Декабрист, учёный, художник

«Мужество и труды - вот наш девиз»
Из письма П.И. Борисова к сёстрам.
Петровский завод, 27 февраля 1839 года

Братья Борисовы принадлежали к числу лучших людей своего времени. Они отличались беззаветной преданностью идеям и делу, которому служили, исключительной решительностью, стойкостью и мужеством.

Пётр Иванович Борисов (1800-1854) и его старший брат, неизменный друг и помощник, Андрей Иванович Борисов (1798-1854), были основателями и руководителями, а позднее и историками Общества соединённых славян. Они были сыновьями офицера Черноморского флота Ивана Андреевича Борисова, дворянина, никогда не имевшего ни поместий, ни крепостных крестьян. Человек просвещённый и гуманный, он был единственным учителем и наставником своих сыновей и оказал на них большое влияние.

Служба братьев Борисовых в армии началась в 1816 году, когда они вступили юнкерами в 52-ю лёгкую роту 26-й артиллерийской бригады, переименованную позднее в Грузинскую гренадерскую артиллерийскую бригаду за участие в военных действиях на Кавказе. А.И. Борисов вышел в отставку в чине поручика в 1823 году, с тем чтобы помочь отцу в содержании и воспитании двух младших сестёр и брата. П.И. Борисов к моменту восстания декабристов на юге был подпоручиком 1-й батарейной роты 8-й артиллерийской бригады, расквартированной в Новгороде-Волынском.

Братьями независимо от первых тайных обществ декабристов - Союза спасения и Союза благоденствия - были основаны Общество первого согласия и Общество друзей природы, которые ставили перед собой не только просветительские, но и политические цели. Общество соединённых славян было организовано ими в 1823 году совместно с видным деятелем польского освободительного движения Юлианом Люблинским.

П.И. Борисов был основным автором программных документов и девизов всех этих обществ, президентом Общества соединённых славян. Осенью 1825 года Общество соединённых славян слилось с Южным обществом декабристов, составив в нём особую «славянскую управу». В дни революционного выступления Черниговского полка П.И. Борисов и приехавший к нему А.И. Борисов делали всё возможное, чтобы содействовать успеху восстания; они принадлежали к числу сторонников самых решительных действий.

П.И. Борисов был арестован в январе, его брат - в марте 1826 года, они были привезены в Петербург и заключены в Петропавловскую крепость. На следствии оба брата держали себя твёрдо, стремились никого не выдавать, каждый пытался уменьшить вину другого. Осуждённые Верховным уголовным судом по первому разряду, они были приговорены первоначально к смертной казни, а затем «к лишению чинов и дворянства и к ссылке в каторжную работу вечно». Позднее срок каторжных работ был сокращён и заменён пожизненным поселением в Сибири.

П.И. и А.И. Борисовы принадлежали к числу тех декабристов, которые раньше других были отправлены в Сибирь, последними покинули каторжную тюрьму и до амнистии не дожили. Каторжные работы они отбывали сначала на Александровском винокуренном заводе (сентябрь и октябрь 1826 года), рудниках Благодатска (с 26 октября 1826 года по 25 сентября 1827 года), а затем - вместе со всеми другими осуждёнными декабристами - в Чите (до осени 1830 года) и Петровском заводе (до 27 июля 1839 года). Первые два года на поселении они провели в селе Подлопатки (Подлопаточное) близ Верхнеудинска, с июля 1841 года и до конца жизни - в деревне Малая Разводная, расположенной недалеко от Иркутска.

П.И. Борисов скончался скоропостижно 30 сентября 1854 года, в тот же день покончил с собой А.И. Борисов. До конца своих дней братья Борисовы оставались верными идеалам созданного ими Общества. И.Д. Якушкин, побывавший в Малой Разводной незадолго до совершившихся там трагических событий, писал 20 сентября 1854 года И.И. Пущину: «С истинным удовольствием я обнял П. Борисова. Он почти нисколько не изменился, та же поднятая бровь, та же глухота, та же доброта и те же убеждения, что и прежде».

Художественное наследие П.И. Борисова привлекало к себе внимание ряда исследователей. О его рисунках в той или иной связи писали Н.А. Северцов, М.К. Азадовский, М.Ю. Барановская, Н.Н. Мельникова, И.С. Зильберштейн, В.В. Сорокин, В.Б. Бахаев. Все имеющиеся в работах этих авторов сведения об акварелях П.И. Борисова учитывались нами и использовались при анализе материалов художника.

Рисунки П.И. Борисова являлись частью его природоведческих исследований и создавались в процессе изучения растительного и животного мира Восточной Сибири. Нужно сказать, что братья Борисовы, не учившиеся ни в каких учебных заведениях, в течение всей своей жизни упорно занимались самообразованием. С молодых лет они были увлечёнными натуралистами, в Сибири вели природоведческие наблюдения, создали естественнонаучные коллекции.

Одновременно они стремились овладеть различными ремёслами и художественными навыками. А.И. Борисов освоил переплётное дело, П.И. Борисов стал художником. И в этом они остались верны заветам Общества соединённых славян, параграф седьмой «Правил» которого был ими сформулирован в своё время таким образом: «Почитай науки, художества и ремёсла, возвысь даже к ним любовь до энтузиазма и будешь иметь истинное уважение от друзей твоих».

Сохранились некоторые материалы, связанные с научными занятиями П.И. Борисова. Среди них особое место для изучения рисунков П.И. Борисова занимает его труд «Орнитологическая фавна Восточной Сибири», оставшийся неопубликованным и сохранившийся в рукописной копии. Авторство П.И. Борисова установлено В.В. Сорокиным. Текст работы был скопирован несколькими переписчиками, а затем выправлен самим П.И. Борисовым.

Труд этот является обобщением собственных наблюдений, которые вели братья на протяжении всей своей жизни над птицами в естественных условиях и в неволе, а также сопоставлением результатов этих наблюдений с выводами крупнейших орнитологов. Помимо скрупулёзно точного описания таких пород птиц, которые были отобраны П.И. Борисовым для данного труда, их повадок, образа жизни, связанных с этими птицами поверий, рукопись содержит подробнейшие описания внешнего вида птиц, их «убора», или «наряда», по терминологии автора, а также ряд интереснейших поэтических и философских рассуждений.

Описания передают особенности облика птиц, которые зависят от их пола и возраста, а также от времени года; более того, они включают все тонкости цвета и формы оперения. Этот труд П.И. Борисова свидетельствует о том, что такое воспроизведение природы доступно учёному, обладающему даром и взглядом художника. Именно поэтому он и сумел воссоздать в своей живописи окружавший его мир природы с поэтической одухотворённостью и научной достоверностью. Нельзя также забывать об исключительном трудолюбии и беспредельной преданности своему творческому замыслу П.И. Борисова, создававшего свои произведения в условиях каторги и на поселении.

По сведениям, которыми мы располагаем, до нашего времени сохранилось четыреста шестьдесят пять акварельных рисунков: двести восемьдесят один рисунок хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова; шестьдесят семь - в библиотеке Ботанического института им. В.Л. Комарова в С.-Петербурге; пятьдесят - в Отделе рукописей Российской Государственной Библиотеки; двадцать девять - в Отделе изобразительных материалов Государственного Исторического музея; двадцать четыре - во Всероссийском музее А.С. Пушкина в С.-Петербурге; десять - в Музее декабристов в Новоселенгинске (филиал Бурятского государственного объединённого исторического и историко-художественного музея); три - в Центральном государственном архиве литературы и искусства; один - в Государственном Литературном музее в Москве.

На основании всех просмотренных источников удалось установить, что П.И. Борисовым в Сибири, помимо сохранившихся, было создано не менее двухсот акварелей. Определить их точное количество оказалось невозможным, поскольку иногда речь идёт не о каких-либо конкретных работах, а о целых альбомах, которые могли содержать разное число рисунков. Таким образом, в настоящее время можно считать, что П.И. Борисову принадлежит не менее шестисот шестидесяти - шестисот семидесяти акварельных рисунков.

П.И. Борисов овладел навыками акварельной живописи, несомненно, ещё до ареста. Насколько важна была для него живопись, можно судить по тому, что он, не имея в Петербурге родственников или близких знакомых, сумел приобрести всё для неё необходимое, находясь в Петропавловской крепости. Во всяком случае, в Сибирь он вёз с собою из Петербурга все рисовальные принадлежности. И.С. Зильберштейн опубликовал документы бывшего Нерчинского горного правления, рассказывающие об этих материалах весьма сложную историю.

По прибытии в Благодатский рудник краски, бумага, кисти были у братьев Борисовых сразу же отобраны («взяты на хранение») 23 декабря 1826 года главноуправляющим Нерчинскими рудниками П. Черниговцевым; через два месяца после неоднократных просьб со стороны Борисовых предметы были им возвращены по разрешению начальника заводов Т. Бурнашева. Черниговцев послал вслед за этим одному из чиновников горной администрации секретное отношение такого содержания:

«По просьбе государственных преступников, находящихся при Благодатском руднике, о выдаче им красок, кистей и бумаги для занятий в свободное время рисованием, я делал доклад г. начальнику заводов и кавалеру [Бурнашеву], на что получил и приказание; а потому, препровождая при сем два ящика красок с кистями, предписываю Вашему благородию отдать оные тем преступникам, наблюдая в употреблении их все меры предосторожности».

К сожалению, нам не удалось обнаружить сведений о рисунках П.И. Борисова этого времени, хотя известия о том, что в Благодатске братья вели наблюдения за птицами и составляли коллекции растений и насекомых, сохранились.

В Чите и Петровском заводе П.И. Борисов много рисовал. Вспоминая эти годы, Д.И. Завалишин отметил, что Пётр Иванович «нарисовал акварелью виды всех растений даурской флоры и изображения почти всех пород птиц Забайкальского края».

Именно в это время завязываются научные контакты П.И. Борисова (через неизвестных до сих пор лиц) с Петербургским ботаническим садом Академии наук и Московским обществом испытателей природы. В эти учреждения Борисовы отправляли различного рода коллекции и рисунки Петра Ивановича.

В Чите и Петровском заводе П.И. Борисов создал много рисунков в подарок своим сёстрам и друзьям, жёнам и сёстрам декабристов. Из многочисленных работ этого периода до наших дней сохранились лишь акварели, подаренные художником А.И. Давыдовой, жене В.Л. Давыдова, и местному врачу А.И. Орлову.

Особенно отчётливо можно представить все стороны художественного творчества П.И. Борисова в годы его жизни на поселении. К этому времени относится создание основной части его сохранившихся рисунков.

За два года до окончания срока каторжных работ и отъезда из Петровского завода в село Подлопатки, 25 июля 1839 года, Пётр Иванович начал вести учёт получаемых им вместе с братом денег и продовольствия. Так возникла тетрадь, которую он назвал «Книгой доходов». Он вёл эту тетрадь до конца жизни: последняя запись в ней была сделана 21 мая 1854 года. Документ этот сохранил С.Г. Волконский вместе с другими бумагами Борисовых, оказавшимися у него после их смерти.

«Книга доходов» упоминается в работах В.В. Бахаева, посвящённых пребыванию декабристов на территории современной Бурятии. Давая общую краткую характеристику этого документа, В.Б. Бахаев на его основании заключил, что в годы жизни на поселении П.И. Борисов «выполнил большое количество заказов чиновников и купцов на изготовление альбомов с рисунками животного и растительного мира Сибири». И добавил к этому: «Из множества этих альбомов известны лишь несколько экземпляров».

Обратимся к анализу этого документа. В «Книге доходов» П.И. Борисовым сделана в ряду других пятьдесят одна запись о выполненных им заказах на отдельные рисунки и целые альбомы. Первая запись датирована 11 апреля 1840 года, последняя - 16 августа 1853 года. Записи эти состоят из даты, имени заказчика, количества сделанных рисунков или альбомов, содержания рисунков, полученной за работу платы. Однако многие из них имеют не все сведения.

Объём работы определялся П.И. Борисовым числом рисунков или количеством альбомов, которые он называл «ливрезонами» или «тетрадями» (в одном случае он употребил термин «выдача»). Между ливрезонами и тетрадями разницы не было: все они содержали по десять рисунков. Под «рисунками» в «Книге доходов» подразумевались листы с изображениями, сами же изображения назывались «сюжетами» (в одном случае употреблён термин «предметы»), которых на одном листе, или, иначе говоря, на одном рисунке могло быть и несколько.

Рисунки птиц П.И. Борисов часто называл «орнитологической фавной» или просто «фавной», бабочек он называл «метляками». Свои обычные рисунки (листы) художник оценивал в 15 рублей, а альбомы - соответственно в 150 рублей. Более высокая цена им назначалась за рисунки сложные, такие, скажем, как букеты цветов, или рисунки, содержавшие несколько сюжетов. Более высоко оценивались также альбомы с сопроводительным текстом.

В «Книге доходов» имеются сведения более чем о шестистах рисунках, в том числе о подавляющем большинства рисунков, сохранившихся до нашего времени (о четырёхстах двадцати семи акварелях из четырёхсот шестидесяти пяти). Не вошли в этот документ рисунки, которые П.И. Борисов делал в подарок, а не на заказ.

На основании «Книги доходов» можно определить несколько периодов в живописном творчестве П.И. Борисова времени его жизни на поселении. В течение двух лет пребывания братьев в Подлопатках Пётр Иванович имел крайне ограниченные возможности для занятий живописью.

За всё проведённое там время оказались выполненными только два небольших заказа упоминавшегося выше врача А.И. Орлова, который жил в эти годы неподалёку от Подлопаток, в Верхнеудинске, и начальника Петровского железоделательного завода А.И. Арсеньева. Это объясняется неустроенностью братьев на новом месте, обострением душевной болезни А.И. Борисова, проявившейся впервые в Благодатске, и помещением его в связи с этим временно в Верхнеудинскую городскую больницу, а также отсутствие в этом крае лиц, которые имели бы интерес к произведениям живописи.

М.К. Юшневская, жена декабриста А.П. Юшневского, посетившая Борисовых в Подлопатках, писала 6 июня 1840 года И.И. Пущину о тех тяжёлых условиях, в которых оказались здесь братья, а также и о том, что П.И. Борисову «рисовать никогда и думать нельзя».

В Малой Разводной наиболее плодотворными для художественного творчества П.И. Борисова были 1842-1847 годы. С помощью А.З. Муравьёва, М.К. и А.П. Юшневских, М.Н. и С.Г. Волконских Борисовы наладили быт и Пётр Иванович получил, наконец, возможность уделять живописи значительное время.

Образ жизни братьев в этот период описала М.К. Юшневская. В письме к И.И. Пущину от 24 сентября 1843 года она сообщала: «Соседи мои Борисовы к 1-му октября думают перейти в собственный дом, печи готовы, и, кажется, всё уже готово, только вымыть стены, окошки, полы и окончить крышу, которую перекрывали на новый лад. У них даже доканчивается ограда. Дом невелик, но Анд[рей] И[ванович] умел сделать много комнаток - у него будет четыре, а у П[етра] И[вановича] - две, правда, крошечные комнатки, зато будет тепло. Кухня у них в одной связи через сени, довольно просторная.

Всё сделано хорошо, прочно, зато стоит им много. Кажется, до 3 000 - всё трудами П[етра] И[вановича] приобретено. Можете себе представить, сколько он, бедный, рисовал. Не забудьте, что у него один глаз, другим плохо видит. Анд[рей] И[ванович] всё блажил и вгонял его в издержки бестолковые. До сих пор, то есть два года, носим им кушанье от нас. Теперь, когда перейдут в свой дом, заведут своё хозяйство. Заказы сделаны П[етру] И[вановичу], способы у него будут достаточны. Казённое пособие получают - и М[ария] Н[иколаевна Волконская] ныне им прислала. Разумеется, не всегда может П[ётр] И[ванович] так работать, как до сих пор трудился, ослепнуть недолго...»

В письме, отправленном М.К. Юшневской И.И. Пущину в октябре того же года, она писала вновь: «П[ётр] И[ванович] не оставляет своих занятий, ему сделаны заказы, и он целый день с кистью в руках и увеличительным стеклом сидит в своей комнате, а А[ндрей] И[ванович] переплетает книги». К письму приложен рисунок П.И. Борисова с изображением двух фасадов и плана дома, построенного по проекту А.И. Борисова. В этом доме братья прожили до конца своих дней.

За первые шесть с половиной лет, проведённые в Малой Разводной, П.И. Борисовым было создано более трёхсот акварелей. В их числе и те, которые входят в собрания, в значительной степени сохранившееся до нашего времени: иркутского купца и коллекционера В.Н. Баснина, генерал-губернатора Восточной Сибири В.Я. Руперта, чиновника Главного управления Восточной Сибири К.Я. Дарагана. Среди работ этого периода, остающихся всё ещё не выявленными, назовём альбомы декабриста П.А. Муханова, рисунки врача И.С. Персина, альбомы местных купцов Н. Мясникова и И.Л. Медведникова, а также иркутского гражданского губернатора А.В. Пятницкого.

Судя по именам заказчиков, большое содействие Петру Ивановичу в получении крупных заказов оказывала М.К. Юшневская, находившаяся в дружеских отношениях с представителями высших кругов местной администрации и просвещённой части купечества.

Последний период творчества П.И. Борисова определяется записями «Книги доходов» очень чётко: 1848-1854 годы. В это время он был занят выполнением одного большого заказа, сделанного ему в 1846 или 1847 году чиновником сенаторской ревизии И.Д. Булычовым. Рисунки собрания И.Д. Булычова сохранились полностью.

«Книга доходов» позволяет подсчитать ежегодный заработок П.И. Борисова, связанный с его живописными работами, и бюджет братьев в целом.

Подлопатки

1839 - 1484 р. 30 к. (бюджет в целом)

1840 - 100 р. 75 к. (заработок по рисункам) - 430 р. 41,5 к. (бюджет в целом)

1841- 432 р. 21 к. (бюджет в целом)

Малая Разводная

1841 - 392 р. 66 к. (бюджет в целом)

1842 - 720 р. (заработок по рисункам) - 1401 р. 75 к. (бюджет в целом)

1843 - 900 р. (заработок по рисункам) - 2039 р. 75 к. (бюджет в целом)

1844 - 1235 р. (заработок по рисункам) - 1980 р. (бюджет в целом)

1845 - 1260 р. (заработок по рисункам) - 2301 р. 16 к. (бюджет в целом)

1846 - 822 р. 3,5 к. (заработок по рисункам) - 1615 р. 52 к. (бюджет в целом)

1847 - 1297 р. 50 к. (заработок по рисункам) - 2004 р. 67 к. (бюджет в целом)

1848 - 935 р. (заработок по рисункам) - 1816 р. 55 к. (бюджет в целом)

1849 - 572 р. 69,5 к. (бюджет в целом)

1850 - 2075 р. (заработок по рисункам) - 2638 р. 54 к. (бюджет в целом)

1851 - 200 р. (заработок по рисункам) - 710 р. 64,5 к. (бюджет в целом)

1852 - 537 р. 42,5 к. (бюджет в целом)

1853 - 710 р. (заработок по рисункам) - 1311 р. 50, 25 к. (бюджет в целом)

1854 - 170 р. 54 к. (бюджет в целом)

Как видно из этой таблицы, в 1842-1847 годах П.И. Борисов зарабатывал своими рисунками в среднем до 1000 рублей в год. Позднее, в 1848-1854 годах, заработок его снизился до 600-650 рублей в год, причём заработок этот стал нерегулярным.

Н.А. Белоголовый, сын иркутского купца, в 1840-х годах ученик П.И. Борисова, А.П. Юшневского и А.В. Поджио, впоследствии врач и общественный деятель, писал в своих воспоминаниях о том, что «П[ётр] И[ванович] зарабатывал ничтожные крохи рисованием животных, птиц и насекомых и был в этом искусстве, не находившем в то время почти никакого спроса в России, тонким мастером». Н.А. Белоголовому приходилось нередко бывать в Малой Разводной в гостях у Борисовых, и он запомнил, что у Петра Ивановича «была коллекция сибирских птиц и мелких животных, а также великое множество его собственных рисунков».

Н.А. Белоголовый склонен был обвинять в прямой недобросовестности по отношению к П.И. Борисову самого крупного его заказчика - И.Д. Булычова. «Книга доходов» это подтверждает. Последние записи, касающиеся заказа И.Д. Булычова (№ 48, 49, 50, 51), позволяют подсчитать, что за каждую тетрадь было уплачено лишь 130-140 рублей. Н.А. Белоголовому это могло быть особенно хорошо известно, поскольку через его отца, Андрея Васильевича, был передан П.И. Борисову последний денежный взнос от И.Д. Булычова.

На наш взгляд, скромная плата за рисунки, которую брал П.И. Борисов, и в связи с этим постоянные материальные нужды братьев объясняются не только трудностями получения заказов и недобросовестностью некоторых заказчиков, отмеченными Н.А. Белоголовым, но главным образом непоколебимым чувством собственного достоинства художника, который, раз назначив умеренную цену своим работам, не изменял её на протяжении всей жизни.

Декабристы были хорошо осведомлены о живописных работах П.И. Борисова и высоко ценили его талант художника. Все они настолько привыкли видеть Петра Ивановича за работой, что сложилась легенда о том, что и умер он, рисуя цветы. Именно так описал кончину П.И. Борисова М.А. Бестужев: «... он в одно утро, копируя с живых цветов букеты из забайкальской флоры, едва ли не лучше самого Одюбона, с кистью в руке, склонил голову на стол и отошёл в вечность».

В этих строках интересно и то, что М.А. Бестужев сравнивает П.И. Борисова с Джоном Одюбоном, американским натуралистом и художником, который прославился своим многотомным трудом «Птицы Америки» (1828-1839), содержавшим многочисленные рисунки автора. Сам же художник не раз повторял, что его рисунки - это лишь «слабая копия богатых сибирских оригиналов».

Исследователи художественного наследия декабристов М.Ю. Барановская и И.С. Зильберштейн уделили некоторое внимание и живописным работам П.И. Борисова. М.Ю. Барановская, характеризуя его творчество, писала: «Борисов составил большие коллекции зарисовок различных экземпляров цветов, птиц и насекомых, с изумительным вкусом подобрав краски для передачи довольно сложных цветовых комбинаций.

Здесь он показал себя непревзойдённым мастером, тонким художником». И.С. Зильберштейн отметил: «П.И. Борисов был любителем-натуралистом и владел акварелью. Ещё в молодые годы, изучая фауну и флору, он любил рисовать птиц, бабочек, растения, а в Сибири заполнял акварелями, великолепно выполненными, целые альбомы (некоторые из них сохранились до нашего времени)».

П.И. Борисов создавал свои акварельные рисунки, стремясь к предельной точности в передаче оригинала. И сам Пётр Иванович и его друзья не раз писали, что рисовал он с натуры, с живой природы.

Приведём один только пример, раскрывающий те принципы, которых придерживался П.И. Борисов в своём научном и живописном творчестве. В упоминавшемся выше орнитологическом труде в разделе, посвящённом окраске оперения клёстов, он писал: «Здесь почитаем обязанностью нашей объявить, что относительно различия цвета по возрастам и полам в роде клёстов мы остаёмся в чрезвычайном сомнении, которого, несмотря на все наши старания, до сих пор не могли ещё рассеять собственными нашими наблюдениями.

Подробности, в которые мы намерены войти касательно этого предмета, могут показаться многим излишними и мелочными, но мы думаем, что они послужат лучшим свидетельством добросовестности наших трудов и осторожности, которая постоянно руководствует нас в изображении и описании произведений природы и её законов».

Приведя далее разноречивые мнения по этому вопросу многих орнитологов, не совпадающие в большинстве случаев с его собственным мнением, П.И. Борисов приходит к такому заключению: «Мы предпочитаем во всех доказательствах оставаться в сомнении и удовольствуемся в описании трёх рисунков, взятых нами с молодого ленточного клёста, пойманного в начале июля, с взрослого самца, пойманного в октябре, и старой самки, пойманной в апреле, за верность изображения мы ручаемся смело».

Заметим также, что композиция рисунков зависела от цели исполнявшейся работы. Если акварель создавалась в качестве составной части научного труда, то рисунок содержал один сюжет, одну особь или стадии её развития, но и в таком случае всё «окружение» этой особи давалось не с декоративной целью, а в соответствии с реальной природой: птицы сидели именно на ветках тех деревьев или кустарников, на которые они садились в действительности, в клювах они держали именно тех насекомых, которыми питались.

Соединение нескольких птиц на одном рисунке всегда носило смысловой характер: самка с яичком в гнезде или с птенцами, самец, кормящий птенца, особи одной породы, но разного пола или возраста либо в различные времена года.

Для подарков или по заказам любителей Пётр Иванович предпочитал рисовать таких ярких птиц, как красавчик и малиновка, а также бабочек и букеты цветов. Все рисунки бабочек и букетов, сохранившиеся до нашего времени, различны, хотя некоторые цветы в букетах повторяются. Особенно, видимо, ему нравились цветы сибирской яблони, жёлтого шиповника, даурского багульника и красной лилии - сараны.

Отдельные сюжеты П.И. Борисовым повторялись при выполнении рисунков по заказам разных лиц, но и в таких случаях они не являлись простыми копиями, а вариантами, каждый из которых имел некоторые особенности.

Приведём несколько примеров. Изображения красавчика имеются в альбомах В.Я. Руперта, В.Н. Баснина, К.Я. Дарагана и А.И. Орлова, веточки же, на которых сидит эта птичка, везде разные. Самец и самка пеночки нарисованы в альбомах Руперта, Булычова и Дарагана, однако композиция рисунков разная: в альбомах Руперта и Булычова птички сидят на одной ветке, в альбоме Дарагана - на разных.

Чечётки - самец и самка - в альбоме Дарагана расположены по-иному и на других ветках, чем в альбоме Руперта. На рисунке, изображающем пипи с птенцами, в альбоме Руперта совсем по-другому сделана трава, окружающая гнездо, чем в альбоме Баснина; в собрании Дарагана в этом же рисунке в гнезде изображены три птенца, а не два, как в альбомах Руперта и Баснина.

В рисунке собрания Дарагана самец варакушки повёрнут в другую сторону по сравнению с композицией подобного рисунка в альбоме Руперта; кроме того, птенец в данном варианте сидит с закрытым, а не открытым клювом. Бурундук в альбоме Орлова изображён - в отличие от подобного рисунка, имеющегося в собрании Руперта, - не сидящим на камне, а с кедровой шишкой в лапке.

Все известные нам крупные заказы выполнялись П.И. Борисовым в надежде на их научное использование. Важным свидетельством этого обстоятельства, помимо прямых указаний источников, служит принципиальное отличие в оформлении этих рисунков от оформления рисунков подарочных или заказных, но предназначавшихся тем владельцам, на научные интересы которых автор не рассчитывал, - все они распределены по альбомам не случайными наборами, а в соответствии с принятыми П.И. Борисовым системами классификации птиц или растений.

Их отличительная особенность состоит также в том, что все рисунки этой группы имеют (или имели) авторские объяснительные подписи на русском, латинском, а иногда и французском языках. На отдельных рисунках сохранились надписи, сделанные А.И. Борисовым. На всех иных акварелях П.И. Борисов не имел обыкновения делать какие-либо надписи. Как правило, он не подписывался под своими работами и не датировал их.

Хотелось бы обратить внимание и на то, в чьих руках оказались живописные работы П.И. Борисова в его время. Назовём их владельцев: друзья и родные художника - сёстры Борисовых, сёстры братьев Бестужевых, семьи Волконских, Трубецких, Малиновских, Давыдовых, П.А. Муханов, А.З. Муравьёв, И.И. Пущин; местные врачи - А.И. Орлов и И.С. Персин, горный инженер А.И. Арсеньев, иркутские купцы-меценаты В.И. Баснин, И.Л. Медведников, Н. Мясников, представители высшей столичной и восточносибирской администрации - И.Н. Толстой, В.Я. Руперт, К.Я. Дараган, А.В. Пятницкий, И.Д. Булычов; Петербургский ботанический сад Академии наук и Московское общество испытателей природы. Таким образом, владельцы рисунков П.И. Борисова, получившие их из рук самого художника или его ближайших друзей, - это не только «купцы и чиновники», как это считалось долгое время, а прежде всего декабристы и их окружение, представители местной интеллигенции и известные научные учреждения.

Рисунки П.И. Борисова оформлялись либо в виде тонких книжечек в мягкой обложке, которые под названием «ливрезонов» или «тетрадей» часто упоминаются, как об этом говорилось выше, в «Книге доходов», либо помещались в альбомы в твёрдых сафьяновых переплётах, которым П.И. Борисов в «Книге доходов» не даёт какого-либо специального названия. Часть акварелей передавалась художником своим друзьям или заказчикам в виде отдельных листов в их личные альбомы.

Все известные сейчас ливрезоны (тетради) и альбомы, сохранившиеся в своём первоначальном оформлении и содержащие только работы П.И. Борисова, имеют много общего: одного типа и цвета бумага, одинаковый размер листов и переплётов - 25 х 20 или 20 х 25 (с небольшими отклонениями явно технического порядка), полупрозрачные охранные листы между рисунками и, наконец, главное - авторские подписи к рисункам. До нашего времени в первоначальном оформлении дошли пять ливрезонов и один альбом в сафьяновом переплёте из собрания К.Я. Дарагана и два альбома из такого же материала, принадлежавшие В.Н. Баснину.

Семь альбомов, в которых сейчас сосредоточено собрание И.Д. Булычова, «организованы» в более позднее время уже самим владельцем. Однако эти переделки не уничтожили полностью отличительные особенности первоначального облика тех ливрезонов (тетрадей), из которых альбомы составлены. К более позднему времени, видимо, относится и альбом С.Г. Волконской.

Сохранились, кроме того, три альбома в первоначальном оформлении, принадлежавшие А.И. Давыдовой, А.И. Орлову и В.Я. Руперту, в которых акварели П.И. Борисова занимают место в ряду рисунков и литературных произведений разных авторов. Для этих собраний П.И. Борисов делал рисунки на листах, соответствующих размерам данных альбомов. Таким образом, акварели П.И. Борисова, за исключением одного отдельного листа из собрания К.Я. Дарагана и четырёх акварелей с изображением камеры И.И. Пущина, сосредоточены в девятнадцати ливрезонах и альбомах, шестнадцать из них заполнены только рисунками П.И. Борисова.

Оформлением работ П.И. Борисова занимался его брат. Андрей Иванович Борисов был не только прекрасным натуралистом и помощником Петра Ивановича во всех его естественнонаучных наблюдениях и коллекционировании местной флоры и фауны, но и обладал незаурядным художественным даром. В молодости он вместе с отцом занимался архитектурными работами в маленьких городках и помещичьих усадьбах Слободской Украины; в Малой Разводной по его проекту был построен собственный дом братьев и отделан дом А.З. Муравьёва.

Помимо переплетения книг и журналов, чем А.И. Борисов славился ещё со времени пребывания в Читинском и Петровском острогах, на поселении он занимался изготовлением различных поделок из картона и дерева. С его оценкой произведений изобразительного искусства считались А.З. Муравьёв и В.Н. Баснин при работе по оформлению коллекции последнего. Будучи человеком не менее независимого и гордого нрава, чем его младший брат, Андрей Иванович за эту работу взять вознаграждение от В.Н. Баснина отказался. Всеми необходимыми для переплётных работ материалами и инструментами Борисовых обеспечивали С.Г. Волконский и В.Н. Баснин.

Нельзя не выразить уверенности в том, что в дальнейшем будут обнаружены ещё многие живописные работы П.И. Борисова. Разыскание рисунков, известных по литературе, но не выявленных до сих пор, не может не быть плодотворным, поскольку все те источники, на основании которых устанавливается сам факт их существования, и прежде всего «Книга доходов», отличаются исключительной достоверностью.

Не может вызвать сомнения и то, что найдутся и другие рисунки П.И. Борисова, остающиеся ещё совсем неизвестными. Можно надеятся, что будут обнаружены акварели, которые Пётр Иванович, скорее всего, делал для Е.Д. Ильинской, М.К. Юшневской, В.А. Муравьёвой. Екатерина Дмитриевна Ильинская, сестра Дмитрия Дмитриевича Старцева, селенгинского купца, большого друга братьев Бестужевых, была женой казематского врача декабристов Дмитрия Захаровича Ильинского. После его смерти она стала невестою П.И. Борисова, брак этот расстроился, но привязанность к ней П.И. Борисов сохранил на всю жизнь.

Мария Казимировна Юшневская сблизилась с братьями Борисовыми в Петровском заводе, откуда она нередко писала за них письма, поскольку декабристы, находясь в заключении, не имели права переписки, на поселении она была их помощником и верным другом; добавим, что супруги Юшневские принадлежали к числу почитателей таланта П.И. Борисова. Вера Алексеевна Муравьёва, жена Артамона Захаровича, в Сибирь по состоянию своего здоровья приехать не смогла, хотя имела такое намерение. Для Борисовых же А.З. Муравьёв был одним из наиболее близких людей, неизменная их дружба началась в Благодатском руднике, где они жили втроём в таком тесном чулане, что с трудом размещались там на ночлег.

Пётр Иванович Борисов воплощал в себе тот идеал художника, каким мыслили его декабристы, судя по словам Н.А. Бестужева: «Художник должен быть и историк, и поэт, и философ, и наблюдатель».

Собрание акварелей Петра Ивановича Борисова, созданное им в условиях каторги и ссылки, навсегда запечатлело картину живой природы, фауны и флоры Восточной Сибири того времени. Оно представляет собою удивительный памятник, ценный источник для истории русской науки и культуры.

К.С. Куйбышева, Н.И. Сафонова

Акварели декабриста Петра Ивановича Борисова

Рисунки в альбоме А.И. Давыдовой

Петровский завод. 1839 г.

Альбом жены декабриста Василия Львовича Давыдова Александры Ивановны Давыдовой (1802-1895) хранится в Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве1. Он был передан в архив И.С. Зильберштейном. Это одна из его «парижских находок», сделанная во Франции, куда он ездил не раз в поисках памятников русской культуры. Альбом состоит главным образом из живописных работ декабристов, в их числе - три акварели П.И. Борисова, букеты долевых и лесных цветов Забайкалья.

Рисунки художником не подписаны и не датированы. Альбом был получен И.С. Зильберштейном в Париже от правнука декабриста В.Л. Давыдова, Дениса Дмитриевича Давыдова, который просил поместить их семейную реликвию на вечное хранение в какой-либо советский музей или архив, рассказав предварительно о его владелице. И.С. Зильберштейн выполнил эту просьбу: передав альбом в ЦГАЛИ, он опубликовал о нем специальную статью, посвятив в ней А.И. Давыдовой самые проникновенные строки2.

А.И. Давыдова отличалась исключительной скромностью и самоотверженностью. В Сибирь она приехала в марте 1828 года. В.Л. Давыдов писал своим детям много лет спустя: «Без нее меня уже давно не было бы на свете. Ее безграничная любовь, ее беспримерная преданность, ее заботы обо мне, ее доброта, кротость, безропотность, с которой она несет свою полную лишений и трудов жизнь, дали мне силу все перетерпеть и не раз забывать ужас моего положения»3.

С братьями Борисовыми В.Л. Давыдов был тесно связан все годы отбывания ими каторжных работ: вместе они прибыли на Александровский винокуренный завод, а затем в Благодатский рудник, вместе находились в Читинском и Петровском острогах, одновременно были отправлены на поселение. Чертами своего характера А.И. Давыдова не могла не импонировать П.И. Борисову. По всей видимости, при прощании, в 1839 году, когда последняя партия декабристов покидала Петровский завод, он и подарил ей свои акварели.

Собрание В.Н. Баснина

Малая Разводная. 1840-е гг.

Два альбома с акварельными рисунками птиц, принадлежавшие иркутскому купцу В.Н. Баснину, с 1955 года хранятся в Отделе изобразительных материалов Исторического музея15.

Альбомы эти парные, их размеры - 20,0 x 25,0, в каждом содержится по десять листов с рисунками. Оформление альбомов принадлежит, как об этом говорилось выше, А.И. Борисову. Они имеют твердые кожаные переплеты черного цвета, на которых крупными золотыми буквами вытиснены надписи: Птички16. Обрезы листов позолочены, внутри альбомы украшены белыми муаровыми форзацами.

Подписей художника и каких-либо дат в альбомах нет. На обороте форзаца каждого из альбомов, наверху слева, сохранились надписи карандашом в старой орфографии: Рисовано Декабристом Борисовым. Кроме того, на первом пустом листе, в правом углу снизу альбома № 132, есть еще одна надпись, сделанная также карандашом в старой орфографии, но другим почерком: рис. декабристом Борисовым. Последняя надпись, по всей видимости, принадлежит владельцу альбома - Василию Николаевичу Баснину; первые две - его сыну, Николаю Васильевичу, коллекционеру, хранителю семейного архива.

Каждому рисунку предшествуют два тонких, полупрозрачных листа бумаги, на первом из которых, расчерченном на полосы карандашом, даны названия изображенных птиц на русском, латинском и французском языках, сделанные автором. В этих альбомах, в отличие от других аналогичных работ П.И. Борисова, нет оглавления, подписи же к рисункам более пространны, некоторые из них звучат как краткие аннотации.

Прямых свидетельств, говорящих о том, при каких обстоятельствах альбомы «Птички» стали собственностью В.Н. Баснина, нам обнаружить не удалось. Тем не менее мы считаем возможным связать их создание с заказами, выполненными П.И. Борисовым в 1842 году. По «Книге доходов» это записи от 2 февраля (№3), 11 марта (№4) и 25 октября 1842 года (№ 7). По данным этих записей, П.И. Борисов для неизвестного лица выполнил четыре альбома с рисунками птиц. Записи № 3 и 4 говорят о ливрезонах, содержавших по десять рисунков, в первом из них было четырнадцать сюжетов, во втором - тринадцать.

Запись №7 сохранила сведения о двух других ливрезонах, в которых в общей сложности указано двадцать рисунков, имевших двадцать два изображения. Данные записи №4 полностью совпадают с содержанием и объемом альбома № 133 (десять рисунков, четырнадцать сюжетов); альбом № 132 по своему содержанию и объему (десять рисунков, двенадцать сюжетов) может быть одним из ливрезонов записи № 7. В таком случае весь этот заказ был выполнен для В.Н. Баснина; до нашего времени из четырех альбомов сохранилось лишь два. Это предположение косвенно подтверждается и тем фактом, что В.Н. Баснин поместил своих сыновей на обучение к А.П. Юшневскому летом 1842 года, следовательно, в Малой Разводной он бывал и раньше.

Если наше предположение правильно, то альбомы В.Н. Баснина - это первая работа, выполненная по заказу в Малой Разводной. Зная интересы своего заказчика, его связи с местными краеведами, П.И. Борисов, возможно, рассчитывал на публикацию своих рисунков. Известно также, что по заказу В.Н. Баснина П.И. Борисовым был сделан рисунок корня женьшень. Сохранилось несколько известий, связанных с историей его создания.

«Описание гравюр, акварельных и китайских рисунков, масляных картин и тому подобного в собрании почетного гражданина В.Н. Баснина, в Иркутске»17 под № 175 содержит запись следующего содержания: «Жен-сен (корень -человек)Известный целительный корень, снят с натуры в Пекине бывшим там медиком Порфирием Евдокимовичем Кириловым, а здесь со снимка срисовал Г.С. Уткин. Замечание: высота с белым полем бумаги 12 3\8, вершков, ширина - 9 3\8, вершка. Акварель, разноцветными красками. Наклеена»18. (Подчеркнуто в оригинале. - Авт.) Под № 1049 этого же каталога читаем: «2-й экземпляр разноцветной акварели корень «жен-сен», одинаковый с №175»19.

Дальнейшая история возникновения рисунка женьшеня прослеживается по бумагам Борисовых. В письме В.Н. Баснина А.И. Борисову говорится: «С корня жен-сен я просил Петра Ивановича снять список. Повторяю мою убедительную в том просьбу и прошу не замедлить, ибо нужно послать в Нерчинск. Оригинал нужно наклеить, а список не наклеивать: он пошлется с почтой, навернутый на палку»20. И, наконец, в «Книге доходов» запись № 33 говорит о завершении всех работ по созданию рисунка женьшеня: «1846 г. Марта 19. От В.Н. Баснина за рисунок китайского растения - 22 р. 3,5 к.».

Все эти документы позволяют представить историю создания и дальнейшей судьбы данного рисунка П.И. Борисова следующим образом: первоначальный рисунок женьшеня был сделан в Китае с натуры П.Е. Кириловым («снимок») и остался у него, после того как в Иркутске был копирован в двух экземплярах для В.Н. Баснина местным художником Г.С. Уткиным («акварель разноцветными красками» и «второй экземпляр разноцветной акварели»).

Одна из этих скопированных Г.С. Уткиным акварелей («оригинал») была отослана В.Н. Басниным в Малую Разводную, где А.И. Борисов наклеил ее на специальный лист бумаги, как он наклеивал многие гравюры, литографии и т. п. для собрания заказчика, а П.И. Борисов сделал с нее копию («снял список»). Этот «список», или, иначе говоря, акварель работы П.И. Борисова большого размера 12 1\8 х 9 3/8 вершка, что соответствует примерно 55,8 х 44,3 см), была послана В.Н. Басниным в Нерчинск «навернутой на палку». Нам представляйся, что рисунок женьшеня был заказан В.Н. Басниным для М.А. Зензинова21.

Михаил Андреевич Зензинов (1805-1873), купец по сословной принадлежности, был в тот период самым деятельным и известным краеведом, проживавшим а Нерчинске. Он был членом нескольких научных существ, помещал статьи о Забайкалье в столичной печати. Не случайно к нему в Нерчинск на обратном пути из путешествия по Восточной Сибири в начале 1845 года заехал А.Ф. Миддендорф22. Своими интересами в области ботаники он связан с Н.С. Турчаниновым и состоял с ним в переписке23.

М.А. Зензинов разводил в Сибири редкостные растения, образцы местной флоры он регулярно высылал в Петербургский ботанический сад. Остался ли рисунок женьшеня у М.А. Зензинова и погиб вместе с основной частью архива после его смерти или был отправлен в свое время в Петербург, остается неизвестным. М.А. Зензинов не только был хорошо знаком со многими декабристами, но и был в Сибири одним из первых собирателей декабристских реликвий. Сын же его, Михаил Михайлович Зензинов, стал издателем портретов и других материалов декабристов после 1905 года.

Василий Николаевич Баснин (1799-1876) был заметной фигурой в жизни Иркутска середины прошлого века. Купеческая семья Басниных в Иркутск переселилась из Холмогор в начале XVIII века, в 1812 году три брата - Николай, Дмитрий и Петр - перешли в кяхтинское купечество и занимались торговлей китайскими товарами. В 1828 году они основали в Иркутске свой торговый дом.

В.Н. Баснин в 1843 году после смерти отца был перечислен из «кяхтинских купеческих сыновей» в иркутские купцы первой гильдии, стал почетным гражданином Иркутска, в 1850-1852 годах избирался городским головою. Он интересовался естественными науками, вел метеорологические наблюдения, собрал прекрасную библиотеку, коллекционировал гравюры. В 1851 году В.Н. Баснин был избран действительным членом Русского географического общества. Важно отметить и то, что он хранил списки запрещенных сочинений Лермонтова, Белинского, материалы декабристов24.

Со многими декабристами В.Н. Баснина связывали долголетние дружеские и деловые отношения. Он познакомился с декабристами еще в те годы, когда они отбывали каторжные работы в Петровском заводе: вместе с другими кяхтинскими купцами он привозил в Петровск чай, вина, ткани25. Постоянными стали его контакты с маленькой колонией декабристов, поселенных в Малой Разводной.

У А.П. Юшневского одно время вместе с другими учениками обучались его сыновья, А.3. Муравьев создавал каталог гравюр и других изобразительных материалов его собрания, А.И. Борисов окантовывал гравюры и литографии, а также переплетал книги и журналы26, П.И. Борисов преподавал детям В.Н. Баснина географию и математику и выполнял заказанные рисунки. В.Н. Баснин помог Борисовым построить в Малой Разводной дом, одолжив им для этого 500 рублей, снабжал их материалами для исполнения заказанных работ, предоставлял возможность пользоваться книгами своей библиотеки, выписывал для них научную литературу в Петербурге и Москве.

Дружеские отношения братьев Борисовых с B.Н. Басниным сохранились до конца их жизни. В ответ на сообщение С.Г. Волконского о смерти Борисовых и просьбу определить сумму оставшегося за ними долга В.Н. Баснин откликнулся двумя письмами - от 5 и 22 октября 1854 года. В письме от 5 октября В.Н. Баснин сообщал C.Г. Волконскому о том, что за Борисовыми осталась еще часть денег, полученных ими в 1843 году от него на постройку дома («не оплаченных работами»), а кроме того, - четыре тома «Словаря» естественных наук, изданных в Париже в 1844 году с рисунками.

22 октября В.Н. Баснин, уточнив сумму денежного долга, писал С.Г. Волконскому: «Я пообещал Вам от 5 октября 1854 г., что, если нет денег, могу принять уплатой инструменты и материалы - теперь нужным нахожу дополнить, что, если я ничего не получу, не пожалею и не побеспокою память Борисовых упреком: все, что я сделал для них, было следствием сострадания и маленького великодушия, к которым я бываю иногда способным. Вы, Сергей Григорьевич, сами представить можете счастие болезненного Андрея Ивановича, когда он увидел в руках своих отличное собрание из С.-Петербурга инструментов и материалов.

Петр Иванович неоднократно говорил мне лично, что их всегда тревожит мысль: как бы не умереть, не расплатившись со мною. Я всегда успокаивал его - не тревожиться. Были посылаемы к ним время от времени счета (где упоминались и деньги на дом), но единственно для сведения; деньгами не требовалось, а трудами, как они обещали. Противоречия и оспаривания счетов я не встречал от Петра Ивановича»27.

Все долги Борисовых были выплачены С.Г. Волконским из казенных денег. 21 января 1855 года он писал И.И. Пущину (на имя М.М. Мешалкиной): «С долгами двух братьев, в один день умерших, мне нет хлопот, долгов было незначительно и уплачены и остается из полученного заслуженного пособия за удовлетворением и похоронных расходов почти 150 рублей серебром, что будет достаточно, чтобы сделать над ними памятник и ограду»28.

Альбомы, созданные П.И. Борисовым для B.Н. Баснина, поступили в фонды Исторического музея по завещанию сотрудницы музея Софьи Николаевны Басниной, внучки их первого владельца. Альбомы упоминаются в специальной литературе. В.В. Сорокин29 сообщил о том, что альбомы с рисунками декабриста П.И. Борисова из семейного собрания Басниных поступили в музейное хранение. М.Ю. Барановская писала о них в то время, когда альбомы еще принадлежали C.Н. Басниной. М.Ю. Барановская допустила при этом неточность, утверждая, что в альбомах содержатся «изображения цветов и птиц»30, в то время как в них находятся только рисунки птиц. Акварели из этих альбомов никогда не публиковались31.

1 ЦГАЛИ, альбом А.И. Давыдовой, ф. 1949, оп. 1, ед. хр. 1.

2 См.: Зильберштейн И.С. Сибирский альбом декабристки. - «Огонек», 1967, №5, с. 17-20. На третьей странице этого журнала опубликованы в черно-белом воспроизведении две из трех акварелей П.И. Борисова. Об альбоме А.И. Давыдовой см. также: Зильберштейн И.С. Художник-декабрист Николай Бестужев, с. 223-226.

3 Цит. по: Зильберштейн И.С. Сибирский альбом декабристки, с. 17.

4 ГИМ, Альбом доктора А.И. Орлова, №129, 85 823/И VII 1817.

5 См.: Власова 3.И. Декабристы в неизданных мемуарах А.И. Штукенберга. - В кн.: Литературное наследие декабристов. Л., 1975, с. 363. Следует только отметить, что автор этих мемуаров А.И. Штукенберг ошибается, сообщая, что знакомство А.И. Орлова с декабристами произошло лишь в это время.

6 О нем см.: Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры в Сибири, вып. 1. Иркутск, 1947, с. 108-110; Петряев Е.Д. Исследователи и литераторы старого Забайкалья. Чита, 1954, с. 162-165; Его же. Впереди огни. Иркутск, 1968, с. 230-231; Бахаев В.Б. Общественно-просветительская и краеведческая деятельность декабристов в Бурятии. Новосибирск, 1980, с. 54-56, 91-95.

7 См.: Бахаев В.Б. Братья Борисовы на поселении в Бурятии. - В кн.: Исследования и материалы по истории Бурятии. Улан-Удэ, 1973, с. 167.

8 Там же, с. 165; Его же. К вопросу о культурных связях декабристов в Бурятии. - В кн.: Сибирь и декабристы, вып. 1. Иркутск, 1978, с. 84; Его же. Общественно-просветительская и краеведческая деятельность декабристов в Бурятии, с. 94.

9 В «Книгу доходов» ни одна из этих акварелей не внесена.

10 См.: Барановская М.Ю. Художники-декабристы. - В кн.: Декабристы в Сибири, с. 184, 192.

11 См.: Зильберштейн И.С. Художник-декабрист Николай Бестужев. М., 1977, с. 478.

12 ОПИ ГИМ, ф. 469, ед. хр. 51, л. 1.

13 Декабристы. По материалам Гос. Исторического музея. Сост. М.Ю. Барановская, Т.С. Власенко. М., 1975, с. 29-30.

14 «Художник», 1975, № 12, с. 57.

15 ГИМ. Птицы Восточной Сибири. Альбом № 132, 96086/И VII 1877 и альбом № 133, 95086/И VII 1878.

16 Это название служит еще одним свидетельством того, что альбомы собрания В.Н. Баснина сохранились до нашего времени в своем первоначальном виде. Именно «птичками» неизменно называет П.И. Борисов в своем орнитологическом труде всех тех маленьких птиц, которые здесь им изображены.

17 ОПИ ГИМ, ф. 469, ед. хр. 12. До №207 этот каталог успел составить А.3. Муравьев, вся дальнейшая опись коллекции сделана кратко самим В.Н. Басниным. См.: Калантырская И.С. Неизвестная работа декабриста А.3. Муравьева в 1845-1846 годах.

18 ОПИ ГИМ, ф. 469, ед. хр. 12, л. 26.

19 Там же, л. 41 об.

20 Там же, ф. 282, ед. хр. 282, л. 166-166 об.

21 См. о нем: Петряев Е.Д. Исследователи и литераторы старого Забайкалья, с. 152-156.

22 См.: Юргенсон П.Б. Неведомыми тропами Сибири. М., 1964, с. 27.

23 См.: Шостенко Н.А. Краткий анализ архива Н.С. Турчанинова. - Бюллетень МОИП, 1939, т. 48, с. 147.

24 См. о нем.: Русский биографический словарь, т. 2. Спб., 1900, с. 561; Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры в Сибири, вып. 1, с. 16-17, 20,22, 51, 132, 145-146; ОПИ ГИМ, ф. 469 (Басниных), ед. хр. 7, 8, 11, 12, 44, 48,49. Значительная часть библиотеки В.Н. Баснина вошла после революции в фонды Научной библиотеки Иркутского университета; собрание гравюр, пополненное его сыном, Н.В. Басниным, было передано их наследниками в 1918 году в Румянцевский музей, ныне хранится в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.

25 См.: Попов И.И. Минувшее и пережитое, ч. 2. (Сибирь и эмиграция. Воспоминания за 50 лет.). Л., 1924, с. 37.

26 См.: Калантырская И.С. Неизвестная работа декабриста А.З. Муравьева в 1845-1846 годах, с. 126-128.

27 ИРЛИ, ф. 187, ед. хр. 72, л. 1-2, 5 об.-6.

28 Письма С.Г. Волконского. Публ. П.М. Волконского. - «Записки Отдела рукописей Гос. Библиотеки СССР им. В.И. Ленина», 1961, вып. 24, с. 386.

29 Сорокин В.В. Природоведческие альбомы декабриста П.И. Борисова, с. 48.

30 Барановская М.Ю. Художники-декабристы. - «Искусство», 1950, № 5-6, с. 67; Ее же. Художники-декабристы. - В кн.: Декабристы в Сибири, с. 187.

31 В альбоме №133 надпись П.И. Борисова на охранном листе не соответствует рисунку (лист 9). Скорее всего, охранный лист предназначался для рисунка из несохранившихся альбомов его собрания.

Собрание В.Я. Руперта

Малая Разводная. 1842-1847 гг.

«Книга доходов» содержит сведения о нескольких заказах, выполненных П.И. Борисовым для генерал-губернатора Восточной Сибири Вильгельма Яковлевича Руперта и его жены Елены Фёдоровны Руперт (урожд. Недобие). Это записи от 8 октября 1842 года (№ 6), 19 апреля 1843 года (№ 12), 12 апреля 1844 года (№ 17), 22 февраля (№ 37) и 1 июля 1847 года (№ 40).

Имена заказчиков здесь не названы: они именуются «генерал-губернатор», «генерал-губернаторша», или «генеральша». П.И. Борисов сделал для них тридцать один рисунок.

В настоящее время из этого собрания известно десять акварелей. Они находятся в составе сборного альбома, принадлежавшего В.Я. Руперту, который хранится в Музее декабристов в Новоселенгинске Бурятской АССР1. Размер альбома 23,5 х 30,5. Он заключён в переплёт коричневого сафьяна с тиснёным узором, имеет золотой обрез и металлическую застёжку. Рисунки П.И. Борисова находятся на разных листах альбома, они не подписаны и не датированы.

Перечислим сюжеты этих акварелей и отметим их особенности:

1) Букет цветов с веткой жёлтого шиповника - лист 10; рисунок размером 20,3 х 26,4 наклеен на основной лист альбома жёлтого цвета; на его обратной стороне М.Ю. Барановской карандашом написано: П.И. Борисов. Букет цветов.

2) Чибис - лист 32, изображён на основном листе альбома, на обратной стороне которого М.Ю. Барановской карандашом написано: П.И. Борисов.

3) Букет цветов с красной сараной - лист 34; рисунок размером 20,5 х 26,2 наклеен на основной лист альбома.

4) Красавчик - лист 36, изображён на основном листе альбома.

5) Пеночки, корольки - лист 38 - на основном листе альбома.

6) Чирок - лист 39 - на основном листе альбома.

7) Чечётки, самец и самка в брачном наряде - лист 41 - на основном листе альбома.

8) Рихардова пипи, самка с двумя птенцами в гнезде - лист 43 - на основном листе альбома.

9) Варакушка, самец, кормящий птенца - лист 45 на основном листе альбома.

10) Бурундук на камне - лист 48, рисунок размером 20,5 х 26,1 наклеен на основной лист альбома светло-зелёного цвета.

Все эти рисунки «соединяются» прямо с записями «Книги доходов», а следовательно, и совершенно точно датируются. В записи от 8 октября 1842 года (№ 6) говорится: «За 7 рисунков в альбом ген[ерал]-губер[натору], 11 сюжетов - 105 р.» Здесь, безусловно, речь идёт о семи сохранившихся рисунках птиц, содержащих именно одиннадцать сюжетов. Запись от 12 апреля 1844 года (№ 17) называет два букета цветов и бурундука, выполненные по заказу «генерал-губернаторши».

Остаются не выявленными десять рисунков, содержание которых художник не раскрыл (запись от 19 апреля 1843 года, № 12); пять рисунков «пелины» (возможно, что речь идёт о церковной пелене; запись от 22 февраля 1847 года, № 37) и шесть рисунков цветов (запись от 1 июля 1847 года, № 40).

В.Я. Руперт был генерал-губернатором Восточной Сибири в 1837-1847 годах2. Мы не располагаем материалами, которые позволяли бы проследить взаимоотношения В.Я. Руперта с братьями Борисовыми. Их жизнь, как и жизнь других декабристов, во многом регламентировалась его распоряжениями. Известно, что А.И. Борисов был отправлен в Верхнеудинскую больницу по приказу генерал-губернатора и был им освобождён оттуда только под нажимом многих обстоятельств, и прежде всего потому, что Борисов в больнице отказался принимать пищу.

В то же время именно В.Я. Руперт в Петербурге получил разрешение на перевод Борисовых из селения Подлопатки в Малую Разводную3. Жена его выступала в роли защитницы А.И. Борисова в тот период, когда он был в больнице4. Скорее всего, именно через неё, поскольку она находилась в дружеских отношениях с М.К. Юшневской, и был сделан П.И. Борисову заказ на рисунки.

Любопытный документ с точки зрения отношения декабристов к В.Я. Руперту находится в бумагах Борисовых: это записка А.З. Муравьёва, посланная к Андрею Ивановичу:

«...у меня до Вас просьба, ужасная, неимоверная, огромная - я выточил Руперту шахматы (Руперт в гонении, и потому нам достойнее ему оказывать в 1 000 раз более внимания, чем прежде, Вы меня понимаете), а потому обращаюсь к Вам, ради бога, сделайте мне коробку для вмещения оных, но превосходную, как такую при сем посылаю - употребите её, прикрепите бока, она будет крепче. Жду с нетерпением ответа. Сделаете Вы мне её или нет?»5.

Даты на этой записке нет, из её текста следует только то, что она написана в период деятельности сенаторской ревизии уже на территории Иркутской губернии, то есть в 1844-1846 годах. В.Я. Руперт и некоторые другие местные чиновники в результате ревизии Восточной Сибири со своих должностей были сняты.

Альбом стал известен в 1975 году. Он был предоставлен Историческому музею на выставку, посвящённую 150-летию восстания декабристов, А.Д. Носковой. С её слов записана «родословная» альбома. От первоначального владельца В.Я. Руперта, альбом перешёл к одной из его дочерей, вышедшей замуж за Василия Кирилловича Падалку6, енисейского гражданского губернатора в 1845-1861 годах.

Их дочь Мария Васильевна, жена Аполлона Философовича Горохова, наследника известного сибирского золотопромышленника и чиновника, одного из друзей декабриста Г.С. Батенькова, Философа Александровича Горохова, и передала интересующий нас альбом его владелице, А.Д. Носковой, жене сына, Всеволода Аполлоновича Горохова.

С выставки в Историческом музее альбом был приобретён Министерством культуры Бурятской АССР.

Упоминаний в литературе о рисунках П.И. Борисова из этого альбома или их публикаций нам не встречалось.

1 МД. Альбом В.Я. Руперта, инв. №2923.

2 О нём см.: Русский биографический словарь. Том Романова - Рясовский. Пг., 1916, с. 607-609; Вагин В.И. Сороковые годы в Иркутске (Из воспоминаний). - В кн.: Литературный сборник. Спб., «Восточное обозрение», 1885, с. 249-280, 288.

3 ЦГАОР, ф. 109, экспед. 1, ед. хр. 61, ч. 28, л. 1-1 об, 5-5 об. (Отношения В.Я. Руперта от 12 и 26 марта 1841 года на имя А.Х. Бенкендорфа по этому поводу).

4 См.: Письмо Ф.Ф. Вадковского к Е.П. Оболенскому от 7 октября 1839 года. - В кн.: Декабристы: Неизданные материалы и статьи. М., 1925, с. 211.

5 ОПИ ГИМ, ф. 282, ед. хр. 282, л. 78.

6. См. о В.К. Падалке и Ф.А. Горохове: Месяцеслов и общий штат Российской империи на 1840 год, ч. 2. Спб., б.г., с. 289; Памятная книжка Енисейской губернии на 1863 год. Спб., 1863, с. 141; В.Ф. Раевский. Материалы о жизни и революционной деятельности, т. 2. Материалы судебного процесса и документы о деятельности в Сибири. Иркутск, 1983, с. 7, 336, 337, 365, 495, 510.

№ 2

П.И. Борисов - Е.И. и А.И. Борисовым

Петровский Завод. 22 октября 1838 г.

С тех пор, как я получил известие о вас, любезные сестрицы Елизавета Ивановна и Анна Ивановна, сердце стало мое полнее и мысли мои чаще бывают заняты будущим, горестные чувствования потери наших родителей мало-помалу ослабевают и место их заступает удовольствие думать о вас и мысленно разделять с вами свои печали и радости.

Наша теперешняя жизнь однообразна, в ней трудно найти предмет для разговора даже с тем, кто нами интересуется; я так выучил тюремный наш быт, так привык к его бесплодности и единообразию, что мне кажется, в нем нет ничего и ни для кого нового и любопытного. Я думаю, что наша растительно-идеальная жизнь известна всякому так же хорошо, как самому мне и, в самом деле, если бы вам вздумалось спросить меня, что я делаю сегодня, то же, что за десять лет назад, - был бы мой ответ. Скажите, стоит ли о ней говорить.

Но мне приятно беседовать с вами и, чтобы продолжить то удовольствие, я хочу рассказать вам о Сибири. Она гораздо занимательнее нашей жизни. К тому же вам, наверное, будет любопытно узнать что-нибудь о крае, в котором я с братом провел двенадцать лет. Начнем с климата, который девица Торсон, сестра одного из моих товарищей, недавно приехавшая из Санкт-Петербурга к своему брату на поселение, находит не только сносным, но во многом лучшим столичного.

Осень начинается у нас очень рано и по большей части бывает сухая и ясная. С половины августа утренние морозы дают знать о ее приближении. В конце октября или начале ноября начинает падать снег и с каждым днем становится холоднее, так что в декабре и январе, а нередко и в начале февраля термометр показывает 34 градуса ниже нуля и ртуть совершенно замерзает. В это время погода стоит обыкновенно ясная и тихая, но в конце марта сильные ветры возвещают приближение весны и дуют до исхода мая. В мае луга и деревья покрываются зеленью, необыкновенная здешняя растительность вдруг пробуждается.

Июнь, июль и первая половина августа бывают обыкновенно очень теплые и даже знойные, часто термометр показывает до 27° в тени, но эта жара скоро сменяется прохладою осени. Кроме того, если после продолжительных дождей подует северный ветер, то среди лета случаются утренние морозы в три и четыре градуса, вообще северный и северо-восточный ветры скоро охлаждают атмосферу, поэтому часто случаются быстрые переходы от тепла к холоду, однако же, это не имеет никакого вредного влияния на здоровье. Но надобно сказать, что летние морозы бывают только в Петровском Заводе, и в местах, лежащих в одной с ним долине, закрытой с юга и запада горами и почти совершенно открытой с востока и севера.

Невзирая на множество болот, воздух здесь сухой и здоровый, а почва земли во многих местах, особенно если она хорошо возделана, плодоносна: разного роду хлебные растения и почти все огородные овощи родятся весьма хорошо и разводятся в значительном количестве здешними жителями. Рогатый скот и овцы даже при нерадивом содержании составляют здесь важную и прибыльную отрасль хозяйства.

Что же касается до естественных произведений, то Сибирь ими очень богата. Растительное царство разнообразно и любопытно. Чтобы дать вам идею о красоте сибирских цветов, я пришлю вам два букета своей работы, но заранее предупреждаю вас, что это будет только слабая копия богатых сибирских оригиналов. Красоту их форм и живость их колорита отказывается выразить бедная моя кисть.

Прощайте, любезные сестрицы, с нетерпением ожидаем вашего ответа на первое мое письмо. Один почерк вашей руки даст новую жизнь мне и моему брату.

Ваш навсегда Петр Борисов.

Отправлено октября 23.

ГАРФ, ф. 279, оп. 1, ед. хр. 207, л. 14-15 об.

№ 4

П.И. Борисов - Е.И. и А.И. Борисовым

Петровский Завод. 14 февраля 1839 г.

Я не писал к вам, любезные сестрицы Елизавета Ивановна и Анна Ивановна, в декабре и генваре потому, что мне хотелось скорее исполнить мое обещание нарисовать для вас два букета из здешних цветов и послать их вместе с четвертым моим письмом, но, желая выполнить одно обещание, я не сдержал другого - писать к вам каждый месяц; по крайней мере причина оправдывает следствие.

Не знаю, понравятся ли вам образчики здешней флоры, о которой я говорил так много во втором письме, может быть, мой выбор не совсем был счастлив, но надобно сказать, что выбор мой ограничивался не многими растениями; я должен был выбирать только из тех, которые удалось мне срисовать с натуры в последние два лета, к тому же в два букета нельзя собрать всех украшений лесов и степей сибирских; если б мне вздумалось исчислить поименно все здешние растения, замечательные красотою своих цветков, то я наполнил бы ими не одно, но три письма в лист. Здесь нет преувеличения, но довольно о цветах, только прошу вас, любезные сестрицы, не судите о их красоте по моим рисункам, изображать природу трудно и не моей кисти.

Брат мой здоров так же, как и я, он хотел давно послать вам наши портреты, но как мы не получили о вас никакого известия, то его желание до сих пор осталось без исполнения. Теперь вы получите их вместе с букетами. Я так постарел, что кажусь вдвое старше брата, вам трудно узнать меня. Брат посылает также два наперстка, по отделке легко догадаться, что и они нашей сибирской работы; произведениями наших искусств мы не можем похвалиться, они гораздо ниже произведений природы нашей. Прощайте, любезные сестрицы, будьте здоровы и счастливы, как этого может желать любящий вас брат

Петр Борисов. Отправлено 16 февраля.

ГАРФ, ф. 279, оп. 1, ед. хр. 207, л. 18-18 об.