Т.В. Гущина, Е.Ю. Лебедева

Письма Н.М. Муравьева и С.П. Трубецкого к их другу В.А. Римскому-Корсакову в 1822 г.

Переписки декабристов до разгрома тайных обществ в 1825-1826 гг. сохранилось немного, большая часть писем была уничтожена как возможный компрометирующий материал. Тем не менее новые материалы периодически находятся, а иногда даже и не совсем новые, но когда-то пропущенные исследователями по разным причинам.

Так, в ОПИ ГИМ хранятся документы под названием «Бумаги, найденные после смерти Владимира Римского-Корсакова 1829» (до 1980 г. фонд 353, после фонд 420), среди них три письма Никиты Михайловича Муравьева и одно - Сергея Петровича Трубецкого к их другу декабристу Владимиру Александровичу Римскому-Корсакову, все относятся к началу 1822 г.

Четырехстраничное послание С.П. Трубецкого к В.А. Римскому-Корсакову в публикацию эпистолярного наследия, вышедшего в серии «Полярная звезда» в 1987 г., не включили, вероятно сочтя его малоинформативным1.

Оно состоит из уверений Трубецкого в дружбе и любви, упоминания о его женитьбе и замечания насчет отдачи его долгов. Письма Никиты Муравьева, напротив, содержат довольно много сведений о его занятиях, чтении и интересах. Сам факт его близкой дружбы с Владимиром не является чем-то новым - в уже опубликованных письмах имя Корсакова встречается достаточно часто и именно в дружеском контексте2.

Членство Владимира в Союзе благоденствия тоже давно известно. Однако дружественные отношения с лидерами Союза благоденствия, включая, как будет показано ниже, Николая Тургенева и Сергея Муравьева-Апостола, дают основание предполагать, что его участие в этой организации было куда интенсивнее, чем считалось раньше.

Яркими страницами в биографии В.А. Римский-Корсаков похвастаться не может. Родился он, по его собственному утверждению, 16 декабря 1796 г. в Петербурге3. Он и два его брата, Николай (1792-1814) и Михаил (1804-1882), были незаконнорожденными  сыновьями генерала от инфантерии Александра Михайловича Римского-Корсакова (1753-1840), известного военного деятеля Екатерининского времени, карьера которого затормозилась при Павле из-за военных неудач (во время Швейцарского похода Суворова в 1799 г.), но возобновилась при Александре I.

В 1806-1809 и 1812-1830 гг. Александр Михайлович -литовский генерал-губернатор. В промежутке между губернаторствами успевает принять участие в войне со Швецией. Матерью его детей считается баронесса Анна Ивановна Францева, указанная в метрике о крещении их младшего брата Михаила4. В 1801 г. Александр Михайлович усыновляет своих «воспитанников» Николая и Владимира, и они получают его фамилию5.

Не удалось установить, учился ли Владимир в каком-нибудь учебном заведении или получил только домашнее образование. В любом случае образование это было достаточно хорошим, потому что военную службу молодой человек начинает с 18 сентября 1813 г. в юнкерах лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригады, где требовалось отличное знание математики. 22 октября он уже портупей-юнкер.

В его формуляре отмечено, что «по-российски, французски, немецки, артиллерии и арифметике знает»6. В заграничных походах, куда успели попасть многие его сверстники, Владимир участия не принимает, вероятно к вящей радости отца, потерявшего там в 1814 г. своего старшего сына Николая, поручика Изюмского гусарского полка.

2 сентября 1814 г. Владимира производят в офицеры и переводят в 21-ю конно-артиллерийскую роту, 13 декабря 1815 г. он получает чин подпоручика. Ровно через месяц его снова переводят, на сей раз в лейб-гвардии Семеновский полк, которым в 1798 г. командовал его отец, где до него служил его старший брат Николай и где происходит его знакомство с С.П. Трубецким и братьями Муравьевыми-Апостолами. С последними он еще и живет на одной квартире в офицерских казармах Семеновского полка. Знакомство с Никитой Муравьевым можно, по-видимому, отнести к этому же периоду.

К 1817 г. Владимир уже тесно общается с организаторами Союза спасения. Еще одно подтверждение этому - прием в «декабристскую» ложу «Трех добродетелей» в мае 1817 г., когда там уже состоят и братья Трубецкие, и братья Муравьевы-Апостолы, и Федор Шаховской, и Никита Муравьев, уже присоединился Павел Пестель, а руководителями избраны Павел Лопухин и Александр Николаевич Муравьев. Целями ложи в это время были не столько масонские практики, сколько поиск и вербовка сторонников в тайное общество7. Скорее всего, Владимир тоже состоял в Союзе спасения.

В Москву вместе с Гвардейским корпусом в 1817-1818 гг., несмотря на первоначальное назначение8, он так и не попал, и Московский заговор случился без него. Впрочем, товарищи в Москве его не забывали, Никита Муравьев в переписке с матерью не раз передавал ему приветы, а Сергей Муравьев-Апостол, описывая свое пребывание там зятю Ф.П. Ожаровскому9, шутил, имея в виду темперамент своего друга: «Корсаков, которым вы нам угрожаете, не здесь и не приедет вовсе. Его появления вовсе не опасаются в Москве, где так увлечены красотой, что все пылает <...>»10.

К сожалению, не обнаружены письма Сергея к Владимиру, а они были. Приехавший в мае 1818 г. в Москву К.Н. Батюшков пишет Екатерине Федоровне, матери Никиты, 19 мая: «Здесь нашел я всех Муравьевых и Сергею отдал письмо Корсакова, которому кланяюсь»11. А в следующем письме Батюшкова, от 23 мая, есть свидетельство, что молодой человек произвел на него очень благоприятное впечатление: «<…> и прошу напомнить всем знакомым, особенно Корсакову, с которым знакомство столь приятно и разлука столь тягостна»12.

Приветы поэта Владимиру встречаются и в других письмах 1818 г.

Веселый нрав Корсакова, впрочем, не мешал ему интересоваться серьезными предметами. Среди его сохранившихся бумаг 181601823 гг. мы находим материалы по римскому праву, политической истории Европы, политической экономии и даже проект нового административного деления России13.

Служба в гвардии между тем шла своим чередом. Владимир не принимал участия в наполеоновских войнах, но по чинам он не уступал своим однополчанам М. Муравьеву-Апостолу и И. Щербатову, которые воевали с самого начала Отечественной войны и до взятия Парижа. 25 марта 1817 г. он (как и они) уже поручик, а 11 мая того же года назначен полковым адъютантом - должность, требующая аккуратности и знания фрунта14.

15 декабря 1819 г. ему присвоен чин штабс-капитана, причем получает он его, будучи в отпуске, куда уезжает в сентябре 1819 г. для лечения, вероятно как и Трубецкой, от чахотки.

Сергей Петрович к этому обстоятельству не остался равнодушен. В письме к Н.И. Тургеневу от 2/14 августа 1820 г. он спрашивал: «<…> где Корсаков и что его здоровье; вы писали об худом его состоянии, и с тех пор не мог ничего узнать о нем»15.

Болезнь действительно была серьезной. Сведения об этом мы находим и у Никиты Муравьева в первом из публикуемых писем: «О вас было много противоречивых новостей, и мы вас даже оплакали <…>».

Дружба Владимира с декабристом Н. И. Тургеневым зафиксирована в дневнике последнего16, в том числе интересна характеристика, которую ему дал Тургенев: «Сегодня целый вечер сидел у меня Корсаков. Хороший малый. В нем есть какая-то энергия, какой редко можно найти в молодых людях в теперешних государствах европейских. Дай Бог, чтобы такие качества молодых русских не были потеряны для России»17.

Расформирование Семеновского полка после так называемой Семеновской истории - выступления 16-18 октября 1820 г. солдат 1-го батальона против полкового командира Ф.Е. Шварца, замучившего полк своими непомерными требованиями, коснулось всех, в нем служивших, даже тех, кто в тот момент отсутствовал.

Судьба отсутствовавших решилась на месяц позднее, чем остальных: приказ о переводе Владимира в Черниговский пехотный полк майором был подписан 5 декабря. Почему туда - неизвестно, Сергей Муравьев-Апостол в письме сослуживцу Ивану Щербатову полагал, что «все офицеры переведены в полки, стоящие близ в губерниях, где их родственники или имения»18, но у Владимира и жительство отца, и его имения были в совершенно других местах (зато в Черниговском пехотном полку совершил свои первые боевые походы в 1768 г. Александр Михайлович, отец Владимира).

В Черниговский полк Владимир не является, а там, между прочим, наблюдается нехватка штаб-офицеров. В итоге 22 марта 1821 г. туда прикомандировывают его друга, подполковника Полтавского пехотного полка Сергея Муравьева-Апостола, в качестве командующего 3-м батальоном19. Пока временно, ибо вакансия числится за майором Римским-Корсаковым.

В мае 1821 г. Александру I на стол ложится донос М.К. Грибовского20 о тайном обществе, и там, кроме Муравьевых, «недовольных неудачею по службе и жадных возвыситься», среди «примечательнейших по ревности» Н. Тургенева, Бурцева и других есть и некий Корсаков. Грибовский не уточнил, к какому полку принадлежал этот Корсаков, так что остается только гадать, имел он в виду Владимира или его дальнего родственника Григория Римского-Корсакова.

Григорий Александрович был, конечно, более заметной фигурой, его резкие политические высказывания, в том числе о Семеновской истории, и скандальная отставка21 сделали его, вероятно, основным подозреваемым.  Когда  во  время  расследования причастности  офицеров  к бунту Семеновского полка всплыла фамилия Корсакова, это возбудило особое внимание императора.

Переписка о «бумагах Корсакова» занимает немало листов в военно-судном деле семеновских офицеров22. И по иронии судьбы происходит именно тогда, когда Владимир вернулся на родину.

Бумаги Корсакова, как оказалось принадлежавшие Владимиру Римскому-Корсакову, однополчанину Сергея Муравьева-Апостола и Ивана Щербатова, было велено изъять и досмотреть.

В рапорте от 9 января 1822 г. Сергей Муравьев-Апостол сообщает: «<…> служивший в бывшем лейб-гвардии Семеновском полку штабс-капитаном, а ныне майор Римский-Корсаков, отъезжая из Петербурга в 1819 г. по получении отпуска до излечения болезни, забыл на квартире в казармах полка, где он стоял вместе со мною, портфель с бумагами, содержание коих мне вовсе неизвестно.

Портфель сей долго хранился у меня в ожидании возвращения Корсакова: когда я в начале 1820 г. был отпущен в домовой отпуск, то я его отдал на хранение князю Щербатову, который по возвращении моем мне его возвратил. Портфель сей оставался у меня до перевода моего в армию, тогда я его, сколько упомнить могу, вместе с моими книгами перевез и оставил в доме госпожи тайной советницы Катерины Федоровны Муравьевой, что на Фонтанке близ Аничкова моста23.

В итоге проводивший следствие генерал А.Ф. Орлов счел их не относящимися к делу, и судьба «запечатанной портфели черного цвета» осталась неизвестной.

Возвращение Владимира в конце 1821 г. в Вильну имело две цели - что-то решить со службой и оформить сделку с имениями отца. 9 декабря 1821 г. он совершил в Виленском Главном суде купчую - за 330 тыс. рублей приобрел у своего отца несколько имений24. Сделка, вероятно, была фиктивная, ибо суммы, уплаченной Владимиром, ему самому взять было неоткуда.

Почему передача родовых имений совершилась именно таким образом, неизвестно, но иногда так делали, чтобы обезопасить имения в случае служебных неприятностей, связанных с необходимостью уплаты в казну больших сумм25. В 1826 г. Владимир написал завещание, где все эти владения в случае его смерти отходили отцу26.

Параллельно он вел переписку с командованием 1-й армии, куда входил его полк, а Александр Михайлович хлопотал за сына перед императором. И где-то в это время Никита Муравьев, обретаясь по службе в Минске27 (тогда это довольно захолустный город), узнал, что его дорогой друг вернулся в Россию после двухлетнего отсутствия и находится относительно недалеко, в Вильне. К этому периоду и относятся сохранившиеся три письма Никиты Муравьева к Владимиру.

Встречу и впечатления от нее Никита описал матери, Е.Ф. Муравьевой: «Генваря 9-го дня 1822-го года. Г. Минск. <…> Узнав, что Корсаков возвратился из чужих краев и находится в Вильне [в 180 верстах от Минска], я писал к нему и звал его на несколько дней. В пятницу ввечеру отворяется дверь, и он входит. Он теперь совершенно здоров.

Но я нахожу, что он весьма похудел. Он много расспрашивал о вас, о Саше и просил меня свидетельствовать вам свое почтение. Мы провели вместе субботу и воскресенье, а сегодня он сбирается ехать назад в Вильну. Я нахожу, что он много потерял своей веселости и живости». Далее идет приписка Владимира, которая еще раз демонстрирует его близкие отношения со всем семейством Муравьевых: «Я беру перо, дорогая и почтеннейшая Катерина Федоровна, чтоб напомнить вам о заблудшей овечке. Я уже несколько дней нахожусь с вашим Вениамином, которого нашел в совершенном здоровье.

Мы больше не ведем с ним споров, кои заставляли вас трепетать; я постарел, следовательно, я более мудрый, тем не менее мои чувства к вам нисколько не постарели, я неизменно испытываю к вам ту же привязанность и почтение, что и всегда. Соблаговолите принять мои уверения и сохраните память о Корсакове»28.

В следующем письме, три дня спустя, Никита снова повторяет свои впечатления, похоже, он расстроен, что его старый друг больше не тот задорный юноша, что два года назад: «Он теперь выучился играть в шахматы очень хорошо и выиграл у меня несколько партий. Он теперь здоров, но весьма похудел и потерял очень много своей живости»29.

Если первое публикуемое нами письмо Никиты, от 2 января 1822 г., приветственное, то из второго и третьего становятся понятны темы, которые обсуждались во время личной встречи, - история, экономика и землепользование. Об этом свидетельствует книгообмен между друзьями - историко-экономические труды Сисмонди, де Баэра, статья Н.С. Мордвинова, известного своими «Мнениями» по разным экономическим вопросам, ну и в качестве развлечения - работы военного историка де Лаверна о наполеоновских войнах.

Никита в это время пишет свою «Конституцию», вероятно, какие-то моменты из нее тоже были предметом дискуссии. Правда, как уверял сам Владимир, спорить они уже не спорили.

Из упоминаемых в письмах знакомых хочется обратить внимание на Матвея Муравьева-Апостола, о котором Никита пишет дважды - и без фамилии, просто Матвей. Похоже, они вспоминали братьев Муравьевых-Апостолов при встрече, иначе трудно объяснить, почему Никита уверен, что адресат поймет, о ком идет речь: в апреле 1817 г. Матвей покинул Петербург и не был там несколько лет. Матвей, впрочем, Корсакова прекрасно помнил.

30 января, отвечая на письмо Никиты, он передает ему привет: «Мне весьма приятны воспоминания Корсакова. Вчера я видел в доме тетушки его отца и просил его напомнить ему обо мне»30.

В отличие от приземленных, четких и ироничных писем Никиты Муравьева письмо Сергея Трубецкого - это бурный поток дружеских чувств, довольно пафосный, но, несомненно, искренний. Примечательно, что, говоря о своем семейном счастье, имя жены он не называет, т. е. его адресат уже знает, кто она. Обмен новостями между Трубецким и Владимиром все-таки был, хотя и шел через третьих лиц, чего нельзя сказать о Муравьевых.

К середине февраля 1822 г. приходит ответ на просьбу А.М. Римского-Корсакова о продлении отпуска его сыну: «Высочайше позволено находящемуся в отпуску до излечения болезни сыну Вашему майору Черниговского пехотного полка Римскому-Корсакову отправиться за границу к водам и пробыть там до излечения той болезни»31. Владимир снова уезжает в Италию32.

Поскольку сроки возвращения не определены, вакансия в Черниговском пехотном полку считается свободной, и туда в мае окончательно переводят Сергея Муравьева-Апостола. Такое вот стечение обстоятельств.

Весной 1826 г., когда командование после многочисленных арестов членов тайных обществ снова столкнулось с нехваткой офицеров в армии, дежурный генерал А.Н. Потапов писал Александру Михайловичу о необходимости  возвращении  его  сына  Владимира  из  отпуска,  иначе  придется «учинить распоряжение об увольнении его вовсе от службы по случаю настоящей надобности в штаб-офицерах в Черниговском пехотном полку»33.

После ареста Сергея Муравьева-Апостола вакансия штаб-офицера в полку снова была открыта.

Следствие над декабристами почти не затронуло Владимира, в Вильну он вернулся в мае 1826 г., когда его участие в Союзе благоденствия Николай I повелел «оставить без внимания». Его связи с тайными обществами вообще могли остаться неизвестными, если бы не показания Ивана Бурцова, данные им 16 января 1826 г. и включавшие в себя список членов Союза благоденствия, в том числе ранее неизвестных следствию34. «Вследствие  показания полковника Бурцова, назвавшего 20 новых лиц членами общества, были спрошены некоторые из главных членов тайного общества о прикосновенности сих лиц к тайному обществу»35.

В списке фигурировала фамилия Корсакова, но снова без уточнения - который. Владимира называют только Никита Муравьев и Сергей Трубецкой. Никита отвечает, что «был штабс-капитаном в С[оюзе] благод[енствия], но в 1819 году оставил общество и не имел вовсе никаких сношений с оным. Л[ейб] Г[вардии] Семеновского полка штабс-капитан (ныне майор)»36.

Сергей Трубецкой тоже вспоминает давнего друга: «Сын Виленского губернатора, служивший в Семеновском полку, после находился в каком-то пехотном и отпущен с 1820 г. за болезнию в чужие края. Состоял ли он тогда в обществе, наверное не помню, но знаю, что участия никакого не принимал»37.

Сергей Муравьев-Апостол то ли не был спрошен конкретно про Корсакова, то ли умолчал. В общем, назвали, но упор сделали на «участия не принимал». Хотя принимал, еще как принимал.

Несмотря на прощение, возвращаться на службу у Владимира не было ни малейшего желания. С помощью отца он просит об отставке по болезни, и болезнь эта явно не та, с которой он уезжал лечиться за границу: в лекарском свидетельстве фигурирует «ломота в колене правой ноги с окреплою опухолью»38. Была ли эта ломота в колене реальностью, остается только гадать.

Два года Владимир живет в Вильне, но после начала Русско-турецкой войны решает вернуться в армию, и 28 июня 1828 г. «уволенный подполковником майор Черниговского пехотного полка Римский-Корсаков в тот же полк в чине майора»39 занимает вакансию батальонного командира. Полком командует подполковник В.Н. Щетинин, который в конце 1828 года заболел40, так что некоторое время Владимир исполнял обязанности командующего Черниговским полком, который 30 апреля 1829 г. сдает подполковнику Круммелю41.

Что же касается боевых подвигов, то «за сражение в минувшую противу турок войну 1829 года майя 5 числа при обложении крепости Силистрии, где с примерною храбростию и мужеством вел батальон 3 раза на штыки и занял три шанца, из которых последний был занят многочисленным неприятельским регулярным войском, и, подвергаясь сам с головы колонны большой опасности, показал отличную храбрость», указом от 1 августа 1829 г. он был пожалован орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом42.

Следующим шагом в его военной карьере был чин подполковника и назначение командующим Троицким пехотным полком, высочайший приказ подписан 28 августа 1829 г.43.

Увы, за два дня до этого Владимир был убит: «<…> пуля поразила его в голову в то самое мгновение, когда он приступом взошел на неприятельскую батарею при взятии Шумлы»44.

После гибели Владимира была составлена опись оставшихся вещей, часть из которых досталась «недостаточным молодым людям, произведенным из пехотного графа Дибича-Забалканского полка45 за отличие в сражении в офицеры»46, в основном предметы одежды и униформы. А также бумаги, в том числе те, в которых сохранились публикуемые здесь письма его друзей прошлых лет - Никиты Муравьева и Сергея Трубецкого. Не многие рисковали хранить у себя такие письма. Владимир Римский-Корсаков рискнул, спасибо ему за это.

Перевод с французского выполнен авторами.

Примечания:

1 Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности: в 2 т. Т. 2. Письма, дневник 1857-1858 гг. Иркутск, 1987. С. 59.

2 В кн.: Муравьев Н.М. Сочинения и письма (Т. 1. Письма (1813-1826). Иркутск, 2001) Владимир Александрович упоминается в письмах Никиты 12 раз (с. 144, 147, 149, 151, 199, 201, 249, 251, 252, 256, 265, 271). Корсаковы, отмеченные в именном указателе как В.А. Римский-Корсаков, на с. 172, 189 и 227 идентифицированы ошибочно.

3 Возраст в данном случае он указывает 21 год, т. е. год рождения - 1795. В прошении об отставке в 1826 г. (РГВИА. Ф. 395. Оп. 82. Отд. 2. Д. 266. Л. 8) он указывает свой возраст как 29 лет, т. е. год рождения -1796. Авторы склоняются к 1796 г., поскольку в масонском протоколе могла быть описка - «21 год» вместо «21-й год».

4 ЦГА Москвы. Ф. 203. Оп. 745. Д. 145. Л. 42. Почему А.М. Римский-Корсаков жил десятилетия с баронессой А.И. Францевой, но так и не женился на ней, неизвестно. Возможно, она была замужем и не могла получить развод. В метрической записи о рождении брата Владимира, Михаила, указаны как его мать, так и отец, что для незаконнорожденного было нечастым случаем. Метрическую запись Владимира обнаружить пока не удалось.

5 РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Ч. 111 m. Д. 54629. Л. 1-3. Поскольку у родного брата Александра Михайловича, Петра, не было детей, он не возражал, чтобы «воспитанники» его брата стали законными наследниками фамилии.

6 РГВИА. Ф. 395. Оп. 82. Отд. 2. Д. 266. Л. 8-8 об. Здесь и далее даты производства приводятся по формуляру, представленному Владимиром в 1826 г. в прошении об отставке.

7 О декабристах в составе ложи «Трех добродетелей» и ее целях см.: Серков А.И. Российские масоны. 1721-2019. Век XIX. Биографический словарь: в 4 т. М., 2020. Т. 4. С. 468-476; Он же. История русского масонства XIX века. СПб., 2020. С. 149-158. После временного закрытия ложи в связи с отбытием большинства ее членов в Москву Владимир переходит в ложу «Северных друзей», но к концу 1818 г. разочаровывается в масонстве, как и Никита Муравьев (Он же. Российские масоны. 1721-2019. Т. 3. С. 258).

8 РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д. 1524. Л. 189.

9 Ожаровский Франц Петрович (1785-1841), муж покойной сестры С.И. Муравьева-Апостола Елизаветы (1791-1814).

10 ГА РФ. Ф. 1002. Оп. 1. Д. 4. Л. 84 (пер. с фр. Евгении Шуваловой).

11 Батюшков К.Н. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Из записных книжек. Письма. М., 1989. С. 487. Комментаторы этого издания ошибочно считали, что речь шла об Алексее Ивановиче Корсакове (1751-1821), директоре горного корпуса (с. 679).

12 Там же. С. 489.

13 Упомянутые материалы и некоторые другие бумаги Владимира находятся в фонде документов А.М. Римского-Корсакова, которые поступили в ГИМ в составе коллекции Щукина (ОПИ ГИМ. Ф. 353. Ед. 14. Л. 2-83 об.).

14 Полковой адъютант - обер-офицер, ведущий делопроизводство по строевой и регистрационной части в полку, а также занимающийся организацией построений, внутренней и караульной службы.

15 Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности: в 2 т. Т. 2. Письма. Дневник 1857-1858 гг. Иркутск, 1987. С. 67. В примечании к этому письму (с. 465) указано, что речь идет о Николае Александровиче Корсакове, лицейском товарище А.С. Пушкина и И.И. Пущина, чиновнике Коллегии иностранных дел, скончавшемся в 1820 г. в Италии. Но нет никаких сведений, что Трубецкой и Тургенев были знакомы с этим юношей. Зато они оба были дружны с Владимиром. Широко распространенное в личных документах первой половины XIX в. сокращение двойных фамилий до одной части (Бестужев-Рюмин до Бестужев, Бобрищев-Пушкин до Пушкин и т. д.) в случае с Римским-Корсаковым повлекло за собой путаницу в персоналиях у последующих исследователей.

16 В комментариях к дневникам Н.И. Тургенева Корсакова считали декабристом, членом Северного общества, поручиком Гренадерского полка Михаилом Матвеевичем Корсаковым (Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Дневники и письма Николая Ивановича Тургенева за 1816-1824 годы. Пг., 1921. Т. 3. С. 515), однако в то время, в 1818-1819 гг., Михаил Матвеевич вообще не служил в Петербурге, а учился в Ярославском Демидовском училище высших наук. В самом дневнике сказано, что Корсаков - сын литовского губернатора, коим и являлся Владимир Александрович (с. 198).

17 Запись сделана 20 дек. 1818 г. (там же, с. 179). Есть также запись от 25 апр. 1819 г.: «Вчера, как начал писать, пришли Трубецкой и Корсаков» (с. 192) и несколько других (с. 2, 198).

18 Дубровин Н.Ф. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883. С. 277. Сам Сергей Муравьев-Апостол был переведен в Полтавский пехотный полк, на тот момент квартировавший в Полтаве, недалеко от имения его отца Хомутец.

19 О чем извещает рапорт В.К. Тизенгаузена (РГВИА. Ф. 36. Оп. 3/847. Д. 14. Св. 2. Л. 98).

20 Записка, найденная в кабинете покойного государя, представленная его величеству в 1821 г. генерал-адъютантом А.Х. Бенкендорфом (составлена Грибовским) // Рус. архив. 1875. Кн. 3. № 12. С. 423-430.

21 В отставку Г.А. Римский-Корсаков был отправлен за расстегнутый на приеме воротник мундира, что было против правил, но фактически - за свои резкие политические высказывания, которые донес до императора командующий Гвардейским корпусом И.В. Васильчиков.

22 Это военно-судное дело частично опубл. в изд.: Декабристы : сб. материалов / Всесоюз. б-ка им. В. И. Ленина. Л., 1926. С. 103-249.

23 РГВИА. Ф. 801. Оп. 77/18. Д. 24. Ч. 1. 3 Отд. Л. 428-428 об.

24 Как гласит купчая, Тульской губернии Епифанского уезда сельцо Сукромна, деревню Каменка и Орловской губернии Архангельского уезда деревню Вышний Кунач (ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 76-76 об.). В Сукромне А.М. Римский-Корсаков и был похоронен.

25 Возможно, это все те же неприятности, о которых упоминает Никита в письме к матери от 7 июня 1822 г. (Муравьев Н.М. Сочинения и письма. С. 281).

26 Завещание было составлено дважды: в 1826 г. и повторное, с уточнениями насчет вещей и небольших денежных сумм, - 25 авг. 1828 г. (ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 80-81, 83).

27 Гвардейский корпус и его штаб, где служил Никита, весной 1821 г. были выведены из столицы в западные губернии под предлогом возможного участия русских войск против революций в Европе и чтобы снизить политическую напряженность среди солдат и офицеров после волнений в Семеновском полку и его расформирования. Вернулся корпус летом 1822 г.

28 Муравьев Н.М. Сочинения и письма. С. 251.

29 Там же. С. 252.

30 ГА РФ. Ф. 1153. Оп. 1. Д. 117. Л. 4 об.

31ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 71. Кроме ответа П.М. Волконского, в бумагах Владимира сохранилось письмо начальника штаба 3-го пехотного корпуса, куда входил Черниговский полк, кн. М.Д. Горчакова. Горчаков думал, что Владимир увольняется в отставку: «<…> нет никаких трудностей с тем, чтобы ваша отставка была принята» (там же. Л. 39), но не тут-то было!

32 Никита писал матери 8 мая 1822 г. из Вильны: «По приезде сюда я являлся здесь в[ел]. к[н]. Н[иколаю] П[авловичу] и Александру Михайловичу, который осведомлялся о вашем здоровье и сказал мне, что сын его писал уже из Венеции» (Муравьев Н.М. Сочинения и письма. С. 271).

33 ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 72-72 об.

34 ВД. Документы. М., 2001. Т. 20. С. 195.

35 ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 273. Л. 39.

36 Там же. Д. 243. Л. 25.

37 Там же. Л. 22.

38 РГВИА. Ф. 395. Оп. 82. Отд. 2. Д. 266. Л. 8-8 об.

39 Русский Инвалид, или Военные ведомости. 1828. 19 июля. № 179. С. 714.

40 Подполковник В.Н. Щетинин командовал Черниговским пехотным полком с 5 дек. 1827 г., в 1828-1829 гг. болел лихорадкой и ревматизмом, о чем указывал в своем прошении об отпуске (РГВИА. Ф. 395. Оп. 88. Д. 360. Л. 1).

41 Квитанция о сдаче-приеме полка сохранилась (ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 84-84 об.).

42 Там же. Л. 73.

43 Высочайшие приказы о чинах военных за 1829 год. СПб., 1830. С. 547.

44 Это цитата из письма ген. А.И. Красовского к отцу Владимира (Список лиц рода Корсаковых, Римских-Корсаковых и князей Дондуковых-Корсаковых с краткими биографическими сведениями. СПб., 1893. С. 35).

45 Так с июля 1829 г. назывался Черниговский пехотный полк.

46 «Ведомость вещей, оставшихся после убитого в сражении 26 августа 1829 года пехотного графа Дибича-Забалканского полка подполковника Римского-Корсакова» включала в себя также денежные суммы с указанием расходов на похороны («После смерти покойного употреблены на похороны 210 р.») и получено третного жалованья - 88 червонцев или чуть больше 1000 р. ассигнациями (ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 86-87).

2

20 января 1822. Минск

Дорогой друг, я пишу вам несколько строк, чтобы вы были в курсе того, что происходит [у нас]. Ж[елтухин]1 прибыл два дня назад. Вчера мы все устроили прощальный ужин Бенкендорфу2, которому нужно было уезжать этой ночью. Ужин прошел довольно хорошо, и даже не было никаких стихов, хотя это обычно принято в торжественных случаях.

Уже после вашего отъезда я прочел труд Сисмонди3 - советую вам прочитать его, если вы этого не сделали, потому что в третьей книге о территориальном богатстве начиная со страниц 130-256 есть очень интересные статьи. Там содержатся чрезвычайно любопытные подробности о состоянии Римской кампании, которые должны представлять для вас особый интерес. Он говорит, что во Франции теперь 15 миллионов землевладельцев и половина населения считается хозяевами земли, на которой они живут.

Напоминаю вам, дорогой друг, о поручениях, которые вы любезно взяли на себя, и не забудьте о статье Мордвинова4. Я немедленно пошлю вам деньги, которые вы потратите на это.

Прощайте, дорогой друг, напишите мне несколько строк. Обнимаю вас от всего сердца и души.

Никита Муравьев.

[Приписка на полях:] Я получил письмо от Матвея, который приехал в Петербург5.

ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 52

Примечания:

1 Речь идет о смене начальника штаба Гвардейского корпуса. Петр Федорович Желтухин (1778-1829) был назначен на эту должность 1 дек. 1821 г. вместо А.Х. Бенкендорфа. С 1819 г. командовал 1-й бригадой 2-й гвардейской пехотной дивизии. Желтухин считался знатоком строевой службы, строгим и даже грубым в обращении с подчиненными, при этом он изыскивал способы для улучшения материального положения солдат. С 1823 г. в должности начальника штаба его сменил генерал А.И. Нейдгарт.

2 Бенкендорф Александр Христофорович (1782-1844) - ген.-адъютант, с марта 1819 по 1 дек. 1821 г. - начальник штаба Гвардейского корпуса, после чего назначен командиром 1-й кирасирской дивизии, входившей в состав Гвардейского корпуса, впоследствии - член Верховного уголовного суда над декабристами.

В 1802 г. был в экспедиции гр. Спренгопортена с целью осмотра европейских и азиатских границ России от Якутии и Забайкалья до контролировавшегося тогда Россией острова Корфу. Таким образом, Бенкендорф - единственный из будущей следственной комиссии по делу декабристов, кто непосредственно видел те места, куда их отправляли на каторгу и в ссылку.

3 Сисмонди Жан-Шарль-Леонар де (1773-1842) - швейцарский экономист, один из основоположников политической экономии. Получил приглашение занять кафедру политической экономии в Виленском университете, но отклонил его. В 1819 г. вышел его труд Nouveaux principes d’йconomie politique, ou de la Richesse dans ses rapports avec la population («Новые начала политической экономии, или О богатстве в его отношении к народонаселению»). В 1818-1841 гг. трудился над «Историей французов» (Histoire des Franзais), в 1821 г. вышел третий том, о котором пишет Никита.

4 Мордвинов Николай Семенович (1755-1845) - адмирал, член Государственного совета, с 1821 г. управлял департаментом гражданских и духовных дел, состоял в Финансовом комитете. Автор работ по экономике, финансам, сельскому хозяйству и др. Его статьи по разным актуальным вопросам (т. н. «Мнения») расходились в списках и были очень популярны среди прогрессивной части общества.

Трудно сказать, какое из « Мнений» Н.С. Мордвинова хотел раздобыть Никита Муравьев через своего друга, вероятно, одно из последних - «О сборах земских повинностей», представленное в Государственный совет в сент. 1821 г., где предлагалось заменить трудовые повинности государственных крестьян податями, т. е. налогом, который шел бы на оплату наемного труда (Архив графов Мордвиновых. Т. 5. С. 491-494).

5 Матвей Иванович Муравьев-Апостол (1793-1886) приехал в Петербург, чтобы оставить должность адъютанта Н.Г. Репнина, ген.-губернатора Малороссии, с которым на тот момент имел напряженные отношения, и перейти на службу в лейб-гвардии Егерский полк, где он числился с 1821 г. Но в гвардии ему остаться не удалось: приказом от 21 марта 1822 г. его перевели в Полтавский пехотный полк, расквартированный в местечке Ржищев в 80 верстах от Киева, в котором уже числился его брат Сергей.

Такой перевод был связан с тем, что после Семеновской истории и расформирования полка в 1820 г. офицеры в должности адъютантов были переведены в другие гвардейские полки (в частности, Матвей Муравьев - в лейб-гвардии Егерский, Сергей Трубецкой - в Преображенский). Уход из адъютантов автоматически лишал офицера оснований оставаться в гвардии.