№ 10 (10с)1

Ваше превосходительство,

милостивейший государь Василий Васильевич.

Видя себя в величайшем несчастии, принадлежа к тайному обществу и противу желания моего до возмущения оставшись в оном, полагая, что возмутительные действия начались во всей великой силе своей, как об оной слышал, я объят был великим страхом и в заблуждении, происшедшем от оного, впал в преступление, до того времени не предпринимая никакого участия и чуждого для меня, но чувствуя себя уже виновным, убоясь, что никакого оправдания не будет принято; и при первом показании моём, где я говорил, что желал удалиться и открыть тайну, был вашим превосходительством остановлен и предупреждён, что обо мне известно и что члены // (л. 24 об.) нашего общества обвиняют меня как важного виновника в сём преступлении, что более ещё меня устрашило, и чрез робость не показал в ответных пунктах как своего виновного действия, так равно и говоренного Бестужевым о главной цели величайшего преступления, которое после дополнил в письмах к вашему превосходительству, не осмеливаясь изложить и справедливого объяснения.

Ныне же, не чувствуя более никакой вины моей, утаиваемой мною, и видя величайшее всемилосердие всеавгустейшего монарха над преступниками, осмеливаюсь и я, но, чувствуя себя недостойным, всепокорнейше прошу вашего превосходительства, приняв на себя, изложить пред освященнейшие стопы его императорского величества истинно справедливое моё объяснение.

Будучи приглашаем и вступя в тайное общество, я, в то же время рассмотрев, увидел себя вовлечённым в величайшее несчастие и, желая избегнуть, не подвергая себя опасности, не мог изыскать // (л. 25) лучшего средства, как просить увольнения от службы его императорского величества, где находил надёжнейшее средство к избавлению себя от угрожающего несчастия, почему я предпринял, решительно дождавшись времени увольнений, просить непременнейше оного. О чём в то же время, быв ещё в Житомире, только в мае месяце открыл капитану Тютчеву, приводя в причину домашние обстоятельства, и капитану Федоровичу 2-му, который меня уговаривал, чтобы я остался служить, что я ещё молод и могу служить, о чём также знает подпоручик Фролов, потому что он тогда стоял со мною на квартире.

По прибытии же на квартиры, где расположен полк, я говорил о желании моём подпоручикам Радкевичц и Крыжановскому и прапорщикам Полетике 1-му и 2-му, не скрывая ни от кого, почти все в полку знают. По открытии тайного общества и состояния моего и прочих в оном подпоручику Фролову, спустя малое время, я приглашал и его просить увольнения от службы // (л. 25 об.) вместе со мною, на что он был согласен, но я не открывал ему настоящей причины для чего, а говорил, что чрез год, мы можем поступить опять на службу. Приглашение же Фролова зависело не от моей собственной воли и желания, а Тютчев мне говорил, что желает пригласить его, почему я и открыл ему тайну, а приглашение было общее: Тютчева, Громницкого и моё.

Всё сие было до лагеря при Лещине, по вступлении же в лагерь по соединении обоих обществ и на совещании в квартире Андриевича я опять сказал Тютчеву, что буду просить увольнения и что, может, нужно о том сказать членам, почему он тут же сказал майору Спиридову, который вместе с подпоручиком Бестужевым, запретив строго мне, запретили и всем членам как увольнения, так и перемены службы, и я, опасаясь противиться, умолчал, а пришедши в лагерь, решительно говорил Тютчеву об увольнении при подпоручике Фролове; по прибытии же полка из лагеря на место расположения оного я, будучи одержим болезнею, находился при полковой штаб-квартире, где узнал, что по совершеннолетию моему и брата моего увольняется из под опеки имение. // (л. 26) состоящее в одном только доме.

Я хотел послать верющее письмо родственнику, в чём свидетельствуюсь в должности полкового квартирмейстера подпоручиком Щербинским, которого я просил показать мне, как оное письмо пишется, на что он мне ответил, что и сам не упомнит настоящее, а должна быть форма в полковой канцелярии, но я размыслив, что, отослав верющее письмо, навлеку на себя от членов и майора Спиридова подозрение чрез строгое запрещение увольнения от службы и не допустят просить оного, почему и не отсылал до сего времени, а, пригласив Тютчева к себе на квартиру, показал ему предписание полкового командира, и он сказал, чтобы я просил увольнения и что он скажет кому следует о том, что видел сам побудительную причину оного, и я подал всеподданнейшее прошение.

В самой же истине, таившейся во мне, так решительно желать увольнения от службы его императорского величества было не домашнее обстоятельство, а, предвидя, вернейшее // (л. 26 об.) средство к избавлению себя от величайшего несчастия сего. Средство сие состояло, что вверив совершенно во всём уже себя попечителю оставленного над нами покойным отцом моим подполковнику Жмелеву, и, будучи им покровительствуемы с малолетства нашего, я желал и сию важнейшую тайну ему вверить и просить совета и помощи, надеясь твёрдо на его благоразумение и всеподданнейшую верность к всеавгустейшему монарху и Отечеству.

Посему я как родственника приглашал подпоручика Фролова и, прибывши вместе домой, желал открыть ему моё предприятие, избавив и его от угрожающего несчастия, и в истинной справедливости  всего сего клянусь всесильным и всемогущим богом, которого святая воля была не допускать меня к концу моего предприятия и всемогущественною своею силою ускорил предохранить всеавгустейшего монарха и Отечество от угрожающей опасности. // (л. 27)

Я же, оставленный в величайшем несчастии чрез мою неопытность и недоумение, соделался виновным в преступлении, приняв предложенный совет майора Спиридова. Винен пред августейшим монархом и с чистосердечным раскаянием, повергаясь к освященнейшим стопам его императорского величества, осмеливаюсь недостойнейший раб его всеподданнейше просить великого всемилосерднейшего прощения, пребыв в век жизни моей верноподданнейшим рабом.

Ваше превосходительство, не оставьте всенижайшей моей просьбы, позвольте знать, в чём ещё обвиняют меня, всесильным богом клянусь, что не чувствую себя более виновным // (л. 27) и не сокрываю ничего, что мог припомнить и во всём, что упомнил, признаюсь с чистосердечным откровением.

Пребывая с глубочайшим высокопочитанием и совершенною преданностию

вашего превосходительства милостивейшего государя

всепокорнейший слуга подпоручик Мазгана2

1826 года, апреля 3 дня // (л. 28)

1 В верху листа помета чернилами: «Читано 17 апреля».

2 Письмо написано П.Д. Мазганой собственноручно.

№ 12 (12)

1826 года, апреля 30 дня, в присутствии высочайше учреждённого Комитета по разноречию в показаниях дана очная ставка подпоручику Фролову с подпоручиком Мазганом в том, что первый из них показывал, что в последних числах июня 1825 года подпоручик Мазган, разговаривая с ним, сказал ему: «Если ты любишь меня, Тютчева и Громницкого, то ты не должен отказать в моей просьбе; мы хотим сделать равенство, и сие зависит от одного человека, если мы умертвим государя; я надеюсь, что и ты на это согласишься, подпишем Клятвенное письмо, которое я тебе покажу».

Напротив же сего, подпоручик Мазган утверждал, что при открытии Фролову о принадлежности своей, Тютчева и Громницкого к тайному обществу, он говорил ему, что давно желал открыть ему об оном, и что надеется, что он, Фролов, не пожелает погубить его и присоединиться к обществу; причём сказал, что комиссионер Иванов принял и его с Тютчевым и говорил, что в другое время покажут ему1 Клятвенное письмо, по которому потребует (клятвы) и от него; всё сие он, Мазган, с Фроловым открыли Тютчеву и Громницкому. О цели общества, заключающейся в2 достижении равенства, он, Мазган, говорил, но об умерщвлении государя императора не сказывал // (л. 29 об.) и сам до лагеря ни от кого не слышал.

На сей очной ставке утвердили:

Подпоручик Фролов3

подтверждает своё показание.

Подпоручик Фролов4

Подпоручик Мазган3

соглашается с показанием подпоручика Фролова.

Подпоручик Мазгана5

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 31)

1 Слово «ему» вписано над строкой.

2 Первоначально было: «к».

3 Далее текст написан другим почерком.

4 Показания подписаны А.Ф. Фроловым собственоручно.

5 Показания подписаны П.Д. Мазганой собственноручно.

№ 14 (15)

Копия с рапорта г[осподину] главнокомандующему 1-ю армиею Комиссии военного суда, учреждённой по высочайшему повелению в м. Белой Церкви, над мятежниками Черниговского пехотного полка от 29 апреля 1826 года за № 221.

Дежурный генерал армии г[осподин] генерал-лейтенант Ольдекоп в предписании от 11-го сего апреля с № 485 объявил повеление вашего сиятельства, дабы Комиссия во исполнение высочайшей воли сделала строжайшее исследование о рядовых Пензенского полка Бородине и Гульбине, в злоумышленных поступках того ж полка подпоручика Мазгана участвовавших, и с тем вместе употребила бы всевозможные усилия открыть, в какой мере роты того ж полка, бывшие под командою Тютчева, Громницкого и Лисовского, были нравственно испорчены и приготовлены злоумышленниками содействовать их цели.

Во исполнение сего доставленный в Комиссию упомянутый рядовой Бородин, а равно и Гульбин, прежде ещё в // (л. 32 об.) Комиссию вытребованный, были допрашиваны со всею подробностию и на допросах показали: 1-й, Бородин, что действительно по выступлении полка из Старого Константинова в г. Житомир подпоручик Мазган призывал его на первом переходе в селении Провалах к себе и, подавши стакан водки, говорил, что подполковник Муравьёв, возмутивший Черниговский полк, взят. «Но он, - прибавил Мазган, - погорячился, а мы ещё подождём».

Засим начал его склонять, чтобы он не действовал противу возмутившихся войск и уговаривал бы к тому же и прочих своих товарищей, сказывая, что роты 2-я гренадерская под командою поручика Громницкого и 2-я мушкетёрская под командою капитана Тютчева уже на сие готовы, но о 5-й мушкетёрской роте, бывшей под командою поручика Лисовского, не упоминал. Потом спросил, был ли он у Муравьёва, и на ответ его, что не был, а был Гульбин, велел поговорить с ним, ибо он знает, что говорил Муравьёв.

На другой день по выступлении из упомянутого селения // (л. 33) Бородин сошёлся с Гульбиным и на спрос его, зачем он был у Мазгана и что тот говорил, сказал только, что Мазган говорил, будто Муравьёв взят или убит, и что он велел спросить у него, Гульбмна, что с ним говорил Муравьёв при посещении его. Гульбин, не объясняя говоренного ему Муравьёвым, промолвил только: «Что бог даст, то и будет, глупых речей нечего слушать». Дальнейшего разговора у них не было.

Сие последнее обстоятельство подтвердил и рядовой Гульбин. Но чтобы они рассказывали о внушениях Мазгана прочим своим товарищам и склоняли их не действовать противу возмутившихся войск, и чтобы знали кого-либо из нижних чинов упомянутых рот 2-й гренадерской и 2-й и 5-й мушкетёрских, получавших подобные же внушения от своих ротных командиров, да и в чём могли бы заключаться подобные внушения, в том допрошенные, по всей строгости и настоятельности учинённых им допросов, не сознались.

Засим Комиссия для ближайшего и скорейшего открытия, до какой степени // (л. 33 об.) развращена нравственность в упомянутых ротах, находившихся под командою Тютчева, Громницкого и Лисовского, вытребовала к себе девять человек нижних чинов из прежнего состава лейб-гвардии Семёновского полка, состоявших ныне в разных ротах Пензенского пехотного полка, и их, а равно и прежде вытребованных из сего же полка трёх человек рядовых, также допрашивала со всевозможною подробностию и настоятельностию, но при всех усилиях не могла вынудить от них сознания не только о внушениях злоумышленных офицеров, но даже и самого подозрения, могущего подать хотя малейшее понятие о сущности какого-либо заговора, в Пензенском пехотном полку существовавшего; все допрошенные твёрдо устаивают, что ни от одного офицера никаких противных службе и существующему порядку внушений не слыхали, и даже кто бы из товарищей их был к тому подговариваем, они не заметили1.

1 Семь строк от слов «все допрошенные твёрдо устаивают...» подчёркнуты карандашом и отчёркнуты на полях карандашом.

Комиссия, употребив с своей стороны возможнейшие меры к раскрытию // (л. 34) объясняемого обстоятельства и не находя уже других средств к достижению оного, имеет честь донести о сём вашему сиятельству, докладывая притом, что так как разыскания Комиссии при ближайших расспросах тех нижних чинов, от которых она надеялась получить скорейшие и вероятнейшие открытия, остались без успеха, не имея никаких основных открытий, не могла решиться отправлять членов своих для учинения исследования в сих ротах на месте. О чём всём передаёт на благоусмотрение вашего сиятельства.

Подлинный подписали: Председатель генерал-майор Антропов

и обер-аудитор 9 класса Шмаков

Верно: Генерал-адъютант барон Толь // (л. 4)

№ 16 (4)

Показание

1

Павел Дмитриев сын Мазгана, от роду имею 24-й год.

2

Православной греко-российской веры и каждого года исповедовался и принимал святое причастие.

3

На верноподданство ныне царствующему всеавгустейшему императору присягал.

4

Воспитывался в Феодосийском уездном училище, откуда выпущен в 1817 году, получа от оного свидетельство; находился при родителях до вступления в военную службу его императорского величества. // (л. 5 об.)

5

Во всех предметах, преподаваемых в оном училище, имел ревностное старание, но по причине оставления моего продолжать науки усовершенствовать себя в оных не мог.

6

По выпуске же из училища, сверх преподаваемых мне в оном наук, особенных лекций никаких ни у кого не слушал.

7

Вольнодумческие и либеральные мысли впервые были внушаемы мне капитаном Тютчевым и комиссионером Ивановым, которые я принимал как от приятелей, не противясь им, слыша от Тютчева ропот на терпимое им несчастие, но в уме моём никогда не были сии мысли, и когда пригласили меня в общество, то я желал удалиться от них и изыскивал средство к избежанию, а до того времени ни от кого // (л. 6) не слышал и никаких книг, клонящихся сему мнению, не читал и не имел у себя.

8

В 1818 годе, имея ревностное желание к военной службе его императорского величества, вступил сентября 17 числа в Пензенский пехотный полк, куда принят был подпрапорщиком, в 822 произведён в портупей-прапорщики, 823, июля в 11-й день, высочайше пожалован в прапорщики, в 825 годе, июня в 4-й день, - в подпоручики. В штрафах и под судом никогда не бывал.

Всё сие, клянусь всевышним богом, показал истинно справедливо.

Подпоручик Мазгана1

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 37б)

1 Показания написаны П.Д. Мазганой собственноручно.