№ 3 (1)1

№ 182. Титулярный советник Горсткин.

В 1818 году я был принят в тайное общество в Москве Александром Муравьёвым2. Цель оного была изложена в «Зелёной книге», и я в оной ничего не нашёл противозаконного. Действий моих в пользу общества не было никаких. Денежных пожертвований я не делал3, членами никого не принимал, даже никому о тайне сей не говорил. Имею шесть молодых4, образованных братьев жены моей, которых дружбою и5 доверием совершенно пользуюсь, но никому из них виду даже об обществе не подал.

В 1820 году, в Москве в отпуску, Александр Муравьёв6 спрашивал меня: «Что у вас делается в Петербурге?» Я ему отвечал, что ничего не знаю и ни с кем отношения не имею и зачем в обществе, не понимаю. На сие он отвечал: «Ваши петербургские хитрят7, отдаляются от назначенной цели8, почему я общество оставляю и советую всем, мною принятым, то же сделать». Убеждён[ный] сими словами и особенно его примером, я от общества отошёл и прервал со всеми всю связь.

Иван Горсткин9

Генерал-адъютант Левашов10 // (л. 4)

1 Вверху листа помета карандашом: «В крепость» и на полях вертикальная помета карандашом: «28 генв[аря]».

2 Имя и фамилия подчёркнуты карандашом.

3 Далее зачёркнуто дважды написанное слово «членами».

4 Далее зачёркнуто «и».

5 Слово «и» вписано над строкой.

6 Имя и фамилия подчёркнуты карандашом.

7 Слова «Ваши петербургские хитрят» подчёркнуты карандашом.

8 Далее зачёркнуто «об».

9 Показания подписаны И.Н. Горсткиным собственноручно.

10 Ниже помета карандашом: «P.S.». На обороте написано карандашом рукой А.А. Ивановского: «(183) Л[ейб]-г[вардии] Павл[овского] полка поручик кн[язь] Оболенский. В генв[аре] или феврале 1825 г. он видел у брата своего в числе членов общества Горсткина, Пущина, Колошина, Кашкина, Тучкова, Нарышкина и Семёнова. Несколько спустя те же лица собрались на вечере у Тучкова, где толковали о средствах введения в России конституции. (122) Кашкин говор[ит], что у Горсткина было собрание членов».

№ 5 (4)

1826 года 28 генваря. На заданные мне вопросы почтеннейше имею честь объяснить.

1

Я в свою очередь заплатил дань неопытности; назад тому 8 лет в 1818 году1 вступил в общество Союза благоденствия! Причины:

1-е. Предложивший мне оное владел всеобщею доверенностию, был привлекателен и во всей гвардии имел репутацию отличнейшую; уважен был не только равными и младшими, но и начальники некоторым образом всегда в нём видели (как мне казалось) образцового офицера. Одно знакомство такого человека уже восхищало. Мне всё в нём нравилось.

2-е. Желание иметь связи, как тогда уверяли, что без связей ничего не добьёмся по службе и что большею частию либо масонством, либо другим каким мистическим обществом; люди, помогая друг другу на пути каждого пособиями, рекомендацией и проч., взаимно поддерживали себя и тем достигали известных степеней в государстве преимущественно пред прочими.

3-е. Общество, мне предложенное, составляли люди во всех отношениях хорошие, образованные, одарённые умом и всеми качествами, неминуемо долженствующими привлечь молодого человека, едва способного ценить оными! Последняя причина и чуть ли не самая главная - тщеславие, чтоб сказать: и я в обществе, была мода на этот Союз, все за честь поставляли быть в нём. Кто ожидался, что из него выйдет..!

Обязанность моя состояла в том, чтоб отыскивать молодых людей, приготовлять их к вступлению в общество (тут я должен благодарить бога: ни одной жертвы в жизнь свою не завлёк, ни один на меня не станет плакаться, никто, никогда мной принят не был, потому что вскоре и сам был разочарован).

Я принадлежал к отрасли Правосудия, которая предписывала2 мне разыскивать злоупотребления разного рода, стараться выставлять их на вид начальства, дурных, пустых людей всячески унижать, пускать их в огласку при всяком случае, хороших же превозносить, дабы чрез то сколько можно способствовать к установлению общего мнения в России. Наблюдать, где случится быть, чтоб помещики крестьян своих не мучили, о таковых также доводить до сведения начальства. // (л. 6 об.)

2

Настоящая цель общества, мне объявленная: соединение нескольких молодых людей пообразованнее для единодушных занятий в пользу Отечества, что и должно было начать с своего собственного образования и усовершенствования; потом улучшение нравов, распространение просвещения, чтоб каждый член, подавая в своём кругу пример благочестия, кротости, благородства и строгого исполнения возложенных на него обязанностей, мог со временем клонить всё на сторону справедливости, благоразумия, чести. Помнится, всех отраслей было четыре: всё сие изложено в зелёненькой книжке, которую могли только иметь члены Коренной управы. Кроме же сего, я ничего не знаю и далее сего по обществу не заглядывал, почему и сокровенной цели никакой в помышлении не имел.

3

Главные надежды общества состояли в том, что со временем многие из членов оного займут известные места в государстве, народ образуется к тому времени, общее мнение родится, и тогда нечувствительные вещи примут лучший, будто, оборот, на какой предмет и положено было непременным правилом служить, невзирая ни на какие неприятности, ежели б кому оные причинены быть могли. (Сие, однако же, в скорости было нарушено.) Всегда утешались одним только, что чрез это общество возникает соревнование и просвещение станет на должную степень. Только все сначала; не прошло году, как все простыли, и никто ни о чём не думал касательно общества, которое по временам только тем и ознаменовывало своё бытие, что несколько из членов вместе обедают, много издержат денег и в театр.

4

Одно совещание я помню у Александра Муравьёва3, когда мне предложено было вступить; тут было толковано о том, что я имел честь изложить выше, с таким прибавлением, что ежели б (уверял г[осподин] Муравьёв) государю императору доложили о сём нашем обществе и предполагаемой цели, то и его величество, верно б, не запретил оного. Вскоре потом // (л. 7) гвардия выступила в С.-П[етер]бург, где прошло, может быть, полгода, об обществе и слуху не было.

Потом стали у некоторых собираться, сначала охотно, потом с трудом соберётся человек десять, я был раза два-три у к[нязя] Ильи Долгорукого4, который был, кажется, один из главных в то время, у него Пушкин5 читывал свои стихи, все восхищались остротой, рассказывали всякий вздор, читали, иные шептали и всё тут; общего разговора никогда нигде не бывало; съезжались как бы по должности, под конец и вовсе не съезжались; бывал я на вечерах у Никиты Муравьёва6, тут встречал частёхонько лица, отнюдь не принадлежавшие обществу; скоро всё это надоело, и понемногу совсем свидания прекратились. Был несколько вечеров у Бурцова5, на которых учёность играла первую роль; напоследок вист всё заменил.

Члены, которые мне были известны: господа Долгорукий5, Трубецкой5, господа Шиповы5, Каверин5, Муравьёвых5 много. Как я ни старался тогда приобресть их короткую связь, только мне не весьма то удавалось, вероятно, я казался им молод и неоснователен. Насчёт же обыкновенных членов смело можно сказать - половина гвардии, особенно кто был в Москве, почти все, про кого ни спросить. (Меня так уверяли по крайней мере в то время.)

5

На сей вопрос ничего не умею сказать, потому что мне никто ничего не показывал, и я ни о чём подобном ни от кого не слыхал.

6

Как я и выше объяснить честь имел, другой цели не было, как добиваться значительных мест в государстве. О войсках же и толку не было. Касательно же особ священных царствующей фамилии никаких замыслов и покушений в моё время нигде слышно не было.

7

Формально ничего. В первый раз слышу и ни души там не знаю.

8

Благодарю моего бога ни от кого и ничего. // (л. 7 об.)

9

18-е число декабря пробыл я до 6-го часа пополудни в губернском правлении, пока, собрав по своей обязанности всех господ исправников Московской губернии, каждому вручил экземпляры Манифестов высочайших о восшествии на престол его императорского величества и принадлежащих к тому бумаг для скорейшего и повсеместного о том обнародования, дабы чрез почту не упустить много времени. По моём возвращении я узнал все ужасы 14-го числа, прежде же и помыслить не мог, чтоб когда-нибудь подобное могло случиться в России.

10

В заключение всего и ответ на последний вопрос имею честь объяснить высокопочтенному Комитету, что всё, мной изложенное, есть воспоминание моих прежних заблуждений! Давно другие мысли, другие занятия взяли верх в бытии моём. Нет в свете человека, благополучнее меня! Счастливейшее супружество, благословенное семейство, устройство и благосостояние их, улучшение моего состояния и благодарение за то всё бога - вот теперешние заботы мои, вот средства, вот цель жизни моей.

Свободное время посвящено должности, которая возложена на меня почтеннейшим начальником, доверенность которого я стремлюсь и век стремиться оправдать буду. А потому самому я, как бог свят, давно из головы выкинул общества, ни о каких понятия не имею, а сим уроком и дети мои воспользуются. Вот всё, что я осмелился представить на вид милостивого внимания меня судящих; более ничего не имею, чему бы здесь было место!

Советник Московского губернского правления титулярный советник Иван Николаев сын Горсткин7

Г[енерал]-адъ[ютант] Бенкендорф // (л. 8)

1 Слово «году» вписано над строкой.

2 Три строки от слов «на меня не станет...» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».

3 Имя и фамилия подчёркнуты карандашом.

4 Слова «раза два-три... Долгорукого» подчёркнуты карандашом.

5 Фамилия подчёркнута карандашом.

6 Имя и фамилия подчёркнуты карандашом.

7 Ответы написаны И.Н. Горсткиным собственноручно.

№ 7 (2)

Высочайше учреждённый Комитет требует от титулярного советника Горсткина показания в следующем:

1

Где воспитывались вы? Если в публичном заведении, то в каком именно, а ежели у родителей или родственников, то кто были ваши учителя и наставники?

2

В каких предметах старались вы наиболее усовершенствоваться?

3

Не слышали ль сверх того особых лекций? В каких науках, когда и у кого и где именно, объяснив в обоих последних случаях, чьим курсом руководствовались в изучении сих наук?

4

С которого времени и откуда // (л. 2 об.) заимствовали вы свободный образ мыслей, т. е. от сообщества ли или внушений других, или от чтения книг, или сочинений в рукописях и каких именно? Кто способствовал укоренению в вас сих мыслей?

Имею честь почтеннейше отвечать:

1

Воспитывался в Московском университетском благородном пансионе.

2

Исключительного предмета для занятий моих никогда не было; находили, кажется, что вообще я успевал.

3

Особых лекций никогда, нигде и не у кого не слушал. Курсы менялись с профессорами, ни тех, ни других припомнить безошибочно не могу.

4

О мыслях удовлетворительного ответа я дать не умею; бог знает, отчего какие рождаются, в какой книге почерпываются или кем, когда сообщаются. Осмелюсь заметить1, что образа мыслей не только свободного, но и никакого положительно я по сие время не успел ещё в себе составить. Ежели же когда и появлялись на время оттенки так называемого свободомыслия во мне, то, полагаю, что источник их крылся в самом обществе, // (л. 3) которое некогда было в моде. Впрочем, сия монета ежели и попалась невзначай в мои руки, то без всякого употребления заржавела и хода не имела.

Титулярный советник Горсткин2

2 июня 1826 г. // (л. 12)

1 Далее густо зачёркнуто несколько слов.

2 Ответы написаны И.Н. Горсткиным собственноручно.

№ 9 (8)

О титулярном советнике Горсткине

Горсткин показывает, что в 1818 году принят он Александром Муравьёвым в Союз благоденствия. Цель оного, изложенная в «Зелёной книге», не заключала в себе ничего противузаконного. Действий его по обществу никаких не было и в члены никого не принял. В 1820 году от общества отстал и с членами прервал всю связь. Показание Горсткина, что он давно отстал от общества, подтверждают князь Трубецкой и Никита Муравьёв; равно Колошин и Нарышкин называют его членом только Союза благоденствия; но Пущин (коллежский // (л. 13 об.) асессор) показывает, что в 1825 году, когда был в Москве поручик князь Евгений Оболенский, они собрали старых членов и составили там управу, в которую поступил и Горсткин.

Подтверждают Кашкин и князь Оболенский, Павловского полку

Горсткин, спрошенный против показания Пущина, изъяснил, что в феврале 1825 года действительно приходил к нему князь Оболенский с предложением возобновить действия общества, но он от того решительно отказался, почему Оболенский с неудовольствием уехал. После сего по приглашению Пущина и других, пришедших к нему в дом и настоятельно требовавших // (л. 14) его участия, решился он содействовать учреждающемуся Союзу, коего цель состояла: во-первых, в освобождении своих дворовых людей в течение пяти лет; во-вторых, в поощрении своих знакомых последовать сему же примеру. Впрочем, он не считает, чтобы собрание пяти или шести человек могло называться обществом.

Из показания Пущина видно, что хотя он с князем Оболенским и составлял в Москве управу из старых членов, но вскоре по отъезде сего последнего, замечая недеятельность членов, которые все не- // (л. 14 об.) однократно убеждали его в невозможности достигнуть предположенной обществом цели, решился составить из них союз под названием Практического, коего цель объяснена Горсткиным.

Содержится в крепости с 24 генваря.

Верно: над[ворный] сов[етник] Ивановский // (л. 15)

На подлинной докладной записке означена следующая высочайшая резолюция за подписанием барона Дибича: «Продержав ещё четыре месяца в крепости, отправить на службу в Вятку, где и состоять под бдительным тайным надзором местного начальства».