© Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists»

User info

Welcome, Guest! Please login or register.

You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Кюхельбекер Вильгельм Карлович.

Кюхельбекер Вильгельм Карлович.

Page:   1 2 3 4

Posts 31 to 36 of 36

31

8. И.И. Пущин - Кюхельбекеру

<Ялуторовск.> 13 июля 1846 г.

Очень жаль, любезный друг Кюхельбекер, что мое письмо тебя рассердило: я писал к тебе с другою целью; но видно, что тут, как и во многих других обстоятельствах бывает, приходится каждому остаться при своем мнении. Писать больше об этом тебе не буду, потому что отнюдь не намерен волновать тебя, к тому же ты видишь какие-то оттенки богатств, о которых я никогда не помышлял. Во всех положениях есть разница состояний, во всех положениях оно, может быть, имеет некоторые влияния на отношения; но в нашем исключительном положении это совсем не то. Богат тот, который сам может или умеет что-нибудь произвести1 - потому ты богаче меня и всех тех, кому родные присылают больше, нежели тебе; богат между нами еще тот, кто имеет способность распорядиться полученным без долгу; следовательно, и в этом отношении ты выше нас. Одним словом, письмо твое пахнет хандрой.

Пожалуйста, извини, что я навел тебя невольным образом на такие размышления, которые слишком отзываются прозой. Мне это тем неприятнее, что я привык тебя видеть поэтом не на бумаге, но и в делах твоих, в воззрениях на людей, где никогда не слышен был звук металла. Что с тобой сделалось?2 Верно это была минута, где мой Вильгельм был не в своей тарелке. Эта минута, без сомнения, давно прошла: я в это<м> твердо уверен. Ты мне ничего не говоришь о своем здоровье. Поправляется ли оно настоящим образом? Бога ради, не бросай оружия, пока не изгонишь совершенно болезни. У нас все в известном тебе порядке. В жары я большею частию сижу дома, вечером только пускаюсь в поход. Аннушка3 пользуется летом сколько возможно, у нее наверху прохладно и мух нет. Видаемся мы между собой по-прежнему, у каждого свои занятия - коротаем время, как кто умеет4. Слава богу, оно не останавливается.

Приветствуй за меня Дросиду Ивановну и поцелуй детей. Все наши мужского и женского пола желают вам. вместе со мной, всего лучшего. Верный твой И. Пущин

На обороте: Прошу покорно почтенного Александра Ивановича доставить это письмо Вильгельму Карловичу.

Автограф. ГИМ, ф. № 249, ед. хр. 4, Б 61, лл. 39-40.

Это единственное дошедшее до нас письмо Пущина к Кюхельбекеру. По сообщению Ю.Г. Оксмана, он приобрёл в 1933 г. 68 писем Пущина к Кюхельбекеру. Письма эти он предоставил в 1936 г. Ю.Н. Тынянову. Ныне местонахождение этих писем неизвестно.

Письмо Пущина является ответом на не дошедшее до нас письмо Кюхельбекера, в котором, очевидно, речь шла о тяжёлом материальном положении поэта. 26 февраля 1845 г. Пущин писал Е.А. Энгельгардту: «Скоро я надеюсь увидеть Вильгельма, он должен проехать через наш город в Курган, я его на несколько дней заарестую. Надобно будет послушать и прозы, и стихов. Не видел его с тех пор, как на гласисе крепостном нас собирали - это тоже довольно давно. Получал изредка от него письма, но это не то, что свидание».

В другом письме, от 21 марта 1845 г.: «Три дня прогостил у меня оригинал Вильгельм. Проехал на житьё в Курган с своей Дросидой Ивановной, двумя крикливыми детьми и с ящиком литературных произведений. Обнял я его с прежним лицейским чувством. Это свидание напомнило мне живо старину: он тот же оригинал, только с проседью в голове. Зачитал меня стихами донельзя <...> Не могу сказать Вам, чтоб его семейный быт убеждал в приятности супружества»; «Признаюсь Вам, я не раз задумывался, глядя на эту картину, слушая стихи, возгласы мужиковатой Дронюшки, как её называет муженёк, и беспрестанный визг детей»; «Спасибо Вильгельму за постоянное его чувство, он точно привязан ко мне <...> он, бедный, не избалован дружбой и вниманием. Тяжёлые годы имел в крепостях и в Сибири» (Пущин, стр. 196, 198-199).

Встреча лицейских друзей впервые после Петербурга произошла в феврале 1845 г., когда Кюхельбекер проездом из Акши в Курган три дня прожил в Ялуторовске. Вторая и последняя их встреча состоялась в марте 1846 г.; по дороге в Тобольск Кюхельбекер снова останавливался у Пущина.

1 Речь идёт о поэтических работах Кюхельбекера, который в годы заточения и ссылки тщетно стремился превратить их в источник средств к существованию. В письмах Кюхельбекера к разным лицам неоднократно повторяется просьба выхлопотать для него разрешение печататься анонимно или под псевдонимом. Так, 31 декабря 1836 г. он пишет Ю.К. Кюхельбекер: «Выхлопочи мне позволение кормиться своим ремеслом» («Декабристы и их время», 1951, стр. 72). В мае 1838 г. Кюхельбекер с той же просьбой обращается к Жуковскому: «...Исходатайствуйте мне позволение вырабатывать хлеб насущный литературными, безыменными трудами <...> Теперь речь не о славе <...>, а, повторяю, о хлебе насущном» («Русский архив», 1871, №1, стб. 0176. См. также письмо к Жуковскому от 11 июня 1846 г. - «Русский архив», 1872, № 5, стб. 1007 и т. д.).

2 Кюхельбекер никогда не терял веры в своё поэтическое призвание. Замечательны следующие строки его письма из крепости: «Поэтом же надеюсь остаться до самой минуты смерти и, признаюсь, если бы я, отказавшись от поэзии, мог купить этим отречением свободу, знатность, богатство, даю тебе слово честного человека, я бы не поколебался: горесть, неволя, бедность, болезни душевные и телесные с поэзиею я предпочел бы счастью без неё» (письмо к Н.Г. Глинке. - «Русская старина», 1875, № 7, стр. 351). Однако постоянная нужда и борьба за кусок хлеба в период жизни на поселении мешали Кюхельбекеру заниматься поэзией:

...ныне бледные заботы,
И грязный труд, и вопль глухой нужды,
И визг детей, и шум, и стук работы
Перекричали песнь златой мечты...

(стих. «Исфраилу», 1837).

3 Аннушка - дочь И.И. Пущина (1842-1863), в замужестве Полибина.

4 В Ялуторовске, кроме Пущина, в это время жили на поселении - Оболенский, Якушкин, М.И. Муравьёв-Апостол, В.К. Тизенгаузен. В письме к Энгельгардту от 26 февраля 1845 г. Пущин писал: «...Я доволен моим пребыванием в Ялуторовске. Нас здесь пятеро товарищей; живём мы ладно, толкуем откровенно, когда собираемся» (Пущин, стр. 195).

32

Три письма В.К. Кюхельбекера к Е.П. Оболенскому

Из переписки Вильгельма Карловича Кюхельбекера (род. 10-го июня 1797, ум. 11-го августа 1846) нам известно очень немногое: 4 письма к Пушкину, - его лицейскому другу и товарищу по служению музам, 4 письма к Жуковскому, письмо к В.И. Туманскому, письмо к В.Д. Вольховскому, 4 письма к князю В.Ф. Одоевскому, письмо к Д.И. Завалишину, два письма к С.Д. Комовскому, два письма к графу А.X. Бенкендорфу и графу А.Ф. Орлову, одно письмо к барону Дельвигу, письмо к неизвестной, письмо к сестре - вот едва ли не всё, что дошло до нас и опубликовано; писем Кюхельбекера к его сотоварищам по ссылке мы почти не знаем, из писем к брату Михаилу не сохранилось ни одного, - поэтому присоединение к известным уже в печати письмам пылкого поэта еще трёх новых представляется небесполезным, - тем более, что обращены они к такому человеку, каким был Е.П. Оболенский.

Первые два из публикуемых ниже писем сравнительно мало содержательны и останавливают на себе внимание, главным образом, своим стилем, - отражением личности писавшего; за то третье ценно и по существу, - авто-характеристикою и рассуждением о воспитании, в котором сказался бывший педагог, не перестававший интересоваться вопросами воспитания и в далёкой ссылке.

В приложении мы печатаем одно письмо к Оболенскому декабриста Михаила Карловича Кюхельбекера; всех их, не считая приводимой ниже приписки, в нашем распоряжении пять; мы сообщаем наиболее интересное по содержанию, соблюдая все его орфографические и грамматические неправильности и напоминая при этом читателю, что Кюхельбекер до ссылки в Сибирь был питомцем Морского Корпуса и офицером Гвардейского Экипажа.

Б. Модзалевский

33

1.

[1-го октября 1839 г. Баргузин].

Друг Евгений Петрович.

Хотя Вы ко мне и не писали, а все же, я полагаю, скажете мне спасибо, что напомню Вам о себе. - Зимой надеюсь с Вами свидеться дорогой в Удинск. - Я в пустыню удаляюсь от прекрасных здешних мест. - Вот бы и Вам, Евгений Петрович, перепроситься туда, куда еду, в Акшу! Зажили бы с Вами! - Я здоров и бодр, но сед. - Про вас говорят, что Вы и не сказать, как моложавы, - Не верят люди, что мы с Вами ровесники. - Что Глебов? Виделись ли Вы с ним? - Вадковский? - Обнимаю и целую Вас и прошу Бога дать Вам терпение. Ваш

Вильг. Кюхельбекер.

Приписка И.С. Ветрова1:

Любезный Евгений Петрович,

Обстоятельства мои задержут в Баргузине меня более предположенного мною времени, - следовательно, хотелось бы мне знать положение Вашего больного - я мог бы и от сюда что-нибудь переслать или посоветовать. - Пишите нам или мне хотя чрез отца Петра, а я вам служить готов. Остаюсь преданным вам Ветров. 1-е ч. Октебря.

Приписка М.К. Кюхельбекера2:

Любезной Евгений Петрович! вот вам пару слов в ответ на вашу записку, Илья Семенович своим приездом розвлек нашу скуку и поговорил с нами о некоторых из наших, вам сказать вособености ничего не имею, а от вас ожидаю полною рацею о вашем жите быте в Петровском посьле моего отезду, и тоже известия о некоторых из наших, о которых я ничего не слышал, как то о Розене, Мозгане, Фролове и про. В прочем желаю вам здоровия и есьли можно удовольствия.

М.К -.

На обороте: Евгенью Петровичу Оболенскому в Итанце.

1 Молодого подлекаря.

2 Печатаем с точным соблюдением своеобразного правописания подлинника.

34

2.

25 Ноября 1839 [Акша?].

Друг Евгений Петрович. -

Вот уже более недели, как я здесь, и скоро две, как разлучился с милыми ближними. - Грустно! Здесь меня ласкают, но душа просится к ним, просится к тебе, мой брат по сердцу и правилам, которых, - верь мне, - всю высокость и утешительность понимаю, хотя и не в силах приноровить к ним жизни своей. - Я здоров. - но нет часа, где бы у меня не ныло сердце, а пуще по брате. - Здешние ко мне очень расположены, но не очень надеюсь, чтоб тоже было через неделю, а мне придется, может быть, прожить здесь целых три.

Писал бы много, но всего не выскажешь, а что я люблю тебя и ввек не забуду, поверишь и без уверений. Это главное. - Итак прости! -

Твой В. Кюхельбекер.

35

3.

5 июня 1841 года. Акша.

Вы говорите, любезный Евгений Петрович, что виноваты передо мною, а между тем полагаете, что все таки Вы первые ко мне пишете, что Вы начинаете переписку со мною. - Я не обвиняю ни себя, ни вас, а только уверяю Вас, что я к Вам писал 1 1/2 года тому назад с Урядником Портнягиным, который меня привез сюда: - он верно вам не доставил моего письма, хотя и клялся и божился, что непременно доставит!.. Надеюсь, что это по кр. мере получите. - Забился я в Акшу и не каюсь покуда: своими ученицами я очень доволен; с Разгильдеевой я теперь в приятельских отношениях; она, кажется, теперь оценила мои старания и верит, что я свое дело знаю. -

Что касается до других, мне, право, почти все равно, как бы они здесь обо мне ни думали. Аннушка и Васинька составляют истинное мое утешение. Есть у меня здесь еще два мальчика; ими я несколько менее доволен; один из них не без способностей, mais tetu, comme un cheval esthonien et parfois meme impertinent1, - другой для своих лет очень слаб, хотя и прошел весь курс уездного училища и получил самый лучший аттестат.

Вообще девушек обучать не в пример легче и приятнее, нежели парней: маленькая девушка, - если бы даже была и избалована, всегда самолюбива, а стоит уметь пользоваться этим самолюбием и можешь быть уверенным в успех.  - Autre question, si les progres dans les sciences valent, qu'on developpe l'amour propre dans des ames qui sans cela sont trop enclintes de s'abandonner a ce penchant? - Mais toujours, meme le trop grand developpement de l'amour propre vaut mieux, met 1'homme plus haut, qii'une entiere absence de ce qui le l'ait honime et sans quoi il doit etre ange ou brute; ajoutez que malheureusement le dernier cas est le plus frequent 2. -

Впрочем довольно о воспитании: тем более, что в коротеньком письме мне надобно поговорить об очень многом. - Жена и я, друг Евгений Петрович, никогда не забудем Вашего истинно братского, радушного приема: Дросида Ивановна о вас не иначе говорит, как о самом близком, милом родном. - Я с своей стороны душевно вас люблю и почитаю и скажу без всякого лицемерства, что желал бы быть похожим на Вас и в отношении вашего кроткого, смиренного благочестия; - но, хотя я всегда благоговел перед святостию веры, - хотя и никогда не забуду, чем она мне была в заточении, - час мой, кажется, все еще не настал: никак не могу во всех своих поступках младенчески следовать ее голосу; вспыльчивость, гордость, - вот главные два мои неприятеля; я их все-таки не могу еще одолеть. А каким пыткам меня, человека трудящегося из хлеба насущного, да в добавок опального, подвергает под час гордость - вы себе можете вообразить!

Миша мой3 в отца: представьте, ему нет и двух лет, а заметно самолюбие!  - Впрочем он все таки добрый мальчик. Бог дал мне еще сына, которому теперь 6-ой месяц: имя его - Иванъ4. - Это имя мать дала ему по дедушке, но я им очень доволен, потому что напоминает Лицей и товарища, которого и Вы и я любим5.

Здесь написал я не много, но все же более, чем в Баргузине. - За известия о товарищах я вам очень благодарен.

В. Кюхельбекер.

1 (Перевод): «но упрямый, как чухонская лошадь, а иногда даже и дерзкий».

2 (Перевод): «Другой вопрос, стоит-ли для успеха в знаниях развивать самолюбие в душах, которые и без того слишком расположены отдаваться этой склонности? Однако всегда даже слишком большое развитие самолюбия лучше и ставит человека выше, чем совершенное отсутствие того, что делает его человеком и без чего он должен быть или ангелом, или животным; прибавьте, что, к несчастью, последнее случается чаще.

3 Он родился 29-го июля 1839 г.; впоследствии майор, в 1876 г. был Директором Правления Общества для улучшения помещений рабочего и нуждающегося населения в Петербурге; умер 22-го декабря 1879. (См. «Нов. Время» 1879 г., № 1374; «Молва» 1879 г., № 356 и «Голос» 1879 г., № 325, и надгробие на Б. Охте, с ошибочным указанием, что он родился в 1840 году).

4 Род. в Акше 21-го декабря 1840, ум. 27-го марта 1842.

5 Т. е. Ивана Ивановича Пущина.

36

М.К. Кюхельбекер - Е.П. Оболенскому

[Октябрь-ноябрь 1839 г. Баргузин].

Очень обрадовался, любезной Евгений Петрович, чрез столько лет получить от вас весточку; сколько раз ни получал я и[з] П. 3.1 известия, но вы не писали ни когда ни слова. Теперь вы наш ближайший сосед, и я надеюсь, что мы часто будем в сношениях, особено зимою! - Вы требуете от мня свединии о себе, - вот вам полной очет. Приехав суда, мне точно таже понравился Баргузин, как вам Етанца, и право чрез неделю я бы готов был ехать обратно в П[етровский]; но мало по малу я стал привыкать; человек, я думаю, может привыкнуть и к Аду (и потому полагаю, что нету и вечного мучения грешникам, - вот и Метафизика, которою вы так любите). Но шутки в сторону, о перемене место я расщитал, что не стоит много хлопотать, особено же просить.

Присмотрясь к людям и месту, нашел, что жить все таки можно и здесь; в солдаты мне не хотелось по моим понятьям: щитаю я стыдно просится, особено в солдаты; естьли бы меня взяли, то врятли бы сначало [не] отказался, но просится - дело другое! Вот, всматриваясь в людей и знакомясь с ними, сошелся с человеком умным и добрым, словом с Иваном Ивановичем, и мне удалось сбить у него лишную спесь и полуученое педанство: теперь он человек хоть куда, притом с истено благородными чувствами; одно худо, что он богат.

В семестве его мня принели, как родного, особено покойница мать его меня очень любила и умерла у меня на руках; она была старушка умная, добрая, но страная; я с ней поладил как нельзя лучи; то потакал, то спорил, иногда и бранился, а етого то ее и надо было, ибо никто здесь с ней стырить, т. е. спорить не смел. Кроме их семи2 есть здесь еще несколько купцов, с которыми жить можно, и хотя они все не образованы, но все таки лучи Сибирских крестян; в Елани я испытал, что значить крестянское общество, а Одоивской - и то, что значит зависит от волостного Правления.

Так, как у меня своя кривая нравственость и язык не всегда то говорить, что думает, то я женился, при том что нослось [sic?] матушке; по милости ваши Оцов Светых Иерев женидба мне наделала много хлопот, как вы слышели, но бог не выдал, и я опять с своими молютками. В прочем скажу, что в нашем положении очень глупо женится. О жене моей многого сказать нечего; она простая, довольно добрая баба, - вот и все. Детей у мня две дочти; Аннушке скоро 6-той год, Устинии скоро 4, обе они милыя дети, старшая тиха и нежна, млачия красавица и настоящия Либералка, они обе мое утешения, но когда подумаеш, что с ними будет в перед, то радость отравляится желчию, одна надежда на Господа Бога!

В продолжении моего здесь прывывания успел я заслужить общее уважение и отчасти и любовь; вот как я себя повел, перьвое не спешил знакомится, к себе приглошал редко, и то не почивал до пяна, с ними мало гулял, и главное здесь худо в Сибире пянство; чем мог служил, словом и делом, бедному и богатому без разбору, вам советою не давать дениг в займы. Кто придет - сейчас спросишь за чем, иногда посадишь, иногда и стоячаго отправишь; особено с перьвого разу - не давать им повадки, а как вы скромны и не очень горячи, то дело подет на лад; естьли подешь кому в гости, - но чтоб он читал ето за особеною честь. Поселенцов беречься и мало им верить.

Баргузин имеит много преимуществ от прочих Забайкальских волостей, первое иметь дело соднем Словесным Судом, второе есть где иногда провести вечер, даже и за бостоном; третье естьли хлеб будит опять родится, так и житье довольно сходно, и можно с денгами иметь и оборот рыбной ловлею и пр. С Етанцою нету никакого сравнения; здесь останавливаются и чиновники; между ими есть очень порядочные люди, особено Окружной Начальник, Исправник доброй малой и пр. И так, любезной Евгений Петрович, естьли нету вам надежды переместится в лучию губернию или кому нибуть из наших товарищей, то просите Окружного Начальника переместить вас сюда.

Вы спросите, от чего брат отсюда просится? Ему обещал А.И. Разгильдяев полное содержание и другия золотыя горы, а как наше положение довольно затруднительно, то нечего делать, он и решился ехать в Акшу. Ему вообще труднее меня уживатся с людми, но про Ивана Ивановича он тоже скажит, что и я; не знаю, выграитли бедной брат перемещением, а мне кажется, что на врят!

Хозяйственыя дела наши плохи, хлеб четвертой год не родился, постройка не окончена и поетому живем не богато, но ето и в другом месте тоже было бы. Вон сколько я намарал! Будущи раз напишу подробно о матерьяльных выгодах и невыгодах Баргузина, и если по здоровому розмышлению надете, что здесь лучи, то мылости просим к нам. Квартера вам будет готова и может тогда и брат останится, будет кого стихами почивать! Прощайте! Весь ваш

М. Кюхельбекер.

Щепину поклон, естьли увидите.

Скоро поедит к нам в Баргузин Ветров, подлекарь; с ним смело пишите и пришлите новых книг3.

1 Т. е. Петровского Завода, - места заточения декабристов до выхода их на поселение.

2 Т. е. семьи.

3 В другом письме к Оболенскому (тоже без даты, по вероятно 1839 г.) М.К. Кюхельбекер писал: «Аполлон Митрофанович уведомилъ меня, что Брат получил письмо от Жуковского; естли В. А. решился писать, то ето хорошей знак. Он послал Вильгельму свои и Пушкина Сочинения. Брат хотел прислать мне копию». Это письмо Жуковского к Кюхельбекеру не известно.

Page:   1 2 3 4

You are here » © Nikita A. Kirsanov 📜 «The Decembrists» » «Кованные из чистой стали». » Кюхельбекер Вильгельм Карлович.