№ 7
На вопросные пункты высочайше учреждённого Комитета счастие имею отвечать.
Лица, показывающие на меня, будто бы я принадлежал к тайному обществу, есть из них два, с которыми я был знаком; и два, которые совсем мне не были известны, и теперь их не знаю; первые суть: подполковник Сергей Муравьёв и подпоручик Бестужев-Рюмин; последние же есть: подполковник Матвей Муравьёв и прапорщик Бечаснов; с подполковником Сергеем Муравьёвым я в первый раз виделся при сборе войск под местечком Белой Церковью у подполковника Фролова, где с ним и познакомился, в другой раз у капитана Пыхачёва, и в третий раз был у него на квартире близ сада графини Браницкой, где на гулянье, быв приглашён к нему с другими офицерами, пробыв у него с час, отправились в одном экипаже с поручиком Врангелем1 на квартиру.
В 1825 же году при сборе корпуса под местечком Лещиным, по приходе роты, я виделся с ним в первый раз у полковника Швейковского2 и после имел с ним несколько самых коротких свиданий при сборе войск к церемониальному маршу и к церковным парадам, так сказать, встречное; в последний же раз при окончании церемониального марша пехоты - 3-го корпуса, когда я ехал за корпусным командиром при объезде войск и, подъезжая к баталиону подполковника Муравьёва3, сказал ему обыкновенное приветствие, был им упрекаем, отчего к нему никогда не заеду, на что я отзывался на недосуг времени, но как только буду иметь время, то буду у него, притом сказал ему: «Я был у вас, но вас трудно застать дома». На что он мне отвечал: «Пожалуйста, сегодня я целый вечер буду дома», - на что, не зная никаких умыслов, дал ему слово тот вечер быть у него.
И вот вечер, который сделал меня пред правительством преступником, в глазах же злоумышленников - их сообщником4. Во всё же моё свидание с подполковником Сергеем Муравьёвым5 я никогда не слыхал от него разговора, который мог бы клониться к их намерениям. Почитал его человеком скромным, с отличным образованием ума и удивлялся, как он мог характером сойтися с Бестужевым6, который казался мне хотя образованным человеком, но совсем противного характера, в котором заключались много странностей, но я обманулся.
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Фамилия подчёркнута карандашом.
4 Фраза «И вот вечер... сообщником» подчёркнута карандашом.
5 Слова «Сергеем Муравьёвым» подчёркнуты карандашом.
6 Фамилия подчёркнута карандашом.
С подпоручиком Бестужевым-Рюминым я в первый раз имел свидание при сборе корпуса в 1824 году под местечком Белой Церковью, на квартире у капитана Пыхачёва, которым я был ему отрекомендован; во всё время пребывания моего с ним у капитана Пыхачёва разговор был обыкновенный, где находились и офицеры роты; при выходе из квартиры Бестужев просил меня о продолжении знакомства и сказал, что он будет у меня, за что я его благодарил.
Через несколько дней1, когда я пришёл к подполковнику Фролову2 на ужин, нашёл там Серг[ея] Муравьёва3, Бестужева и всех прочих офицеров конноартиллерийской бригады4. После сделанного приветствия я пенял Бестужеву, что он не исполнил слова: хотел быть у меня и не был, на что он отвечал, что он был, но не застал меня дома.
Во время же пребывания нашего разговор был общий, о разных предметах; Бестужев5 с жаром выхвалял мне поступок подполковника Фролова, капитана Пыхачёва, что они сделали посещение разжалованному из полковников в рядовые Башмакову, на что я ему отвечал, что это дело есть обыкновенное, они, кажется, вместе служили. Потом по временам Бестужев6 спрашивал у меня фамилии некоторых офицеров, которые там были, и спрашивал, каков он, какого характера, что я нашёл довольно странным, и после нескольких моих ответов на его вопросы он отошёл от меня и вскоре с Муравьёвым7 уехали из квартиры подполковника Фролова.
Через несколько времени капитан Пыхачёв пригласил меня ехать в сад графини Браницкой, откуда после зашли к Муравьёву, его не застали дома, но Бестужев был дома, и вскоре приехал помещик Давыдов; в это свидание разговор был обыкновенный, где говорил больше Давыдов8. И мы, пробыв с час, поехали в местечко.
Перед выходом бригады из Белой Церкви я с поручиком Врангелем поехали в сад на гулянье и вечером были у Муравьёва9, нашли много офицеров, большею частию мне незнакомых, в числе которых был полковник Швейковский, пришедшие с ним из саду офицеры Ахтырского полка майор князь Ухтомский и ротмистр Франк, и ещё некоторых. Я не помню во всё время нашего там пребывания, где мы были угощаемы чаем и вином, разговор был общий, большею частию о французской кампании, потом, когда я вышел на крыльцо посмотреть, приехали ли наши лошади, которых мы оставили у саду, и, возвращаясь, встретил Бестужева10, которому на вопрос, где я был, сказал: «Пора ехать, смотрел, тут ли наши лошади».
Тут он меня взял под руку, сказав: «Пройдёмтесь, в комнате очень жарко» - и начал разговор, как ему приятно, что он познакомился с артиллеристами, что он точно не обманулся в них, желая с ними познакомиться, говорил много насчёт гусарских офицеров, что он также с несколькими познакомился и нашёл их благородно мыслящими людьми. Во всё время мы говорили по-французски, и я по возможности благодарил его на таковом же языке, принимая его за светского человека, и что он говорил не что иное, как комплименты.
Потом начал спрашивать у меня про офицеров, какого они характеру, каких свойств; на что я ему сказал: «Худое бы мнение я о них подал, ежели бы, видевши вас три раза, начал описывать характер людей11, с которыми служу несколько лет». На что он мне отвечал и просил меня принять его не так как нового знакомого, но как друга, и быть с ним откровенным, и начал выхвалять мои достоинства, говоря, что он очень много наслышан. Тут благодаря опять его за12 приветствие, я хотел войти в комнату, он меня удержал и спрашивал, что, как наши солдаты себя чувствуют, не угнетены ли они службою, не жалуются на оную, какого они духу.
1 Далее ошибочно повторено дважды слово «когда» и взято в скобки.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Далее зачёркнуто «и».
4 Слова «Серг[ея] Муравьёва... бригады» подчёркнуты карандашом.
5 Фамилия подчёркнута карандашом.
6 Фамилия подчёркнута карандашом.
7 Фамилия подчёркнута карандашом.
8 Фамилия подчёркнута карандашом.
9 Фамилия подчёркнута карандашом.
10 Фамилия подчёркнута карандашом.
11 Слово «людей» вписано над строкой.
12 Далее ошибочно написано и взято в скобки слово «его».
Я ему представлял нашу службу в самом хорошем виде, насчёт же духу - на это надобна кампания; дела вселяют дух в войсках, рассказывал ему, как солдаты рады были, когда сказан был поход в Италию; на что он мне отвечал: «Эта кампания не много вселит духу - бить людей, которые защищают независимость свою. Вот дело другое - помочь грекам, избавить их от тиранства, сделать их свободными»; на что я ему отвечал: «Ежели это сопряжено было бы с выгодами государственными, то должно всем жертвовать».
Тут он опять начал хвалить образ мыслей моих1, я же, входя в комнату, встретил Муравьёва; Бестужев, держа меня за руку, на вопрос: «Где вы были?» - сказал: «Ходили», - и потом сказал, не откажет Муравьёву вроде рекомендации, на что я опять благодарил Бестужева. Вошёл в комнату, Муравьёв же также пожал мне руку, вышел на крыльцо, после сего я с поручиком Врангелем поехал домой.
В 1825 году при сборе корпуса под местечком Лещиным, я в первый раз виделся с Бестужевым при вступлении роты в означенное местечко, где он встретился нам, едущим вместе с полковником Швейковским, Тизенгаузеном и Сергеем Муравьёвым; они на вопрос наш: «Куда едете?» - сказали, что едут в м[естечко] Котельню к [под]полковнику Муравьёву2. Тут Бестужев3 изъявил мне своё удовольствие; что он очень рад, что меня видит. Я ему сделал упрёк, что он обещался быть в Паволочи и не приехал, на что он отвечал, что ему время не позволило, но он постарается это вознаградить в другой раз, участить своё посещение в Лещине, и тут же рекомендовал меня полковнику Швейковскому.
Потом через несколько времени капитаном Пыхачёвым и ротмистром Франком я был приглашён ехать к Муравьёву, куда мы поехали к нему в лагерь, но, не найдя его дома, поехали к полковнику Швейковскому, где и нашли Сергея Муравьёва и подпоручика Бестужева. Во всё время нашего там пребывания ничего против правительства и клонящегося разговора к обществу не было, но полковник Швейковский4 был озабочен перепискою и чтением писем с подпоручиком Бестужевым5 в другой комнате, что мы, видя его занятым, вскоре уехали в местечко.
Через несколько дней была назначена репетиция церемониального марша гусарской дивизии под селением Иванковым, куда наша рота должна была присоединиться, и, подходя к упомянутому селению, подпоручик Бестужев6 встретился мне едущим верхом из селения Иванкова. На вопрос мой, где он был: «В Оранском полку», - отвечал6. Тут он начал выхвалять общество офицеров оного полка, что он так доволен, что с ними познакомился, упрекал меня, отчего я не бываю у него, говоря: нам так мало время остаётся быть вместе, что надобно им дорожить. Начал вновь выхвалять достоинства мои, образ мыслей моих, характер мой (которые ему не были известны). И это свидание, не более продолжавшее[ся] трёх минут, после которого разъехались.
После сего я с ним виделся по временам, но очень редко, Бывал у Пыхачёва, у Фролова, и чем далее с ним имел свидания, тем более он высказывал в разговорах своих дух вольнодумства, неудовольствие против правительства, на что ему были деланы неоднократные возражения, как от Фролова8, от Пыхачёва9, когда относился ко мне, то и я ему делал; но ничего не объяснял в разговорах своих, никаких замыслов против монаршей власти; со мною объяснялся он большею частию на французском языке, на котором и я ему по силе знания оного делал иногда возражения, иногда же соглашался с его мнением10, но большею частию не отвечал ему или по незнанию выразить на французском языке, или не понимая его выражений, но все его разговоры, все его жесты означали в моих мыслях странного человека, что слышали от меня неоднократно и товарищи мои, что я относился об нём как о сумасбродном или пустом человеке, напитанном вольнодумствие[м].
1 Слово «моих» вписано над строкой.
2 Слова «подполковнику Муравьёву» подчёркнуты карандашом.
3 Фамилия подчёркнута карандашом.
4 Фамилия подчёркнута карандашом.
5 Фамилия подчёркнута карандашом.
6 Фамилия подчёркнута карандашом.
7 Слово «отвечал» вписано над строкой.
8 Фамилия подчёркнута карандашом.
9 Фамилия подчёркнута карандашом.
10 Слова «иногда... мнением» подчёркнуты карандашом.
Не постигая его намерений, я думал, что всё его неудовольствие простирается не далее как на корпусного командира генерала Рота, и полагал причину тому отказ от полка полковнику Швейковскому, неудовольствие корпусного командира полковника Тизенгаузена, с которыми, я мог заметить, он был в большой связи, рассказывал о солдатах Полтавского полку, до какой степени они себя чувствуют, что когда корпусной командир подъехал их благодарить, то малая часть их полку отвечала: «Рады стараться», - и будто он слышал тому причину их молчания, что они говорили: «Сегодня он нас благодарит, а завтра рассердится на полковника и опять велит нас мучить».
Рассказывал об обиде от корпусного командира, нанесённой полковнику Рачу, о полковнике Лаппе, и много представлял в пример других, которых я не упомню; и как теперь вижу, что все его разговоры относились к возмущению или к пробе, чтобы завлечь меня в свои сети, когда же я ему делал возражения, то он переставал говорить, показывая своё неудовольствие качанием головы, и часто, почти как в забвении, оставался несколько минут, что, не понимая его замыслов, я всё относил это к его странному характеру, и разговор его никакого не имел на меня влияния, напротив, после каждого свидания он мне делался несносным1, и я старался избегать всякого с ним разговора. Ежели бы мне хотя малое подозрение подал в своих намерениях, то это, верно, спасительным бы средством было избавиться от несчастия, в котором я теперь нахожусь.
При окончании церемониального марша пехоты 3-го корпуса, когда я ехал за корпусным командиром при объезде войск, подъезжая к Полтавскому полку, увидел, что Бестужев2 дал мне знак, чтобы я подъехал к нему, что я и исполнил. Тут он меня пригласил к себе, на что я ему отвечал: «Если буду иметь время, то приду». И по приходе моём на квартиру, по данному мною слову Сергею Муравьёву, пошёл к нему в лагерь, куда идучи, встретил ко мне идущего поручика Врангеля.
На вопрос его, куда иду, - я сказал: «К Муравьёву», - и пригласил его идти вместе, на что он, сначала не изъявив своего согласия, отзываясь, что к Муравьёву он пошёл бы, но там будет Бестужев3, которого манера и разговор ему не нравится, на что я ему сказал: «Я не более часа там пробуду, я сам бы не пошёл сегодня, ежели бы время было после, а то по предстоящим смотрам не удастся у него быть, и он мне сегодня пенял». После чего и поручик Врангель4 согласился идти со мною.
По приходе нашем в балаган подполковника Муравьёва нашли там полковников Тизенгаузена, Враницкого и Швейковского, подпоручика Веденяпина и ещё несколько офицеров, которые сидели в отдалении, и начатый мною разговор с полковниками Швейковским и Тизенгаузеном, равно как и сумрак в балагане, в котором горела одна свеча, помешали мне различить их, даже какого роду они службы; в продолжение нашего разговора Бестужев, не обращаясь к ним, говорил, что именно, не знаю, по-французски с Враницким и Сергеем Муравьёвым5, но сколько мог вслушаться, кажется, разговор был обыкновенный.
По окончании же их разговора Бестужев6, обратясь сказал: «Мы все здесь члены»; только я тое же секунду, возымев подозрение, что в словах Бестужева должно что-нибудь таиться, и собрав в мыслях разговор Бестужева, который я имел с ним прежде, удостоверило меня, что его намерение есть завлечь меня в какие-нибудь связи, тое же минуту взял шляпу, вызвал Врангеля, и пошли домой на квартиру, не слыхав более никаких слов; идучи дорогой, мы делали разные догадки с Врангелем, к чему бы мог клониться его оборот разговору, говорили: ежели бы в сих словах заключалась бы какая тайна, то Муравьёв и Бестужев не решились бы при нас объявить, знавши, что нам неизвестны их намерения.
1 Далее взяты в скобки ошибочно написанные дважды слова: «и я старался».
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
3 Фамилия подчёркнута карандашом.
4 Фамилия подчёркнута карандашом.
5 Слова «Сергеем Муравьёвым» подчёркнуты карандашом.
6 Фамилия подчёркнута карандашом.
Врангель говорил, что-нибудь должно быть завтра, или как увидим Бестужева, мы у него спросим, и ежели он имел в самой вещи какое-нибудь намерение на нас, то с ним за это можно и поговорить очень крупно. Я же ему говорил, что лучше сделаем, ежели не спросим, потому что ежели есть у них какие связи, то открытием оных даст ему право уже в самой вещи нас считать в их обществе; мы же ничего теперь не знаем, и никакие намерения их нам неизвестны, то во всяком случае совесть наша останется покойна, ежели же кто бы хотел к нам отнестись из числа там бывших, полагая, что мы с ними в связи, то как как нам ничего неизвестно, даёт права отстранить их от себя и смеяться над этим.
Врангель же отвечал, что этим способом их можно оскорбить, и они могут сделать много нам неприятностей, но скажем Бестужеву, что нам странен показался оборот разговора вашего, и что ежели что-нибудь в этом заключается, то мы, не зная никаких ваших намерений, не согласны вступать в ваши связи, на что я с Врангелем был согласен, но по краткости времени и по приближающим[ся] смотрам нам не удалось видеть Бестужева, где бы можно было ему это объяснить.
По приходе же в местечко на квартиру к подполковнику Фролову немного погодя пришёл и подпоручик Веденяпин1, которого я, отозвав, спросил, что Бестужев хотел изъяснить своим оборотом разговора. Он отвечал: «Ей-Богу, не знаю, я сейчас за вами вышел». Наконец, спустя несколько времени, не помню где-то, я встретил Бестужева и решился у него спросить о его приёме, на что он мне отвечал жестами, уверениями, что тут ничего нет странного, ему теперь некогда, но он придёт ко мне.
Но тут я твёрдое намерение взял не вступать с ним ни в какой разговор, избегать его сообщества, и не видался с ним до последнего дня выхода из Лещина, где видел его у подполковника Фролова2, куда он приезжал с подпискою для Башмакова, где он просил подписаться хотя на малую сумму, но и эта подписка не состоялась, и, простивши[сь] с ним весьма холодно, с тех пор я с ним не виделся и сношений никаких не имел, в переписке не был.
С подполковником Матвеем Муравьёвым я никогда никаких сношений не имел, никогда его не видал и не был с ним знаком, не знаю причины, которая заставила его считать меня в своём обществе.
С прапорщиком Бечасным я также знаком не был и, кажется, нигде не видался и теперь его не знаю. Причина, его заставившая думать, что я принадлежу к их обществу, я полагаю, есть та, что он меня видел у Муравьёва тот вечер, когда я, не знав цели их собрания, был у них.
Вот моё чистосердечное признание; не сознаю себя правым, что я позволил себе сблизиться с людьми, посягнувшими на неслыханное злодейство, позволил себе слушать ропот против начальства от подпоручика Бестужева-Рюмина. Возымев подозрение случайно в бывшем собрании у подполковника Сергея Муравьёва, не донёс начальству, и тем преступил долг присяги, хотя в бытность мою там не более десяти минут ни одного слова не было произнесено, чтобы относилось к их пагубному намерению, и что я без всякого умысла находился в их собрании, в том уверяю, что совесть моя чиста, и я, призывая во свидетели всемогущего Бога, упадая к стопам его императорского величества, с чистым раскаянием в вине моей и признанием объявляю, что я к их обществу не принадлежал, и самая тень намерения оного общества мне не была известна до самого открытия их.
1 Фамилия подчёркнута карандашом.
2 Фамилия подчёркнута карандашом.
В чём же я преступил границу обязанностей моих, то это было более действие случая, мягкость моего характера, но умыслу никакого никогда не имел, в чём порукою привожу тринадцатилетнюю мою службу, в продолжение которой никогда в предрассудительных поступках, в образе мыслей, противных службе, замечен не был; всегдашний отзыв командиров моих начальству обо мне, образ мыслей моих, известный всем моим товарищам, обращение моё с подчинёнными, которое ни к чему их более не вело, как к содержанию их в требуемой дисциплине и к повиновению начальству, в чём неоднократно и начальством был замечен.
На 1-й
К тайному обществу я не принадлежал, побудительных причин ко вступлению в оное никаких не имел, члены же ни1 по отношению их со мною, ни по связям мне не были известны, но так как случайно я находился в собрании членов в лагере при Лещине у подполковника Сергея Муравьёва, не знав никакого намерения оного собрания, хотя по отношению к членам подпоручика Бестужева-Рюмина и сообразив прежний разговор его, напыщенный вольнодумчеством и ропотом против правительства, я возымел подозрение, что должно в его отношении что-нибудь таиться; не постигая совсем2 настоящих намерений, оставил немедленно вместе с поручиком Врангелем оное собрание и ушли из оного.
Но сколько мне краткость времени позволила заметить, там были полковники: Швейковский, Тизенгаузен, Враницкий, подпоручик Веденяпин и ещё несколько офицеров, которых сумрак, происходящий в балагане, и занятием разговора с полковниками Швейковским и Тизенгаузеном и по краткости времени моего там, я не мог различить, кто они именно, но по вопросу, мне сделанному подпоручиком Андреевичем при проезде его через Житомир из Нового-города Волынского в декабре месяце истекшего года, кто с вами был у Муравьёва, я заключаю, что и он там находился, и по рассказу его об открытии заговора, о ропоте солдат 8-й дивизии и их бригады, подало мне повод иметь в подозрении, что он к этому обществу был причастен; я же с ним познакомился в первый раз в упомянутый проезд его через Житомир.
На 2-й
Цель сего общества была ограничение верховной власти, средство же к исполнению оного было возмущение в войске, что мне было сказано адъютантом генерал-майора Богословского подпоручиком Пестовым при рассказе его о происшествии, случившемся3 14 декабря в С[анкт]-Петербурге, и о взятии под арест офицеров 2-й армии и о разнесшемся слухе о взятии полковника Швейковского, подполковника Муравьёва и ещё кого, не упомню.
Умысел для вернейшего разрушения существующего порядка вещей лишить жизни блаженной памяти государя императора мне не был известен.
На 3-й
О намерении общества ввести в России республиканское правление посредством революции мне также не были открыты.
На 4-й
Из членов оного общества, которые бы стремились к выполнению сего преступного предприятия советами, сочинениями и влиянием своим на других, сколько я мог заметить из разговора, из образа мыслей, из ропота на правительство, из расставления сетей другим, чтобы завлечь их в своё общество, - это был подпоручик Бестужев-Рюмин.
1 Слово «ни» написано над строкой.
2 Три строки от слов «вольнодумчеством и ропотом» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
3 Пять строк от начала второго ответа отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
На 5-й
Действие своё начать предполагало общество при соединении корпусов 3-го и 4-го пехотного под местечком Белою Церковью в 1826 году для манёвров, и не помню1 какого корпуса и в каком месте во 2-й армии, препятствие же к оному намерению было открытие оного общества, что мне было сказано подпоручиком Андреевичем в проезде его через Житомир из Новогорода Волынского в Киев в декабре месяце истекшего года в разговоре об открытии общества.
а) При совещании, происходившем под Лещиным, где я находился, никаких умыслов не зная, у [под]полковника Сергея Муравьёва случайно, самое короткое время, по причине, возродившей во мне подозрения, отношением разговора подпоручика Бестужева-Рюмина к членам (который мною изъяснён выше), что меня понудило немедленно оставить оное собрание; о предположении совершить что-либо в 1826 году при соединении корпусов мне неизвестно.
б) О назначении членов при совещаниях для покушения на жизнь блаженной памяти государя императора, на которых я не был, мне не известно.
в) О предприятии общества начать действия арестованием Главной квартиры 2-й армии, коль скоро вступит туда в караул Вятский полк, я слышал за неделю [до] взятия меня под арест, бывши в доме, от жены майора Челищева, урождённой графини Калиновской, но именно названия полка ни от кого не слыхал.
На 6-й
Средства и надежды к достижению преступных своих намерений мне неизвестны, от подпоручика же Бестужева неоднократно слышал сии слова: поверьте, что наши солдаты чувствуют себя и всю тягость их состояния, говорил о ропоте солдат Полтавского полка. Подпоручик же Андреевич при проезде своём из Новограда Волынского чрез Житомир рассказывал, будто бы полк, стоящий в Киеве в карауле, хотел насильственным образом занять все посты в городе, даже и арсенал; на вопрос мой: «Что это значило?» - он отвечал: «Не знаю», - и сказал: «Поверьте, что это дух времени, что это везде есть, восьмая дивизия также вся ропщет и недовольна, не исключая и нашей бригады». На что я ему отвечал: «У нас, слава Богу, всё покойно». На совещаниях же, происходивших у Андреевича, я никогда не был, и о предложении их мне ничего не было известно.
1) Удостоверения с моей стороны обществу на содействие командуемой мною частию людей в роте никому деланы не были.
2) О возбуждении офицерами в солдатах неудовольствия к начальству, и до какой степени где нижние чины были приготовлены к возмущению, мне неизвестны; командуемой мною2 частию людей в роте солдаты были содержимы всегда в должной дисциплине и повиновении к начальству, что неоднократно оным замечено, и что они есть таковые, то они показали при усмирении мятежников Черниговского полка.
3) Возмутительного «Катехизиса», распространённого между нижними чинами, я ни от кого не получал и об оном не слыхал, к возмутительным действиям никого не приготовлял.
На 7-й
О намерении общества по осени 1825 года отправить нескольких членов в Таганрог для покушения на жизнь покойного императора я не знал, не знал о членах, вызвавших[ся] на оное самовольно, и кто был назначен обществом.
На 8-й
О подобном намерении членов Славянского общества против цесаревича Константина Павловича во время приезда его высочества в Таганрог я не знал, и кто именно были готовы посягнуть на сие преступное действие, мне также неизвестно.
1 Три строки от слов «соединении корпусов» отчёркнуты на полях карандашом и отмечены знаком «NB».
2 Слово «мною» написано над строкой.
На 9-й
О составе, цели, действиях и членах Общества славян, к которому, не зная по какому поводу, я был причислен в лагере при Лещине, мне неизвестно.
На 10-й
Насчёт тайных обществ, существующих в Польше, в губерниях Волынской, Киевской, Подольской и в Малороссии, сведений никаких не имел.
В заключение присовокупляю, что всё, мною сказанное, есть истинно и без всякой утайки. По какому случаю я причислен к обществу? Есть одна причина - недоразумение членов оного общества, что они меня видели в собрании своём, где я был, не постигая их намерений и завлечённый туда совсем под другим предлогом. Сознаю себя виноватым, но вина моя произошла не от умысла и намерения, а от действия случая, ежели бы я принадлежал сердцем к сему обществу, то не замедлил бы при первом допросе моём пасть к стопам его императорского величества, излил бы пред ним чистосердечное раскаяние и тем успокоил бы свою совесть.
Конноартиллерийской роты № 5 поручик Нащокин1
Генерал-адъютант Чернышёв
1 Ответы написаны Д.А. Нащокиным собственноручно.
