Следственное дело М.И. Муравьева-Апостола
Декабрист Матвей Муравьев-Апостол, дело которого публикуется ниже, принадлежит к числу виднейших участников декабристского движения. По возрасту он старше многих других декабристов, - ему 29 лет к моменту следствия, согласно показанию формуляра. Он прошел сложный путь формирования своего мировоззрения.
Дело его не отразило свидетельств о первых этапах идейного развития М. Муравьева-Апостола, о которых рассказывает мемуарная литература. Уместно напомнить, что М. Муравьев-Апостол принимал участие в тайном «юношеском собратстве» - обществе «Чока» в Москве еще в 1810-1811 годах. Общество это, организованное родственником М. Муравьева-Апостола Николаем Муравьевым (будущим Муравьевым-Карским), было республиканским по идеологии, мечтало о коренном преобразовании общественной жизни людей и хотело реализовать свои планы на каком-либо отдаленном острове.
Для реализации этого замысла избран был Сахалин. Была даже разработана форма одежды будущих преобразователей - простая синяя куртка, на груди математический знак равенства (= ) из двух медных полосок - символ всеобщего человеческого равенства. Вскоре все эти полудетские замыслы сменились другими, более зрелыми, в центре которых стал вопрос о России - любимой родине. Сменила эти вопросы Отечественная война - «гроза двенадцатого года».
Сын русского посланника в Испании, Матвей Муравьев-Апостол вместе с братом своим Сергеем подростком учился в Париже; вернувшись на родину, он продолжил образование у профессоров Московского университета, а затем в Петербурге, в только что открытом училище инженеров путей сообщения. Однако курса там М. Муравьев-Апостол не кончил.
Молодой патриот, «узнавши, что война у нас будет с французами» просил о переводе своем в лейб-гвардии Семеновский полк. Он определился в него в конце ноября 1811 г. и в его составе проделал всю кампанию 1812 г. и заграничные походы. Находясь в 1-й армии Барклая де Толли, М. Муравьев-Апостол прошел весь путь отступления от Вильны «до селения Бородина», участвовал в Бородинском сражении, за которое получил «знак отличия военного ордена», присужденный ему «по большинству голосов от нижних чинов седьмой роты полка».
M. Муравьев-Апостол - участник героического Тарутинского сражения и битвы под Малоярославцем. Находясь в русской армии, перешедшей границу в январе 1813 г., он сражается под Люценом, под Бауценом, под Кульмом, в «битве народов» под Лейпцигом, наконец вступает вместе с русскими войсками в Париж, откуда в 1814 г. возвращается в Россию «Гроза двенадцатого года» оказалась выдающимся по значению этапом формирования мировоззрения будущего декабристаі «Мы были дети 1812 года» - свидетельствовал он позже.
Юношеские, еще смутные, неоформленные мечтания о социальном переустройстве сменились боле глубокой работой мысли над вопросами социального и политического строя любимой родины. Россия с ее реальными нуждами и запросами окончательно становится в центре мировоззрения. Слава освободителя народов - зовет молодого патриота еще глубже вдуматься в причины тяжелого положения русского народа, угнетенного помещиками-крепостниками. «Любовь к Отечеству, которое мы спасли от ига Наполеона, меня одушевляла», - отвечает декабрист на вопрос следствия о причинах развития своего политического свободомыслия.
М. Муравьев-Апостол - не только член самой ранней декабристской организации, Союза спасения, но и один из инициаторов ее создания, зачинателей движения декабристов. В силу этого его показания об истории ранних декабристских обществ приобретают особый интерес Публикуемое дело богато сведениями такого рода. Так, именно М. Муравьеву-Апостолу принадлежит подробное свидетельство о том, как основатель Союза спасения Александр Муравьев пытался сделать основанную им ложу «Трех добродетелей» органом тайного общества.
M. Муравьеву-Апостолу принадлежат ценные показания о «Московском заговоре» 1817 г., когда Союз спасения впервые вплотную обсуждал в Москве вопросы цареубийства и отверг предложение Якушкина убить Александра I в Успенском соборе. Чрезвычайно ценно свидетельство М. Муравьева-Апостола, что в момент «Московского заговора» 1817 г. декабристы хотели использовать волнения военных поселений.
М. Муравьев-Апостол является членом и следующей за Союзом спасения декабристской организации - Союза благоденствия. В публикуемом деле находится его ценнейшее свидетельство о второй части «Зеленой книги» - устава нового тайного общества. Как известно, вторая часть устава не дошла до нас, - она была уничтожена самими декабристами после Московского съезда 1821 г.
Хотя вторая часть «Зеленой книги» и не успела получить официального утверждения в обществе, все же наличие рукописного текста, свидетельствуемое М. Муравьевым-Апостолом, чрезвычайно важно. Как известно, первая часть «Зеленой книги», дошедшая до нас, не содержала формулировок об основной политической цели Союза благоденствия - о борьбе за ликвидацию российского абсолютизма и введение в России представительного правления.
Эта «сокровенная» цель общества, известная лишь его основному, руководящему ядру, излагалась именно во второй части «Зеленой книги».
В литературе о декабристах чрезвычайно распространено сомнение в самом факте существования рукописи второй части устава Союза благоденствия. Между тем М. Муравьев-Апостол ясно свидетельствует: «Вторая часть Зеленой книги была составлена в 1818 году в Москве Александром Муравьевым, Бурцевым, Никитой Муравьевым - она более клонилась к распространению мыслей об представительном правлении. Подлинный список хранился у Александра Муравьева».
Ряд свидетельств дела М. Муравьева-Апостола об идейной работе общества декабристов имеет особую ценность: он был активнейшим участником юкной организации и в течение длительного времени (более года) являлся представителем Южной директории в Петербурге, передавал важнейшие идеологические документы с Юга на Север и с Севера на Юг, самолично, как свидетельствует его дело, переписывал тексты конституционных проектов или их сжатые изложения, вел переговоры по выработке общей программы, даже, согласно признанию самого Пестеля1, побуждал его к скорейшему написанию «Русской Правды».
1 Конечно, они, как и прочие свидетельства отдельных декабристов, должны быть сопоставлены с другими показаниями и подвергнуты перекрестной проверке. Заметим, что показываемая М. Муравьевым-Апостолом дата его вступления в общество -1817 г. - явно неточна: все достоверные показания участников основания общества говорят о 1816 г. как дате его вступления.
В силу этого его свидетельство о содержании «Русской Правды» приобретает высокий интерес. Как известно, конституционный проект, принятый в Южном обществе, не дошел до нас полностью, - его окончательный текст вообще не был еще завершен. Основные положения конституционного проекта Южного общества не только коллективно продумывались, но и голосовались руководством тайной организации. Поэтому полное устное изложение проекта лицами, знавшими его положения в целом, приобретает большое значение.
Имеет большую ценность свидетельство М. Муравьева-Апостола об устройстве волостей, о сборе податей («подать собиралась с имущества»), о выборе самостоятельного президента блюстительной власти, т. е. той власти, которая, согласно конституции Южного общества, призвана была следить за точным исполнением революционной конституции - основного закона государства.
Важны свидетельства М. Муравьева-Апостола и о других документах идейной жизни Южного общества - о прокламациях и революционном «катехизисе», о котором уже говорилось выше в связи с характеристикой дела Бестужева-Рюмина.
Через руки М. Муравьева-Апостола прошло, повидимому, немало нелегальных стихотворных текстов, сочиненных декабристами и их друзьями, - песни Рылеева и Бестужева, распространявшиеся в народе, пушкинские вольнодумные стихотворения; «Вольность», «Кинжал» и «Деревня» прямо упоминаются в деле.
Ряд нелегальных стихотворений М. Муравьев-Апостол во время следствия привел на память, и эти страницы его показаний имеют чрезвычайную важность для историков и литературоведов. В подлинном деле «крамольный» стихотворный текст густо зачеркнут и чрезвычайно труден для чтения. Как известно, Николай I отдал в конце следствия приказание «из дел вынуть и сжечь все возмутительные стихи».
Варварский приказ царя, к счастью, не всегда удавалось выполнить: тексты вольнодумных стихов, записанных на память подсудимыми, нередко располагались в письменных показаниях на следствии таким образом, что «вынуть и сжечь» их можно было, лишь уничтожив одновременно важнейшие соседние с ними показания, расположенные на оборотах страниц или на тех же страницах.
Текст, не поддававшийся прямому изъятию в силу царского распоряжения, густо зачеркивался. Чтение этого зачеркнутого текста представляло величайшие трудности, которые успешно преодолели работники архива.
Вымаранный Татищевым текст содержит запись революционных песен, сочиненных декабристами для распространения в народе. В песне «Подгуляла я, нужды нет, друзья, - это с радости» восстановлено не только правильное чтение второй строки во второй строфе (вместо не совсем ясного «в трясины прочь императоров», - «со престолов прочь императоров»), - восстановлены также ранее неизвестные три строки, замыкающие строфу:
Я - свободы дочь,
Со престолов прочь
Императоров.
На свободы крик
Развяжу язык
У сенаторов.
Если вспомнить о проекте обращения декабристов в день восстания 14 декабря к сенату с требованием о подписании манифеста к русскому народу, - содержание восстановленной строфы приобретает вполне реальное историческое значение. Действительно, восставшие войска на Сенатской площади должны были, по замыслам декабристов, принудить сенат к изданию манифеста, так сказать, «развязать язык у сенаторов». Этот текст отчетливо перекликается с потаенной народной песней о декабристах «Царя требуют в сенат» и дает последней исторический комментарий.
Вторая песня - «Вдоль Фонтанки реки квартируют полки» - составляет одно целое с известной декабристской революционной песней о кузнеце, несущем из кузницы три ножа.
Тексты революционных песен примыкают к значительному материалу об агитации среди солдат, которым особенно богато дело М.П. Бестужева-Рюмина.
Дело Матвея Муравьева-Апостола является одним из весьма важных источников для изучения восстания Черниговского полка, участником которого - с начала и до конца - он являлся. Показания о ходе восстания у него очень подробны и многочисленны. Он детально описывает возникновение замысла восстания, одновременный арест как Сергея Муравьева-Апостола, так и его самого, вооруженное освобождение их обоих из-под ареста членами Славянского общества, первый сбор роты восставшего полка в Трилесах, движение к городу Василькову, сбор основной массы восставшего полка в Василькове, чтение здесь революционного «катехизиса», движение к Пологам, движение в южном направлении к Белой Церкви, наконец - особенно подробно - картину разгрома восстания отрядом генерала Гейсмара.
М. Муравьев-Апостол вполне прав, усматривая в самом факте восстания Черниговского полка доказательство недовольства солдат: «Доказательство моего мнения, что армия готова двигаться, - это мятеж Черниговского полка, в котором никаких не сделали приготовлений еще накануне того дня, что подняли полк». М. Муравьев-Апостол, как и прочие декабристы, был убежден, что армия готова для революционного выступления: «Мне кажется, что армия теперь в таком положении, что она готова двигаться, лишь бы только не оставаться в нынешнем положении».
Это убеждение было для декабристов одной из важнейших предпосылок подготовляемого ими выступления. Чрезвычайно ценны многочисленные данные о подготовке солдат к восстанию, имеющиеся в деле М. Муравьева-Апостола. Пропаганда велась при посредстве солдат расформированного Семеновского полка, - они служили проводниками декабристского влияния на солдатскую массу.
Конечно, данные об Обществе соединенных славян, имеющиеся в показаниях М. Муравьева-Апостола, не могут отличаться тем богатством и разносторонностью, какие характерны для показаний Бестужева-Рюмина - декабриста, непосредственно знакомого со Славянским обществом и присоединившего его к Южному. М. Муравьев-Апостол не участвовал непосредственно в сношениях со Славянами. Но все же некоторые его показания об Обществе соединенных славян заслуживают внимания.
К таким показаниям относится переданный М. Муравьевым-Апостолом рассказ Бестужева-Рюмина о присоединении Общества, о цели его и организационной стороне присоединения (Бестужев-Рюмин «сделался начальник оного, а под ним майор Спиридов»). Любопытно наименование Спиридова «президентом» Славянского общества и передача мнения Бестужева-Рюмина о большей желательности в качестве президента Тютчева, который служил .ранее в расформированном Семеновском полку. M. Муравьев-Апостол метко передает общий смысл речи Бестужева-Рюмина, обращенной к Славянам в момент их присоединения к Южному обществу: Бестужев «сочинил... речь для Славянского общества, где он доказывает, что все готово в России для переворота».
«Он сию речь показывал Пестелю», - дополняет М. Муравьев-Апостол свое ценное свидетельство.
Но особо ценен в деле М. Муравьева-Апостола обширный комплекс его показаний об его деятельности в Петербурге в качестве посланца Южного общества, прилагающего усилия к «соединению обоих обществ».
Показания эти имеют первостепенное значение и свидетельствуют о длительной и упорной работе декабристов над выработкой общей политической программы и единого плана восстания. Южное общество посылало немало своих людей в Петербург для связи с Северным обществом. Но никто не работал в Петербурге так планомерно и длительно над созданием общей программы и общего плана выступления, как М. Муравьев-Апостол. Посланный в Петербург Южной директорией, он пробыл там, по-видимому, с июня 1823 г. по август 1824 г., то-есть более года. Он осуществляет связь с другим посланцем Юга в Петербург, другом Пестеля Барятинским, приезжающим для «соединения обществ» в 1823 г.
Он выполняет поручения Пестеля, приехавшего в Петербург в 1824 г., и прямым образом рекомендован Пестелем членам Северного общества для последующей связи с Югом: «Вот Матвей Муравьев здесь остается, - передает он слова Пестеля, - и вы можете к нему адресоваться, в чем вам нужно будет для Южного общества». Очень важны показания М. Муравьева-Апостола об обстоятельствах пребывания в Петербурге Пестеля и об отношении северян к его предложениям.
В силу этой особой роли М. Муравьева-Апостола как «открытого», так сказать «официального» представителя Южного общества в Петербурге, его свидетельства о взаимоотношениях Юга и Севера приобретают особое значение. Передача М. Муравьевым-Апостолом на Юг «плана конституции» Никиты Муравьева, миссия Волконского, приезд в Петербург Швейковского, поездка туда же Давыдова, последующий приезд Бригена и Нарышкина в Киев, наконец приезд туда же Корниловича - все это оживленное общение северян с южанами не может быть изучено без привлечения дела М. Муравьева-Апостола, бывшего в центре этих связей.
Попытка Пестеля добиться того, чтобы программой обоих обществ стал его конституционный проект «Русская Правда», кончается неудачей. Члены Северного общества завязывают непосредственные сношения с Югом через Сергея Муравьева-Апостола, брата Матвея Муравьева-Апостола. Мало-помалу начинает определяться и общая программная линия Северного и Южного обществ, уходящая решительно влево от конституции Никиты Муравьева: намечены созыв Великого собора, республиканская форма правления, немедленная отмена крепостного права, более радикальное решение вопроса о земле, нежели в муравьевской конституции, опора на революционную Польшу, восстающую одновременно с декабристами, решение о близких сроках выступления.
Предполагаемая близость событий, исключительная роль, отводимая в них брату Матвея Муравьева-Апостола Сергею, неудача поездки Пестеля в Петербург, вести о правительственной слежке, необходимость принимать ответственнейшие решения - такова та обстановка, в которой возникает один из весьма интересных документов дела Матвея Муравьева-Апостола - письмо от 3 ноября 1824 г. из Хомутца к брату Сергею.
В момент написания письма миссия М. Муравьева-Апостола в Петербурге кончилась, - он уже на Украине, в сфере деятельности Южного общества. Его томит мысль о трудностях выступления, он испытывает сильнейшие колебания, ему хочется до конца уяснить себе практические вопросы, связанные с предстоящим выступлением. Письмо является чрезвычайно редким документом конспиративной переписки декабристов в процессе подготовки восстания. Как правило, переписка на эти темы была запрещена в обществе, и редкие письма подобного характера уничтожались перед обыском. На этот раз перед нами редчайший случай - документ такого рода уцелел и находится в руках исследователя.
Письмо от 3 ноября 1824 г. отражает и тяжелые сомнения и колебания Матвея Муравьева-Апостола. Оно глубоко вводит нас в круг вопросов и идей, которыми жило общество в 1824 г., знакомит со столкновением мнений, с борьбой течений. Вместе с тем оно ясно говорит и об ограниченности дворянина-революционера: «Допустим даже, что легко будет пустить в дело секиру революции, но поручитесь ли Вы в том, что сумеете ее остановить?» - спрашивает Матвей Муравьев-Апостол. Итти в революционном действии и в революционных требованиях до известного предела, остановиться и суметь задержать ход революционных событий в нужный момент - таково желание декабриста-автора письма.
Но М. Муравьев-Апостол все же остается и в момент своих жестоких колебаний на революционной позиции, остается дворянским революционером. Его письмо не свидетельствует об отказе от дела тайного общества, об отказе от конспиративной деятельности в целях подготовки революционного переворота. Нет, он остается сторонником революционного выступления, он лишь против несвоевременного риска: «Мы еще далеки от того момента, когда благоразумно рисковать, а риск несвоевременный ведет лишь к тому, что мы потеряем людей и оттянем дело до бесконечности. Однако решение выступать через год ужасает М. Муравьева-Апостола, он полагает общество еще неподготовленным для выступления и готов считать всех думающих иначе «сумасшедшими».
Его крайне тревожит, что в обществе нет необходимого внутреннего единства, - поездка Пестеля в Петербург, по его мнению, усилила внутреннюю борьбу («визиты, которые там были сделаны, породили разлад»), Его беспокоит, что общая программа еще не выработана, важнейшие вопросы не решены, в частности вопрос о земле: проект Пестеля о делении всей земли на две части - одну частновладельческую, другую общественную - не встречает сочувствия в Северном обществе («раздел земли даже, как гипотеза, встречает сильную оппозицию»). Сомнение в готовности народа поддержать революционное выступление пронизывает все письмо.
Резко осуждает М. Муравьев-Апостол и недостаточную конспиративность в обществе, которая тем опаснее, что слухи об усилении правительственной слежки говорят о бдительности правительства.
Дело М. Муравьева-Апостола является важнейшим документом для изучения практического плана действий, выработанного южанами совместно с северянами после договоренности об общем выступлении.
Чтобы понять, каким образом был выработан этот практический план, надо еще раз напомнить читателю, что в конце 1824 г. в Киеве появился один из руководителей Северного общества, князь С. Трубецкой. Он приехал сюда из Петербурга договориться с южными декабристами о практическом плане совместного выступления Северного и Южного обществ. Князь С. Трубецкой прожил в Киеве почти год; основную опору он нашел в Васильковской управе Южного общества, возглавляемой Сергеем Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым, с которыми он договорился помимо Пестеля.
Дело Матвея Муравьева-Апостола дополняет те данные об этой договоренности Севера и Юга, которые можно почерпнуть из дела Бестужева-Рюмина. Мы узнаем из дела о чрезвычайно важных сторонах этого соглашения. Прежде всего замечательны свидетельства, характеризующие программную сторону соглашения. Матвей Муравьев-Апостол свидетельствует, что брат его Сергей и Бестужев-Рюмин «очень уговаривали» Сергея Трубецкого при отъезде его в 1825 г. в Петербург, «что надобно Северному обществу соединиться с Южным насчет Республиканских мыслей».
Уговаривать С. Трубецкого пришлось прежде всего потому, что сам он не разделял «преступного предложения Южного общества» насчет республики. Что же касается основной и ведущей группы членов Северного общества, то, по свидетельству М. Муравьева-Апостола, «Н. Тургенев, князь Оболенский, Рылеев, Бестужев (адъютант) князь Валериан Голицын, Митьков, Поливанов, Федор Вадковский, Свистунов, Анненков, Депрерадович разделяли сие мнение».
Отмечая конституционно-монархические взгляды Никиты Муравьева, Матвей Муравьев-Апостол и в другом показании еще раз подчеркивает, что «прочии члены были более склонны к Республиканским мыслям». Вместе с этим важно отметить окончательное решение тайного общества выступать в 1826 г. Именно это решение С. Трубецкой повез на Север в качестве одного из важных пунктов достигнутого соглашения.
Из всего сказанного ясно, что публикуемое следственное дело отнюдь не является источником только для изучения одного Южного общества. Нет, оно является документом первостепенной важности для изучения всего движения декабристов в целом.
Восстание 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади в Петербурге и восстание Черниговского полка на Юге, возглавленное Сергеем Муравьевым-Апостолом, были, повторяем, двумя звеньями общего плана, выработанного задолго до этого. Реализовать план в целом не удалось, «страшно далекие» от народа дворянские революционеры оказались бессильными достичь своих целей. Но мы чтим память этих первых русских борцов, выступивших на заре великого русского революционного движения, борцов против самодержавия и крепостничества, впервые поднявших знамя революции в истории нашей родины.
* * *
В настоящей публикации текст документов воспроизведен в точном соответствии с подлинником. Некоторые отступления от этого общего правила указываются ниже. Орфография подлинника сохранена, за исключением буквы ять (ѣ), твердого знака в конце слова, а также и десятиричного (і). Явные описки подлинника исправлены в тексте и оговорены в примечаниях.
Пунктуация подлинника сохранена. Особенности речи писавших, отраженные в тексте, неправильные начертания слов и согласования также сохраняются, сопровождаясь в необходимых случаях примечанием: так в подлиннике. Чернильные подчеркивания в тексте (принадлежащие, как правило, автору текста) передаются курсивом (авторское подчеркивание в те времена обычно несло функцию современных кавычек, передавало прямую речь и т. д.). Пометы, сделанные карандашом, принадлежат официальным читателям следственного дела (генерал-адъютанту Чернышеву и др.) и оговариваются в примечаниях.
Вертикальные отчеркивания по техническим причинам не воспроизводятся. Документы следственного дела в настоящей публикации расположены в хронологическом порядке; при этом в ряде случаев пришлось переменить порядок их следования в архивном деле, если расположение документов нарушало хронологическую последовательность. Имеющаяся копия формулярного списка о службе декабриста помещена в начале публикации.
В начале дела, как и во всех ранее изданных делах декабристов, помещена опись документов, составленная военным советником Вахрушевым, затем дан формулярный список. Отдельные документы снабжены порядковыми номерами от составителей и номерами в круглых скобках, под которыми они значатся в описи, составленной Вахрушевым. Документы, не вошедшие в опись, составленную Вахрушевым, пронумерованы следующими по порядку номерами. Даты указаны в тех документах, в которых они проставлены в подлиннике, а где их нет, даются в оглавлении документов в квадратных скобках.
Документы, написанные или только подписанные декабристами, оговорены соответствующим образом в подстрочных примечаниях. Примечания подлинника отмечались звездочкой, примечания составителей - цифровой нумерацией. Тексты, написанные на иностранных языках, даются в подлинниках с последующим переводом, сделанным для настоящей публикации. Если публикаторы располагали переводом, сделанным в свое время для следствия и включенным в состав следственного дела, то в этом случае нового перевода уже не производилось, а неточности старого перевода оговаривались в примечаниях. Переводы иностранных текстов выполнены научным сотрудником ЦГИА М.А. Сыромятниковой.
Проф. М.В. Нечкина
