое в «Московских ведомостях» от 1 марта 1824 года, в 3 18. Министр народного просвещения А. Шишков, в ведении которого находилась печать, сделал запрос: не является ли это издание периодическим, то есть журналом. В объяснении, представленном министру, отмечалось, что «сие издание не есть периодическое, а только временное, или просто книга, издаваемая в четырёх частях». По-видимому, объяснение это удовлетворило Шишкова, и дело было прекращено.
В альманахах принимали участие А.С. Грибоедов, П.А. Вяземский, Е.А. Баратынский, М.Н. Языков, В.К. Кюхельбекер, В.Ф. Одоевский, Н.А. Полевой, С.Д. Нечаев, С.Е. Раич, А.И. Писарев и другие.
В.Ф. Одоевский и В.К. Кюхельбекер, приступая к изданию альманаха, по-разному смотрели на его задачи. В. Одоевский хотел сделать альманах органом, пропагандирующим идеалистическую философию Шеллинга, а Кюхельбекер, имея перед собой пример «Полярной звезды», желал, чтобы на страницах альманаха нашли своё отражение основные проблемы декабристской эстетики. В первых трёх частях альманаха не было систематического деления материала на разделы, но в четвёртой части альманаха даётся перечисление их: философия, изящная проза, военная история, путешествия, повести, отрывки из романов, критика и антикритика, лирические стихотворения.
В альманахе были помещены четыре программных статьи: две В.К. Кюхельбекера - «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» и «Разговор с Ф.В. Булгариным» и две В.Ф. Одоевского - «Предисловие к сему разговору, или замечания на статью, напечатанную в № 38 «Сына Отечества»под названием «Журнальные статьи» и «Несколько слов о «Мнемозине» самих издателей».
Тема борьбы с угнетателями, очень характерная для писателей-декабристов, явилась основой для поэтов и прозаиков «Мнемозины». Этой теме был посвящён пролог трагедии «Аргивяне» В. Кюхельбекера. Несмотря на сюжет из древнегреческой истории, можно догадаться, что в трагедии отражена русская действительность. Изображая в трагедии столкновение двух лагерей, Кюхельбекер проявил большую смелость: в тиране Тимофене читатели узнавали черты Александра I.
Нас видишь, лицемер! и здесь, над гробом
Зарезанной тобой свободы, ты
Нас думаешь коварством уловить,
Нас ослепить лукавыми словами!
О! слишком, слишком долго Протоген
Игралищем твоим, насмешкой был!
Прости, Сатирос! Здесь я на тебя
Из-за него в жестоком ослепленье
Народный гнев и ярость возбуждал:
Но здесь же я отмою преступленье
В крови чудовища, - тиран умри!
(бросается на него с кинжалом).
Е.А. Энгельгард писал в письме к В.К. Кюхельбекеру 12 июня 1824 года: «Твоих «Аргивян» я получил... и, как человек, прошедший через горькую школу опыты, скажу тебе: «Аргивян» ныне тебе печатать нельзя, в «Аргивянах» есть множество мест, мыслей, выражений, из коих могут извлечь яд, чтобы тебя отравить, погубить».
Поэт Дельвиг писал Кюхельбекеру в конце 1824 года: «...два акта трагедии «Тимолеон», которые я читал, имеют много хороших стихов...» В этом же письме Дельвиг извещал об интересе к трагедии Пушкина, который «желает знать что-нибудь о Тимолеоне».
Декабристов и их современников влекла к себе тема вольнолюбивой героической Греции. Освободительной борьбе греков посвящены многие произведения и на страницах «Мнемозины». Представляет интерес ода В. Кюхельбекера «На смерть Байрона»:
Бард, живописец смелых душ,
Гремящий, радостный, нетленный,
Во век пари, великий муж,
Там над Элладой обновленной!
Тиртей, союзник и покров
Свободой дышащих полков!
Свободолюбивые мотивы звучат и в стихотворении Кюхельбекера «Олимпийские игры».
Теме борьбы за свободу посвящено стихотворение С.Д. Нечаева «Застольная песня греков», а также стихотворение неизвестного автора «Песня пленного грека».
При прохождении рукописей, входящих в первую часть «Мнемозины», через цензуру в «Книге для рукописей 1824-1825 гг.» Московского цензурного комитета, в графе «вся рукопись одобрена или изъято что-нибудь», отмечено «в «Песне пленного грека» две строки». Но произведения с таким названием нет ни в первой, ни в прочих частях альманаха. Очевидно, оно всё-таки было целиком изъято.
Интересовался Кюхельбекер и жизнью народов Прибалтики. Повесть «Адо» свидетельствует о том, что он был знаком «с прошлым населявшего этот край народа, с многими этнографическими подробностями из жизни эстонцев».
Следуя традиции, идущей от Радищева, В. Кюхельбекер идеализирует в повести новгородскую вольность. Особенно ярко и красочно даны картины новгородского веча: «Едва занялась заря - и ударили в набат. Бурные волны народа хлынули со всех сторон и покрыли торжище, собралось вече...» Князь Ярослав Всеволодович был недоволен бурным выступлением толпы, он «...то краснел, то бледнел от ярости, его брови соединялись, глаза сверкали, уста сжимались. Несколько раз хотел он воспрянуть и сорвать крамольника с холма Вадимова, но он зрел себя окружённым буйною чернью, отделённым от своей переславской стражи... Князь, безгласый, смущённый, трепещущий от негодования, оставил шумное вече».
Тема отказа от личного счастья во имя гражданского долга, характерная для прозы и поэзии декабристов, также нашла своё отражение в повести «Адо». Юрий, один из героев повести, обращаясь к своей невесте, говорит: «Не сетуй, Мария! ...меня зовёт Отечество; быть может, пробил час его освобождения!»
В «Отрывках из путешествий» Кюхельбекер, наряду с описанием бессмертных произведений мирового искусства, особенно сокровищ Дрезденской галереи, интересных встреч с выдающимися писателями и общественными деятелями Западной Европы, говорит о нищете, угнетении народных масс. Рассказывая о Франции, Кюхельбекер замечает: «Бродяг и нищих здесь больше, нежели в Германии, и, кроме того, здесь особенный род бедняков...» Находясь за границей, он думал «о России, о российской истории, о языке русском».
Русская действительность, порядки и нравы крепостного общества, состоявшего из людей «без голов и без сердец», нашли отражение в сатире В. Кюхельбекера «Земля безглавцев».
«Мнемозина» поместила ряд полемических статей о комедии Грибоедова «Горе от ума», только что законченной писателем в Москве.
В редакционной статье В. Одоевский резко отвергал нелепые нападки на «Горе от ума» и характеризовал эту комедию, как произведение, «истинно делающее честь нашему времени, блистающее всей свежестью творческого вымысла; произведение, заслуживающее уважения всех своих читателей».
Во второй части альманаха была напечатана статья Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие», поднимающая основную проблему декабристской эстетики, проблему создания национальной литературы.
Кюхельбекер осуждал элегическую лирику Жуковского, отмеченную печатью мистики, с её тоской и грустью, уводящей человека далеко от вопросов окружающей жизни и борьбы: «Сила? Где же мы найдём её в большей части своих мутных, ничего не определяющих, изнеженных, бесцветных произведений? У нас всё мечта и призрак, всё мнится, и кажется, и чудится, всё только будто бы, как бы, нечто, что-то... Чувств у нас уже давно нет: чувство уныния поглотило все прочие».
Декабристы противопоставляли романтизму Жуковского лирику, тесно связанную с современностью и политической борьбой. В. Кюхельбекер говорит, что поэты должны изучать русскую действительность и народное творчество: «Изучением природы, силою, избытком и разнообразием чувств, картин, языка и мыслей, народностью своих творений великие поэты Греции, Востока и Британии неизгладимо врезали имена свои на скрижалях бессмертия...» И далее: «Да создаётся для славы России поэзия истинно русская!.. Нравы отечественные, летописи, песни и сказания народные - лучшие, вернейшие, чистейшие источники для нашей словесности».
Призывая русских поэтов изучать русский язык, В. Кюхельбекер негодует на тех, кто «...из слова русского, богатого и мощного, силится извлечь небольшой, благопристойный, приторный, искусственно тощий, приспособленный для немногих язык».
Статья «О направлении нашей поэзии...» вызвала ожесточённую полемику и яростные нападки реакционной журналистики.
В статье «Разговор с Ф.В. Булгариным» В. Кюхельбекер развивает положения предыдущей статьи. Он отдаёт предпочтение оде перед остальными жанрами лирической поэзии и считает её ведущим жанром революционной лирики, хотя не отрицает при этом и других жанров поэзии: «Я только сетую, что элегия совершенно согнала с русского Парнаса оду, в оде признаю высший жанр поэзии, нежели в элегии и послании».
В. Кюхельбекер даёт высокую оценку творчеству русских поэтов и прежде всего Пушкина, который «без сомнения, превосходит большую часть русских современных ему стихотворцев... а также западноевропейских писателей».
Выход в свет альманаха «Мнемозина» совпал с оживлением декабристского движения. В 1824 году в Москву приезжают многие деятели тайных обществ. С некоторыми из них (И.И. Пущиным, М.Н. Нарышкиным, П.А. Мухановым) встречается и В. Кюхельбекер.
Позиции, занимаемые альманахами «Полярная звезда» и «Мнемозина», были близки, но некоторые противоречия во взглядах редакторов последней приводили к тому, что иногда альманаху «Полярная звезда» приходилось вступать в полемику с «Мнемозиной».
Молодому революционному поколению, которое стремилось изменить действительность, была чужда философия Шеллинга. В письме к В.Ф. Одоевскому его двоюродный брат А.И. Одоевский писал: «Я читал, читал - и напряжённый ум мой не видел ни зги в Дедале шеллинговой философии».
В. Одоевский, в свою очередь, критиковал содержание современных журналов (в программной статье, напечатанной в третьей части «Мнемозины»): «...они наполняются произведениями или только приятными по слогу, или в полном смысле ученическими, стародавними мыслями, уже давно забытыми в других образованных землях, как например в Германии, там уже сделавшимися добычею антиквариев, у нас выдаваемые за новость».
С этим неправильным обобщением резко полемизировал А.А. Бестужев в статье, помещённой в «Полярной звезде». Он характеризовал русские журналы как органы, которые формировали передовое общественное мнение: «Журналы наши не так однако ж дурны, как утверждают некоторые умники, и вряд ли уступают иностранным».
В той же статье А. Бестужев, возражая В. Одоевскому, писал: «Страсть писать теории, опровергаемые на практике, есть одна из примет нашего века, и она заглавными буквами читается в «Мнемозине».
До конца издания «Мнемозины» продолжали спорить о задачах альманаха и его редакторы.
В редакционной статье, напечатанной в четвёртой части альманаха, «Несколько слов об альманахе самих издателей» В.Ф. Одоевский утверждал, что целью издания являлось «распространение некоторых мыслей, блеснувших в Германии».
Из письма Кюхельбекера к В. Одоевскому от 23 марта 1825 года мы узнаём, что Кюхельбекер был очень недоволен этой статьёй.
При таких обстоятельствах соредактору В. Одоевского было очень трудно, и Кюхельбекер, видимо тяготясь изданием, решил оставить альманах. В письме к В.Ф. Одоевскому от 6 мая 1825 года он пишет: «...с последним № «Мнемозины» моё журнальное поприще... навсегда кончено, ибо боюсь посредственности, к которой прямой тракт лежит через область журнальных мнений, прений и рвений».
Е.А. Баратынский в письме к Кюхельбекеру в конце 1824 года советовал не покидать журнального поприща: «Не оставляй твоего издания и продолжай говорить правду. Я уверен, что он более и более будет расходиться; но я советовал бы тебе сделать его, по крайней мере, ежемесячным. Ты знаешь, что журнальная литература получает свою занимательность от занимательности вседневных обстоятельств...»
Одной из причин задержки выхода в свет четвёртой части альманаха были и трудности финансового порядка. С.В. Бегичев пишет 23 марта 1825 года Кюхельбекеру: «Четвёртая же часть выйдет на днях, а если ещё не вышла до сих пор, то от недостатка во времени, но от расстройства финансов».
Альманах «Мнемозина» оказывал большое влияние на людей своего времени, особенно на молодёжь, которая с нетерпением ждала выхода каждой его новой части.
«Да скажи, что не выходит твоя «Мнемозина»? - спрашивал поэт А.А. Дельвиг в письме к Кюхельбекеру в начале 1824 года. - Мы ждём её, как Озирида».
А.И. Шляхтинский, друг Грибоедова, бывший одно время членом Союза благоденствия, писал Кюхельбекеру из далёкой провинции, где стоял его полк (село Преображенское Смоленской губернии): «Очень, очень обрадован был, усмотря из разных периодических изданий, что Вы основали жилище в Москве, где многое, давно минувшее - одной «Мнемозине» известное, через Вашу «Мнемозину» известно станет свету».
В журнале «Благонамеренный» (1824, № 8, стр. 130-135) появилась рецензия на первую часть альманаха «Мнемозина». Рецензент дал положительную оценку многим прозаическим произведениям, помещённым в альманахе, в том числе повести В.К. Кюхельбекера «Адо», его путевым запискам «Отрывки из путешествия по Германии». Эта рецензия резко противостояла всем нападкам на альманах со стороны реакционной журналистики («Литературные листки», «Сын Отечества», «Северная пчела»).
Профессор М.К. Азадовский в публикации «О принадлежности Рылееву рецензии на «Мнемозину» считал вероятным, что автор её - известный декабрист. Возможно, что эта рецензия принадлежит и не Рылееву, но ясно, что писал её человек, близкий декабристам по своим литературно-теоретическим взглядам.
Н.А. Полевой писал в 1839 году об альманахе «Мнемозина»: «...это был первый смелый удар старым теориям, нанесённый рукой неопытною, но, тем не менее, удар меткий. В основании новых мнений «Мнемозины»... была истина, а истина благотворна во всех видах. Литературные и учёные староверы не понимали, откуда молодые люди берут смелость оспаривать общепринятые учёными мнения или литературные правила».
В 1838 году В.Г. Белинский, в ответ на фельетон Булгарина, в котором «Московский наблюдатель» ехидно сравнивался с альманахом «Мнемозина», торжественно заявил: «...что же касается до того, что г. Булгарин называет наш журнал продолжением «Мнемозины», то мы принимаем это объяснение за комплимент и чувствительно благодарим за него».
Поднимая на своих страницах основные вопросы декабристской эстетики, альманах «Мнемозина» активно содействовал развитию передовой русской литературы, несмотря на то, что печатался он в тяжелейших полицейско-цензурных условиях и не имел права не только на освещение конкретных политических вопросов, но даже на литературно-политическую информацию.
