№ 9.

Темир. 20-го Марта 1840 г.

Благодарю за книги, любезный Николай Васильевич, многих из них не знаю и оне доставят мне несколько приятных часов. Право, кажется и вы Оренбургские не понимаете до сих пор моего положения, вызываете меня из степи, как будто бы я зажился в Париже для забав или в Риме для климата; - неужели, если мне оставаться было не зачем, стал бы я жить на месте, где рискую потерять остатки разстроенного здоровья? Через неделю надеюсь выехать отсюда, т.е. когда узнаю о количестве верблюдов, собираемых Бай-Мухамедом - прежде право нельзя.

Разумеется, что я уже пойду по слякоти, но делать нечего; одному совершенно на легке ехать мне нельзя, хотя-бы этим средством и гораздо скорее добрался я до линии, но я затащил с собою в степь много таких людей или, как говорится, лиц, которых без себя на лишний месяц оставить совестно. Из последнего моего письма Вы уже знаете, почему повторение экспедиции не так меня порадовало, как бы ожидать должно было: я получил слишком сильную и справедливую недоверчивость к счастию и физическим силам; быть может, разсудок и время сколько нибуть исправят это. - Алешу я не решусь выписать в Оренбург; если меня потребуют в Петербург, то увижу его в Москве.

Прощайте, обнимаю Вас, кланяйтесь Мансурову.

В. Перовский.

№ 2.

19-го мая, 10 часов вечера.

Благодарю за присылку забытых вещей; при всяком спросе оказывается, что Антон забыл еще много кое-чего; не было бы конца, если бы присылать все, что забыто. Сегодня просто холодно, целый день дул сильный ветер и шел дождь, по термометру 9° тепла, а теперь вечером 7°. Страшное начало, лучше-бы пришло оно в конце. - Мне вообще лучше, чем вчера, но вообще похвалиться не могу. Сегодня, боясь холода, просидел целый день в дормезе, - ужасно трясок, - на ходу ни спать, ни читать невозможно; - огромная разница с моим тарантасом, в котором мы приехали на Карав. озеро. Сегодня выступили в 4 часа, днем останавливались на 3 часа, пришли на ночлег в 8 - более сделать невозможно без изнурения лошадей, - всего прошли 50 верст. - До Аральска пройдем дней 20 - не менее. -

Прощай, обнимаю тебя и наших.

№ 4.

По маршу 3 перехода от Уральского к Аральску. 1-го июня.

Собирался писать Тебе много и теперь, как пришлось исполнить, то голова пуста и не знаю, что сказать. К Уральскому укреплению ожидал меня неприятный сюрприз: 112 человек больных 4-го баталиона, оставленных эшелонами; из них 40 отобрал и везу в Аральск; что то ожидает меня там? - Ты сказал опять, чтобы я не думал о мелочах, а я опять поблагодарю Тебя за совет и разскажу Тебе о верблюдах. - Верблюды аральские и ак-мечетские собраны, но где ждут они - узнать не мог. Киргизы на эту службу давали их с величайшим отвращением, правильнее даже сказать, что они их не давали, а их отбирали насильно, раскладкою со стольких то кибиток по верблюду. - Киргизы смотрят на них заранее, как на пропалых, - на это они имеют опыт и винить их за оказываемую неохотность было-бы несправедливо, поэтому и объявил я им, что за павших верблюдов получат они вознаграждение соразмерным избавлением от кибиточного сбора. -

Наемка верблюдов уральск-аральских неуспешна; значительного числа не достает еще на оба срока; винить в этом также нельзя никого; я оставил в Уральске Султана-правителя, поручив ему непременно собрать все нужное число. - На будущее время надо будет устроить так, чтобы киргизы сами желали наниматься для перевозки тяжестей и это сделать не трудно. - Главным образом, если ты хочешь устроить так, чтобы башкиры возвращались из Аральска с лошадьми и телегами, то и это сделать можно; давай им на обратный путь необходимое количество овса и дегтя, от недостатка того и другого пропадали до сих пор тысячи лошадей и телег, - и это повторялось ежегодно, а мы в Оренбурге жалели о потере и, признав ее неизбежною, каждый год подвергали ей бедных башкир. - В Аральске ожидает меня много хлопот; до сих пор ломаю себе голову, как удобнее устроить дело, как сформировать маршевые колонны в двояком отношении: военном и обозном верблюжьем. - Поверь, что это не так легко, как оно тебе кажется в Оренбурге.

Прощайте, больше ничего не вылезает из головы, а есть еще в ней кое-что, о чем бы хотелось Тебе сообщить. - Вариньке и Жененьке моей поклон, обнимаю тебя и их.

В. Перовский.

Мой усердный Антон забыл, или помня, оставил все, что у меня на поход было приготовлено; - многого теперь доставить сюда нельзя, а следующие три предмета пришли мне, если можно: 1) 2 шелковые сетки на лошадей, старинного заготовления, оне уже бывали со мною в степном походе, 2) Длинный рукав или кишку из резиновой материи; сверху он открыт, а снизу кончается мундштуком из кости, который вставляется не в рот; рукав этот висел на стене у моего туалетного столика, 3) походные жестяные кострюли для скорого варенья пищи; не знаю, не на кочевке-ли оне остались в моем доме?

Пиши мне подробнее об Оренбурге: установлен-ли плавучий мост перед твоим домом? Что делает Богданов, Герк и пр., пр.?

№ 6.

Будущий форт Казалы. 17 июня.

Отвечаю на письмо твое от 4-го, полученное мною третьего дня вечером в Аральске. - Твоему письму очень рад, а с экстра-почтою совершенно ничего интересного не получил. - Я счастлив, что выбрался, наконец, из Аральска; эти вынужденные стоянки, особенно в таких местах не идут впрок и здесь, кажется, не отжирели наши лошади. - Жар несносный, сегодня я от него терпел и чувствую себя не ладно; наднях было 49° и ночью бывает до 28°, это слишком; слепни также появились, впрочем до сих пор грех пожаловаться. - Об Ак-Мечете положительного ничего нет, верно однако же, кажется, что больших скопищ там нет и разлива также, а здесь между тем С.Д. прибывает заметно.

Надеюсь, что передачу Тептерей слишком торопить не будут и окончательно не решат прежде моего возвращения.

О Хрулеве пишу я подробно Начальнику Штаба, - приезд его был для меня тем приятнее, что я не могу его передать в другую колонну, а должен непременно иметь при себе. - Ты говоришь, что удержать его в Оренбурге после поданного им Начальнику Штаба рапорта было невозможно. - Я очень любопытен знать, чем можешь объяснить эту невозможность? Если и Ты также понимаешь объяснения Высочайшей воли, как Фантон, то мне остается одно: отказаться от экспедиции и как можно скорее возвратиться в Оренбург, а то Вы у меня Бог знает что наделаете. Не предъявил-ли тебе к исполнению какого либо Высоч. повеления Загряжский, который на это столько-же имеет права, как и Хрулев? - Я недоволен выбором башкир, особенно 7-го кантона; есть между ними совершенная дрянь. - Не такие были со мною в хив. экспедиции.

Не понимаю, отчего не отвечает мне Сенявин.

Если-бы ты мог понять, как я Тебе завидую, когда Ты говорил мне, что едешь на мою кочевку? Право бы отдал часть малого числа дней, которые мне остается отживать, чтобы перенестись туда. Какая прелесть должна быть теперь расчищенная роща! Надеюсь найти новые строения. Откуда Ты полагаешь, что формирование Башкирских баталионов и посылка их в степь противоречит моему мнению о вреде иметь в степи магометанские поселения? Разве Ты полагаешь, там нет башкир?

Я могу сказать решительно, что прежде теперешней экспедиции не имел я понятия о степи и из многого заключаю, что Ты ее забыл. Никто еще о ней не сказал то, что следует, и не описал, как она есть. Поселения в степи вообще и особенно в Аральске есть вещь чудовищная, хлебопашество, и особенно как оно теперь распростран. киргизами близь линии, есть дело страшное, как и всегда: объяснять, как и почему, некогда. - Прощай, любезный друг; не прежде как через 15 дней буду у Биш-Арны. Боюсь за лошадей, - появился слепень, - на вчерашнем переходе в первый раз было несколько присталых лошадей…

Обнимаю Тебя и всех наших.

В Аральске священник служил обедню, как я еще нигде не встречал, превосходно, - я взял его с собою в Ак-Мечеть.

В. Перовский.

Все производимые Богдановым работы относятся до Генер. Губерн., - почему записки о них доставляются мне через Фантона?