№ 4 (1)1

№ 125

Казанского полку командир полковник Аврамов.

Когда вы были приняты в тайное общество?

В конце 1819 года господин Бурцев объявил мне о существовании общества, говоря, что намерение оного не имеет противозаконного. Предложил мне в оное взойти, на что я согласился. В начале 1820 года общество не имело никакого другого действия, кроме частных чтений, и почти всё время моё наполнялось службою и обществом господина Бурцева. В конце сего года сей последний ездил в Москву, откуда возвратившись в 1821 году, объявил обществу, что в Москве положено сочленами оное рушить. Пестель на сие не согласился и предложил оному существовать по-прежнему. Некоторые члены с ним согласились, между прочими и я.

В скором же времени заметя, что наклонение оного сделалось политическое, решился от оного удалиться, к чему служба и // (л. 7 об.) многие откомандировки мне способствовали. Весь 1822 и 1823 год провёл я совершенно чуждо к занятиям общества. В 1824 году решимость моя оставалась та же, что Пестель, заметя, начал от меня по обществу скрываться. Если я не объявил моё отрицание, то сие не сделал, дабы узнать, какое последнее намерение. В сём я не успел, ибо Пестель мне на вопрос мой даже сказал однажды, в конце 1825 году, что общество кончилось и более ничего не существует.

В продолжение бытности моей в обществе членами оного знал я Бурцева, Юшневского, двух Крюковых, Ивашева, к[нязя] Волконского, г[осподина] Витгенштейна, слыхал от Бурцева, что принадлежит ещё генерал Орлов, и, по словам Пестеля, Давыдов и Раевский, более никого не упомню.

О сношениях общества слышал я от Пестеля, что оные имеет с Кавказским корпусом, но не дал мне о сём никаких подробностей. // (л. 8) Более прибавить ничего не имею или не упомню. Буде какие дополнительные сведения от меня потребуют, то готов показать всё, что знаю.

Полковник Аврамов2

Генерал-адъютант Левашёв // (л. 18)

1 Вверху листа карандашом помечено: «В Петро[павловскую] крепость».

2 Показания подписаны П.В. Аврамовым собственноручно.

№ 6 (6)1

Ответы

На 1-ое

Принят я в общество Союз благоденствия 1819 года, в конце, полковником Бурцевым в м. Тульчине, побуждаем будучи желанием, по сделанному мне объявлению, что цель общества есть Просвещение и Благотоворение, соделаться службе полезнее чрез заимствование от познаний других, более меня образованных. При вступлении моём членами были Бурцев, Пестель, Крюков 1-й и 2-й, Юшневский, Ивашев, Комаров, Барятинский, Волконский, Л. Витгенштейн, Басаргин, впоследствии, по словам Бурцева, знал Орлова, Колошина и Волховского, а по словам Пестеля, - Давыдова и Раевского.

1 Вверху листа помета карандашом: «Читано 15 генв[аря]».

на 2-ое

Точно полковники Бурцев и Пестель были как бы начальниками общества в Тульчине. Руководства общества, в Зелёной книге изложенного, я не читал, но из разговоров с Бурцевым знал, что общество имело две цели: для принимаемых - Просвещение, а другая - содействие образованнейшим из членов достигать высочайших степеней. Но полагаю, что Пестелю и Бурцеву известно было что более. Зелёная книга хранилась у Пестеля и читать её не давали. // (л. 22 об.)

на 3-ее

Все поименованные мною в 1 пункте, кроме Бурцева и Комарова, которые, отклонившись, и после участия никакого не принимали. Причиною неотклонившихся было желание продолжить существование без изменения Союза благоденствия.

на 4-ое

Показанное в 4 пункте справедливо, и я в непродолжительном времени почувствовал гибель моего ответа, и хотя никогда не поздно было бы принести раскаяние, но день ото дня соделывался более виновным, и уклоняясь от общества, и не решаясь представить о существовании оного. Замечания Юшневского не помню.

на 5-ое

В конце 821 или начале 822 года однажды были тульчинские наличные члены у полковника Пестеля, и после чтения журналов и разговоров, которых не упомню, начал Пестель весьма отдалённо отбирать мнения о правлениях, мнения были разные и какие чьи не помню, но кажется, держались наиболее Конституционного, иные - с удалением императорской фамилии. Я объявил, что предпочитаю всякому // (л. 23) Монархическое - с твёрдым сводом законов. Не припомню, чтобы Пестель при сём объявлял и своё мнение, и на мнения других не делал замечаний, вероятно, потому, как теперь я понимаю, дабы желанием соединить мнения, не сделать уменьшения числа членов в первый раз их сбора. А разговором сам он уже дал отдалённое понятие, что общество имеет и политическую цель.

После сего единождного собрания я уехал из Тульчина и до сих пор нигде ни в каких собраниях общества не участвовал, приняв намерение удаляться. Но из ложного предрассудка не объявил о себе прочим.

6

Полковник Пестель над всеми тульчинскими членами имел поверхность и, можно сказать, один действовал.

7

Знаю, что П. Пестелем была написана «Русская Правда», но оной не читал и не видал и о содержании не говорил, правил общества, также написанных, не знаю, равномерно и давал ли он когда бумаги на сохранение поручику Крюкову 2-му. // (л. 23 об.)

на 8-ое

Об прокламациях и катехизисе вовсе ничего не знаю.

на 9-ое

До 822 года никаких решительных мер, определённых средств и надежд не имелось, и впоследствии я о сём доверия ни от кого не имел, и в собраниях, как выше объяснил, с 822 года, начала, ни в одном не был.

на 10-ое

В 824 году были в Петербурге П. Пестель и к[нязь] Волконский, но в чём состояла их поездка, не знаю. Давыдова, Повало-Швейковского и Тизенгаузена не знаю и никогда об них ничего не слыхал (кроме, по словам П. Пестеля, принадлежности Давыдова к обществу). Но при сём сказать должен об одном обстоятельстве.

В 824 году после лагеря был я с полком в карауле при Главной квартире армии, в то время приехал туда после петербургского отпуска и П. Пестель и показывал однажды в присутствии моём, Барятинского и Крюкова Юшневскому бумаги на французском языке, доставленные, кажется мне, к[нязем] Волконским от кого-то из Кавказского корпуса // (л. 24) по случаю бытности его там на водах.

Я языка французского знаю только несколько для приветственных разговоров и потому содержания бумаг не знаю, которых мне никто не переводил. П. Пестель об оных трактовал с Юшневским по-французски, а так как в то время я от общества решительно отдалялся, то и не вмешивался по несчастию в разговор, ибо теперь через сие лишаюсь возможности  дать подробное сведение и тем убедить в истинном моём раскаянии.

на 11-ое, 12-ое и 13-ое

В то же время 824 года после отпуска полковник Пестель говорил мне, что есть тайные общества в Малороссии и Польше и я, к вящему ныне моему несчастию, уклоняясь от всяких с ним по обществу разговоров, не узнал тогда никаких подробностей. Но говоря о Польском обществе, П. Пестель упомянул, что оное в сношении в Англии; // (л. 24 об.) касательно же сношений Южного общества с Францией и посылки туда графа Полиньяка, я вовсе не знаю, как и самого Полиньяка.

на 14-ое

Полковник Бурцев говорил, что имел случайно лоскуток бумаги с написанными на оном несколькими фамилиями из бумаг майора Раевского и истребил, сожегши или иначе, не знаю.

на 15-ое

Принадлежал ли чиновник 7 класса Гене к обществу или, не принадлежа, в чём оному содействует, не знаю. Но должен сказать, что чиновник сей ума хитрого и служил вы разных иностранных службах.

Генваря 15 дня 1826 года

Полковник Аврамов1

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 25)

1 Показания написаны П.В. Аврамовым собственноручно.

№ 8 (8)1

Ваше превосходительство!

Ежеминутно обдумывая горестное моё положение, могу сказать, что ввергнут в оное не собственным преступным каким-либо желанием, но чрез обман меня полковником Пестелем, злейшим из людей, с коими я встречался когда-либо в жизни моей.

Я принадлежал к обществу Союза благоденствия, но ещё с 822 года, усмотрев желание полковника Пестеля дать оному противозаконное направление, начал от общества уклоняться, и с тех пор доныне никаких содействий оному не оказывал, никого не принимал, ни на кого не действовал и даже // (л. 26 об.) ни с кем разговоров не имел, кроме двух лично с полковником Пестелем (объяснённых мною высочайше учреждённому тайному Комитету с чистым откровением) и после коих убедился он в уклонении моём, и, полагаю, что не только не считал меня своим сообщником, но ещё и остерегался, чему доказательством служить может вскоре после объявление его мне, что общество не существует давно и действий никаких нет. Я надеюсь, что сие может подтвердить и капитан Майборода, знавший по служению его в Вятском полку разность наших мнений, особенно касательно службы. // (л. 27)

После сего, хотя я в крайнем унынии, но ещё нахожу моё спасение - сыскать в особе Вашего превосходительства ходатая пред всемилостивейшим государем, доведением до сведения его императорского величества восчувствованное мною живейшее раскаяние и готовность мою по смерть заглаживать проступок мой впредь поступками, свойственными офицеру, свято исполняющему присягу.

Ваше превосходительство не откажет мне в сём благодеянии, я клянусь вам, что вы окажете оное истинно кающемуся и желающему загладить вину свою и с сим вы возвратите службе его императорского величества ещё одного, отныне по смерть свою вернейшего // (л. 27 об.) его императорскому величеству подданного.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностию имею честь быть

Вашего превосходительства

милостивого государя

покорнейший слуга

Павел Аврамов,

Казанского полка полковник1

Генваря 28 дня

1826 года

С.-Петербург // (л. 28)

1 Вверху листа помета чернилами: «Читано 29 генваря».

2 Письмо написано П.В. Аврамовым собственноручно.

№ 10 (0)1

Ежеминутно обдумывая виновное несчастное моё положение, осмеливаюсь ещё предоставить высочайше учреждённому Комитету, что после обстоятельства в конце 821 или начале 822 года бывшего и объяснённого мною против 5 пункта первых моих ответов, я от общества удалился, т.е. ещё за несколько месяцев до данной мною подписки, о чём и объявил в то же время принявшему меня полковнику Бурцеву. И с тех пор никакого участия обществу не оказывал, ни на кого не действовал, никого не принимал, и ни с кем даже ничего не говорил, кроме двух случаев с полковником Пестелем, чистосердечно Комитету показал я против 10 и 11 пунктов, коими он пробовал вовлечь меня к участию по обществу, // (л. 29 об.) но не успел, как я имел честь уже Комитету представить, и за что после того он явное оказывал мне недоброжелательство при всех посторонних и служебных случаях. Буде же вопреки сего имеются какие против меня показания, я осмеливаюсь покорнейше просить дать мне очные ставки.

Полковник Аврамов2

Генерал-адъютант Чернышёв // (л. 30)

Февраля 18 дня

1826

1 Вверху листа помета чернилами: «Читано 18 февр[аля]».

2 Показания написаны П.В. Аврамовым собственноручно.