В.А. Шкерин

Ян Виткевич и Оренбургский военный губернатор Василий Перовский

В 9 часов утра 8 мая 1839 г. в Петербурге, в меблированных комнатах трактира «Париж» на Малой Морской улице, было обнаружено тело поручика Виткевича. Лежавший на полу с простреленным виском обер-офицер всего неделю назад прибыл в российскую столицу из Афганистана и Персии, где выполнял особые поручения Министерства иностранных дел.

На столе была оставлена записка: «Не зная человека, которого участь моя занимала в каком-либо отношении, удовлетворительным нахожу объяснить, что лишаюсь жизни самопроизвольно. <…> Все бумаги, касающиеся моего последнего путешествия, сожжены мною, и потому всякое об них разыскание будет тщетно. <…> 8 мая 1839 года в 3 часа утра».

В записке также содержались распоряжения, кого и как следует «удовлетворить» оставшимися деньгами: купца - за взятые в магазине «офицерские вещи»; портного - «за платье, заказанное у него, но еще не полученное»; трактирщика, если у того окажутся претензии к покойному постояльцу.

Весть о смерти поручика молнией облетела две империи - Российскую от Варшавы до Оренбурга и Британскую - от Лондона до Дели. В пограничном Оренбурге ее горестно воспринял военный губернатор генерал Василий Алексеевич Перовский, адъютантом которого Виткевич числился вплоть до рокового выстрела.

С 1834 г. Перовский продвигал идею большого похода против Хивинского ханства. В марте 1839 г. соответствующее решение Комитета министров было скреплено державной резолюцией Николая I. И в этот самый момент амбициозный генерал лишился помощника, которого в свое время вытащил из ссылки и уберег от трибунала и который проник в глубины Азии дальше, чем кто-либо иной из его окружения.

В ранней молодости Виткевич мечтал не об укреплении российских позиций в Азии, а, напротив, об их ослаблении в Европе. Жизнь его круто изменилась в 1823 г. Тогда подверглись разгрому тайные студенческие общества филоматов и филаретов в Виленском университете, а также организация «Черные братья» в Крожской гимназии Виленского учебного округа. Членом последней состоял и юный шляхтич Ян Виткевич.

В следующем году более сотни филоматов и филаретов были приговорены к ссылке (как, например, Томаш Зан) или к высылке в глубь России (как Адам Мицкевич). Но даже на этом фоне приговор «черным брать ям», старшему из которых, Алоизию Песляку, исполнилось 16 лет, а младшему, Виткевичу, не было и 14, казался чрезмерно суровым. Двух «братьев» осудили на смертную казнь, замененную бессрочным заточением в Бобруйской крепости, четырех отправили пешком в кандалах в батальоны Отдельного Оренбургского корпуса, где им предстояло стать рядовыми без права выслуги.

Виткевичу выпало служить в 5-м линейном батальоне в Орской крепости. Его товарищей разослали по другим степным крепостям: Песляка - в Верхнеуральскую, Ивашкевича - в Троицкую, Сухотского - в Звериноголовскую. В Орске Виткевич выучил персидский, узбекский и казахский языки, английским же и французским он владел с детства. Когда начали приходить денежные переводы от родни, он стал собирать книги о странах Востока.

По свидетельству Песляка, начальный замысел Виткевича заключался в организации побега в Индию. Алоизий, которому по незнанию языков отводилась роль глухонемого, отказался и, как ему казалось, «убедил Виткевича оставить это намерение, а с терпением дожидаться лучшей участи». И действительно помощь пришла с неожиданной стороны. В 1829 г. Оренбуржье посетил Александр Гумбольдт.

В Орске немецкий естествоиспытатель познакомился с Песляком и Виткевичем. Особенно поразил его последний, тогда уже владевший богатой библиотекой (включавшей, в частности, 18-томное собрание сочинений Гумбольдта) и говоривший на 19 языках. Со своей стороны Виткевич настолько проникся доверием к именитому путешественнику, что открыл ему план побега. Гумбольдт счел этот план «прискорбной авантюрой». Зато по его настойчивому ходатайству в 1830 г. Николай I произвел Песляка, Виткевича и Ивашкевича в унтер-офицеры.

Оренбургский же военный губернатор граф П.П. Сухтелен, узнав о замечательных способностях Виткевича, в 1831 г. прикомандировал его переводчиком к Оренбургской пограничной комиссии, которая представляла собой разведывательный орган, собиравший сведения о казахских «ордах» и о государствах Средней Азии. Уже в августе 1831 г. Виткевич участвовал в состоявшихся в Оренбурге переговорах с афганским принцем Ша-заде, а полученные сведения изложил в рапорте на имя председателя комиссии Г.Ф. Генса.

Однако в марте 1833 г. Сухтелен, не достигнув 55-летнего возраста, неожиданно скончался. Судьба Виткевича вновь повисла на волоске. И вновь ему повезло. Преемником Сухтелена стал генерал-адъютант Василий Алексеевич Перовский. Новый начальник Оренбургского края был натурой энергичной, яркой, своевольной. Он многое себе позволял, и ему многое прощалось как человеку, пользовавшемуся безусловным доверием Николая I. За глаза его называли «тенью императора».

Вместе с тем политическая биография Перовского была небезупречна. В юности он состоял в тайных декабристских организациях «Военное общество» и «Союз благоденствия», однако в решающий день 14 декабря 1825 г. принял сторону Николая I. Высочайше утвержденная следственная комиссия, наскоро рассмотрев дело Перовского, проигнорировала ряд компрометирующих обстоятельств. Находясь в качестве флигель-адъютанта во дворце, Перовский требовал уважительного отношения к арестованным офицерам. Будучи же привлечен к разбору следственных бумаг, допускал утечку не только сведений,  но, вероятно, и самих документов.

Назначение В.А. Перовского оренбургским военным губернатором состоялось в апреле 1833 г., прибыл же он к новому месту службы летом. И уже вскоре предложил главе МИДа графу К.В. Нессельроде отправить к кушбеги (первому министру) Бухарского ханства Хаким-Бию своего личного посланца - якобы для обсуждения вопроса об обеспечении безопасности торговых караванов, в действительности же для сбора «верных и основательных сведений обо всем происходящем в областях Средней Азии».

На эту роль Перовский выдвинул кандидатуру Виткевича, который «в течение десятилетнего пребывания своего в здешнем крае прилежно обучался татарскому и персидскому языкам, на первом говорит весьма свободно, а на втором объясняется без нужды, одарен отличными умственными способностями, был послан неоднократно в киргизскую степь по поручениям, которые всегда исполнял удачно и благоразумно, сделал навык к трудным в степи путешествиям и по молодости, здоровью, сметливости и знакомству с ордынцами имеет все свойства к тому, чтобы совершить путешествие в Бухарию и обратно с желаемым успехом…»

Монарший ответ был передан Перовскому через военного министра А.И. Чернышева: «Его Величество хотя и изволил признать прежние поступки его (Виткевича), за которые он назначен на службу в Оренбургский Отдельный корпус, следствием его тогдашней молодости, но, находя неудобным вверять столь важное поручение подобному лицу, высочайше предоставляет Вам, милостивый государь, избрать для отправки в Бухарию другого опытнейшего и благонадежного чиновника». В результате в Бухару под именем мирзы Джафара был командирован преподаватель арабского и персидского языков Оренбургского Неплюевского военного училища, уроженец Сардинского королевства Петер Демезон (Де-Мезон).

Письмо А. И. Чернышева было отправлено из Петербурга 11 октября 1833 г. А уже 27 октября содержавшийся в оренбургском тюремном замке уфимский мещанин Андрей Стариков сообщил коменданту города генерал-майору Р.Г. Глазенапу, что здешние поляки, «будучи огорчены несчастным последствием польской революции», задумали мятеж. Планировались убийства военного губернатора, коменданта, еще ряда военных и полицейских чинов, захват Оренбурга с последующим распространением мятежа по всей Оренбургской линии. Дабы привлечь на свою сторону солдат и население, заговорщики собирались использовать популярную «константиновскую легенду»: якобы цесаревич Константин Павлович жив, недоволен узурпацией трона младшим братом Николаем и уже выступил в поход во главе французских войск и в союзе с прусским королем.

Информантом самого Старикова стал рядовой 5-го Оренбургского линейного батальона Людвиг Мейер (Меер), плененный в 1831 г. в бою под Варшавой, а в то время заключенный в замок за попытку побега в казахскую степь. Мейер подтвердил, что в заговор вовлечены не только поляки, но и порядка 30 русских солдат и казахов. Руководителями заговора были названы неизвестный француз и трое поляков - служившие в Оренбургской пограничной комиссии Томаш Зан и Ян Виткевич, а также еще один «черный брат», унтер-офицер 2-го линейного батальона Виктор Ивашкевич.

В 1832-1834 гг. подобные сигналы власть получала не единожды. В 1831 г. восставшая польская армия была расформирована, порядка 35 тыс. военнослужащих попали в различные подразделения армии русской. В 1832 г. из Киевской губернии в глубь империи был переведен 6-й пехотный корпус, сформированный из уроженцев западных губерний, «готовых к участию в судьбе Польши». В 1833 г. в Омске были арестованы полковник Маркевич и 26 нижних чинов-поляков, служивших в сибирских линейных батальонах и в казачьем войске. В вину им вменялось намерение учинить бунт в ночь с 24 на 25 июля и бежать в киргизские степи.

В 1834 г. арестам подверглись прапорщик инженерной команды князь Урусов и дворянин Янишевский, заподозренные «в намерении произвести возмущение в Астрахани поляков из нижних чинов Кавказского линейного батальона № 9». По приговору военного суда 17 солдат указанного батальона и еще 25 из других подразделений были сосланы в инвалидные команды на соляные озера.

В том же году Тобольск был взбудоражен слухом, что поляки планируют «в самую заутреню на первый день пасхи поднять знамя бунта и будто бы склонили на то 1-й линейный батальон». Получив известие о заговоре, В.А. Перовский немедля распорядился об аресте десяти подозреваемых и о создании специальной следственной комиссии. И уже 28 октября рядовой 4-го линейного батальона Б. Кживицкий (Кшвевицкий) сообщил, что в 1832 г. Виткевич намекал ему на решение бежать в Хиву.

Косвенные подтверждения нашлись в переписке Виткевича с Заном. Однако на этом компрометирующие улики иссякли. На очных ставках поляки дружно отрицали преступный умысел. Не усердствовали и следователи: показания арестованных принимались на веру, личность руководителя-француза не выяснялась. Менее чем через месяц, 26 ноября, появилась резолюция: «По исследованию комиссии, не открылось никаких обстоятельств, относящихся к обвинению, почему всех, содержащихся по сему делу, кроме доносителя рядового Б. Кживицкого, из-под караула освободить и употребить по-прежнему в службу».

Остался в крепости и Мейер, обвинение которого пополнилось пунктом о ложном доносе. Разумеется, резолюция отражала волю Перовского. Отличная характеристика, данная Виткевичу буквально накануне открытия заговора, ставила под сомнение не только способность военного губернатора подбирать помощников, но и соответствие его высокой должности. Оправдаться Перовский мог только через оправдание Виткевича, а заодно и его подельников.

Соответствующее указание было дано чиновнику особых поручений В.И. Далю. Будущий автор «Толкового словаря живого великорусского языка» прибыл в Оренбург вместе с военным губернатором. Приняв Даля на службу, Перовский оградил его от неприятностей с жандармским ведомством после публикации «Русских сказок» (за что сочинитель уже подвергся аресту в 1832 г.). Теперь благодарный Даль, знавший польский язык, должен был отредактировать материалы следственной комиссии для прочтения их в столице.

Существование оренбургского заговора 1833 г. вряд ли когда-нибудь будет определенно доказано или опровергнуто, но можно констатировать, что и мотив, и возможности для его сокрытия у Перовского имелись. По поводу оставления в крепости Б. Кживицкого и отягощения участи Мейера заметим, что Перовский вообще не любил доносчиков. Характерный в этом отношении анекдот записал И.С. Тургенев.

Рядовой Т.Г. Шевченко (которому Николай I запретил писать и рисовать) продолжил свои занятия и в оренбургской ссылке. Некий «чересчур исполнительный генерал» пытался доложить об этом Перовскому. «Генерал, я на это ухо глух: потрудитесь повторить мне с другой стороны, что вы сказали!» - строго отвечал Перовский, и понятливый подчиненный тотчас сменил тему.

Существуют и реальные истории подобного рода. Так, в декабре 1850 г. командир 5-го Оренбургского линейного батальона Д.В. Мешков доложил Перовскому о «непозволительных сношениях» рядовых А. Ханыкова (петрашевца), И. Завадского, В. Докальского, Ф. Грудзинского, Э. Пожерского (все четверо - ссыльные поляки) с молодыми прапорщиками П.Ф. Гурьевым и П.А. Невельским. (Вероятно, к этому же кружку примыкал и Т. Шевченко до своего отъезда из Орска в сентябре 1850 г.)

В итоге Мешков получил строжайший выговор и вскоре был переведен младшим штаб-офицером в 10-й Оренбургский батальон. Ротный командир Ханыкова, поручик Симаков, подвергся двухнедельному аресту и штрафу с внесением сведений об этом в формулярный список. Самих же участников кружка разослали по разным воинским подразделениям - и только. При этом поляки-солдаты получили возможность выслужиться до унтер-офицерских и офицерских чинов, выйти в отставку и вернуться на родину, а Эдуард Пожерский даже принял участие в восстании 1863 г. под знаменами еще одного бывшего оренбургского ссыльного - Зыгмунда Сераковского.

Возвращаясь к нашему герою, отметим, что дальнейшая его служба при Перовском проходила вполне успешно. Генерал ценил и привечал талантливых подчиненных. Алоизий Песляк писал об отношении Перовского к Виткевичу: «Он скоро заметил Виткевича и через год произвел его в первый офицер ский чин, еще через год в поручики и назначил старшим своим адъютантом». Подобным же образом отзывался об этих отношениях и генерал И.Ф. Бларамберг: «...Василий Перовский, после того как узнал Виткевича поближе, произвел его в офицеры, сделал своим адъютантом и посылал несколько раз в киргизские степи и даже два раза в Бухару».

Виткевич же, очевидно, оставил идею о побеге через азиатскую границу и не воспользовался возможностями, которые вскоре у него появились. Осенью 1835 г. Г.Ф. Генс предложил В.А. Перовскому командировать Виткевича для сбора информации в Хиву и Бухару. Официально Перовский согласия на такой «вояж» не давал, и инструкция, полученная его адъютантом 29 октября, нацеливала его лишь на «поддер жание спокойствия» среди кочевавших близ Сыр дарьи казахских родов. Однако, углубившись в степь, Виткевич сразу взял курс на Бухару.

Примечательно, что в дальнейшем он не понес наказания за ослушание, хотя в оправдание свое привел лишь туманную фразу: «обстоятельства принудили». В Бухаре Виткевич провел переговоры с кушбеги по поводу торговли и выдачи русских пленных. Здесь же он повстречал прибывшего из Кабула Хуссейна Али (Гуссейна-Али, Мирзу-Али), с которым был знаком с 1831 г., когда тот состоял в свите принца Ша-заде. Теперь Хуссейн Али направлялся в Россию как посол кабульского эмира Дост-Мохаммад-хана. Глава племени баракзаев Дост-Мохаммад был самым могущественным, но не единственным афганским правителем. Эмиры и ханы Кабула, Пешавара, Кандагара, Герата, Кундуза и Балха враждовали между собой и искали союзников для победы над соседями.

Еще в 1831 г. посетивший Кабул по пути из Индии в Бухару британский дипломат и разведчик Александр Бёрнс (Alexander Burnes) рекомендовал своему правительству заключить союз с Дост-Мохаммадом. Однако Лондон предпочел поставить на эмира Шуджу уль-Мулька - представителя свергнутой династии Дуррани, проживавшего на британский счет в Пенджабе. В 1834 г. Шуджа во главе сформированного на английские же деньги войска напал на Кандагар, где правил родной брат и давний соперник Дост-Мохаммада - Кохендиль-хан. Понимая, что в случае победы Шуджи следующей его целью станет Кабул, Дост-Мохаммад пришел на помощь брату. Британский ставленник был разбит и изгнан в Пенджаб, зато союзные с ним сикхи тем временем отобрали у Дост-Мохаммада Пешавар.

В апреле 1836 г. Виткевич и Хуссейн Али прибыли в Оренбург. Перовский сразу оценил выгоды сложившейся ситуации для усиления российского влияния в Афганистане. Заодно генерал решил укрепить позиции и самого Виткевича. В начале мая Перовский писал в МИД: «В случае отправления Гуссейна-Али в столицу я полагал бы придать ему... прапорщика Виткевича...

Виткевич приехал сюда, будучи почти ребенком… по тринадцатилетнем пребывании своем в здешнем крае вполне искупил вину свою примерным усердием, с коим исполняет все налагаемые на него поручения. Он прикомандирован уже несколько лет к Пограничной комиссии, знает хорошо татарский и персидский языки, может в столице надежно служить переводчиком при расспросах кабульского посланца и сверх этого может дать Азиатскому департаменту подробный отчет касательно всех отношений здешних со степью и с соседними областями Средней Азии». Так все и произошло.

В мае 1837 г., после проведенных в Петербурге переговоров, уже не прапорщик, а поручик Виткевич был командирован - опять же по рекомендации Перовского - через Кавказ и Персию в Афганистан. В пути Хуссейн Али скончался. Виткевич также пропал из поля зрения британской разведки и был обнаружен ею только под стенами Герата, осажденного правителем Персии Мохаммад-Шахом Каджаром.

При персидской армии находились русские советники, обороной же Герата руководил британский лейтенант. Затем Виткевич добрался до Кандагара, где встречался с Кохендилем, проникшимся к русскому посланнику таким доверием, что отправил с ним персидскому хану и кабульскому эмиру предложения о военном союзе. В декабре Виткевич прибыл в Кабул, где был приглашен на рождественский ужин уже обосновавшимся там Бёрнсом.

Разведчики отнеслись друг к другу с интересом и даже с симпатией, что, конечно, не помешало Бёрнсу настроить Дост-Мохаммада против Виткевича. И вновь, как часто случалось в судьбе Яна Виткевича, ему повезло. В январе 1838 г. вице-король Индии лорд Окленд (George Eden, Lord Auckland) обратился к Дост-Мохаммаду с высокомерным посланием, советуя эмиру выслать Виткевича и впредь не принимать иностранных посланцев, а также помириться с сикхами и забыть о Пешаваре. Рассерженный Дост-Мохаммад, наоборот, окружил русского поручика всевозможным почетом, а Бёрнсу предложил вернуться в Индию.

В мае 1838 г. В.А. Перовский, обеспокоенный долгим отсутствием адъютанта, просил К.В. Нессельроде уведомить его «о времени, к которому можно ожидать возвращения Виткевича». Полученный ответ гласил, что «господин поручик Виткевич благополучно совершает свое путешествие», что последнюю депешу от него получили из Кандагара, а «что же касается времени его возвращения, то, как по образу его путешествия, так и по свойству возложенного на него поручения даже приблизительно определить невозможно». Вероятно, военный губернатор все еще волновался: не сбежал ли адъютант в такую близкую теперь от него Индию (тем более, что подобный сценарий обернулся бы большой дипломатической победой Бёрнса). Между тем Виткевич вновь появился в персидском лагере у Герата.

Основываясь на привезенных им бумагах, посланник в Персии граф И.О. Симонич подготовил под гарантии России мирный договор между кандагарским эмиром и персидским шахом. Британцы отреагировали на это самым жестким образом: в августе осада Герата была объявлена враждебным Британии актом, персидскому шаху направили ультиматум, русскому царю - ноту протеста, а из Бомбея в Персидский залив вышла флотилия с десантом.

Перед лицом такой угрозы персы в сентябре сняли осаду Герата, а Николай I объявил действия Симонича и Виткевича самоуправством. И уже 1 октября лорд Окленд официально заявил, что в связи с невозможностью мира между сикхами и Дост-Мохаммадом кабульский трон должен достаться Шудже уль-Мульку, который вернется в Афганистан при поддержке британской армии. 15 ноября Иван Осипович Симонич покинул Тегеран. В тот же день армия шаха Шуджи выступила в поход из Пенджаба.

В феврале 1839 г., когда Первая англо-афганская война вступила в активную фазу, новый российский посол в Тегеране полковник А.О. Дюгамель отозвал поручика Виткевича из Кандагара. Из Тегерана в Россию поручик выехал 15 марта и, проведя в пути полтора месяца, 1 мая вернулся в Петербург. Здесь он остановился в том самом трактире на Малой Морской, в котором останавливался и два года назад вместе с Хуссейном Али. А уже 8 мая Виткевич был обнаружен мертвым. По стечению обстоятельств в этот же день на пустынных улицах Кандагара прошел военный парад в честь коронации шаха Шуджи уль-Мулька.

Вице-директор Азиатского департамента Л.Г. Сенявин известил В.А. Перовского о скорбном и странном происшествии в трактире «Париж»: «В Петербурге Виткевич пробыл... только 8 дней; он был очень хорошо принят министерством, и в самый день его смерти приготовлен был доклад о переводе его в гвардию и о награждении сверх того орденом и деньгами. При свидании с ним я ему сказывал, какое благосклонное участие Вы принимали в нем, как Вы беспокоились, услышав, что он будто бы заехал в Хиву и был там убит, как пред отъездом Вы мне особенно рекомендовали устроить приличное ему вознаграждение за трудную его экспедицию.

Притом я присовокупил, что он может надеяться на получение награды. Казалось, он был очень доволен и весел еще за день до его смерти... Накануне его самоубийства, говорят также, видели его в середине дня, и он тоже был весел; вечер же он просидел у Симонича и, возвратясь оттуда, заперся в своей комнате по обыкновению, велел себя разбудить на другой день в 9 часов, а сам между тем застрелился».

Так, смертью одного из героев оборвались отношения Яна Виткевича и Василия Перовского. Вопрос о том, было ли это самоубийство или же «чисто английское убийство» или во всем виноват поздний визит некоего «пана Тышкевича», обвинившего прежнего друга в предательстве юношеских идеалов, вероятно, уже навсегда останется без ответа.

Перовские и русская литература (Оренбургский аспект жизни и деятельности Перовских)

А.Г. Прокофьева, доктор педагогических наук, профессор кафедры литературы и методики преподавания литературы Оренбургский государственный педагогический университет, Оренбург (Россия)

Фамилия Перовских известна в русской истории и литературе. Перовские - это дети А.К. Разумовского (1748-1822), сына гетмана Украины, графа, министра народного просвещения, принимавшего участие в организации Царскосельского лицея и управлении им. (На А.К. Разумовского Пушкиным была написана эпиграмма). Фамилию Перовские дети А.К. Разумовского получили в связи с тем, что они были внебрачными, по названию имения отца - Перово.

Связи Перовских с русской литературой многочисленны и различны. Так, Алексей Перовский (1787-1836; литературный псевдоним - Антоний Погорельский) вошел в русскую литературу как филолог, прозаик, автор сказки «Черная курица, или Подземные жители», романа «Монастырка», книги «Двойник». Литературоведы считают, что сказочно-фантастическая повесть  А. Погорельского «Лафертовская маковница» предваряла прозу А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя.

Известно о дружбе и литературном сотрудничестве А.А. Перовского с А. Пушкиным и А. Дельвигом,  П. Вяземским. В 1828 году Пушкин читал у  А. Перовского «Бориса Годунова». Очевидно,  А.А. Перовский в 1833 году содействовал переезду В.И. Даля в Оренбург на службу к своему брату  В.А. Перовскому (назначенному оренбургским губернатором) в тот период, когда Далю надо было укрыться от «ока жандармов» и уехать из столицы. Алексей Перовский приезжал в Оренбург к брату Василию в 1833 г. В 1835 году Алексей, Василий и Лев Перовские становятся компаньонами по владению  одним из золотых приисков в Оренбургской губернии.

Лев Алексеевич Перовский (1792-1856) - граф, участник  Отечественной войны, министр  внутренних дел и уделов России, у него после Оренбурга  служил чиновником  В.И. Даль. В молодости Л.А. Перовский занимался литературным трудом, издал несколько брошюр - переводов с французского на нравственно-религиозные темы, позже увлекался археологией. В его честь назван обнаруженный в 1839 году в Уральских горах минерал «перовскит».

Василий Алексеевич Перовский оренбургским губернатором был дважды: в 1833-1842 и в 1851-1857 г.г. (во второй раз  он был не только оренбургским, но и самарским губернатором). Будучи выдающимся государственным деятелем, военачальником, совершившим два похода - Хивинский и Кокандский, - В.А. Перовский обладал, кроме того, недюжинным литературным даром, о чем свидетельствуют мемуары, путевые заметки, письма Василия Алексеевича.

Его записки о пребывании в плену у французов в 1865 году были напечатаны известным историком литературы П.И. Бартеневым. Позже, в 1901 году,  они были напечатаны И.Н. Захарьиным-Якуниным с рукописи, исправленной рукой В.А. Жуковского. Эти записки послужили основой для создания Л. Толстым страниц в романе «Война и мир» о нахождении Пьера Безухова в плену у французов.

Письма из Италии В.А. Перовского поэту  В.А. Жуковскому последний опубликовал без ведома автора, высоко оценив их литературную ценность. Они были напечатаны под заглавием «Отрывки писем из Италии» в альманахе А. Дельвига «Северные цветы». В этих письмах, кроме описания итальянских впечатлений, дан своеобразный кодекс любви. В письме от 15 августа 1823 года Перовский пишет: «По-моему, после несчастья быть несчастным в любви самое ужасное, это - казаться без любви влюбленным…

И это еще, пожалуй, хуже первого. Уверять  женщину в чувстве, которого не чувствуешь, грешно, но ещё грешнее, уверив её в этом, вывести затем из заблуждения. Ничто, кажется, не может дать право нанести ей вдруг удар - и ее любви, и её самолюбию! Вот мой кодекс. Человек в таких случаях должен быть сам себе и обвинитель, и судья строгий. Обман в любви принято светскими законодателями не считать обманом; оставить женщину не считается у них проступком... А по-моему, это - истинное преступление и против чести, и против сердца...»

Возможно, этим письмом навеяны размышления о любви в 4 главе «Евгения Онегина» А.С. Пушкина: Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей И тем её вернее губим Средь обольстительных сетей. Разврат, бывало, хладнокровный Наукой славился любовной, Сам о себе везде трубя И наслаждаясь не любя. Близким другом В.А. Перовского был поэт  В.А. Жуковский. И.Н. Захарьин-Якунин, в начале XX в. посвятивший дружбе Жуковского и Перовского отдельную статью, отмечал, что у них было «родство душ» и некоторые общие обстоятельства жизни (незаконнорожденные, близки к Николаю I).

В Аничковом дворце оба вздыхали по одной и той же фрейлине, графине Самойловой. Она же осталась к ним равнодушной. Перовский первым признался Жуковскому, тот написал стихи: “Товарищ! Вот тебе рука. Ты другу вовремя сознался”. По мнению И.Н. Захарьина-Якунина, поэт ценил в Перовском такие качества, как «прямой и нетщеславный характер, острый, хотя и не злой язык и глубокое отвращение от лжи, низкопоклонничества и лести»...   

«Перовский не сделал такой блестящей карьеры, на которую мог рассчитывать и которую мог ожидать, какую сделали, например, графы Адлерберги, Орлов, Бенкендорф и даже Клейнмихель и Несельроде... он не оставался в Петербурге, вблизи двора,  постоянно». Лучшие годы своей жизни Перовский провел в Оренбурге. Переписка В.А. Перовского и В.А. Жуковского представляет собой удивительный документ человеческих отношений, трогательной дружбы, длившейся более тридцати лет. Жуковский оставался преданным другом Перовского до конца своей жизни и, «уже будучи почти слепым, написал ему ощупью, по подкладываемой под руку линейке, последнее письмо из Бадена, полное любви и заботы о своем далеком друге».

Письма Жуковского были сохранены приехавшими к умирающему в Крыму В.А. Перовскому его братом Борисом Алексеевичем, впоследствии опубликовавшим некоторые материалы об оренбургском губернаторе, и графиней Александрой Андреевной Толстой, теткой  Л.Н. Толстого, близким другом В.А. Перовского. Летом 1837 года Жуковский побывал в Оренбургском крае, сопровождая как воспитатель царского наследника, будущего царя Александра II, в его поездке по России.

Исследователи полагают, что, разрабатывая данный маршрут, Жуковский старался включить в него те места, где находились декабристы, чтобы была возможность облегчить их участь. Возможно, в путеуказатель этой поездки поэт  включил Оренбург ещё с одной целью, чтобы повидаться с другом. Известны дневниковые записи В.А. Жуковского о посещении уральских мест, Оренбурга, рисунки. В Оренбурге Жуковский пробыл всего трое суток. В дневнике Жуковского о встрече с В.А. Перовским оставлены короткие и скупые записи: «умные распоряжения Перовского», «Я вместе с Перовским, сначала в тарантасе с Далем»...

Судя по дневнику Жуковского, времени для бесед у старых друзей в Оренбурге почти не оставалось, ибо Перовский был занят устройством для царского наследника европейских и азиатских развлечений. До В.А. Жуковского в Оренбурге в сентябре 1833 года побывал А.С. Пушкин, собиравший материал для романа о Пугачевском восстании. Скорее всего, поэт решился на эту поездку, рассчитывая на поддержку  В.А. Перовского, с которым был знаком с 1817 г. благодаря Жуковскому и состоял в дружеских отношениях (по выражению В.И. Даля, «был на ты»).

Останавливался поэт у В.А. Перовского, о чем сохранилось в оренбургском архиве свидетельство самого Перовского, получившего после отъезда поэта - 23 октября 1833 года - официальное уведомление об учреждении за поэтом полицейского надзора: «Отвечать, что сие отношение получено через месяц по отбытии г. Пушкина отсюда, а потому, хотя во время кратковременного его в Оренбурге пребывания и не было за ним полицейского надзора, но как он останавливался в моем доме, то я тем лучше могу удостоверить, что поездка его в Оренбургский край не имела другого предмета, кроме нужных ему исторический изысканий».

Как и ожидалось, В.А. Перовский помог  А.С. Пушкину: организовал его поездку в Бёрды, поручил В.И. Далю сопровождать поэта в Оренбурге  при осмотре оренбургских достопримечательностей. Позднее, в феврале 1835 г., Пушкин отправил Перовскому «Историю Пугачева» с дарственной надписью: «Посылаю тебе Историю Пугачева в память прогулки нашей в Бёрды… Жалею, что в Петербурге удалось нам встретиться только на бале».

Известно, что В.И. Даль, будучи по делам в Петербурге с Перовским в 1837 году, находился у постели умирающего А.С. Пушкина и как друг и как врач. Он оставил записки о последних часах и минутах жизни поэта. Позже в воспоминаниях В. Даль напишет: «Мне достался от вдовы Пушкина дорогой подарок: перстень его с изумрудом, который он всегда носил последнее время и называл - не знаю почему - талисманом; досталась от В.А. Жуковского последняя одежда Пушкина, после которой одели его, только чтобы положить в гроб. Это черный сюртук с небольшою, в ноготок, дырочкою против правого паха...».

Печальные подарки Даль привез в Оренбург, о чем свидетельствуют письма Даля его друзьям. Он оставил записки о последних часах и минутах жизни поэта. Существует в Оренбурге миф о том, что Даль якобы привез в Оренбург и посмертную маску Пушкина (и даже якобы продал её), но вряд ли это было так. Следует отметить, что сам Даль ни в одном из своих воспоминаний не пишет о  посмертной маске поэта, хотя обо всех вещах, связанных с Пушкиным, рассказывает подробно.

В.А. Жуковский, который занимался посмертными масками поэта, скорее всего отдал одну из них (из первых, самых лучших) своему закадычному другу оренбургскому губернатору В.А. Перовскому, а не его чиновнику В. Далю. В пользу этой версии свидетельствует и то обстоятельство, что В.А. Перовский собирал коллекцию посмертных масок знаменитых людей - этот факт доказан архивными изысканиями исследователя  Г.П. Матвиевской.

В.И. Даль, служивший в Оренбурге под началом Перовского с 1833 по 1841 год, был его ближайшим сотрудником и верным помощником во всех делах и начинаниях, занимаясь благоустройством Оренбурга, организацией зологического музея, учебниками для Неплюевского кадетского училища, решая дела казаков, башкир, ссыльных казаков и мн. др. В.А. Перовский был крестным отцом сына Даля Льва, имевшего второе имя  Василий  - в честь Васидия Алексеевича Перовского. Об этом свидетельствуют воспоминания дочери В.И. Даля Екатерины.

Заслуживают внимания взаимоотношения  В.А. Перовского и Н.В. Гоголя. Имя В.А. Перовского упоминается во многих письмах Н.В. Гоголя к  П.А. Вяземскому, П.А. Плетневу, где подчеркивается «добрая душа» Перовского, «доброе расположение» его к Гоголю. Судя по письму Н.В. Гоголя А.О. Россету, брату А.О. Смирновой-Россет, писателю важно было мнение  Перовского о его книге «Выбранные места из переписки с друзьями»: «Попросите у Василия Алексеевича Перовского (которому передайте самый душевный мой поклон) написать пять-шесть его собственных строчек. Скажите ему, что его замечания мне будут очень полезны, и я ими весьма  дорожу».

Сохранилось  письмо Н.В. Гоголя и самому  В.А. Перовскому (от 20 апреля 1844,  Франкфурт), полное размышлений о проблемах воспитания сына Перовского: «Я к вам давно хотел писать по поводу  Алеши. Об этом верно сказал Аркадий Осипович Россет. Хотел писать к вам именно тогда, когда вы думали отправить его за границу,  не оставлял этого намерения даже и тогда, когда ему сделалось лучше и когда вы решились оставить его в Петербурге. Но всякий раз приходил в затруднение исполнить, видя, что потребны слишком умные и долгие разговоры, и не будучи уверен в себе, могу ли я представить ясно и убедительно другому то, в чем уже убежден сам. Теперь решился, понуждаемый уже другим побужденьем, сказать вам хотя главное дело прямо в двух словах, откладывая всякое объяснение на после.

Позаботьтесь о душевном, а не о телесном здоровье Алеши. Это ему слишком нужно. Переговорите с каким-нибудь умным и опытным священником, который бы был притом истинно христианской жизни, хоть например с Павским. Много есть таких глубоких тайн в душе человека, которых мы не только не подозреваем, но не хотим подумать, что и подозревать их надобно.

Как бы ни был бесчувствен человек, как бы ни усыплена была его природа, в две минуты может совершиться его пробуждение. Нельзя даже ручаться в том, чтобы развратнейший, презреннейший и порочнейший  из нас не сделался лучше и святее всех нас, хотя бы пробужденье случилось с ним за несколько дней до смерти. А потому, если вы  предадитесь безнадежности или же отчаянью насчет Алеши, то грех будет сильнее всех грехов. Но довольно.

Я знаю, что мне следует поговорить с вами  о многом и даже о вас самих. Во время говенья со мной  случилось одно душевное явленье, имевшее прямо отношение к вам. Вот уже два раза вы входите ко мне во время моего говения.  Помните ли в Риме, когда вы нечаянно попали в переднюю церкви, где собраны были все исповедывавшиеся, в числе которых был я, и когда подошел я к вам просить по христианскому обычаю прощения, а вы в ответ на то благословили меня? Это было сделано хладнокровно и в шутку, но я заставил вас во второй раз благословить меня таким же самым образом и внутренно молился, чтоб эти благословенья обратились в истинные и чтоб вам случилось два раза в жизни благословить меня истинно.

Теперь во время говенья моего в Дармштадте... но об этом мне не следует говорить. Впрочем, дело не о каких-либо видимых символах, а о внутренних душевных явлениях. В душе моей загорелось сильное желанье знать о вас, это не бывает даром. Я послал запрос о вас к Александре Осиповне в Париж. Ради бога, напишите мне хотя в немногих словах о душевном состоянии как Алеши, так и о вашем собственном. Это мне очень нужно. Весь ваш, без всяких светских условий, кроме одних душевных, Гоголь».

В.А. Перовский был дружен со многими писателями. Управляя огромным Оренбургским краем, он умел подбирать подчиненных среди умных, талантливых людей, знающих свое дело, обладающих эрудицией, широтой кругозора. Перовскому удавалось вовлекать в круг своей общественной и просветительской деятельности видных ученых, путешественников, дипломатов, художников, писателей (Н.В. и Я.В. Ханыковых, Г.С. Карелина, И.Ф. Бларамберга, А.И. Лемана, Я.В. Виткевича, А.П. Брюллова, В.И. Даля, В.В. Григорьева и многих других), которые нередко становились его преданнейшими друзьями. Поражает размах и тщательно продуманная организация этой деятельности. Даже его военным походам обычно сопутствовали научные изыскания, натуралистические наблюдения. В Хивинском походе вместе с В. Перовским были писатели-ученые В. Даль, Е. Ковалевский, ученые  А. Леман, Н. Ханыков и др.

Хивинский поход, в результате которого были освобождено из плена много русских людей, привлекал внимание многих. Сохранилось  даже письмо М.Ю. Лермонтова о нем: Письмо М.Ю. Лермонтова С.А. Раевскому (ноябрь-декабрь 1837) Из Тифлиса в Петрозаводск: «...Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе, - да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться. Я уже составлял планы ехать в Мекку, в Персию и проч., теперь остается только проситься в экспедицию в Хиву с Перовским...»

Участники второго проведенного Перовским похода - Кокандского (1853) и подготовки его - известный востоковед и филолог В.В. Григорьев,  исследователь Аральского моря, автор путевых записок и переводчик английских романов контр-адмирал А.И. Бутаков, путешественник, военный инженер, топограф, мемуарист  И.Ф. Бларамберг, востоковед В.В. Вельяминов-Зернов, географ и историк А.И. Макшеев  и др. И.Ф. Бларамберг оставил любопытные воспоминания о Перовском как губернаторе и о жизни в Оренбурге в его правление.  Вспоминая атмосферу, царившую в те годы в Оренбурге, он писал: «Свободные вечера я проводил в обществе образованных людей, которых тогда в Оренбурге было много. Это были в основном чиновники из Петербурга и Москвы, которых … охотно приглашал на службу генерал-адъютант Перовский.

Так, литературные вечера, которые мы устраивали у меня, у генерала Генца, доктора Розенбергера, Владимира Даля, Ханыкова, полковника Цеге фон Лауренберга и других, проходили очень интересно и были поучительны, ибо каждый должен был рассказать что-нибудь о своей жизни или о своих путешествиях либо прочитать из художественной литературы. Эти вечера заканчивались всегда скромным, но веселым ужином. Нам было разрешено провести в узком кругу даже музыкальный вечер, где играл профессиональный музыкант и замечательный пианист Кольрайф, находившийся здесь в ссылке. Его концерт был составлен из произведений многих композиторов - от Пеллегрини до Тальберга и Листа».

В период второго губернаторства в Оренбургском крае служебные отношения связывали В.А. Перовского с поэтом М.Л. Михайловым, сосланным по делу петрашевцев в Оренбуржье А.Н. Плещеевым, востоковедом В.В. Григорьевым. Поэт М.Л. Михайлов в 1856 году приезжал в родные места в качестве участника литературной экспедиции, организованной Морским министерством «для исследования быта жителей, занимающихся морским делом и рыболовством», и обращался к Перовскому по финансовым вопросам.

Судя по переписке А.Н. Плещеева, сосланного в Оренбуржье, Перовский как губернатор хлопотал о награждении его за участие в Кокандском походе, что позволило бы поэту получить офицерский чин и подать в отставку (как известно, Плещеев был разжалован в солдаты). Из письма А.Н. Плещеева В.Д. Дандевилю в Оренбург от 22 декабря 1853 г: «...Я знаю положительно, что меня из общего списка представлений выключили, но, что Василий Алексеевич (гр. Перовский) приказал написать обо мне отдельный доклад, взяв в то же время с собой все бумаги, относяшиеся к моему делу...»

Личность Перовского привлекала художников  (К. и А. Брюлловых, О.А. Кипренского, А.Ф. Чернышева и др.), волновала воображение писателей, о чем свидетельствует, например, переписка А.А. Толстой с  Л.Н. Толстым, просившим разрешения познакомиться с личным архивом умершего В.А.Перовского. Очевидно, результатом этого знакомства (как уже отмечалось) явились некоторые страницы романа «Война и мир»: о Пьере Безухове в плену, о Пьере Безухове у постели умирающего отца (явно по пространному письму В. Перовского к Жуковскому о поездке А. Перовского к умирающему отцу и о сложных отношениях «законных» детей А.К. Разумовского и внебрачных – Перовских в связи с наследством), о ранении Андрея Болконского, напоминающем историю ранения В.А. Перовского.

О В. Перовском и его времени Л. Толстой собирался написать отдельный роман. В письме к А.А. Толстой начал 1878 г. он писал «...У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время - Перовского. Теперь я привез из Москвы целую кучу материалов для этого. Я сам не знаю, возможно ли  описывать В.А. Перовского и, если бы и было возможно, стал ли бы я описывать его, но все, что касается его, мне ужасно интересно, и должен вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично...». Сохранились отдельные главы ненаписанного романа о Перовском, в которых, как предполагают исследователи, под именем Щетинина изображен  В.А. Перовский.

Перовский как оренбургский губернатор упоминается в рассказе В.И. Даля «Охота на волков», в повести Л.Н. Толстого «За что?» О войне 1812 года и В. Перовском написан роман Г.П. Данилевского «Сожженная Москва». Деятельности В. Перовского посвящены работы литераторов-краеведов И. Захарьина (Якунина), М. Юдина, А. Алекторова.

Личность  Перовского привлекала и писателей  XX века, о чем говорят роман Н. Анова «Ак-Мечеть», повесть Ю. Семенова «Дипломатический агент», новелла В. Пикуля «Хива, отвори ворота». В русскую литературу вошли  имена и других Перовских. Так известный поэт А.К. Толстой, многие стихи которого положены на музыку (романсы П.И. Чайковского, Н.А. Римского-Корсакова,  М.П. Мусоргского, А.Г. Рубинштейна и др.), драматург, прозаик, автор «Князя Серебряного», сатирической «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева», - племянник В.А. Перовского, сын его родной сестры Анны.

Одно из первых произведений начинающего писателя - очерк «Два дня в киргизской степи» - было написано под впечатлением поездки  А.К. Толстого в Оренбургский край к своему заболевшему дяде В.А. Перовскому в 1841 году. В очерке рассказывается о днях, проведенных на кочевке Перовского, об охоте на сайгаков и птиц в районе нынешнего Тюльганского района, где было одно из оренбургских имений помещиков Тимашевых. А.К. Толстой оставил нам яркие  зарисовки природы  оренбургских мест.

Племянниками В.А. Перовского (детьми сестры Ольги) были братья Жемчужниковы, вместе с  А.К. Толстым создавшие комическую литературную маску Козьмы Пруткова, афоризмы которого известны каждому русскому человеку. Один из Жемчужниковых - Александр Михайлович - в 1850-е годы служил в Оренбурге под началом своего дяди-губернатора, сохранились воспоминания оренбургских старожилов об этой службе и  многочисленных шутках  А.М. Жемчужникова. Приведенные факты свидетельствуют о том, что многие члены семьи Перовских принимали активное участие в литературной жизни России и оставили значительный след в русской литературе.

Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский

Акъюлов Азамат Сулейманович, к.и.н, Башкирский государственный университет

Введение

В истории очень важную роль играют личности. Это относится в первую очередь к руководителям государств, военным деятелям, ученым. От их решения зависели многие вопросы. Впрочем, этот вывод подтверждается событиями наших дней. Однако, несмотря на сказанное, на протяжении длительного периода отечественная историческая наука была в значительной степени «обезлюжена», исторические фигуры предельно социологизировались, лишались личных качеств, описывались однозначно - либо в черном, либо в белом цвете.

В исследованиях по социально-экономической и политической истории отдельных регионов дореволюционной России важное место занимает изучение деятельности губернаторов. В условиях царской России губернаторы играли очень важную роль на местах, поскольку были там полновластными хозяевами. Поэтому их деятельность существенно влияла на политическое, экономическое развитие того или иного региона.

В ХVIII-ХIХ вв. регионы Российского государства возглавлялись губернаторами. Одним из крупных регионов России в XVIII-ХIХ вв. представляла Оренбургская губерния. В то время, особенно в тогдашнем состоянии средств передвижений и связей с правительством, губернаторам приходилось решать многие жизненно важные вопросы, в жизни населения многое зависело прямо от них.

Вообще для истории местной администрации дореформенной России, как указывают некоторые авторы, было характерно усиление власти губернаторов, рост их влияния на местные органы всех ведомств и постепенное падение самостоятельности губернских правлений.

Среди оренбургских губернаторов особо выделяется человек неординарной судьбы и энергии Василий Алексеевич Перовский (1795-1857). Регионом В. Перовский управлял дважды: в первый раз с 1833 по 1842 года он являлся военным губернатором Оренбургского края, во второй раз с 1851 по 1857 года он пребывал в крае в качестве Оренбургского и Самарского генерал-губернатора*. Не важно количество лет, которые он посвятил Оренбуржью, важна значимость вклада, внесенного им в развитие губернии.

*Как известно, военный губернатор осуществил военное управление всем Оренбургским краем. Последний включал территорию Оренбургской губернии, земли Уральского казачьего войска, приуральские кочевья внутреннего казахского жуза (Букеевская орда) и уральские степи - пространство между старой Закамской и новой Оренбургской укрепленными линиями, башкирские земли в Пермской, Вятской и Саратовский губерниях. Общая площадь Оренбургского края равнялась 444326 кв.верстам, что примерно соответствовало тогдашней территории Франции. Когда в 1850 году образовалась Самарская губерния, к ней отошли Бугульминский, Бугурусланский и Бузулукский уезды и военный губернатор края стал именоваться оренбургским и самарским генерал-губернатором.

Имя В.А. Перовского знала вся Россия, он дружил с Н.В. Гоголем и В.А. Жуковским, был близок с Н.М. Карамзиным и П.А. Вяземским. А.С. Пушкин называл его «милым другом (надпись в начале пушкинской «Истории Пугачевского бунта», - «Милому другу» относится Перовскому). Василия Алексеевича ценили политические деятели, писатели, архитекторы и художники. О нем слышала Европа. Личность Перовского привлекала внимание Ф. Энгельса, Льва Толстого, Григория Данилевского, Николая Анова, Валентина Пикуля, Газима Шафикова.

Несмотря на это, мало кому известны генеалогия, жизненный путь, административная и хозяйственная, военная и политическая деятельность В.А. Перовского. В исторической литературе до сих пор нет такой работы, в которой бы объективно рассматривались все вышеназванные вопросы.

Деятельность Перовского в Оренбургском крае, хотя и изучались отдельными авторами, не освещена во всей своей полноте.

Все вышесказанное делает данную тему одной из актуальных проблем отечественной истории. Вообще, изучение этой темы имеет большое значение. Василий Алексеевич оставил яркий след в истории Оренбургского края. Различные мероприятия, которые проводились в отношении Оренбургского казачества и других сословий края в 30-50-х гг. XIX в., неразрывно связаны с его именем. Большой интерес составляет политика В. Перовского в отношении башкир.

Специальных исследований, посвященных данной проблеме в целом, нет. Но имеется немало работ, освещающих отдельные стороны темы. Первые подобные работы появились во второй половине XIX в. В статье Ф. Лобысевича «Главные начальники Оренбургского края» основное внимание уделяется военным походам В.А. Перовского, в целом его военно-политической деятельности в крае. Автор положительно отзывается о Василии Алексеевиче, называя его высокоталантливым человеком, личным умом и достоинством проложившим себе дорогу и достигшего высшего значения служебной иерархии.

Характеризуя личность Перовского, Лобысевич пишет, что Василий Алексеевич, пользуясь особенным доверием государя, был во второй период своего управления краем чрезвычайно смел, предприимчив и в высшей степени самостоятелен. По мнению автора, край обязан ему полезными реформами и развитием благосостояния. В то же время данная работа не лишена имперских предрассудков. Автор часто использует такие фразы, как «буйные киргизы», «шайка Кенисары» и др.

Социально-экономическое положение Оренбургской губернии середины XIX в. достаточно подробно описывается в работе В.М. Черемшанского. В ней приводится много статистических данных, которые показывают общую картину хозяйства по данным за 1850 год.

В изучении генеалогии Перовского нельзя оставить без внимания работы А.А. Васильчикова, Л. Майкова. В первой из них содержатся биографические сведения, во второй большое место уделяется роду Разумовских, выходцем из которого был отец Перовского.

Биография В.А. Перовского частично изучена в работе одного из известных биографов XIX века П.И. Бартенева. Последний дает оренбургскому губернатору высокую оценку, отмечая, что биография его должна быть предметом общепоучительного исторического сочинения.

В 70-90-х гг. XIX в., когда в состав России после успешных военных операций полностью был включен Туркестанский край, вышло большое количество работ, в которых характеризуется предыстория широкомасштабного наступления России в Среднюю Азию. В них рассматривались военные походы под командованием Перовского в 30-50-х гг. XIX в., отношения оренбургских приграничных властей со степными народами.

Важное место занимает в изучении данной проблемы статья П.Л. Юдина, в которой большое внимание уделяется биографии Василия Алексеевича, военным походам и пограничной службе казаков, мероприятиям генерал-губернатора по отношению к ним, строительству укреплений на границах страны.

О назначении Перовского на должность военного губернатора и вообще о значимости в то время этой должности Юдин отмечает, что пост этот начальника Оренбургского края, обширнейшего и пограничного в то время, благодаря постоянным столкновениям с казахами, был самым ответственным постом. По словам П. Юдина, «Оренбург в первый раз со дня своего существования видел в стенах своих такого молодого губернатора. Не было подобного и после».

Идею написать биографические очерки обо всех высших должностных лицах Оренбургского края в начале двадцатого столетия попытался воплотить действительный член Оренбургской Ученой Архивной Комиссии Сергей Никанорович Севастьянов. Считая необыкновенно важным изучение жизни и деятельности оренбургских губернаторов, а «показания» свидетелей современников - драгоценным вкладом в историческую науку, в 1902 году он призвал оренбуржцев сделать посильный вклад в это общее дело хотя бы путем кратких воспоминаний и заметок.

Откликов на призыв Севастьянова обнаружить не удалось. Однако известно, что в том же году к нему в руки попали материалы Чернова. В 1907 году, после смерти мемуариста, «Записки генерал-майора И.В. Чернова» были напечатаны в XVIII выпуске «Трудов Оренбургской уч. арх. комиссии». Эти воспоминания занимают важное место в источниковой базе данной работы.

Интересна работа И.Н. Захарьина «Граф Перовский и его зимний поход в Хиву». Автор отмечает прямоту характера, отсутствие лести, самостоятельность суждений Перовского. Он пишет, что Перовский не поблагодарил императора Николая I за пожалованный орден при встрече и решался иногда сообщать императору такие вещи, на которые не рисковал никто. По мнению автора, назначение Перовского в Оренбург было устроено канцлером Нессельроде и его партией, чтобы под благовидным предлогом отделаться от него, противника их интересов.

Единственным исследованием дореволюционного периода по восстанию 1835 года, подавленного В.А. Перовским, является работа И.С. Шукщинцева. Она носит чисто описательный характер. По мнению Шукщинцева, «происходившие волнения свидетельствуют, как неправильно понятые распоряжения на почве религиозного фанатизма в состоянии произвести возмущение целых народностей».

Глава о В.А. Перовском занимает почти половину объема работы М.К. Нурмухамедова «Пушкин, Оренбург и Оренбуржцы». В ней автор основное внимание обращает на отношения Перовского с А.С. Пушкиным и другими литераторами того времени.

Дореволюционных исследователей особенно интересовали военные походы под командованием В. Перовского. Статья А. Игнатовича была написана на основе записок некоего полковника Зеленина, который, будучи еще юношей 20 лет, принимал участие в Хивинской экспедиции в должности топографа. В ней описана подготовка Перовским этого похода, даны сведения о составе отряда. В статье подробно излагается трагическая история этого похода. Игнатович пишет, что Николай признал экспедицию довольно успешной, т.к. Хива все-таки напугалась похода и возвратила всех пленных, коих было до 500 человек.

В 1915 году в Оренбурге был издан «Путеводитель города Оренбурга с очерком его прошлого» П.Д. Райского (переиздана в 2000 году). В ней в хронологическом порядке рассмотрена история Оренбургского края. Довольно большое место здесь уделено истории края 30-50-х гг. XIX в., показаны основные мероприятия Перовского по укреплению Оренбургской пограничной линии. Также П. Райский подробно описал историю военного похода в Хиву в 1839-1840-х гг. под командованием В. Перовского.

Подводя итог работам, вышедшим до революции 1917 г., можно сделать вывод, что в них отдельные аспекты темы нашли определенное отражение. Характерной их чертой является восхваление деятельности В.А. Перовского в Оренбургском крае. Почти во всех этих работах ему дается положительная оценка. Исследователей этого периода особо интересовала военно-политическая деятельность Перовского в крае. Немало написано о военных походах, но мало обращается внимание на подавление восстания 1835 г. Перовским. Точно так же недостаточно уделяется внимание хозяйственной и административной деятельности военного и генерал-губернатора.

На первых этапах советской историографии в центре внимания исследователей были вопросы классовой борьбы, в т.ч. история восстания 1835 г., в которых показывается его подавление В.А. Перовским.

В «Очерках по истории Башкирской АССР» значительное место отводится мероприятиям Василия Алексеевича по переводу полукочевых башкир на оседлый образ жизни. В них пишется, что Перовский был противником грубых мероприятий губернатора Обручева в 1841-1851 гг. по переводу башкир к земледелию. По мнению Перовского внедрение земледелия среди башкир должно было происходить постепенно, а не за короткий срок и без объяснения нужных инструкций по земледелию.

Политика царской власти в Оренбургском крае в 30-50-х гг. XIX в., описывается в двенадцатитомной «Истории СССР». Здесь большое внимание уделяется народным движениям, в частности волнениям в Оренбургской и Пермской губерниях в 1835 году. В. Перовскому авторы дают отрицательную оценку, как государственному деятелю «почитающему междоусобную ненависть среди народов края важнейшим залогом будущего спокойствия» царскому колонизатору.

В ряде работ А.З. Асфандиярова рассматривались вопросы кантонного управления Башкирией в XIX в., участия башкир в войнах и походах России. В них описывается участие башкир в военных походах России, в т.ч. в походах, предпринятых в сер. XIX в. по инициативе В.А. Перовского. По мнению А. Асфандиярова, башкирские полки привлекались к участию не только в справедливых войнах. Царским правительством они использовались и в захватнических войнах и походах. Автор отмечает, что участие в войнах дорого обходилось башкирам и мишарям, т.к. царизм, используя их в своих целях, совершенно не заботился об оснащении современным оружием и обмундированием.

Причины и характер восстания 1835 года подробно изучены в статьях С.Н. Нигматуллина. По его мнению, это восстание имело большое значение, т.к. именно вслед за этим движением последовала реформа управления государственными крестьянами. Это была известная, так называемая, «реформа графа Киселева», проведенная в 1837-1841 гг.

В различных изданиях были опубликованы справочные материалы о деятельности и биографии В.А. Перовского.

В новейшее время в историографии усилился интерес к роли личности в истории. Вышло большое количество работ, посвященных жизни и деятельности В. Перовского. Среди них следует упомянуть работу В.В. Дорофеева. Он делает попытку выявить основные направления законотворческой инициативы В.А. Перовского и выделить наиболее значительные или чем-то интересные указы и положения, появившиеся по его представлению.

Военная деятельность Перовского в какой-то мере отражена в работе В.М. Войнова. По его мнению, Хивинский поход состоялся в ответ на вторжение англичан в Афганистан и участившиеся ограбления русских караванов хивинцами. Воинов видит причины военных действий против Хивы в постоянном подстрекательстве хивинским ханом казахов против русских, во взаимных грабежах, в незаконном сборе с казахов податей и самое главное содержание хивинцами в рабстве русских людей, захваченных либо на линии, либо на морском рыболовстве, где их ловили туркмены и продавали в неволю в Хиву. В данной работе также хорошо показаны основные мероприятия В. Перовского по укреплению Оренбургской пограничной линии.

Перовскому посвящены статьи Л.И. Футорянского в сборниках статей под названиями «История Оренбуржья», «Вся Россия. Любовь и Восток». Автор положительно отзывается о В. Перовском, отмечая, что люди подобные Перовскому, являются гордостью России. В них уделяется внимание биографии, кадровой политики Перовского в Оренбургском крае, его хозяйственной деятельности. По мнению Футорянского, не следует идеализировать Перовского, т.к. иногда он проявлял жестокость.

Л. Футорянский пишет, что при Перовском отношение к башкирскому народу изменилось в положительную сторону, были открыты школы для башкирских малолеток, а также мастерские для обучения ремеслам, башкирская молодежь направлялась в Казань для обучения медицине.

Деятельность В. Перовского отражена в коллективной работе, выпущенной Уфимским институтом истории, языка и литературы РАН под ред. Х.Ф. Усманова. В ней большое внимание уделяется социально-экономическому состоянию края, отдельно рассматриваются положения различных сословий, также есть материалы о строительстве под руководством Перовского комплекса Караван-Сарай. Здесь также хорошо изучена история народных волнений в 1835 году в Оренбургской и Пермской губерниях и деятельность Перовского по ее подавлению.

В 1999 году вышла работа В.Г. Семенова и В.П. Семеновой о губернаторах Оренбургского края, в которой значительное место уделено В.А. Перовскому. В издании подробно освещена биография, военная и хозяйственная деятельность В.А. Перовского. Авторы пишут, что за годы правления В.А. Перовского изменения произошли во всем и коснулись всех жителей Оренбургского края. В работе дается положительная оценка Перовскому как человеку с твердой волей, самостоятельным характером, ясным пониманием цели и путей ее достижения. Все это, по мнению исследователей, позволило ему стать не просто хорошим администратором, а выдающимся государственным деятелем.

В работе также говорится, что в продолжение трех царствований В.А. Перовский сумел приобрести полное благорасположение государей, хотя и провел большую часть своей жизни вдали от царского двора и столичного блеска. Авторы отмечают значительное улучшение жизни башкир при Перовском.

Таким образом, в советской историографии жизнь и деятельность Перовского затрагивалась в основном в связи с изучением классовой борьбы и социально-экономической истории. О В. Перовском писали осторожно, т.к. он был видным царским чиновником, а не революционером. В 1817-1818 гг. он состоял в декабристской организации «Военное общество», но в позднейших тайных обществах не участвовал.

К тому же Перовский по окончании следствия по делу петрашевцев был назначен Николаем I председателем военно-судной комиссии, выносившей приговор петрашевцам, что давало повод для обвинения Перовского в реакционности, консерватизме и прочих грехах. Разные оценки получали и его походы в Среднюю Азию, т.к. было принято клеймить царскую национальную политику. Хотя в последнее время вышло несколько работ по этой теме, в целом она рассмотрена недостаточно и далека от своего разрешения.

Итак, если в работах дореволюционных авторов деятельность В.А. Перовского оценивается положительно, то в советской историографии ему дается в основном отрицательная оценка. В работах, вышедших в 90-х гг. XX в., на фоне усиления патриотизма опять наблюдается восхваление Перовского.

Данная работа написана на основе архивных и опубликованных источников. Основной документальной базой исследования являются материалы, выявленные в Центральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан (ЦГИА РБ) и Государственном архиве Оренбургской области (ГАОО). В ЦГИЛ РБ изучены фонды Канцелярии Оренбургского генерал-губернатора (ф. И-2), Канцелярии Оренбургского гражданского губернатора (ф. И-6), Оренбургского губернского правления (ф. И-1), Канцелярии Уфимского гражданского губернатора (ф. И-11) и Уфимского губернского правления (ф. И-9).

В фонде Канцелярии оренбургского военного губернатора отложились такие документы как указы Сената, годовой отчет военного губернатора за 1833 г., инициативные предложения военного губернатора. Много документов о башкиро-мещерякском, оренбургском казачьем, сибирском казачьем и уральском казачьем войсках.

Определенный интерес для изучения темы представляет дело об устройстве общественного башкирского пчелиного завода. В деле собраны уникальные сведения об устройстве по инициативе В.А. Перовского пчелиного завода на землях 7-го башкирского кантона в пользу башкирского капитала.

Большую ценность представляет дело по предложению Оренбургского военного губернатора о задержании заготовленного разными промышленниками в башкирских дачах леса для сплава в г. Оренбург. В этом деле отражены некоторые моменты хозяйственной деятельности Василия Перовского. Такое же содержание имеет дело о правилах пользования башкирскими вотчинными лесами.

Существенное значение для данной темы имеет документ об уничтожении между башкирами и мещеряками «сборища» (зиины-собрания). Он в некотором смысле отражает политику В.А. Перовского по отношению к коренному населению. Важные сведения можно найти о социально-экономическом положении губернии в отчете за 1851 год по гражданскому управлению башкиро-мещерякского войска.

В фонде Канцелярии Оренбургского гражданского губернатора собраны указы Сената, циркуляры министерства внутренних дел, отчеты и сведения губернатора о состоянии губернии. Рапорты и донесения уездных исправников и волостных старшин с характеристиками занятий и настроений населения, состояния урожаев, фабрик, заводов, торговли отражают административную, экономическую деятельность Оренбургских губернаторов. Ценным в этом фонде являются статистические сведения об экономическом положении уездов Оренбургской губернии.

Интересные сведения по теме можно найти в деле под заголовком «Приказы по отдельному Оренбургскому корпусу за 1835-1841 гг.». В документе содержатся письма императора Николая военному губернатору Перовскому, где можно ярко представить отношение царя к оренбургскому губернатору, известия о движении войск Хивинской экспедиции 1839-1840-х гг., донесения Перовского императору, отношения оренбургских властей с кочующими казахами. Особый интерес представляют в этом документе результаты исследования Перовским смертности башкир в лазарете линейного оренбургского батальона, который, в свою очередь отражает отношение оренбургского военного губернатора к башкирам.

В фонде Оренбургского губернского правления имеются различные предписания Оренбургского военного губернатора, статистические сведения о населении, хозяйстве Оренбургской губернии, документация по сбору податей и налогов. Здесь особо следует отметить дело-предписание Оренбургского военного губернатора о запрещении нотариусам оформлять договора на взятие башкирских земель в кортомное содержание без разрешения губернатора. Данное дело отражает деятельность военного губернатора, направленную против незаконного приобретения разными промышленниками башкирского леса.

Большинство материалов о деятельности военных и генерал-губернаторов находятся в Государственном архиве Оренбургской области (ГАОО). Эти документы отложились в фондах канцелярии Оренбургского генерал-губернатора, канцелярии Оренбургского губернатора. Оренбургского губернского правления. Оренбургской экспедиции пограничных дел. Интересные документы о деятельности губернаторов содержат личные фонды ГАОО С.Н. Севастьянова, И.В. Чернова.

В фонде Канцелярии Оренбургского генерал-губернатора важными источниками в изучении деятельности губернаторов являются отчеты военного и генерал-губернатора по управлению Оренбургским краем, дела, отражающие политико-экономические отношения с казахскими жузами и государствами Средней Азии, социально-экономического положения Оренбургской губернии, состояние различных войск и т.д.

Ценным документом в этом фонде является дело «о мерах В. Перовского по улучшению управления губернией». Здесь собраны письма и рапорты оренбургского военного губернатора военному министру с предложениями улучшения управлением краем, а также указы императора, принятые в результате ходатайства В.А. Перовского.

Особый интерес в этом фонде представляет дело «о выделении средств на выдачу пособий нуждающемуся населению Оренбургской губернии» от 26 февраля 1834 года, который в какой-то мере отражает социальную политику военного губернатора. В этом же фонде отложились много документов, которые отражают историю военных походов под командованием В.А. Перовского.

Это - списки карт и планов Хивинского похода 1839-1840 гг., сведения по учету офицеров и казаков казачьих войск, участвовавших в хивинской экспедиции для их награждения, сведения о награждении участников военной экспедиции в Хиву, декларации Оренбургского военного губернатора, описания мест сражений и т.д. Имеются такие документы, где даются сведения о численности и составе русских войск, участвовавших в военных походах.

В этом же фонде ценным представляется документ под заголовком «Непременном донесении случающихся произшествиях». В это дело включен приказ военного губернатора по Башкирскому войску от 9 сентября 1835 года, где военный начальник края выражает свое отношение к башкирским восстаниям XVIII в. и подробно останавливается на восстании 1835 года в Пермской и Оренбургской губерниях.

Определенный интерес для изучения темы представляют дела о награждениях В.А. Перовского различными наградами, благодарственные письма императора Оренбургскому губернатору. В них отражается отношение императора Николая I к своему ставленнику в крае.

В фондах государственного архива Оренбургской области отложились дела, которые отражают политику губернаторов в отношении башкирского самоуправления. Речь идет о циркулярных предписаниях по управлению Оренбургского военного губернатора за 1833 год. Здесь В. Перовский предписывает Земскому суду запретить башкирам и мишарям собираться на о собрания (зиины).

Ценные документы о деятельности В. Перовского в Оренбургском крае отложились в личном фонде С.Н. Севастьянова (1863-1907) - есаула оренбургского казачьего войска, члена Оренбургской ученой архивной комиссии, автора ряда статей по истории казачьего войска. В этом фонде есть конспекты таких библиографически редких книг, как труды Лобысевича и других, которые посвящены деятельности В.А. Перовского.

Много документов по теме данной работы в личном фонде И.В. Чернова (1825-1902). Это проекты военного губернатора разведения лесов на землях Оренбургской пограничной линии, дела об увеличении хлебопашества в крае и т.д.

В целом в фондах ЦГИА РБ и ГЛОО хранятся документы, которые достаточно полно отражают административную, хозяйственную, социальную и военную деятельность Оренбургского военного и генерал-губернатора В.А. Перовского.

При написании данной работы широко использованы опубликованные источники. Одним из ценных сборников документов по теме исследования является многотомное «Полное собрание законов Российской империи». В этих сборниках помещены все указы и документы по вопросам права и судопроизводства, указы по хозяйственным вопросам и налогам, а также указы о воинской службе военных сословий края, которые были приняты по ходатайствам В. Перовского.

Представляют интерес по теме воспоминания. К таким источникам относятся «Записки» И.В. Чернова. Генерал-майор И.В. Чернов с 1850 по 1861 год служил в канцелярии Оренбургского губернатора, управляя отделением иррегулярных войск, был очевидцем многих событий. «Записки» представляют из себя личные воспоминания. Они хотя во многих случаях носят субъективную краску в оценках лиц и событий, но помогают воссоздать ряд моментов.

В воспоминаниях большое место уделяется мероприятиям Перовского в отношении казачества, а также позиции губернатора при решении земельных споров башкир с пришлым населением. Автор отмечает гордость и самолюбие Перовского, а также исключительную его строгость. Последнюю он оценивает положительно. В то же время в записках Чернова есть места, где автор тонко критикует Перовского. Например, он пишет, что Перовский со спокойной совестью расходовал деньги, получавшиеся за труды башкир.

«Точно определенных прав, какая впоследствии даны были оренбургским генерал-губернаторам, Перовский не имел», - продолжает автор, - строил и заводил, что находил полезным, по своему усмотрению, расходы производил и на такие предметы, которые никак не могли относиться на общественный счет. Живя на кочевке среди башкир, он изображал из себя полновластного царского наместника, в его жизни и его штата являлись излишества». Таким образом, он сумел увидеть и отрицательные стороны деятельности Перовского, из-за чего мы проявляем двоякий интерес к «Запискам» Чернова.

Сведения о хивинском походе 1839-1840 гг. ярко представлены в письмах В.А. Перовского к А.Я. Булгакову и Н.В. Балкашину. Балкашин в то время был генерал-лейтенантом, командующим Башкирским войском. В письмах Перовского отражаются все его переживания по поводу неудачи предпринятого им военного похода.

Важное место в источниковой базе занимают воспоминания Бларамберга, Н.И. Кокшарова и А.О. Смирновой-Россет.

В 1901 году И.Н. Захарьин опубликовал воспоминания В.А. Перовского. Эти же воспоминания Перовского еще до этого были напечатаны П.И. Бартеневым в 1865 году в журнале «Русский архив» под заглавием «Из записок покойного графа В.А. Перовского». Но И.Н. Захарьин писал, что это описание плена у французов В.А. Перовского «печатается с рукописи»... В этих воспоминаниях Василий Алексеевич ярко описывает ужасы пленения, жестокости французов.

В книге И.Н. Захарьина также помещены письма Перовского поэту В.А. Жуковскому, когда первый совершил поездку по Италии.

В 1903 году в журнале «Русская старина» были опубликованы письма В. Перовского к В.А. Жуковскому, где отражено участие будущего оренбургского губернатора в русско-турецкой войне в 1828 году.

Ценный источник представляет «Отчет по управлению Оренбургским краем с 1833 по 1842 годы», который Перовский представил Николаю I по завершении первого периода своего губернаторства. В отчете представлены «основные началы» внутренней и внешней политики Перовского в Оренбургском крае.

Представляет интерес для темы сборник документов и материалов «Караван-сарай».  В книгу вошли поэтические строки, исторические очерки, архивные документы, рассказывающие об истории строительства Караван-сарая, воспоминания современников о его торжественном открытии. В книге уделяется внимание биографии Перовского, который поднял инициативу о строительстве этого комплекса.

Приводятся данные о его жизни из Российского государственного исторического архива. Интересны письма Перовского архитектору Караван-сарая Брюллову; важны документы указного характера в отношении начальников башкирских и мещерякских кантонов, где генерал-губернатор пишет, что намерен он приступить к построению общественного башкирского постоялого двора или Караван-сарая, в котором мог бы останавливаться со всеми удобствами каждый башкир и мещеряк без всякой платы. Здесь также помещены письма генерал-губернатора членам царской семьи по решению данного вопроса.

Ценные документы содержит сборник документов и материалов «Законы Российской империи о башкирах, мишарях, тептярах и бобылях». В сборник включено большое количество указов, которые были приняты в результате многократных обращений по этим вопросам губернатора Перовского.

Важным является издание «Оренбургский губернатор Василий Алексеевич Перовский. Документы. Письма. Воспоминания». В книге очень много официальных писем, распоряжений, приказов, воспоминаний самого В.А. Перовского, его друзей и родственников. Как известно, такие документы обладают неоценимым качеством - приближают нас к отраженному времени, создают ощущение личного погружения в ту эпоху с ее государственными, историческими событиями, позволяют вынести объективную оценку фактам, сопоставив точки зрения ряда современников Перовского. В данной книге приводится много воспоминаний, писем известных русских писателей, бывавших в Оренбургском крае (А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, А.К. Толстого, Л.Н. Толстого, В.И. Даля, А.Н. Плещева).

В работе также были использованы материалы периодической печати. Это - различные распоряжения и указы Перовского по вопросам управления и хозяйства. На страницах газет также есть материалы о военных походах Перовского.

В целом, сохранившиеся архивные документы и опубликованные материалы достаточно полно позволяют объективно раскрыть тему исследования.

1. Жизненный путь В.А. Перовского

Василий Алексеевич Перовский был одним из внебрачных сыновей Алексея Кирилловича Разумовского. Отец Алексея Кирилловича Разумовского - Кирилл Григорьевич Разумовский в свое время считался видным государственным деятелем эпохи Елизаветы Петровны.

Род Разумовских и Перовских (внебрачные дети Алексея Кирилловича Разумовского от Марии Михайловны Соболевской, мещанки, которая постоянно находилась при графе Разумовском, занимая различные должности) оставили большой след в российской истории.

Корни рода Разумовских уходят в Малороссию (Украину). В начале 30-х годов XVIII в. старший сын прадеда Василия Алексеевича Перовского, реестрового казака Козелецкого повета Григория Розума Алексей «был взят с родины в придворные певчие и вскоре вошел в милость царевны Елизаветы Петровны» (дочери Петра I).

Когда Елизавета Петровна в 1741 г. в результате заговора была провозглашена императрицей, Алексей Григорьевич Разумовский становится влиятельным человеком при дворе. Биографы рода Разумовских даже пишут, что Алексей Григорьевич был обвенчан с государынею. В 1742 г. он «выписал из Малороссии своего младшего брата, четырнадцатилетнего Кирилла» (деда Василия Алексеевича Перовского). Алексей помог своему младшему брату получить хорошее образование за границей, что в свою очередь сыграло очень важную роль в судьбе Кирилла. В годы учебы он научился владеть в совершенстве французским и немецким языками. Отношение императрицы Разумовским было очень благосклонным.

Разумовским были пожалованы множество имений, а сами они были возведены в графское достоинство.

Алексей мало интересовался государственными делами, но его младший брат Кирилл сделал блестящую карьеру. В 1746 году он был назначен президентом Академии наук, а в 1750 году возведен в гетманское достоинство.

Примерно в это время Кирилл Григорьевич женился на внучатной сестре императрицы Екатерины Ивановны Нарышкиной. Потомство от этого брака составило род Разумовских.

Первенцем этого брака была Наталья, которая родилась 5 сентября 1747 года. Вторым ребенком был Алексей (отец В.А. Перовского). Все царствование Павла I Алексей Кириллович Разумовский провел в отставке и жил в Москве. В отставке он был до 1807 года. Алексей Кириллович активно занимался ботаникой. Для разведения сада в подмосковном селе Горенки он вызвал из-за границы известных ботаников. Все они изъездили Сибирь, Урал и Кавказ для пополнения богатейших горенских коллекций.

После воцарения Александра Павловича Алексею Разумовскому предложили поступить на службу. Указом правительствующего сената, данным 2 ноября 1807 года, Алексей Кириллович был пожалован в действительные тайные советники и назначен попечителем московского университета и его округа. А накануне 1810 года граф Алексей Кириллович Разумовский был назначен министром просвещения.

Алексей Кириллович Разумовский в годы работы на этой должности учредил и «с любовью опекал» Царскосельский лицей. Как известно, это учебное заведение даровал России Пушкина, отсюда вышли князь А.М. Горчаков, граф М.А. Корф, А.А. Дельвиг и другие.

Как отмечает A.A. Васильчиков, семейная жизнь графа Алексея Кирилловича сложилась непросто. В.А. Перовский, его четыре брата и пять сестер были незаконными детьми.

Законные дети графа никакой славы своему отцу не принесли. А вот «воспитанники и воспитанницы» (Перовские себя называли «воспитанниками и воспитанницами», своего отца - Алексея Кирилловича называли «благодетелем») прославили фамилию Перовских. Эту фамилию они получили по названию наследного подмосковного села Перово, где, по преданию, императрица Елизавета венчалась с их предком.

Самый старший из братьев был Николай (1784-1858), который при Александре I являлся губернатором Крыма и градоначальником Феодосии. Кстати, следует отметить, что русская революционерка Софья Перовская приходится ему внучкой.

Следующий брат В.А. Перовского - Алексей Алексеевич Перовский (1787-1836) был писателем (литературный псевдоним Антоний Погорельский) историком, филологом. Он являлся членом Российской Академии наук, действительным статским советником. Он был другом П.А. Вяземского (даже посвятил ему несколько своих стихотворений) и близким знакомым А.С. Пушкина. Алексей Алексеевич окончил в 1807 году Московский университет, стал доктором философии и словесных наук. Как пишет о нем A.A. Васильчиков, Алексей Перовский партизаном участвовал в Отечественной войне 1812 года, отличился храбростью и мужеством.

Следующий брат Василия Перовского - Лев Алексеевич Перовский (1792-1856 гг.) был известным государственным деятелем того времени. Он тоже закончил Московский университет, принимал участие в Отечественной войне 1812 и участвовал в заграничных походах 1813-1814 годов.

В гражданской службе Лев Алексеевич сделал блестящую карьеру. С 1826 года он был членом, а с 1829-го - вице-президентом департамента уделов Министерства Императорского двора, сенатором, товарищем министра уделов.

В 1852 г. он был назначен министром уделов и управляющим кабинетом Его Величества, с подчинением ему Академии художеств, Московских дворцового архитектурного училища и художественного училища и Ботанического сада. На этом поприще ему принадлежит ряд преобразований в управлении и устройстве удельных крестьян. С 1850 г. он заведовал комиссией по исследованию древностей. По его инициативе были организованы археологические раскопки. Лев Алексеевич лично участвовал в раскопках под Новгородом, в Суздале, в Крыму. В честь этого известного государственного и научного деятеля назван минерал «Перовскит» и мыс Перовского в Охотском море.

Борис Алексеевич Перовский (1814-1881) был младшим братом Василия Алексеевича Перовского. Борис Алексеевич дослужил до генерала от кавалерии, позже до генерал-адъютанта. Он являлся членом Государственного Совета. Борис участвовал в военных действиях на Кавказе. В 1858 году был назначен начальником штаба корпуса путей сообщения. Интересен тот факт, что Борис Алексеевич воспитывал сыновей Александра II, в том числе будущего императора Александра III. Борис имел одного сына - Алексея, с кончиной которого в 1887 году прекратилась графская линия рода Перовских, и трех дочерей: Марию, Ольгу и Веру.

Следует сказать несколько слов и о сестрах В.А. Перовского. Анна Алексеевна Перовская была замужем за Константином Петровичем Толстым. Но брак был неудачен, распался через год после заключения брака. Графиня Толстая жила у своего брата Алексея и воспитывала сына - Алексея Константиновича Толстого - будущего известного писателя и поэта.

Другая сестра В.А. Перовского - Ольга Алексеевна Перовская в 1819 г. стала женой Михаила Николаевича Жемчужникова, впоследствии сенатора. Она умерла рано, в 1833 году, оставив совсем маленькими семерых детей. Известны имена братьев Жемчужниковых: Алексей, Владимир, Александр и Лев.

О других сестрах В.А. Перовского А.А. Васильчиков пишет так: «Прасковья Алексеевна, бывшая замужем за Петром Александровичем Курбатовым; Мария Алексеевна, за комендантом Санкт-Петербургской крепости генерал-лейтенантом Максимом Константиновичем Крыжановским; Софья Алексеевна, за князем Владимиром Владимировичем Львовым».

У Алексея Кирилловича Разумовского были еще и законные дети от брака с В.П. Шереметьевой: Петр Алексеевич (умер в 1835 году), с ним пересекся в России род Разумовских, Кирилл Алексеевич (умер в 1829 году) душевно больной, Варвара Алексеевна (1778-1864) была замужем за князем Репниным Николаем Григорьевичем, сыном Григория Семеновича Волконского, бывшего в 1803-1816 годы оренбургским губернатором. Екатерина Алексеевна - была замужем за Сергеем Сергеевичем Уваровым и имела сына и трех дочерей.

Незаконные дети А.К. Разумовского получили очень хорошее образование для своего времени и все оставили след в российской истории. В 1805 г. по ходатайству графа А.К. Разумовского его дети - Перовские - были возведены в дворянское достоинство, но сделать то же самое для их матери графу не удалось. Мать Перовских - Мария Михайловна Соболевская на много лет пережила графа Разумовского. После смерти Алексея Кирилловича она была женой генерала Денисьева. Умерла Мария Соболевская в 1836 году.

Василий Алексеевич Перовский был предпоследним сыном Алексея Кирилловича Разумовского от Марии Соболевской. Родился он 9 февраля 1795 года на Украине в Черниговском имении Почепа. Василий Алексеевич до 10 лет находился при матери в черниговском имении Почеп, потом отдан был в Москву в пансион, а затем в университет, а затем в Муравьевское училище для колонновожатых, стал поручиком.

С начала войны 1812 г. Василий Алексеевич находится в гуще боев. В Отечественной войне 1812 г. он был адъютантом командующего армией генерала от инфантерии Милорадовича. Василию Алексеевичу довелось участвовать в Бородинской битве. Здесь он был ранен, вражеская пуля оторвала у него указательный палец на левой руке. Второго сентября 1812 года при отступлении русских войск из Москвы, Василий, выполняя в Москве поручении Милорадовича с двумя казаками, попал в плен к французам.

Все тяготы и трудности пребывания во французском плену описаны В.А. Перовским в его воспоминаниях. С началом отступления французской армии с Москвы обратно на запад, В.А. Перовский вместе со всеми пленными был отправлен под сильным конвоем в Смоленск, а оттуда дальше на запад - во Францию. Военнопленные шли в очень тяжелых условиях, если они от «усталости или по другой причине отставали от хвоста колонны более пятидесяти шагов, их расстреливали». Как пишет в своих воспоминаниях Василий Алексеевич, шел босыми ногами по крепко замерзшей грязи, пока не обменял за кусок хлеба у одного мужика его запасные лапти.

В воспоминаниях Перовского описываются жестокости французских солдат по отношению к российским военнопленным. Он пишет: «Мне случилось раз видеть старого солдата, упавшего на дороге от усталости. Француз, оставшийся, чтобы пристрелить его, три раза прикладывал дуло своего ружья к голове русского, три раза спускал курок - ружье осекалось. Наконец ушел он и прислал другого, у которого ружье было исправнее! Иногда пленные, предчувствуя свою участь, видя вдали на дороге церковь, старались дотащиться до нее, становились по несколько рядов у дверей на паперти, молились - и их застреливали...»

Все эти ужасы и страдания выпали на долю В.А. Перовского в то время, когда ему было всего восемнадцать лет.

Тяготы плена продолжались почти полтора года. В феврале 1814 года Василий Алексеевич находился вместе с другими пленными в Орлеане. И здесь Василий Алексеевич пытается бежать из плена. Первая попытка побега была неудачной. Однако, он вскоре бежал, как известно во второй раз и добрался до русского отряда. В своих незаконченных воспоминаниях он писал: «Надо быть в плену, и вытерпеть то, что я вытерпел, чтобы понять чувство надежды через несколько минут быть среди соотечественников и на свободе».

После окончания войны. Перовский был зачислен в гвардейский Генеральный штаб и некоторое время служил адъютантом генерала Голенищева-Кутузова. В 1816 г. Василий Алексеевич был переведен в лейб-гвардии егерский полк и сопровождал великого князя Николая Павловича (будущего императора Николая I) в его путешествии по России и чужим краям, а в начале 1818 года был назначен к нему адъютантом.

Вероятно в это время сложились у Василия Алексеевича хорошие отношения с будущим императором, что в свою очередь, в дальнейшем сыграло положительную роль в служебной карьере Перовского.

В 1822 году Василий Алексеевич сильно заболел и был вынужден уехать лечиться в Италию. В Россию он вернулся только через два года. В эти годы В.А. Перовский посетил Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь, Сорренто, развалины Геркулана и Помпеи.

Перовский примыкал к будущим декабристам, был членом «Союза благоденствия», но позднее в других организациях декабристов не участвовал.

А в период восстания декабристов, Василий Алексеевич, будучи адъютантом при великом князе Николае Павловиче, был всегда при нем на Сенатской площади и был контужен, «получив удар в спину брошенным из толпы поленом».

В 1827 году В.А. Перовский был отправлен императором в Черноморию для разбирательства причин беспорядков, которые там происходили. Среди зимы Перовский прибыл в Керчь, перебрался в Екатеринодар и здесь отыскал виновника - атамана черноморских казаков Власова, обвиненного в злоупотреблениях. Выехав из Екатеринодара в начале апреля 1828 г. в Тамань, В.А. Перовский как раз попал на русско-турецкую войну, участвовал в штурме и взятии Анапы, а несколько позже - Варны.

За взятие Анапы (11 июня 1828 года) он, будучи в то время полковником Измайловского полка и флигель-адъютантом, получил орден Святого Георгия 4-й степени. При осаде Варны Василий был ранен пулей в грудь. Но рана оказалась не так уж страшной, вскоре он вылечился. Однако, позже эта рана давала о себе знать. После войны Перовский был произведен в генерал-майоры, а в 1829 году получил звание генерал-адъютанта.

После войны Перовский был назначен директором канцелярии Морского штаба и зачислен в корпус флотских штурманов.

По указу Его императорского величества от 24 апреля 1833 года В.А. Перовский был назначен «исправляющим должность Оренбургского военного губернатора, с управлением и Гражданскою Частью той губернии и командующим войсками Отдельного Оренбургского корпуса».

Как отмечают исследователи, за все время своего существования, Оренбург впервые видел такого молодого губернатора. Кроме того, новый губернатор «был наделен такими полномочиями, каких никогда не имели его предшественники». Когда Перовский прибыл в Оренбург, начальник 26-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Жемчужников не захотел явиться к нему, считая себя старшим, однако он был тотчас же уволен в отставку, а Перовский вскоре после того был произведен в генерал-лейтенанты с назначением генерал-адъютантом.

Причину назначения Перовского губернатором столь обширного и в политическом отношении важного края историки видят в близком расположении к Перовскому императора Николая Павловича (Николай I), но так же и В его умственном, научном и боевом развитии.

В Оренбурге В.А. Перовский служил два раза. С середины 1833 года по 1841 год включительно он был военным губернатором и командующим отдельным Оренбургским корпусом. Второй раз, с мая 1851 года по апрель 1857 года он был в должности Оренбургского и Самарского генерал-губернатора.

Многих исследователей интересовали методы и формы управления Перовским столь обширным краем. К тому же, нужно отметить, что Перовский был яркой личностью того времени. Все это сильно отразилось в его военно-политической, административной и хозяйственной деятельности в Оренбургском крае.

С прибытием в Оренбург в 1833 году Василий Алексеевич первым делом обращает свои взоры на чиновников, которые его окружали на новой должности. Исследователь деятельности Перовского оренбургский историк П.Л. Юдин писал, что он стремился к тому, чтобы его помощники были единомышленниками, но не просто поддакивающими ему или угадывающими, что думает он сам по данному вопросу, а теми, кто радел за Отечество и Оренбургский край, был способен представить оригинальный проект на губернское суждение. Таким образом, следует отметить, что Перовский важное значение придавал кадровой политике.

Среди окружения Перовского в губернской канцелярии и других учреждениях было немало весьма образованных и деловитых помощников. Это - гвардейский офицер И.В. Виткевич, известные ученые-исследователи братья Н.В. и Я.В. Ханыковы, В.И. Даль и др. Во второй период своего пребывания в Оренбургском крае он привез с собой в Оренбург известного знатока языков, истории и быта стран Востока, их поэзии и философии, географа, археолога, нумизмата, ориентолога, талантливого и умелого организатора В.В. Григорьева.

Кадровая политика Перовского была направлена на улучшение благосостояния в крае. Новый губернатор, как видно из его деятельности, всеми силами старался, чтобы Оренбургская губерния перестала быть тем местом, где можно было нажиться, накопить богатство и уехать жить куда-нибудь за границу или в Петербург. Анализируя его предписания и предложения различного рода законопроектов в Сенат, императору, можно ярко представить эту тенденцию.

Анализируя личные качества Перовского как администратора, можно отметить, что по характеру он был строгим и требовательным к подчиненным. Жестоко карал за казнокрадство, бесчинство, лихоимство и взяточничество. Он был вспыльчивым, не стеснялся в выражениях, был человеком настроения. Стилю его руководства характерно было упорное доведение задуманного до логического конца.

Исследователи биографии и деятельности Перовского отмечают, что он в общении с подчиненными был прост, со многими из них был на «ты», не стеснялся советоваться со специалистами, особенно по вопросам, в которых недостаточно разбирался. Был тверд с неплательщиками налогов и нарушителями таможенного режима. К.И. Фишер (сенатор, с 1842 г. директор департамента железных дорог) в своих записках отмечал, что Перовский по складу ума был человеком либеральным, будучи побочным сыном Разумовского, опасался унижения и насмешек и в этом опасении был необыкновенно горд и обидчив. Он же пишет, что В.А. Перовский как рыцарь без «страха и упрека, и аристократическим лицом, ума приятного и оригинального необыкновенно нравился женщинам и был у них очень счастлив».

Внешне граф Перовский был выше среднего роста, отличался изящными манерами и обладал необычайной физической силой. Любил роскошно обставленное жилье. Его кабинет отличался экзотикой: стены увешаны мечами, саблями, пистолетами, на столе - статуэтки рыцарей, спальня устлана богатыми коврами, здесь же был шикарный турецкий диван, огромные зеркала.

Хотя Василий Алексеевич и пользовался большим успехом у женщин, но не был женат. Однако Перовский имел сына Алексея. Личная жизнь Перовского хорошо описана в статье П.Л. Юдина. Он пишет, что после приезда в Оренбург Василия Алексеевича к нему приехала одна особа. Остановилась она у Перовского. Эта женщина была известной аристократкой, женой какого-то заслуженного генерала при дворе. Женщина эта очень сильно любила Василия Алексеевича, что покинула веселый Петербург, оставила своего мужа, который уже был стар.

В Оренбурге эта дама поселилась в загородном доме губернатора, а Перовский время от времени навещал ее. На другой год у нее родился сын. Однако вскоре Василий Алексеевич по какой-то причине сильно поссорился с ней и забрал у нее сына. А та уехала в Петербург и пожаловалась императору. Оренбургский военный губернатор В.А. Перовский был вызван в столицу. Несмотря на то, что эта дама настаивала, чтобы Перовский вернул ей сына, но он остался на своем. Баронессе представлено было право время от времени навещать своего сына, но не иначе, как в Оренбурге или где будет жить Перовский. Ребенок получил фамилию отца, но без прав дворянства.

Однако Василий Алексеевич не смог дать надлежащего воспитания Алексею. Поэтому он не достиг тех высот, которые достиг его отец. 6 мая 1843 года Алексей Перовский был определен фейерверкером в Михайловское артиллерийское училище, а 7 октября 1851 г. Алексей был выпущен рядовым в Егерский генерала Чернышева полк на Кавказ. За отличия в делах против горцев 2 июня 1852 года егерь Перовский был произведен в чин прапорщика. В октябре 1855 года он был переведен в стрелковый полк Императорской фамилии.

Но в июне 1857 года по неосторожности он убил своего ординарца, за что в том же году по Высочайшей информации был лишен знака отличия военного ордена и разжалован в рядовые. Вообще, у Алексея Перовского военная служба не удалась. Уже в конце 50-х гг. XIX в. Алексей уходит в отставку. В 1867 году по указу Императора Алексей Перовский производился в Коллежские регистраторы, а затем в губернские секретари. В Оренбурге Алексей Перовский женился, но семейная жизнь была недолгой. Вскоре он скоропостижно скончался, видимо, от эпилепсии.

В Оренбурге Василия Алексеевича часто навещали его родственники: братья Алексей и Лев Перовские.

В Оренбургском крае В.А. Перовский умел поставить себя на должном уровне. Н.И. Кокшаров писал, что «все не только любили и уважали его, но и боялись». Он пользовался особенной популярностью среди башкирского населения. Н.С. Циолковский писал, что «граф Перовский пользовался в Башкирии громадным почетом и уважением, он в глазах башкирцев был вторым лицом после Магомета».

Многие историки время Перовского называют «золотым веком Оренбургского края». За годы правления В.А. Перовского изменения произошли во всем и коснулись всех жителей Оренбургского края. Отмечая это, П.Л. Юдин писал: «Обширный ум его хотел обнять все, и он жил только одной мечтою, как бы лучше устроить любимый им край, чтобы он был образцовым в России».

Большое значение в деятельности Перовского, конечно, сыграло то, что Перовский сам был одним из образованнейших людей России. Он знал множество иностранных языков, любил поэзию, музыку. При нем было открыто второе приходское училище, в губернский канцелярии возникла богатая библиотека. Современников Перовского, прибывающих из столицы в Оренбург, поражал высокий интеллектуальный уровень его окружения, оренбургского высшего общества.

Будучи образованным человеком своего времени. Перовский покровительствовал ученым и литераторам. Многие писатели и ученые работали вместе с Перовским. В 1833-1841 гг., находясь в должности чиновника особых поручений при военном губернаторе работал В.И. Даль - писатель, лексикограф, этнограф и ученый-естествоиспытатель. Именно в годы работы в Оренбуржье окончательно определились основные направления литературной и научной деятельности Даля. Вместе с Перовским работал крупный востоковед П.И. Демезон, который исследовал и опубликовал рукопись сочинения хивинского историка ХVI в. Абул-Гази Бахадурхана «Родословная тюрок».

По поручению В.А. Перовского В.И. Даль перевел с немецкого языка на русский «Естественную историю Оренбургского края» Э.А. Эверсмана. Русский перевод Даля был по распоряжению Перовского напечатан в 1840 году в Оренбурге, в типографии штаба отдельного Оренбургского корпуса в количестве 1320 экземпляров.

К своим задачам В.А. Перовский в период губернаторства в крае относил всестороннее естественно-научное изучение Оренбургского края и соседнего азиатского региона. Прибыв в Оренбург, Перовский встретил немало единомышленников, которые увлеченно исследовали Южный Урал и зауральские степи. Крупными знатоками края в то время были путешественник Г.С. Карелин, картографы А.А. Жемчужников и Н.В. Балкашин, ориенталисты П.И. Демезон и М.И. Иванов, ссыльные поляки Н. Виткевич и Т. Зан. Все эти исследователи в новом губернаторе нашли деятельного покровителя. Труды исследователей, «были одобрены, расширены и сверх того либо непосредственно призваны еще новые деятели, либо оказано возможное пособие тем, которые приезжали по собственному побуждению».

В Оренбурге при Перовском работали, пользуясь его поддержкой, такие известные ученые как В.И. Даль, Э.А. Эверсман (известный зоолог и биолог, путешественник), Г.С. Карелин, Г.П. Гильмерсон, Э.К. Гарман, А.А. Леман, Е.П. Ковалевский и др.

В отчете за 1833-1842 годы, обобщая результаты исследований «по части естественных богатств». Перовский мог выразить законное удовлетворение. Прежде всего он останавливается на успехах картографии: «Для приведения в известность естественных богатств сделаны глазомерная съемка, доставившая довольно верную карту всего края; составлены хозяйственные карты оренбургских и казачьих земель; учреждены метеорологические наблюдения в Оренбурге, Уфе и Уральске».

Особые страницы биографии В.А. Перовского - это его дружба с В.А. Жуковским и встречи с А.С. Пушкиным. По мнению пушкинистов, Пушкин был с Перовским в приятельских отношениях. По-видимому, А.С.Пушкин познакомился с В.А. Перовским в послелицейский период (1817-1818) через В.А. Жуковского, который был не только воспитателем Василия, но и его другом.

В 1833 году Пушкин приехал в Оренбург для сбора материала для своего «Истории Пугачевского бунта». Как пишет В.И. Даль, «Пушкин прибыл нежданный и нечаянный и остановился в загородном доме у военного губернатора В.А. Перовского, но здесь ему было не совсем ловко и он переселился к Далю, а обедали они у Перовского, где обычно к столу собиралось 15-20 человек.

Вообще Василий Алексеевич отличался большим хлебосольством, любил застолье, тратил на них кучу своих личных средств. Василий Алексеевич оказывал Александру Сергеевичу самое широкое содействие в собирании материалов для предполагаемой «Истории Пугачевского бунта». Я. Хамматов пишет, что Перовский так увлекся Пушкиным, что отдал ему из своей канцелярии все дела о Пугачеве и вместе с великим поэтом побывал в Бердской слободе, где когда-то находилась ставка Емельяна Пугачева.

Через месяц после отъезда Пушкина из Оренбурга, в адрес Перовского поступило письмо от нижегородского губернатора М.П. Бутурлина, в котором он уведомлял, что санкт-петербургский обер-полицмейстер сообщил ему, что за Пушкиным учрежден секретный надзор, что он считает своим долгом известить Перовского, что в случае прибытия поэта в Оренбургскую губернию Василий Алексеевич должен учинить надлежащее распоряжение об учреждении за Александром Сергеевичем на время его пребывания секретного полицейского надзора за образом его жизни, поведением. Василий Алексеевич в ответном письме написал, что Пушкин из Оренбурга отбыл более месяца назад и останавливался в его доме, поездка его в Оренбургский край не имела другого предмета, кроме нужных ему исторических изысканий.

Бутурлин, помимо официального сообщения, в частном письме тому же Перовскому писал: «У нас недавно проезжал Пушкин. Я, зная кто он, обласкал его, но должно признаться, никак не верю, чтобы он разъезжал за документами об пугачевском бунте, должно быть, ему дано тайное поручение собрать сведения о неисправностях».

А В. Вересаев свидетельствует, что однажды, после проведения беседы и застолья, проснувшись утром, Пушкин услыхал громкий хохот Перовского, который держал это письмо Бутурлина, где он приятельски предупреждал своего коллегу, что возможно Пушкин выехал в Оренбург для проведения ревизии над деятельностью оренбургских чиновников. Именно этот факт и подарил Пушкин Гоголю, в результате чего появился знаменитый «Ревизор».

Василий Алексеевич никогда не изменил своих симпатий к Пушкину. Во время гибели поэта он был в Петербурге. Здесь он пытался предотвратить роковую дуэль. Но, как известно, у него эта попытка не получилась. Перовский был в числе тех, кто проводил великого поэта в последний путь...

Одним из самых близких людей Перовского был поэт Василий Андреевич Жуковский. Как отмечают биографы Перовского, главным звеном их дружбы была взаимная любовь и глубокое уважение друг к другу. И Василий Алексеевич и Жуковский были чрезвычайно близки к семье Великого князя Николая Павловича и к нему самому. А когда Николай Павлович стал императором, «оба они были осыпаны милостями царя и на обоих были возлагаемы царские поручения величайшей важности».

Судьбы этих двух личностей каким-то образом были похожи друг на друга. Оба они были, как известно, незаконнорожденные. Жуковский был сыном помещика Бунина и пленной турчанки. Хотя такое положение несколько смущало их, В глубине души Перовский считал, что «пред Богом нет разницы между детьми законными и незаконными...». Так он и писал своему другу в своих письмах.

Однажды оба они были влюблены в графиню Самойлову. Перовский будучи от природы более откровенным, признался первым своему другу о своей любви к этой красавице. Жуковский поступил вполне дружески и даже с самопожертвованием.

Однако, графиня Самойлова осталась к ним совершенно равнодушной. В 1837 году во время путешествия наследника Российского престола, будущего императора Александра II по Оренбургской губернии вместе с ним приехал и В.А. Жуковский, будучи воспитателем Александра. Дружба Жуковского с Перовским продолжалась до конца жизни поэта.

Василий Алексеевич Перовский, несмотря на его либеральные взгляды оставался, как пишут некоторые исследователи, «сатрапом, воспитанным в духе российского императора Николая I». Он широко применял телесные наказания. Во время подавления восстания 1835 года, чтобы возбудить среди башкир взаимную вражду, он для выполнения телесных наказаний привлекал по преимуществу башкир двух полков, сформированных в 6-м и 9-м башкирских кантонах. В своем донесении от 10 августа 1835 года Военному Министру оренбургский военный губернатор писал: «Междоусобную ненависть, долженствующую произойти из сего в башкирских кантонах, почитаю я важнейшим залогом будущего спокойствия для защиты края».

Во время хивинского похода по приказу Перовского казнили солдата, позволившего возмущаться по поводу того, что погибавших солдат не хоронили в земле, а оставляли в степи, чуть прикрыв снегом.

Как известно, после безуспешного хивинского похода (1839-1840 гг.) В.А. Перовский просит у императора согласия освободить его от обязанностей начальника оренбургского края и дать ему время отдохнуть, успокоиться и залечить свои раны. Несмотря на безуспешный и трагический исход хивинского похода, все же он имел некоторое военно-политическое значение.

Хивинский хан летом 1840 года освободил русских невольников, которые находились в Хиве. Учитывая этот факт, а так же из-за хороших отношений Перовского с императором, Николай I остался в отношении Оренбургского военного губернатора «благосклонным». Николай I «искренне выразил свою признательность за твердость духа и благоразумные распоряжения, коими он (Перовский) сохранил в отряде должный порядок и сберег по возможности здоровье людей».

Еще в январе 1835 года Василий Алексеевич получил свою первую награду в Оренбурге. Ему был пожалован орден Белого Орла - один из высочайших орденов России. Награда была учреждена в 1325 году в Польше. После присоединения королевства Польского к России с 1831 года был он сопрочислен к российским орденам как императорско-царской, им жаловали как польских подданных России, так и россиян.

В 1837 году Перовский был награжден орденом Святого Благоверного князя Александра Невского. Этот орден был учрежден Петром I как военная награда в 1724 году, но он не успел им никого наградить. Награждать им стала Екатерина I за заслуги как на военной, так и на гражданской службе. После хивинского похода Перовскому было пожалованы алмазные знаки этого ордена, как знак его высшей степени.

Летом 1842 года В.А. Перовский покинул Оренбург и вместе с сыном уехал в Европу для лечения. Его беспокоило и здоровье Алеши, у которого врачи подозревали серьезную болезнь сердца и легких. Василий Алексеевич сильно любил своего сына и всегда заботился о его здоровье. Вообще, как отмечает А.О. Смирнова-Россет, Перовский очень любил детей.

После того, как Василий Алексеевич Перовский был освобожден от обязанностей военного губернатора, в 1842 г. начальником края был назначен генерал-лейтенант В.А. Обручев. Перовский не был доволен деятельностью Обручева в Оренбургском крае. В своем письме к Я.В. Ханыкову от 14 июля 1844 года он пишет, что в Оренбурге творятся большие чудеса, все идет вверх дном, Обручев «кутит», продолжает разгонять всех годных чиновников.

Вернувшись из Европы, Перовский в 1845 году был назначен членом Государственного Совета, а в 1847 году - Адмиралтейств - совета.

В 1849 году В.А. Перовский был председателем военно-судной комиссии по делу петрашевцев, к которым в частности принадлежали А.Н. Плещеев, А.И. Макшеев и А.В. Ханыков. Сохранился документ - письмо Перовского от 9 марта 1851 года управляющему Третьим отделением Собственного Императорского Величества канцелярии и начальнику штаба корпуса жандармов генерал-лейтенанту Л.В. Дубельту по поводу Александра Ханыкова, который был сослан рядовым в Орскую крепость, где продолжал прежнюю деятельность, став одним из организаторов политического кружка, существование которого было вскоре раскрыто.

Несмотря на свои дружеские отношения со старшими братьями Александра Ханыкова с Яковым и Николаем Ханыковыми, председатель военно-судной комиссии Василий Перовский в своем письме просит Дубельта и шефа корпуса жандармов графа А.Ф. Орлова не о смягчении участи юноши, а о применении к нему более суровых мер. Он пишет, что родные Александра Ханыкова сочтут милостью, если он будет сослан в какой-нибудь гарнизон, где люди скоро умирают от болезни, или даже заключен в дом умалишенных и это для них будет легче, чем видеть его в арестантских ротах и каждый день страшиться нового позора.

Многие исследователи считают, что это секретное письмо, хотя и было официальным, содержало скорее личную просьбу, и Перовский, который получил назначение на пост оренбургского и самарского генерал-губернатора, но еще оставался в Петербурге, имел одну цель - решить судьбу младшего Ханыкова без участия императора. Как известно, Перовский, знал, что Николай I по отношению мятежников и заговорщиков бывал беспощаден и никакие личные и родственные связи государственного преступника не могли смягчить его участи. И поэтому он со своей просьбой старался судьбу Александра Ханыкова решить без участия императора.

Изложенная в письме просьба Перовского была удовлетворена. Александра Ханыкова перевели в другой батальон, оставив в Орской крепости, что давало ему возможность продолжать солдатскую службу и со временем, может быть, дослужиться до офицерских чинов.

Возможно, Перовский сам бы занялся судьбой Александра Ханыкова. Но он прибыл в Оренбург 29 мая 1851 года, а Александр Ханыков умер от лихорадки через месяц, 30 июня. Вообще, во время губернаторства В.А. Перовского в Оренбургской губернии политические ссыльные успешно служили в его штате, находя применение своим способностям и даже убеждениям.

Как отмечают многие биографы Перовского, ему не нравились кабинетные занятия. Как человек, привыкший к самостоятельной и деятельной жизни, Василий Алексеевич принялся хлопотать о своем назначении в Оренбург. К тому же в 1851 году Перовский тяжело заболел. Это было обострение его старой болезни, но настолько серьезное, что Николай I счел нужным посетить его и спросить, есть ли у Перовского какое-либо желание, которое император мог бы для него выполнить. Перовский просил императора снова назначить его в Оренбург. Описание этого разговора можно встретить во многих воспоминаниях о В.А. Перовском.

Уже весной 1851 года Перовский ожидал назначения в Оренбург как чего-то уже обещанного ему. В своих записках Я. Ханыкову Перовский даже не скрывал опасения, что назначение его в Оренбург может не состоится из-за состояния здоровья. Он пишет: «Гораздо удобнее бы было для свидания выбрать часы из вечерних; утром я должен ожидать присылки за мною Государя Императора. До сих пор дело не решается - сомневаются в моем здоровье; советовались с Мандтом (Л. Манд - лейб-медик Николая I) и прочее».

В то же время, Перовский вместе с Ханыковым готовил проекты по управлению Оренбургским краем. В них речь идет об объединении Оренбургской и Самарской губерний, что Перовский рассматривает как «условие, необходимое для пользы всего края». Что касается присоединения к ним Пермской и Вятской губерний, он усматривает в этом лишь одно неудобство - «расстояние от Оренбурга».

В своих записках Перовский обсуждает кандидатуры будущих сотрудников, которых он подбирал в это время. Среди них - друживший с Я. Ханыковым востоковед и географ В.В. Григорьев, который согласился отправиться в Оренбург и служил там более десяти лет. Командующим башкирского войска Перовский в своих записках хотел видеть бывшего правителя своей канцелярии Середу.

21 марта 1851 года он получил Высочайший рескрипт о назначении его оренбургским и самарским генерал-губернатором и командующим отдельным Оренбургским корпусом. В.А. Обручев же назначался «присутствующим в Московских Правительствующего Сената департаментах».

22 марта В.А. Перовский подал рапорт военному министру, от которого последовало сообщение о выдаче ему «на подъем» восьми тысяч рублей серебром. 22 апреля Василий Алексеевич обратился с просьбой о назначении ему фельдъегеря для сопровождения и о выдаче ему прогонных денег на дорогу в Оренбург. Полученная сумма составила 667 руб. 12 коп. серебром - по числу верст (2145 ) на 15 лошадей.

В Оренбурге В.А. Перовский оказался 29 мая 1851 года. Передача Обручевым дел по управлению краем Перовскому не обошлась без инцидента. Это скорее всего объясняется тем, что Обручев в период своего губернаторства относился к своему предшественнику В.А. Перовскому с большим предубеждением и потому очень скоро в крае началась перетасовка кадров, пошла в ход отмена прежде отданных распоряжений и язвительная критика того, что было сделано Перовским. Современники этих событий объясняют это тем, что Обручев был ставленником графа Клейнминхеля, откровенного недоброжелателя Перовского.

С прибытием в Оренбург, В.А. Перовский начал по-своему решать вопросы управления. Это в свою очередь задело Обручева, и он самовольно уехал из Оренбурга. Однако, по дороге он получил предписание военного министра от 11 апреля ожидать прибытия Перовского для личной передачи ему управления краем и войсками и вернуться, продолжать и выполнять прежние обязанности. Эту ситуацию яснее всего осветил сам Обручев в рапорте военному министру.

«От 11 истекшего апреля, - писал Обручев, - я имел честь почтительнейше донести Вашей светлости, что по случаю призвания меня Государем императором к новому назначению и вследствие сделанных генерал-адъютантом Перовским некоторых распоряжений, до управления краем относящихся, я считал уже для себя неуместным дальнейшее заведование тем краем, а потому командование корпусом и заведование пограничными делами и военными сословиями передал начальнику корпусного штаба, а часть гражданскую поручил оренбургскому гражданскому губернатору.

После сего 29 числа, воспользовавшись первою представившеюся возможностью к проезду, я в 11 часов утра того же дня отправился из Оренбурга в Москву, но на пути следования своего 1 числа мая получил от Вашей светлости предписание от 11 апреля за № 3551 в изъяснение Высочайшего Его Императорского Величества повеления, дабы ожидать в Оренбурге прибытия генерала Перовского для личной передачи ему управления краем и войсками.

Во исполнение такового Высочайшего повеления, возвратившись ныне в Оренбург и вступив по-прежнему в управление краем я долгом поставляю почтительнейше донести об этом Вашей светлости».

В своих «Воспоминаниях» И.Ф. Бларамберг пишет, что прибытие графа Перовского было встречено с радостью жителями Оренбурга, поскольку его и раньше знали как щедрого и справедливого начальника. От назначения (во второй раз) Перовского все ждали многого: чиновники наград и повышения в должностях, купцы - прибылей от оживления торговли в городе, другие свободы в занятиях.

К тому же следует оговориться, что во время Обручева были сокращены казенные расходы. Будучи бережливым до скупости, Обручев, привлекал то же качество подчиненным, приучив их к умеренной, едва ли не аскетической жизни, а потому прекратил выдачу пособий отличившимся офицерам и чиновникам и сократил отпуск в долг казенного леса на постройку жилья малоимущим. В этих условиях назначение Перовского Оренбургским генерал-губернатором было встречено большими надеждами на улучшение положений всех сословий.

По словам И.К. Чернова, внутреннее управление краем за это время не было ничем ознаменовано. Интересно наблюдение автора записок о методах управления краем В.А. Перовского. Он пишет, что при вступлении в должность Перовский не говорил речи и во все время управления ни с кем не общался, не собирал комитетов, дела решались или согласием его с докладчиком или по его указанию. Начальники отдельных частей предварительно поднимали ходатайство о благоустройстве в их ведомстве, лично объяснялись с Перовским и поступали по его указаниям. Чтобы удержать такую подчиненность. Перовский подбирал начальниками людей более или менее одних с ним взглядов на дела и управление.

В целях улучшения своего здоровья с прибытием в Оренбург поручил своему старому другу, виноделу Звенигородскому, а также прежнему адъютанту, теперь генералу, Балкашину построить там необходимые летние жилища. Вскоре эта просьба Василия Алексеевича была исполнена, примерно в 129 верстах к северу от Оренбурга в живописном месте были построены летние дома. Он сразу же переехал туда.

Несмотря на плохое состояние здоровья, В.А. Перовский работал очень много. Каждые два дня из города приезжали высшие чиновники с различными бумагами. Была введена не только регулярная доставка почты, но и летучая почта с помощью верховых нарочных башкир, которые были расставлены по четыре человека через каждые десять верст от Оренбурга до летнего лагеря и везли почтовые пакеты и депеши галопом от поста к посту, так что депеша доставлялась в лагерь графа за восемь часов. Перед входом в летний лагерь был выставлен своего рода караул из башкир. Осенью Перовский вернулся в Оренбург.

Уже в следующем - 1852 году Перовский был пожалован высшим Российским орденом - Святого апостола Андрея Первозванного. Следует отметить, что этот орден был учрежден в 1698 году Петром I «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость, разные Государю и Отечеству оказанные услуги, а другим для ободрения по всяким благородным и геройским добродетелям». Орден был наградой царей, вельмож и высшего генералитета.

Через два года, после взятия крепости Ак-Мечети,. указом Императора Александра Николаевича, данным Правительствующему Сенату 17 апреля 1855 года, В.А. Перовский был возведен в графское достоинство. Об этой монаршей милости Василий Алексеевич был извещен особым Всемилостивейшим рескриптом от того же числа, объявленным в приказе по Оренбургскому корпусу 24 апреля того года за №95:

«Граф Василий Алексеевич! Состоя с 1816 года при моем Родителе, Вы были одним из ближайших свидетелей пламенного стремления Его на благо и славу России ... Вы с юных лет приобрели его доверенность и сохранили ее до самой кончины. В первом турецком походе Вы оказали под стенами Анапы и Варны мужество и самоотвержение воина, уже подвизавшегося с честью в достопамятном 1812 году. Затем многие важные поручения и в особенности устройство Оренбургского края открыли обширное поприще Вашему просвещенному и неутомимому усердию.

Незабвенный Мой родитель уважал Ваши Заслуги и ценил Вас как одного из самых ревностных исполнителей благотворных Его указаний ... В ознаменование сих чувств и в изъявление личной Моей признательности за достохвальное служение Ваше Престолу и Отечеству. Я возвел Вас указом, данным сего числа Правительствующему Сенату, в Графское Российской империи достоинство...»

Подписано: «Александр».

В последние годы своей жизни Василий Алексеевич несмотря на свою тяжелую болезнь посвятил себя работе. И.Ф. Бларамберг, который в 1854 году последний раз ездил по Оренбургской губернии,, в своих «Воспоминаниях» писал: «Граф Перовский работал много, даже очень много и сидел целый день как пригвожденный за своим письменным столом, потому что круг его деятельности был весьма обширен».

Во время своего второго губернаторства в Оренбургском крае Василий Алексеевич продолжал те начинания, которые были начаты им еще в 30-е гг. XIX в. Когда в 1856 году Петербургская Академия наук обратилась к оренбургскому и самарскому генерал-губернатору В.А. Перовскому оказать содействие в отправке научной экспедиции к Аральскому морю, сразу же получила положительный ответ. Вообще, о снаряжении такой экспедиции Перовский хлопотал давно. Таким образом, и во время второго пребывания в Оренбургском крае Василий Алексеевич, всячески содействовал изучению флоры и фауны, истории и географии не только Оренбургского края, но и казахских степей.

Однако же, расстроенное здоровье не давало нормально работать Перовскому. Поэтому в начале 1857 года он обратился к Александру об увольнении его от должности оренбургского и самарского генерал-губернатора и командира отдельного Оренбургского корпуса. В своем Монаршем благоволении от 7 марта 1857 года Александр дал на это свое согласие. Простившись со своими бывшими подчиненными и сослуживцами. Перовский оставил Оренбург и уехал в Петергоф, а оттуда в Крым. Там граф Перовский и скончался 8 декабря 1857 года.

[img2]aHR0cHM6Ly9zdW45LTI2LnVzZXJhcGkuY29tL29ZZFNoQm9EU3Uyb3J1a3VqOFpWTzhjc2RPVXZhMW85TnpFUkpRL1ZmUS1iVDVuZ0l3LmpwZw[/img2]

В.А. Перовский оставил добрую память о себе. Сохранилось мало сведений, где говорится об отрицательных моментах деятельности губернатора. Из всех губернаторов Оренбургского края более либеральным по своим взглядам был именно В.А. Перовский, хотя и в его деятельности мы видим отпечатки колониальной политики. Все же по мере возможности он старался проводить политику, отвечающую интересам и башкир, казачества и крестьянства. К тому же хорошие отношения военного губернатора с императором давали ему большие возможности в проведении им многих мероприятий в крае.

Один из биографов XIX века, известный своими работами о выдающихся людях России Пушкине, Дале и других, П.И. Бартенев, так писал о В.А. Перовском: «Это был человек высоких идеалов, сильных страстей и великодушных побуждений; но вместе с общими свойствами лучших александровских людей было в нем много своеобразного и ему только принадлежавшего: при необыкновенных дарованиях, при художественном складе сильного ума граф Перовский отличался цельным, самостоятельным характером, каких мало ... Его биография должна быть предметом общепоучительного исторического сочинения».